Читать книгу Алмазы Таимбы - Сергей Мильшин - Страница 5

Берег Тунгуски зеленел высокой сочной осокой. Сбавив скорость, Иван медленно завёл лодку в речку, и тут же ему захотелось матерно выругаться: метрах в сорока от впадения в Тунгуску течение преграждал залом. Несколько стволов, заплетясь мшистыми ветками, перекрыли проход. Заглушив двигатель, Иван направил лодку к берегу, одновременно вопросительно глянув на Тоню, признавая её опытность.

– Не повезло. – Тоня привстала, собираясь выскочить на землю. – В этих местах в конце лета никто не ходит. А так бы давно разобрали.

К счастью, тонкоствольные лиственницы вперемежку с редкими желтеющими берёзками здесь отступали от реки. Берег, заросший травой в человеческий рост, через пару шагов резко поднимался, образуя обвалившийся песчаный склон. И здесь не славу богу. В лес просто так не попадёшь, придётся карабкаться. Лодка, шурша осокой, мягко прижалась к земле.

Тоня, спрыгнув, подтянула посудину за нос. Иван, выбравшись следом, помог. Подхватив верёвку, в один приём завернул её за тонкий комель тонкоствольной берёзки. Девушка глянула на него одобрительно:

– Доставай топор, рубить пойдём.

Топор нашёлся в коробке с инструментом.

На берегу притоптали высокую траву. Постояли, раздумывая. Тоня молчала. Похоже, решила предоставить право решать мужчине. Во всяком случае, Иван понял её именно так. Коротко глянув на женщину, Иван быстро разделся до трусов. Стесняясь своего мягкого, даже немного рыхлого тела, неловко переступил с ноги на ногу. Ничего не поделаешь, современная геология это уже давно не походы по горным тропам и медвежьим углам, а обычная работа с документами в конторе. Даже татами забросил в последние годы. Все времени нехватка. Хотя что перед собой лукавить, просто лень победила.

Тоня окинула коротким взглядом расплывшуюся фигуру Ивана и чуть не фыркнула. Ну, совсем не в её вкусе. Но вслух, конечно, сказала другое:

– Правильно, можешь и трусы снять, а то потом где сушить?

Он не сразу понял, что она шутит. И вид имел в этот момент наверняка ошарашенный. Выждав паузу, она тихонько захихикала.

– Да ну тебя. – Иван слегка обиделся.

Поёживаясь, он сполз в реку.

У затора они провозились больше часа. Вода ледяная, ноги сводило уже после пяти минут работы. Хорошо, хоть не глубоко, немногим выше коленей у берега и по грудь на середине. Тяжёлые намокшие стволы поддавались с трудом. Тоня на берегу принимала бревна, оттаскивая в сторону. Пару раз, расцепляя ветки, он ухнул по шею. Пришлось тут же выбираться на берег и там у костерка, разведённого Тоней, отогреваться. Хотя бы частично. Оба беспокойно поглядывали на закатывающееся солнце. Сумерки вальяжно опускались на притихшую тайгу, и Иван невольно начинал торопиться. Когда уже показалось, что всё, проход готов, скользкий топор подло выскочил из ладони. Булькнула вода, и он пропал во взбаламученном облаке. Тоня только руками всплеснула. Виновато глянув на проводника, Иван набрал полную грудь воздуха. Ещё минут пять искал инструмент. Вылез, стуча зубами, покрытый пупырышками с пяток до головы.

Тоня подкинула пару веток в костёр, и огонь затрещал веселее.

Пристроившись на корточках у огня, Иван долго не мог согреться. Темень навалилась неожиданно. Короткий северный день сдался без предупреждения, и в небольших небесных окнах выглянули редкие звёздочки. Вздохнув, Тоня вытянула из сумки спальник:

– Ночуем здесь, по темноте не пойдём.

– А почему? – Иван уже реже стучал зубами, огонь потихоньку отогревал.

– Опасно. Можно на корягу наткнуться, лодку потерять хочешь? – дождавшись отрицательного движения головы, она подтянула ружьё поближе. – Доставай свой спальник и сразу залезай. Я подежурю пока.

И не подумав спорить, Иван с трудом распрямился.

Мясо, запаковав в плотный пакет, Тоня опустила в воду. Заметив вопросительный взгляд Поддубного, прокомментировала: «В холодной воде не испортится».

– А что, ужинать не будем?

Тоня отозвалась, поправляя молнию спального мешка:

– Если невтерпёж, там, в сумке, возьми чего-нибудь. Хлеба с колбасой. Я не хочу.

После купания в ледяной воде есть хотелось, будто неделю голодом морили, и Поддубный думал недолго. Отломив здоровенный кусок хлеба и откромсав колбасы, уже жуя, залез в уютное нутро спальника. Поёрзав, устроился поудобней. Небо, большей частью затянутое тучами, ощутимо тяжёлое, недружелюбно придавливало кроны деревьев, словно хулиган, прижимающий коленом побитого им младшеклассника. Ветерок, шелестя, гулял в траве. Иван закрыл глаза.

Ещё в сумерках, услышав шуршание и почуяв запах дыма, он проснулся. На удивление, ночь прошла спокойно. Никто его не тормошил, пробудился сам от знакомых звуков. По соседству кто-то шумел целлофановым пакетом. Не открывая глаз, он втянул ноздрями приятный запах: «Ага, шашлычок!» Улыбнувшись, приподнялся на локте, с недоумением разглядывая зажатый в кулаке хлеб с колбасой, облепленный муравьями. Похоже, он уснул, не доев. Сдунув насекомых, запихал бутерброд в рот.

Ветер озорно трепал дымные потёки, поднимающиеся от углей догорающего костра. По его краям Тоня уложила два брёвнышка, и между ними над жаром шипели крупные куски мяса, проткнутые заострёнными прутьями.

– Вставай уже, завтрак готов.

Иван поспешил подняться. Быстро умывшись и сбегав в лес, для чего пришлось вскарабкаться на отвесный берег, присел напротив Тони. Как же умопомрачительно пахло! Чуть ли не урча от голода, Иван свирепым волком впился в кусок мяса. О своих вчерашних сомнениях по поводу лосиной туши он даже и не вспомнил. Уж на что, на что, а на аппетит в тайге жаловаться не приходится. В этом он убедился давно, ещё во время тунгусского похода на плоту.

Завтракали спешно. Не совсем понятно почему, но оба торопились. Наверное, эта неожиданная задержка, нарушившая планы, невольно подгоняла обоих. Перед отъездом Тоня срубила молодую берёзку. Обрубив ветки, кинула двухметровый шест в лодку:

– Пригодится.

Таимба мелела с каждой сотней преодолённых метров. Нависавшие с обоих берегов ветки тальника постепенно сузили проход метров до четырёх. Лодка двигалась на самых малых оборотах. Тоня, выгнавшая Ивана с кормы, иногда глушила мотор, поднимая сапог над транцем, и тогда Иван брался за шест. Илистое дно легко пропускало его на полметра, а уже потом конец палки упирался во что-то твёрдое.

– Камень? – поинтересовался Иван.

– Лёд. Вечная мерзлота.

Между кустами берег Тунгуски укрывала высоченная трава. Купаясь в журчащей воде, тальниковые заросли загустели, вытянулись, ещё больше сужая фарватер. Лодка уже буквально плелась, толкаемая шестом. Иван начал уставать. И где же эта избушка? Он вопросительно глянул на Тоню.

Женщина поняла его без слов:

– Садись к мотору, газ на минимум. Я с веслом на носу посмотрю. Как только махну, поднимай. Тут топляки торчат, главное, их не цапануть. Тише едешь – дальше будешь.

Поменявшись местами, напряжённо замерли. Крепко сжимая весло, Тоня внимательно просматривала дно. На малых оборотах казалось, будто лодка стоит на месте, и, только если вглядываться в проплывающие заросли, становилось понятно, что она идёт тихо и равномерно. Ветки тальника противно скрипели, протирая алюминиевые борта.

Минут через десять проводник радостно обернулась:

– Вижу тропу к избе, сейчас просвет будет. В этом месте тальник не растёт. По весне, когда тут куча рыбаков останавливается с ночевкой или так, чайку попить, корни лодочным днищем вышаркиваются. Я так думаю.

Иван, вытянув шею, пытался тоже разглядеть тропу. Но, сидя на корме за румпелем мотора, что-то увидеть не получалось. Заросли и заросли. Удерживая равновесие на носу, Тоня веслом расталкивала ветки, которые так и лезли в моторку, пытаясь преградить им путь.

– Давай немного правее, ещё, ещё. Глуши!

Правая стена из кустов внезапно закончилась, а за ней показался небольшой заливчик. Иван чуть довернул руль, и лодка медленно воткнулась в илистый берег.

Тоня, ловко спрыгнув на берег, подтянула лодку. Иван, по заведённому порядку, выскочив следом, помог. Перехватив верёвку, потянул посудину к дереву.

– Берем всё необходимое – и пошли, остальное бельтингом[4] обернём, тут не близко топать. Нет желания таскать туда-сюда всё это хозяйство. Когда тут весной много воды, на лодке чуть ли не в избу заезжаешь, а когда мелко, как вот сейчас, топать и топать.

– Предельно ясно. А с мотором что? Вдруг дождь пойдёт, его не зальёт? Может, задрать его, как Николай Алексеевич на своей лодке делал?

– Ну, мотор накроем колпаком, он в носу лодки лежит, а то, что его надо поднять, это правильно. Смотри, уже думать начал. – Она окинула его насмешливым взглядом, и Иван снова надулся.

Ну что за женщина, ни слова без ухмылки! В этот момент он уже пожалел, что согласился идти с ней.

Но надолго его обиды не хватило. Иван вообще считал себя парнем добрым и отходчивым. И не без оснований. Тем более здесь, в тайге, где за десятки километров кроме них живых людей нет, не до претензий. Пока вытягивал колпак, укрывал мотор, как-то и забыл про её усмешки.

До избы и вправду оказалось далече. Да всё в подъём. Годами натоптанная глинистая дорожка то и дело виляла, по бокам тянулись густые кусты тальника. Ветви забиты речным мусором из смеси старой травы, листвы, мелких веточек. Стоило только задеть, как с них летела пыль, от которой хотелось чихать. Иван догадался, что это остатки хлама, принесённого водой после весеннего половодья. Метров через триста подъём пошёл круче, и на тропе появились деревянные полуразвалившиеся ступеньки. Тем не менее свою функцию они выполняли успешно.

Минут через пять взору открылась полянка, у её дальнего края к высоким деревьям приткнулась охотничья избушка. Перед ней место для кострища, аккуратно обложенное камнем. Тут же широкий дощатый стол, две лавки по краям, в сторонке повалены пара чурок, которые, похоже, вместо табуреток используют, может, косолапый шалил. Метровой ширины навес над входом защищал поленницу, выложенную ровным рядком.

Внутри избы было темновато, маленькое, давно не мытое оконце в задней стене почти не давало света. Под окном, прикрученный к стене, темнел одноногий стол, как в плацкарте поезда. Довершая сходство, слева и справа от него расположились два спальных места, сбитые из досок. Слева, у входной двери пристроилась маленькая буржуйка, изрядно проржавевшая от времени.

Тоня кинула вещи на настил:

– Кушаем, пьём чай и отдыхать. Раньше ляжем, соответственно раньше встанем. Надо одно местечко по морозцу проскочить, утром сам поймёшь, почему.

«И всё на этом. Думай, мол, Иван, сам. Ей, видите ли, недосуг объяснять. Ну ладно, я припомню», – Иван незаметно для себя нахохлился обиженным воробьём.

Весь вечер так и провели молчком. Иван, несмотря на далеко не юношеский возраст и вроде бы немалый опыт общения с противоположным полом, никак не мог придумать темы для разговора. Он вообще с трудом начинал беседы с девушками. К тому же в голове гудело, с непривычки казалось, что мотор продолжает реветь, хоть и тише. Тоня, задумавшись о чём-то, тоже не стремилась начинать общение. Может, о дочке думала, может, о родителях. Измучившись в бесплотных попытках поговорить, Иван с облегчением дождался момента, когда можно было забираться в спальники. Заснул быстро, и гул мотора в голове не помешал.