Читать книгу Царь последний. Русская история - Сергей Мосолов - Страница 6

Николай Александрович, старший сын цесаревича Александра Александровича и цесаревны Марии Фёдоровны, родился 6 (18) мая 1868 года в день Иова Многострадального1 в Царском Селе (ныне город Пушкин Пушкинского района Санкт-Петербурга). Он был наречён Николаем в память умершего молодым старшего брата отца и жениха матери – наследника цесаревича Николая Александровича (1843—1865), при этом совпадали имена, отчества, тезоименные святые самих цесаревичей (Николай Чудотворец Мирликийский) и их отцов (Александр Невский). Тезоименитство Николая отмечалось 6 (19) декабря.

Первенцу цесаревича никто не предвещал скорого царствования. Ибо дед мальчика – пятидесятилетний Российский самодержец Александр Второй – был крепким, здоровым мужчиной, чьё царствование могло продлиться десятилетия, а отец – будущий царь Александр Третий – был молодым и сильным человеком, двадцати трёх лет. В дневнике Александра III сохранилась запись: «Бог послал нам сына, которого мы назвали Николаем. Что за радость была, этого нельзя себе представить, Я бросился обнимать мою душку-жену, которая разом повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал, как дитя, и так было легко на душе и приятно на сердце».

С самых ранних лет родные и близкие ласково называли его Ники. Крещение младенца было совершено духовником императорской семьи протопресвитером Василием Бажановым в Воскресенской церкви Большого Царскосельского дворца 20 мая (2 июня) 1868 года; восприемниками (крёстными) были: Александр II, королева Дании Луиза Гессен-Кассельская, наследный принц Дании Фредерик, великая княгиня Елена Павловна.

Раннее детство Ники протекало по уже отработанной схеме: русские кормилицы в кокошниках, няни-англичанки, короткие платьица и сугубо женское окружение. Он рос здоровым и озорным ребёнком, так что членам императорской семьи частенько приходилось драть за уши расшалившегося наследника. Вместе со своими братьями Георгием и Михаилом и сёстрами Ольгой и Ксенией он рос в строгой, почти спартанской обстановке. Дети спали на простых солдатских койках с жёсткими подушками, по утрам принимали холодные ванны и обычно завтракали овсяной кашей. Александр III наказывал наставникам: «Ни я, ни великая княгиня не желаем делать из них оранжерейных цветов. Они должны хорошо молиться Богу, учиться, играть, шалить в меру. Учите хорошенько, послаблений не делайте, спрашивайте по всей строгости, не поощряйте лень в особенности. Если что, то адресуйте прямо ко мне. Я знаю, что нужно делать. Повторяю, что мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные, здоровые русские дети. Подерутся – пожалуйста, но доказчику (доносчику) – первый кнут».

Как мать, так и отец всегда уделяли детям много внимания. Мария Фёдоровна часто сама купала детей и выполняла работу, которую при дворе, как правило, выполняла прислуга. В одном из писем от 20 марта 1877 года она рассказывала своей матери: «Я только что от нянечки, где сама купала обоих мальчиков, сперва Ники, а потом Жоржи. Обычно я купаю ежевечерне лишь одного, но Жоржи так расплакался, когда я сначала дала обещание Ники, что я не смогла устоять, прочитав у него на личике огорчение и обиду, и искупала и его».2

Первым воспитателем Николая и его братьев являлся живший в России англичанин Карл Осипович Хис. Ему будущий царь обязан совершённым знанием английского языка, увлечением закаливанием и спортом – теннисом, греблей, конным спортом и немного боксом. Французский и немецкий языки преподавали Дюпейре и Гормайер. А Густав Лансон, автор «Истории французской литературы», привил Ники интерес к французской словесности и литературе. При этом он не имел оснований жаловаться на своего ученика, скорее наоборот. Цесаревич живо интересовался классической литературой, особенно Мольером, а также Лафонтеном, Мериме и Гюго.

Весной 1877 года по решению царя Александра II официальным воспитателем Ники стал профессиональный военный педагог генерал Григорий Григорьевич Данилович, который свою педагогическую карьеру начал в Дворянском полку, а затем служил под началом талантливого руководителя военно-учебных заведений Якова Ивановича Ростовцева. В 1860-х годах Данилович принимал участие в реформе военно-учебных заведений, многие годы возглавлял Второй кадетский корпус. Для цесаревича он составил специальную учебную программу. Она была одобрена Александром II и включала восьмилетний общеобразовательный курс на основе программы классической гимназии, а также – пятилетний курс высшего образования юридического факультета Петербургского университета и Академии Генштаба. Данилович приучал юного цесаревича к повиновению, к соблюдению дистанции между собою и окружением. Ники любил новенькие книжки и тетрадки, хорошо очиненные карандашики, но его, озорника и ленивца по характеру, ничего по-серьёзному в учёбе не увлекало. Внимание его было рассеянно, мысли витали в облаках. Он таял от нежности при взгляде матери, но при приближении отца душа у него уходила в пятки.3

Ники питал искреннюю нежность и привязанность к своему брату Георгию, чья живость ума и забавные шутки веселили весь двор. Он скрупулезно записывал на бумагу эти перлы остроумия и, перечитывая в одиночестве, смеялся от души. Не испытывая ни малейшей ревности к интеллектуальному превосходству младшего брата, он часто говорил себе: это Георгий, а не я заслуживает быть наследником престола.

Зимой Ники и Георгий подолгу катались на коньках на лужайке перед Аничковым дворцом, где заливался каток. По воскресеньям принимали друзей, среди которых были князья Барятинские и графини Воронцовы. Когда эта весёлая компания рассаживалась за столом, шум и гам стоял такой, что командовавшему трапезой генералу Даниловичу приходилось повышать голос, чтобы восстановить порядок. У детишек голубых кровей возникала масса проделок и проказ – хлебные катыши летали, точно пули, порою прилепляясь прямо на нос, иной раз, попадая точно в рот; беря бокал, участник пиршества не отказывал себе в удовольствии садануть локтем соседа по столу. Барышни вели себя более сдержанно, скромно хихикая над юношами, находя их поведение чрезвычайно забавным.

Данилович Г. Г.

В итоге Николай получил домашнее образование в рамках большого гимназического курса, а в 1885—1890 годах – по специальной программе, соединявшей курс государственного и экономического отделений юридического факультета университета с курсом Академии Генерального штаба. Учебные занятия велись в течение 13 лет: первые восемь лет были посвящены предметам расширенного гимназического курса, где особое внимание уделялось изучению политической истории, русской литературы, английского, немецкого и французского языков, причём английским языком Николай владел как родным. Последующие пять лет посвящались изучению военного дела, исторических, юридических и экономических наук, необходимых для государственного деятеля. Лекции читались учёными с мировым именем: Н. Н. Бекетовым, Н. Н. Обручевым, Ц. А. Кюи, М. И. Драгомировым, В. О. Ключевским, Н. Х. Бунге, К. П. Победоносцевым и другими. Протопресвитер Большого собора Зимнего дворца и Благовещенского в Московском Кремле Иоанн Янышев преподавал цесаревичу историю Русской церкви и инославных4 исповеданий. Впоследствии Янышев в 1894 году, после дачи императором Александром III согласия на помолвку наследника с принцессой Гессенской Алисой, ставшей Александрой Фёдоровной, был определён законоучителем последней для перехода в православие.

В целом стоит отметить, что Николай особого интереса к учёбе так и не проявил. По воспоминаниям Витте, Победоносцев как-то поделился с ним такой подробностью о прилежании будущего венценосца: когда обер-прокурор Святейшего Синода читал ему свой курс, то видел только то, как Ники прилежно ковырялся в носу. Когда наследнику исполнилось шестнадцать лет, для наставления его в части военных наук были приглашены профессора Академии Генерального штаба – полковник Леер и генерал Пузыревский. Вот, что Ники записывает в своём дневнике: «11-го января 1890 года. Четверг. Занимался с Леером, чуть-чуть не заснул от усталости». «25-го января. Четверг. Утром имел Леера» (именно так!). Зато в субботу 27 января «встал поздно, чем урезал Лееру его два часа»5.

Тем не менее, несмотря на эту не слишком серьёзную тягу к серьёзным делам, наследника приглашают 2—3 раза в неделю принимать участие в заседаниях Государственного совета, где убелённые сединою сановники хоть и относились к нему с почтением, однако же никогда не домогались, чтобы он высказывал своё мнение по тем или иным вопросам!6

Дети Александра III и Марии Фёдоровны: Михаил, Ксения, Георгий и наследник Николай. Гатчина, ноябрь 1886 год

6 (18) мая 1884 года, по достижении совершеннолетия (для наследника престола – 16-летия), Николай принёс присягу в Большой церкви Зимнего дворца, о чём извещалось высочайшим манифестом. После этого он официально стал привлекаться к исполнению обязанностей наследника, выполняя различные почётные поручения и состоя в качестве почётного члена во всевозможных обществах.

Первые два года Николай служил младшим офицером в рядах Преображенского полка. Два летних сезона он проходил службу в рядах лейб-гвардии гусарского полка эскадронным командиром, а затем проходил лагерный сбор в рядах артиллерии.

В этот период жизнь наследника – сплошная череда праздников и развлечений, подобная суета сует увлекает и опьяняет его. В дневнике Ники следуют одна за другой банальные заметки: чаепития с дядьями и тётками, катания на коньках, балы, спектакли, вечеринки, на которых он засиживается подчас далеко за полночь, до головной боли. В него он вносит и свои главные впечатления: «Танцевали до упаду.. Хлыщил за девицами по набережной… Лежали на лужайке и пили… Опять пили… Пили и закусывали… Веселились за разными танцами, устраивали возню, небольшую и большую, с женской молодёжью в тёмных коридорах и комнатах… У Шереметьевых много возились, бегая по всему дому по тёмным коридорам…».

Вот, к примеру, некоторые записи за январь – апрель 1890 года, которые наглядно демонстрируют жизнь наследника в то время:

«12 января. Пятница. Встал в 10 часов 30 минут; я уверен, что у меня сделалась своего рода болезнь – спячка, так как никакими средствами добудиться меня не могут… Катались на катке без Воронцовых. После закуски поехали в Александрийский театр. Был бенефис Савиной „Бедная невеста“. Отправились на ужин к Пете. Порядочно нализались и изрядно повеселились».

«13 января. Суббота. Поехали в „La Boule“7. Очень смеялся и забавлялся».

«18 января. Четверг. Весь день у меня болела нога благодаря ушибу на вчерашнем вечере. Ходил в туфле. Завтракали: т. Мари, д. Альфред и Воронцовы. Не мог кататься на коньках, а смотрел и скучал. Пили чай с Воронцовыми. В 7 часов вечера начался обед у Кавалергардов, Венгерцы, песенники и цыгане. Уехал в 11 час. 30 мин. очень весёлый».

«19 января. Пятница. Встал около 10 час. Сняли перевязку с ноги и наклеили пластырь, чувствовал себя прескверно после ужина и с трудом пошёл завтракать. Спал вместо прогулки. Пил чай со всеми у Ксении. Общество было оживлённое. В 8 часов вечера поехали к Сандро8 к обеду. Были одни товарищи. Играл хор гвардейского экипажа. Горбунов рассказывал анекдоты до полуночи».

«20 января. Суббота. Остался очень доволен вчерашними рассказами Горбунова. Был у Сергея, он лежит с ветряной оспой. Чистили каток. Поехали во Французский театр. Вернулись домой поздно».

«23 января. Вторник. Сегодня было моё маленькое приёмное утро. Завтракали: дядюшка Альфред, Н. К. Гирс и Оболенские. На катке было очень весело. Я наконец надел коньки и валял во всю мочь за мячиками. Пили чай с Воронцовыми и Ольгой. Страшно дрались с ними у Ксении. В 7 часов вечера обедали у Оболенских. Отлично танцевали у Воронцовых до 3-х часов ночи».

«24 января. Среда. Тезоименитство великой княжны Ксении. Из постели прямо влез в мундир. Семейство поздравляло наверху перед обедней. Завтракали как по воскресеньям… Поехали на репетицию спектакля в Эрмитаж. Обедали в 8 часов вечера дома с Еленой и Володей».

«25 января. Четверг. На каток приехали три Воронцовых. Возились с ними после чаю. Велел сделать у себя на письменном столе телефон, говорил через него с Сергеем. Закусывали одни. В 9 часов начался детский бал здесь наверху, как в 1887 году. От души веселился».

«30 января. Вторник. Просто надоело поздно ложиться каждую ночь, но ничего не поделаешь. Опять принимал шестерых. После завтрака поехал в Комитет Министров. Заседание длилось полтора часа. Оттуда прямо на каток. Был картофель и Ольга к чаю…».

«4 февраля. Воскресенье. Встал в обрез к обедне… На катке был картофель в полном составе, Ольга также… Закусывали в 7 часов 45 минут вечера. Был третий концертный бал. Я веселился, но ко мне слишком приставала княжна Урусова, гречанка».

«15 февраля. Четверг. Утро было довольно занятое, у меня был Леер… На каток приехал только Сергей. Пили с ним чай втроём, много разсуждали о кругосветном плавании осенью..».

«4 марта. Воскресенье. Встал поздно, успел наскоро прочитать газеты. Ходили к обедне и завтракали с музыкой. В 3 часа дня приехали: Анти, Сандро, Сергей и картофель. Строили крепость, играли большим мячиком, прорвали его и страшно вымокли. В 7 часов 30 минут вечера был фамильный обед. В 9 часов 30 минут поехали в 8-й экипаж, где было пение доморощенных цыган… Немного поиграли в рулетку у Сандро. Выиграл 6 рублей и вернулся домой в час ночи».

«6 марта. Вторник. Встал очень поздно, потому что спал дурно. Читал. Завтракали. Работали на катке, всё не клеилось и все скучали. Пили чай с Маей-паровозом! Играли в бадминтон. Я выиграл 6 раз».

И, наконец, 28 апреля 1890 года Ники заносит в дневник торжественную запись: «Закончил образование окончательно и навсегда».

Да, мой читатель, этот поток пустяковин систематически перетекал со страницы на страницу, из месяца в месяц. Пожалуй, эти строки могли бы принадлежать бесшабашному подростку 13—15 лет. А между тем Ники уже шёл тогда 22-й год. За его внешней приветливостью и любезностью в глубине души скрывалось безразличие ко всему, что не понравилось ему с первого мгновения. Поверхностный и рассеянный, он искал пути ничего не делать, ни о чём не судить, ничем особенно не озабочиваться и как можно меньше о чём бы то ни было думать. Характер у него был столь не ярко выраженный, что порою у его собеседников складывалось впечатление, будто его и нет вовсе, будто перед ними всего лишь учтивый фантом. Да и внешне сей молодой человек был бесцветен. Не в пример своему могучему родителю Николай имел рост обыкновенный, средний (168 см), и красивое, но лишённое выразительности лицо. Граф Владимир Николаевич Ламсдорф (1845—1907) отмечал в своём дневнике: «Наследник престола ничуть не похорошел и попросту теряется в толпе, поди различи его среди людской толпы! Он попросту маленький гусарский офицер – не то чтобы некрасивый, но какой-то незаметный, незначительный».9

Довольно известная в то время хозяйка светского салона Александра Викторовна Богданович – жена генерала от инфантерии писателя Евгения Васильевича Богдановича писала в своём дневнике 6 ноября 1889 года: «Цесаревич любим в Преображенском и Гусарском полках, где он служил, но в нём нет грации, он неловок, не умеет встать, говорит же очень приветливо и развивается физически, но не умственно»10.

И даже император Александр III о наследнике сказал министру финансов Витте в 1892 году: «Да ведь он совсем ещё мальчик, у него совсем детские суждения»11.

Но тем не менее к своим 22-м годам этот мальчик получил обширные сведения в разных областях знания. В программу его образования помимо учебных занятий входили путешествия по различным губерниям России, которые он совершал вместе с отцом. Для окончательного завершения и отшлифовки образования царь-отец выделил в его распоряжение фрегат (крейсер) «Память Азова» в составе эскадры для путешествия в 1890—1891 годах на Дальний Восток.