Читать книгу Кровь огненного бога - Сергей Начаркин - Страница 1

Яйцо дракона относительно небольшое – примерно с локоть в длину, – но вместе с тем оно тяжёлое, будто камень. Сверху его скорлупу покрывают переливающиеся на солнце и образующие броню чешуйки.

Мать-дракониха периодически согревает своим пламенным дыханием находящийся внутри яйца зародыш: помогает ему развиться и победить преграду, мешающую встретиться с неизмеримо жестоким, невероятно прекрасным миром. После её выдоха на чешуйках появляется светящаяся паутина, которая бессистемно шевелится и пульсирует.

Красиво, особенно ночью.

…Человек скручен внутри яйца. Он маленький и слабый. Горе ему, покинутому и не обласканному божественным огнём. Как самому окрепнуть настолько, чтобы одолеть упругую, кожистую оболочку, твёрдую скорлупу и сверкающий панцирь сверху?

Он хочет наружу, но висит в жёлто-белой невесомости и никуда не падает.

Странно. Страшно.

Как его сознание свернулось беспомощным нечто в утробе чародейского творения? Не помнит человек. Безжалостная магия путает его мысли, пытается высосать последние силы из некогда могучего тела.

Что, так и томиться ему неизвестно сколько? Медленно умирать? Никто не согреет? Не освободит? Сколько прошло времени? От какого момента считать? Может быть, от потери им самого себя? Или от сотворения этого мира? Не знает человек. Он лишь неистово надеется на то, что колдовство, пленившее его, дрогнет, и начнётся возрождение…

Началось. Кто-то очнулся и заворочался в его голове. Память. Она показала, что он уже жил: испытывал наслаждение, усталость, боль; нередко печалился, как осенняя туча, и часто радовался, словно беспечный щенок…

Память поведала о том, что в его жилах течёт кровь не только человечья: там есть и кровь бога, неспокойная, несущая в себе пламя – не позволяющая окончательно раствориться в слабости и покорно сгинуть.

Память хочет ещё о многом ему рассказать. Надо только вырваться из цепких сетей забвения, сломать магическую препону…

…Человек встал. Выпрямился во весь рост.

– Где я!?

– Где ты? Где ты? Где ты?

Эхо? Странное эхо: искажает слова. Вокруг – насколько хватает глаз – степь.

– Откуда эхо в степи?

– А ты откуда в степи? А ты откуда в степи? А ты откуда здесь?

Человек потёр кончиками пальцев горячие виски, прислушался к ощущениям.

Память чуть не остановила его сердце, воскреснув в нём окончательно. Решительно и бесцеремонно вылила на него всё: горные луга, покрытые густой травой и яркими цветами; исполненные важности вершины, красующиеся в снежно-ледяных шапках; его сородичей дарсов – самых бесстрашных и самых умелых воинов в подлунном мире; его братьев-драконов, на чьих спинах он летал и любовался сказочными видами…

Человек вспомнил всё.

А самое главное – вспомнил своё имя. Имя, которое он впервые услышал от родителей. Без него человек – и не человек вроде…

Лестер.

Он покатал его на языке, точно сладкий шарик. Оно медленно растворилось, впиталось в него, вошло в его кровь. С ним и он вошёл в себя. Стал собой.

Лестер.

************** 1 *************

День только вступил в свои права, а мальчик уже возвратился. Скинув с плеч котомку, он достал из неё буханку хлеба, два отреза ветчины и две бутылки свежего молока. Пленника следовало кормить сытно, таков приказ хана – попробуй, ослушайся!..

Пленник производил необычайное впечатление. Его волосы, в отличие от напоминающих солому волос кумчаков, были чернее воронова крыла, и глаза темнели, точно два бездонных колодца. А кожа, кожа!.. Сначала юный степняк помыслил, что перед ним сын солнца: кожа отливала золотом, словно чужеземец был сделан из оного драгоценного металла. Но потом мальчик привык. Ему подумалось: «Позволил бы отец-даритель тепла, который всё видит, держать своё чадо в неволе?! Вряд ли».

Удивительного человека привезли неделю назад, ночью, на четырёхколёсной повозке, которая скрипучими протяжными стонами перебудила всю округу. Бросили в железную клетку, заворожённую старой колдуньей от побега; выставили стражу, на взгляд мальчишки, непомерную – ажно пять могучих воинов. Хорошо хоть их не надо обеспечивать питанием: они заботятся о себе сами. И до воды рукой подать: поблизости чистый холодный ключ.

И вот уже семь суток подряд мальчик бегал в небольшое стойбище, находящееся в сорока полётах стрелы, и носил оттуда еду для себя и для пленника.

Сегодня пленник казался вполне здоровым: встретил его осмысленным взглядом, твёрдо держась на ногах. А ведь совсем недавно передвигался на четвереньках и непонимающе озирался по сторонам. А ещё ранее – безвольно лежал на боку, уставившись неизвестно куда.

– Чудеса, – поцокал языком мальчик.

Чужак взял просунутую между прутьев пищу, уселся и принялся жадно её поглощать, изредка улыбаясь своему кормильцу, который тоже завтракал, пристроившись на толстом бревне в нескольких шагах от клетки.

Наконец пленник закончил трапезу и вытянул мускулистые ноги.

– Благодарю тебя, достойный из достойных, – выдохнул он.

Челюсть мальчика отвисла, из его ладони выскользнул недоеденный кусок хлеба.

– А ты думал, я немой, будто камень? – пленник разразился хохотом.

По правде говоря, у мальчика возникало такое ощущение: за все дни он не слышал от чужеземца ни слова.

– Куда же это меня занесло? – пленник прекратил смеяться.– Где я, малыш?

Мальчик мгновенно взлетел и принял боевую стойку. Его кулаки сжались, в серых глазах загорелся огонь; круглое, усыпанное веснушками лицо приобрело цвет варёного рака:

– Я тебе не малыш! Мне уже двенадцать лет, и я всадник третьей сотни племени Восточных Ветров!

Пленник закашлялся, потом встал и, слегка поклонившись, произнёс:

– В таком случае, благодарю тебя, всадник третьей сотни. Не будешь ли ты любезен сообщить мне своё имя и сказать, куда я попал?

Мальчик хмуро посмотрел на него. Уж не издевается ли он? Но нет, взор чужеземца серьёзный, без тени насмешки. Мальчик расслабился:

– Меня зовут Агас. А привезли тебя без сознания, откуда и зачем, мне неведомо. Находишься ты во владениях славного Аскула – одного из ханов Великой степи. Меня приставили ухаживать за тобой.

– Ты это делал хорошо, когда-нибудь я отплачу тебе добром за добро. А моё имя – Лестер.

Пленник покосился на стражников, лежащих поодаль и внимательно наблюдающих за ним; потом шагнул к двери и принюхался:

– А-а-а. На клетку наложено слабенькое заклятие – какая-то местная старуха, возомнившая себя волшебницей. Ну, прямо как дети.

Ростом Лестер был выше среднего. Одежда на нём загрязнилась и измялась, а от тела исходил запах бродячей собаки. Но манера держаться и атлетичная фигура выдавали в нём человека сильного и смелого, умеющего за себя постоять.

Лестер огляделся вокруг. На его лице словно менялись маски.

– Кто-то скачет, – указал он пальцем вдаль.

Агас тоже увидел приближающийся с юго-востока отряд. Солнце поднялось уже высоко и щедро обливало светом спешащих всадников. Их кольчуги и остроконечные шлемы сверкали под яркими лучами.

Когда отряд приблизился, губы Агаса тронула улыбка: мальчик понял, что это сотня Мулкуса, заслужившего доверие и уважение в прошлогоднем бою с чёрными кочевниками, иногда приходящими из-за гор. В той схватке молодой воин, тогда ещё десятник, принял на себя уготованную правителю племени Восточных Ветров стрелу и чудом остался жив благодаря стараниям лекаря. С тех пор хан его возлюбил…

Степняки осадили коней возле клетки с пленником. Мулкус стал впереди всех. Он обладал завидной выправкой и двигался уверенно и быстро. Его пшеничного цвета волосы выбивались из-под шлема и падали на плечи и спину; усы и борода были аккуратно подстрижены; орлиный нос гордо выделялся на скуластом лице; серые глаза полнились бесшабашной отвагой; светлые густые брови тянулись от переносицы к вискам.

Он спорхнул на землю и почему-то спросил не стражу, а Агаса:

– Ну, что тут у вас? Как чужеземец?

– Да всё нормально, уже ходит, – ответил мальчик.

– А я думал, он не оправится: выглядел точно дохлый хорек, когда везли. А сейчас жив и здоров, – сотник с удивлением посмотрел на пленника и обратился к нему: – Собирайся! Великий хан ждёт тебя!

Невесть откуда взявшийся, белый как первый снег сокол сел на торчащий рядом с клеткой столб и нагло всех оглядел. Его крупная голова с небольшим, сильно загнутым вниз клювом венчала сбитое тело с выпуклой грудью, хвост по форме напоминал клин, лапы были крепкие, четырёхпалые.

Люди с удивлением уставились на гордую птицу. Агас подумал, что это – хороший знак. Порыв ветра вдруг всколыхнул воздух и тут же исчез; сокол хрипло прокричал, взмахнул длинными крыльями и улетел.

Спустя несколько мгновений Мулкус мотнул головой, отдавая немой приказ. Трое воинов проворно спешились и вместе с пятью стражниками подбежали к клетке. Лязгнули ключи. Через минуту замки были открыты, и Лестер неторопливо покинул свою тюрьму. Остановившись, он напряг ноги перед атакой.

В тот же миг Мулкус выхватил из седельной сумки короткую гладкую палку и направил её на Лестера. Тот сразу обмяк и послушно потащился к лошадям. Двое воинов связали ему руки и усадили на свободного скакуна.

– Поедешь с нами, – сказал Мулкус Агасу и, проследив за тем, как мальчик устроился в седле, сам вскочил на коня и крикнул замершим с открытыми ртами стражникам: – Вы остаётесь пока здесь – до последующих указаний!

Сотня развернулась и, наполняя воздух уханьем и свистом, двинулась обратно на юго-восток.

************* 2 *************

В степи уже несколько недель хозяйничала розовощёкая весна: растаял весь снег – даже в самых глубоких оврагах, трава налилась сочной зеленью, над яркими благоухающими цветами затрепетало множество не менее ярких бабочек…

Солнце грело почти по-летнему, понуждая мужчин обнажать мускулистые торсы.

Юноши всё чаще смотрели на девушек, подумывая о женитьбе.

Надо сказать, что и девушки, разомлев под ласковыми лучами, не уступали парням в томности взглядов и видели сны о счастливом замужестве.

А какое наслаждение для лихого наездника – мчаться в это время года по вольным просторам на горячем коне, догоняя вырвавшуюся вперёд от внезапно нахлынувшего восторга душу…

Радовались люди, радовалась земля, расцелованная тёплым светом, вдоволь напоённая талыми водами, радовались звери и птицы. Впереди было лето. Суровая зима казалась далёкой и нереальной.

––

В первые дни месяца ярия в главном стойбище племени Восточных Ветров, которое находилось в конном переходе от поросших густым лесом западных склонов Охающих гор, стало многолюдно и шумно. Сюда съехались кумчаки со всей Великой степи. Пришло время светлого праздника и жестоких состязаний во славу божественного солнца и бескрайнего неба.

Раз в пять лет один из тридцати ханов кумчакского народа удостаивался чести встречать в своем уделе всех остальных правителей, которые брали с собой по полтысячи подданных каждый. Больше приводить было не принято из-за огромных расходов принимающей стороны: одна постройка деревянных трибун вместимостью свыше двадцати тысяч зрителей чего стоила, да и ночные пиры обходились недёшево…

Почётное право устраивать праздник испокон веков передавалось согласно списку, составленному ещё ханом всех ханов – великим Кучулом, правившим степью в незапамятные времена. Никто и никогда не нарушал этот порядок.

В первые два дня, как заведено, проходили соревнования по борьбе, джигитовке и стрельбе из лука, а вечерами степь оживляло всеобщее веселье с пьянящими напитками и прочими радостями, тешащими сердца вольных людей.

Но самое интересное происходит в следующие три дня: свершаются поединки с оружием между храбрецами, которые выставляются по одному от каждого ханства, причём разрешено привлекать умелых и могучих наёмников из других земель. Эти воины сражаются друг с другом до тех пор, пока в живых не останется только один из них.

Хан удальца, одержавшего победу, получает в награду остроконечную шапку Кучула, сделанную из зелёного золота, украшенную бриллиантами и отороченную соболиным мехом. Этот головной убор будет находиться у него до следующего празднества.

Шапка легендарного правителя дарит владеющему ею племени здоровых сыновей и дочерей, защиту от тяжёлых болезней, удачу в набегах и охоте… Большую силу имеет оная, во всяком случае, кумчаки в это искренне верят.

––

– Первый день смертельных боёв! Первый бой первого дня! – голос распорядителя состязаний, который в то же время был старшим глашатаем, звучал громко и отчётливо – точно боевой рог. На всех трибунах находились младшие глашатаи, которые повторяли его слова. Слышно было всем. – От ханства Серых Туманов выходит великий Сахам – победитель прошлых схваток!

Людское море на трибунах забурлило. От оглушающего тысячеустого ора небесный купол словно бы дал трещину, но это только показалось.

Сахам вышел на край площадки для поединков и, осматривая зрителей, покрутил головой с коротко подстриженными светлыми волосами. Он был среднего роста. Его мускулистое, голое выше пояса тело дышало уверенностью, серые глаза весело щурились. Красные свободные штаны с замысловатой вышивкой на бёдрах были заправлены в юфтевые сапоги с невысокими каблуками. В правой руке знаменитого воина скалился боевой топор, а в левой насторожился круглый деревянный щит, обтянутый бычьей кожей. На поясе с левой стороны изгибался меч, справа пристроился кинжал – из тех, что делают далёкие харакские кузнецы.

– Ханство Белой Кобылицы представляет Арос!

Арос на полголовы превосходил Сахама ростом. Оружие имел такое же, только вместо топора его ладонь сжимала трепещущее от нетерпения копьё (согласно правилам, разрешалось пользоваться всем, кроме лука). Торс Ароса прикрывала серая льняная рубаха, его длинные волосы были заплетены в две тугие косы. Широкоскулое безбородое лицо, скованное напряжением, походило на глиняную маску.

Соперники глянули друг на друга – будто камнями кинули – и ненадолго замерли.

Зрители замолчали. Ветер, вечный товарищ степняка, притих, прислушиваясь к сердцебиению единоборцев. Солнце остановило своих коней и наклонилось вниз, желая получше рассмотреть героев.

– Бой начинается! – голос распорядителя предательски дрогнул, что непозволительно для столь подготовленного мастера. Ничего не поделаешь: слишком напряжённым был момент. К счастью, никто не обратил на это внимания.

Бойцы стали сближаться, пристально следя друг за другом. Когда между ними осталось пять шагов, Арос кинулся вперёд и ударил копьём. Но Сахам ушёл вправо, и острый наконечник пронзил лишь воздух.

Арос выровнялся, повернулся лицом к сопернику и повторил атаку. В этот раз Сахам закрылся щитом. Копьё охнуло и увязло в толстой коже, топор немедленно рубанул по древку сверху и рассёк его, как тростинку, на части. Арос отпрыгнул назад и бросил на землю ставший бесполезным обрубок. В его правой руке длинным когтем блеснул меч.

Сахам, уронив щит и схватив топор обеими руками, бросился вперёд: обрушил лавину яростных ударов на щит врага и очень скоро превратил его в щепки.

Арос избавился от обломков и попятился, надеясь на какую-нибудь оплошность со стороны неприятеля. Его рубаха вылезла из штанов и расстегнулась, показалась висящая на шее, серебряная цепочка с оберегом в виде подковы.

Сахам ощерился и метнул топор. Остро заточенное лезвие вгрызлось в грудь Ароса, и тот, нелепо взмахнув руками, опрокинулся на спину.

Не исключено, что удар не был смертельным. Возможно, воин ещё мог бы жить. Но этого уже никому не узнать: Сахам подскочил к поверженному и перерезал ему горло кинжалом. Затем поднял руки вверх и бешено заржал.

Толпа снова зашлась в крике.

Под Аросом натекала кровавая лужа и, пузырясь, впитывалась в землю.

––

Хан Аскул, повелитель племени Восточных Ветров, сидел на трибуне и внимательно наблюдал за происходящим на площадке для поединков. В свои пятьдесят лет он был крепок: широкие плечи, мускулистые руки… Светлый цвет волос скрадывал его седину. Но следы от множества утрат и забот прожитых лет глубокими морщинами уже обозначились на властном лице. На левой щеке Аскула ехидно кривился шрам, полученный во времена лихой юности в одной из стычек с чёрными кочевниками; зелёные глаза светились мудростью и хитростью степняка.

Тревога за будущее терзала сердце хана: не посылало небо ему сыновей. Все три жены родили ему прекрасных и любимых девочек. Но кто будет править после его ухода? Степной закон наотрез запрещал допускать женщин к власти, хотя его дочери заткнули бы любого мужчину за пояс в состязании в мудрости и смекалке. Если не будет наследника – начнётся смута, и соседи могут захватить его владения, которые он планирует значительно расширить. Ему нужна шапка Кучула. Она может помочь.

Аскул увидел бегущего по арене в его сторону Мулкуса. Молодой сотник приблизился к ханской трибуне, взлетел вверх по ступеням и, подойдя, склонился перед повелителем.

– Говори, – голос Аскула был низким, как у степного быка.

– Всё хорошо, великий, чужеземец дал слово биться и победить, – взгляд Мулкуса на мгновение встретился со взглядом господина и опустился вниз.

– Прямо так уж и победить? – усмехнулся Аскул.

– Так он сказал, – пожал плечами сотник.

– Что вы ему обещали?

– Свободу: на других условиях он не соглашался даже под страхом смерти.

– Он поверил? – Аскул удивлённо вскинул брови вверх.

– Мне и твоему советнику, многоопытному Адасу, по твоему же приказу пришлось дать клятву.

– Ну ладно, посмотрим, что за воина продал нам так дорого проклятый колдун.

Хан жестом отпустил сотника и задумался. Пальцы его правой руки сжимались в кулак и, немного погодя, разбегались в стороны, потом опять…

––

Вскоре старший глашатай объявил следующий бой.

– От ханства Белых Ковылей выходит отчаянный наездник Кутум!

На площадку выбежал молодой парень выше среднего роста, сильный и гибкий. На его лице с приплюснутым носом и тонкими губами едва виднелись недавно пробившиеся борода и усы. Одет он был в штаны из тонкой кожи и шёлковую чёрную рубаху, купленную у западных купцов, имел при себе щит, копьё, меч и кинжал.

– Ханство Синих Туч представляет наёмник из северной страны Нортия – Торбор!

Названный воин внушал страх: он был выше любого рослого мужчины на голову и смахивал массивностью на носорога. Его руки напоминали ветви столетнего дуба, а мощные ноги, обутые в короткие сапоги, точно прогибали почву под собой. Густую рыжую шевелюру стягивала повязка вокруг головы; длинные борода и усы падали на могучую грудь. Ноздри крупного носа угрожающе раздувались; серые глаза смотрели так, словно их хозяин хотел сожрать соперника заживо.

В правой руке Торбор держал круглый щит, кажущийся маленьким на фоне его колоссальной фигуры, а левой сжимал копьё со сверкающим наконечником. На его поясе висел прямой меч. Из одежды на нём были только серые полотняные штаны.

Зрители на трибунах притихли от изумления: такого великана им ещё видеть не приходилось.

Противники сошлись.

Кутум закружил вокруг северянина, пытаясь его измотать. Но леворукий Торбор оказался выносливым, и его дыхание никак не сбивалось, несмотря на все усилия степняка.

Танец с оружием, развлекая зрителей, продолжался несколько минут. Наконец, улучив момент, когда северянин приподнял копьё, Кутум ринулся вперёд. Торбор пропустил его к себе и принял на щит клевок металлического острия. Через мгновение Торбор нанёс мощный удар сверху древком о древко.

Пальцы Кутума разжались, и его копьё упало под ноги. Тут же последовал выпад ребром щита северянина такой силы, что щит степняка треснул. Он уронил его и отскочил назад.

Острая боль пронзила левую руку Кутума, повисшую как плеть. От низа его живота к сердцу поднялся могильный холод. Юный боец с трудом вытащил меч и приготовился к смерти.

Торбор, поедая взглядом покалеченного неприятеля, шагнул вперёд. Кутум сделал отчаянный бросок навстречу и тут же был пронзён копьём.

Торбор, пнув упавшее тело, вздел руки к небу и заорал неведомым зверем:

– Ы-Ы-Ы-А-А-А…

Многотысячная толпа потрясённо молчала.

––

– Следующий поединок! – через некоторое время пророкотал распорядитель боёв. – Ханство Солёных Озёр представляет заслуженный воин – отважный Сарун!

Вышел мужчина – далеко за тридцать – с орлиным носом на жёстком лице, со злыми цепкими глазами и бритой головой. Его высокий лоб пересекал извивающийся шрам, голый торс украшало множество отметин от различного оружия, подтверждая героическую репутацию. Многие зрители знали этого бойца: не раз видели его удаль и мастерство в совместных набегах на соседние с Великой степью страны.

– От ханства Восточных Ветров сражается наёмник по имени Лестер! – пронеслось над вольным народом.

Кумчаки с интересом рассматривали ещё одного чужеземца, неспешно приближающегося к месту для поединков. В воздухе повисла неверная тишина, нарушаемая вздохами и нервными хлопками ладоней о колени.

Лестер вышел на площадку и заходил из стороны в сторону, загадочно улыбаясь и напевая что-то себе под нос. Он обладал мускулистым, но в то же время гибким и ловким телом, всем своим видом напоминая дикое, затаившее настоящую сущность животное, готовое напасть в любой момент.

«Кто это?! Может быть, большая хищная кошка? – возникли нелепые мысли в головах кумчаков. – А если дракон? Глаза у него, как у существа из древних сказок. Разве может дракон превратиться в человека? Вряд ли. Но…» – степнякам на мгновение привиделся необычный страшный зверь.

Наваждение быстро спало, точно платок с плеча. Нет, это человек. Всех поразили его кожа цвета благородного золота, чёрные как смоль длинные волосы, заплетённые в косу, и под стать им чёрные бездонные глаза.

Саруну не понравились повадки и облик иноземца.

– Эй ты, черноволосая обезьяна, тебе конец! – сказал он, дразня Лестера; потом переложил копьё в руку, держащую щит, и освободившейся правой ладонью провёл по горлу, подтверждая свои слова.

Кто-то из зрителей засмеялся, многие довольно зафыркали, некоторые осуждающе засвистели.

Лестер, согнав с лица улыбку, посмотрел в глаза Саруна и дотронулся взором до его сердца, отчего у степняка перехватило дыхание и мысли растерянно смешались, а из этого смешения прозвучали слова: – «Нет, не обезьяна – дракон. Не злил бы ты драконью породу».

Лестер тут же отвернулся и уставился на трибуны. Сарун справился с замешательством и, вернув копьё в правую руку, принял боевую стойку.

– Поединок начинается! – провозгласил распорядитель. Рёв толпы взметнулся над трибунами, но вскоре замялся и рассыпался одинокими вскриками.

Лестер, держа копьё в низко опущенной руке, побежал вокруг Саруна. Он взял сначала большой круг, но постепенно уменьшал его, сокращая расстояние между собой и противником.

Сарун удивлённо следил за Лестером и поворачивался соответственно его перемещению, прикрыв корпус щитом, выставив копьё. Степной рубака был сбит с толку необычным поведением врага. И не он один: зрители тоже не могли постичь смысла происходящего.

Преодолев половину круга, Лестер быстро изменил направление движения: подгребая копьё Саруна щитом снизу вверх, стремительно сблизился с ним и пронзил его ногу своим копьём. Степняк от неожиданности и резкой боли взвыл и упал на землю.

Лестер не стал добивать лежащего врага. Вместо этого он снова побежал по кругу, давая степняку время подняться. Он играл и резвился, как котёнок, – так казалось со стороны. Большой, очень большой котёнок! А, может быть, не котёнок? А дракона не хочешь?! Игривый такой дракон…

Сарун встал, невзирая на слепящую боль и обильно бегущую кровь, перенёс вес на здоровую ногу и приготовился сражаться вопреки всему. Пощады он не ждал: пощады не было на этом бранном поле.

Лестер завершил круг странного забега и, видя, что соперник, хоть и кое-как, но готов защищаться, начал сближение. Резко присев и сделав вид, что снова атакует ноги, он вдруг выпрямился и направил оружие вверх. Сарун опустил щит, предугадывая удар. Взмывающее неприятельское копьё застало его врасплох. Взор степняка обжёгся о смертоносное жало, летящее в его горло. Как оно вышло из затылка, Сарун уже не почувствовал: душа его устремилась в вечное небо.

––

– …Я тебе повторяю, рыжий великан вобьёт в землю этого Лестера, – говоривший степняк был уже на бровях. Когда успел? Ещё только начало ночи.

– А я думаю, златокожий победит, – возразил пожилой соплеменник с красным лицом. – Сдаётся мне, что яйца у него из закалённой стали. Не всё зависит от размера.

– Нельзя победить гору, – затряс головой пропоец.

– А вот посмотрим, если, конечно, небо будет благосклонно и сведёт их в поединке.

– Да, посмотрим. Налей-ка, дружок, ещё, – пьяный степняк протянул кружку к мальчику, держащему сосуд с божественным напитком. Потом, изрядно хлебнув из наполненной ёмкости, уставил вдаль мутные глаза и запел:

Когда у степняка паршиво на душе –

Он едет в степь, он едет в степь.

Когда ему безрадостно уже –

Он едет в степь, он едет в степь…

Все, кто находился поблизости, подхватили незамысловатую песню:

Здесь для него еда есть и ночлег,

Он едет в степь, он едет в степь.

Здесь проживёт он свой короткий век,

Он едет в степь, он едет в степь…

Хорошо, хорошо мужчинам и женщинам – детям безбрежных просторов: много еды, сколько желаешь выпивки, и ночь обнимает горячими руками. Забурлил пир подобно весенней реке, расцвела музыка в сердцах отважных кумчаков – гуляй не хочу!

––

Хан Аскул сидел за одним из столов и потягивал вино из серебряной чаши. Рядом находились близкие ему люди.

– Скажи, долго ещё, по словам колдуна, мы сможем управлять Лестером при помощи волшебной палки? – спросил Аскул у Мулкуса, устроившегося справа от него.

– Пока он не придёт в себя окончательно и не победит магию, – Мулкус хлебнул любимого кумыса и крякнул от удовольствия. – Загус его заколдовал, но сила волшебства со временем иссякнет. Правда, сам пленник об этом ещё не знает.

– Раз не знает, так и не надо ему об этом говорить, – оживился по другую руку от Аскула худой старик в белом халате. Это был советник хана Скол, давно приехавший в степь из далёкой западной страны Фрикии. – Хотя, рано или поздно он сам поймёт. Я слышал об этих воинах из Гулайских гор. Говорят, они непревзойдённые рубаки. Но все слухи о них настолько противоречивы, что не могут быть правдой.

– Да, колдун говорил о горах и о воинах, каждый из которых способен победить многих, – Мулкус отломил лапу от хорошо прожаренного гуся и впился в неё зубами.

– Не забывай, что мы дали нерушимую клятву – освободить его в случае победы, – Адас, сидящий напротив хана, ел и пил мало. Он вообще был умерен: в вине, в пище, в женщинах. Только в одном он умерен не был – в соблюдении интересов Аскула. Третьей рукой хана называли его: боялись и уважали. Он никогда не страшился высказывать правду повелителю в глаза, не боялся спорить с ним и отстаивать свою точку зрения. Какой мудрый правитель не мечтает о таком верном и честном слуге и друге?..

– Помню, – кивнул Аскул и уперся взором в Мулкуса: – А кто охраняет чужеземца?

– Мальчишка Агас и пять воинов, – чуть не подавился сотник. – Не думаю, что без своего оружия он сбежит.

– Его нужно охранять не от побега, а от завистливых недоброжелателей, – глаза хана жёстко сузились.

Мулкус немедленно бросил на тарелку недоеденную лапу:

– Понял, повелитель. Я сам буду охранять его ночью.

– Да, будешь, – подтвердил Аскул. – И возьми с собой десятка два трезвых воинов.

Мулкус выскочил из-за стола и умчался в сторону родного стойбища.

– А ты не хочешь, великий, познакомиться и поговорить с этим чужеземцем? – спросил Скол.

– Я поговорю с ним, если он победит, – Аскул поднял голову и задумчиво уставился на яркую луну. Луна смотрела на радующихся людей и улыбалась.

************* 3 *************

– Второй день смертельных боёв! – распорядитель после ночного застолья выглядел несвежим, но голос его звучал сильно и громко. – Поединщик Лестер представляет ханство Восточных Ветров!

Публика заклокотала в предвкушении интересного зрелища. Множество разговоров об этом чужеземце велось на весёлом пиру, немало пари было заключено.

Лестер появился на площадке и направил взор поверх толпы. «Долго возиться не будем», – подумал он. Ветер пошевелил чёрные волосы воина и, подслушав его мысли, стих.

– От ханства Диких Скакунов бьётся Сугул!

Сугул вылетел, словно необъезженный конь из его родного края, сделал пробежку под одобрительный рёв соплеменников и захохотал зычно и раскатисто. Он был молод, хорошо сложён и горяч.

– Поединок начинается!

Сугул нацелил копье и устремился в атаку, намереваясь сломить противника бешеным напором.

Лестер тоже двинулся вперёд. Его копьё, задрожав от нетерпения, оттолкнуло неприятельское древко в сторону и вонзилось острым наконечником – поверх щита – в глаз Сугула. Степняк, не успев даже охнуть, рухнул срубленным деревом на землю.

Всё это было проделано с невероятной скоростью, и мало кто из зрителей понял, что произошло. Лестер, внимательно посмотрев на павшего соперника, неспешно зашагал прочь.

Кумчаки на трибунах смолкли на некоторое время, а потом завопили от восторга.

––

Огненная колесница солнца уже проехала гораздо больше половины пути, когда завершилось семь боёв. Оставался один воин, которому ещё не нашлась пара. Её определил жребий:

– Вызывается Лестер!

Публика зарычала от избытка чувств.

– Ему противостоит Атрис из ханства Диких Волков! Согласно правилам, последний поединок этого дня и последующие поединки завтрашнего будут проходить без копий!

К Лестеру поспешил высокий широкоплечий человек с ястребиным взором из-под густых светлых бровей, одетый в кожаную безрукавку и шёлковые синие штаны. Его шевелюра напоминала разворошённую копну сена; лицо было выскоблено до невозможности. Он шевелил губами, вознося молитву небу.

– Поединок начинается!

Противники замерли на мгновение и сблизились. Зрители, затаив дыхание, неотрывно наблюдали за происходящим: никто не хотел пропустить ни малейшего движения бойцов. Какая-то женщина на одной из трибун громко заохала, на неё зашикали со всех сторон, она испуганно зажала рот ладонью.

Атрис первым обрушил на Лестера град яростных ударов мечом – все они натыкались на умелую защиту. Наконец Лестер приоткрылся – как вскоре оказалось, это была уловка. Атрис тут же сделал прямой глубокий выпад и… настал его конец. Лестер непостижимо быстро перетёк вправо, заставив вражеский клинок пощупать пустоту, повернул корпус и коротким движением сверху отрубил кисть Атриса. Оружие, сжатое помертвевшими пальцами, ещё не достигло земли, как меч Лестера – слева направо – вернулся к атакующей позиции. Его левая рука, освободившись от ненужного сейчас щита, потянула щит Атриса вниз, и острое лезвие стремительным махом – теперь уже справа налево – срезало голову несчастного с плеч.

Публика была ошеломлена: кто протирал глаза, кто крутил головой по сторонам, кто толкал соседа в бок: ты видел, ты видел?.. Любой воин получает наслаждение от красивого поединка. А здесь находились люди, значительную часть жизни проводившие в сражениях и в походах. И такое мастерство поразило их до глубины души, многие из них прониклись уважением к Лестеру. Три убедительные победы, одержанные за два дня, причём над одними из самых лучших единоборцев степи, заставили кое-кого задуматься.

Кумчаки стали расходиться, громко обсуждая случившееся за день.

––

– Скажи, Агас, почему так много мужчин охраняют меня? Разве им не хочется застольничать вместе с остальными? – Лестер после сытного ужина, приготовленного мальчиком, растянулся на хорошо выделанной шкуре медведя, недавно убитого в Охающих горах.

Со всех сторон от Лестера и Агаса расположились бойцы из племени Восточных Ветров, внимательно следящие за окружающим пространством. Поодаль виднелось огненное цветение факелов. Оттуда накатывали волны звуков. Там ликовал и неистовствовал пир: выпивка лилась рекой, разговоры и песни становились всё громче, танцы увлекали пламенным безумством… Кумчаки веселились, не жалея себя. Когда ещё будет такая радость душе? Одному небу известно.

– Хочется, конечно, но таков приказ, – ответил Агас. Он лежал в двух шагах от Лестера, подложив под голову попону. – Нарушить приказ – тяжкий проступок, караемый смертью. А угощения им подадут в последующие дни – чтобы не было так обидно. Поведай лучше, где ты научился так сражаться? Я прежде никогда такого не видел.

– А что именно не видел? Тот же Торбор разделал своих соперников не хуже меня, да и Сахам тоже…

– Торбор весьма силён, и Сахам опытен, но в твоей манере ведения боя чувствуется какое-то мистическое мастерство. Твои движения необычны и поразительно быстры. Ты непредсказуем. Где ты так набил руку? Откуда ты?

Лестер приподнялся и с интересом посмотрел на Агаса. Светлые волосы мальчика беспорядочно топорщились, его серые глаза в ночи казались темнее обычного.

– А ты умён и наблюдателен не по годам. Вот уж не ожидал. Я из древнего народа воинов по имени дарсы. Это мастерство у нас в крови, и тренируемся мы немало.

– Дарсы? Никогда не слышал. А где твоя родина?

– В Гулайских горах – далеко. А скажи, обязательно убивать своего противника в поединке? Нельзя оставить его в живых?

– Для него это будет позором: смерть для кумчака лучше.

– А если это чужеземец?

– Ну, говорят, были такие случаи – по просьбе победителя и с согласия побеждённого. Но – если разрешит большинство ханов. Тогда на том, кто останется цел, будет висеть долг жизни: он обязан будет служить победителю, пока не отплатит ему жизнью за жизнь, или победитель не сочтёт, что долг оплачен.

– Благодарю.

– А ты сумеешь одолеть Торбора? – спросил Агас. – Мне будет жаль, если ты погибнешь.

Лестер кинул удивлённый взгляд на мальчика:

– Неужели ты ко мне привязался?

– Не знаю, но мне будет жаль, если ты погибнешь.

– Ладно, давай спать.

Лестер сплёл пальцы на затылке и уставился в звёздное небо. Звёзды здесь не те, что в горах Гулая. Там они, опустившись низко, слышат шёпот любующегося ими человека. Свет их лижет обнажённый клинок из непобедимой стали, секрет изготовления которой ни один из дарсов не раскроет посторонним – как его ни пытай.

Звёзды степи недосягаемы: с ними не побеседуешь о сокровенном; не споёшь им только что написанную песню, навеянную внезапным вдохновением; не прогуляешься, взяв в руку один из их лучей, испытывая детское чувство свободы, не подвластное никакому закону.

Чужая земля – чужие звёзды.

Сон наваливался, как ласковая волна в южном море. Спать, спать.

**************** 4 ****************

В третий день безжалостная потеха началась поздно. Кумчаки долго отлёживались после завершающей, умопомрачительно бурной ночи: непросто было оторвать отяжелевшие головы от подушек, от попон или просто от земли. Собаки всё утро хозяйничали на пустой арене: весело резвились, устраивали грызню, обнюхивали пятна запёкшейся крови…

Только ближе к полудню мужчины и женщины Великой степи заполнили трибуны. Шустроглазые мальчишки, вдыхая запах перегара, понесли по рядам воду и многим помогли утолить бушующую жажду. Ханы заняли свои места. Протрубили четыре больших рога.

В живых остались семь воинов. Уцелеть предназначено было только одному из них.

– Первый бой последнего дня состязаний! – распорядитель сегодня излучал бодрость и свежесть. К своему большому огорчению, он не участвовал в заключительном пиршестве: подвёл расшалившийся желудок. Пришлось принять целебный порошок и лечь спать. Зато сейчас он чувствовал себя превосходно. – Вызывается Лестер от ханства Восточных Ветров!

Дружные восторженные крики зрителей разразились благодаря неподдельному интересу к диковинному бойцу. Всем не терпелось увидеть, что он покажет сегодня.

Лестер появился на краю площадки в тёмно-зелёных штанах и куртке – это цвет ханства, которое он сейчас представлял. Впрочем, ему было всё равно – лишь бы одежда не стесняла движений. В его правой руке вызывающе блестел длинный, слегка изогнутый меч, а в левой замер в ожидании круглый щит.

– От ханства Серых Туманов будет биться Сахам!

Приветствия этому единоборцу прозвучали не менее громко. Победитель прошлых схваток внушал уважение людям, не понаслышке знающим, что такое доблесть и воинское мастерство, приобретённое на тренировках и во множестве сражений. Никто не мог отдать абсолютное предпочтение кому-то из бойцов: оба заслуживали и победы, и славной геройской смерти.

Сахам тоже был в одежде цвета своего племени – тёмно-серого. Вооружение он имел точь-в-точь, как у Лестера.

– Поединок начинается!

Противники сблизились и медленно потекли по кругу, выбрасывая экономные удары, разбивающиеся о защиту. Затем вдруг оба остервенели и пустились в бешеную пляску. Их клинки расплёскивали сверкающие брызги и, встречаясь, звенели; или охали, натыкаясь на щиты. Казалось, схватились два вихря в голой степи, и это будет продолжаться вечно.

Однако бойцы через некоторое время отскочили друг от друга на расстояние и снова пошли по кругу. Сначала многим зрителям почудилось, что оба абсолютно целы. Но, но… Лестер действительно был невредим. А вот на левом бедре Сахама образовалась рана, из которой обильно потекла кровь. Боец Серых Туманов захромал. Лестер нападать не спешил.

Вскоре Сахам понял, что силы его покидают, надо действовать. Он сделал обманный бросок вперёд и вправо и атаковал в развороте. Лестер поймал этот удар и, ответив молниеносным выпадом, порвал бренную плоть, словно бумагу. Сахам сделал два шага назад и рухнул на землю. Попытался подняться, но не сумел. Его взор наполнился страданием души от горечи поражения и болью тела от смертельной раны.

– Добей, – прошептали вмиг высохшие губы.

Лестер скорей увидел, чем услышал просьбу Сахама. Сделав быстрое движение мечом, он избавил несчастного от мучений. Затем в знак уважения поклонился сражённому врагу и направился к своему месту. Здесь его встретил Агас. Ядовитая желтизна скорби в чёрных глазах насторожила мальчика.

– С тобой всё в порядке? – спросил он.

– Сахам был храбрецом, – процедил сквозь зубы Лестер. – Глупый обычай – убивать друг друга ради забавы.

Лестер уселся в позе лотоса на расстеленный Агасом ковёр и уставился в пустоту. Мальчик не стал приставать к великому воину. Кто знает, где сейчас находится его душа: может быть, она на вершинах далёких Гулайских гор или в других удивительных краях…

За следующими боями этого дня Агас наблюдал без своего «подопечного».

––

– Лестер, очнись, твой выход! – голос Агаса срывался. – Остались только ты и Торбор!

Лестер несколько раз моргнул, пошевелил плечами и вернулся в реальность. Вскочив на ноги, он пару минут разминал мышцы, затем взял оружие и заткнул за пояс моток тонкой, но прочной верёвки, принесённой мальчиком по его просьбе утром. Ещё тогда на немой вопрос со стороны Агаса Лестер только отмахнулся, пробормотав: «Что не запрещено, то разрешено».

– Ну вот, пора, – улыбнулся Лестер и, обратив внимание на озабоченный вид мальчика, спросил: – Ты чего, Агас?

– Я видел, как великан расправился со своими соперниками…

«Давно никто не беспокоился обо мне, – подумал Лестер и потрепал степняка по светлой шевелюре, – надо бы его не подвести».

– Не переживай, малыш, всё будет как будет! А если что – думай обо мне только хорошо.

В этот раз Агас не обиделся на слово «малыш». Он с тревогой смотрел в спину Лестеру, который беспечной походкой направлялся к площадке для поединков.

––

– Первым выходит Лестер от ханства Восточных Ветров! – распорядитель объявлял последний бой состязаний. – Вторым – Торбор от ханства Синих Туч!

Трибуны выжидательно притихли. Все понимали: перед ними два величайших воина из всех, кого они когда-либо видели. Напряжение словно материализовалось и, гуляя по рядам зрителей, то одному, то другому сдавливало горло.

– Поединок начинается!

Бойцы устремились навстречу друг другу.

Длинный прямой меч Торбора, быстро описав дугу, попытался поразить неприятеля сверху. Но Лестер не стал встречать атаку лоб в лоб: вместо этого он, подобно ртути, мгновенно ускользнул вправо, вынуждая клинок провалиться в пустоту.

Железный клык большого северного медведя зарыскал по воздуху, делая выпады и круговые движения. Его одолевала жажда крови. Но добыча не давалась: уклонялась, пряталась за спиной щита… Меч разозлился…

В неподходящем для рыжеволосого гиганта русле поединок протекал больше пятнадцати минут. Лестер принимал мелкие тычки на щит, а мощные удары пропускал мимо или направлял в сторону; если же это были махи сбоку, единым духом отпрыгивал, заставляя оружие норта разъярённо дрожать.

Своей манерой ведения боя Лестер в результате окончательно вывел Торбора из себя. Северянин был опытным воином – в чём убедились степняки, видя, как он расправляется с их соплеменниками, – но с такой скоростью и ловкостью он не встречался никогда. Казалось, сегодня он вступил в битву с богом воды. В неистовстве Торбор зарычал: всё пошло не по плану – не по его плану.

Лестер играл с нортом, предугадывая каждый его шаг и уходя от нападений легко и непринуждённо. Наконец он понял: соперник измотан, одурманен бешенством и сбит с толку – пора. Поймав момент, Лестер броском хищника сократил расстояние настолько, что смог достать острым лезвием до высокого лба. Из длинного разреза кровь хлынула до того обильно, что в считаные секунды залила глаза и лицо Торбора.

Северянин, ослеплённый кровью, а ещё больше – яростью, совсем потерял контроль над собой. Хаотично размахивая мечом, он кружился, точно сказочный заколдованный зверь. Наконец догадался бросить щит и стал вытирать глаза правой рукой. Но Лестер не дал ему опомниться: очутился рядом и сильно ударил сверху по опускающемуся клинку. Металлический зуб выпал из мощной ладони, беспомощно взвыл и прижался к земле.

Затем Лестер резко присел, и его щит обрушился ребром на великанскую ступню. От боли Торбор согнул ноги в коленях и опустился. Лестер воспользовался этим и ткнул навершием меча в скрытую рыжими волосами точку за ухом. Огромное тело свалилось, как срубленный дуб.

Дальше произошло совсем не то, чего ждали все зрители: Лестер уронил оружие и, вытащив из-за пояса верёвку, принялся связывать могучие руки и ноги норта. Сделав дело, он выбросил вверх правую руку, зажатую в кулак, и громко прокричал:

– Прошу долг жизни!

Реакция степняков была различной: кто возмущался, требуя немедленной смерти северянина; кто возражал, вспомнив, что действительно есть такой старинный обычай; кто молчал, не понимая, что происходит…

Лестер несколько минут стоял над не приходящим в себя Торбором. Потом увидел, что от трибун отделяются ханы и приближаются к нему. Повелители сошлись возле бойцов и довольно долго переговаривались между собой и с победителем. Наконец их решение было высказано подбежавшему старшему глашатаю, и над степью прозвучало:

– По воле великих ханов и по древнему обычаю Лестеру предоставляется право на получение долга жизни! Торбор должен будет принести нерушимую клятву в том, что он обязуется служить Лестеру, пока не уплатит свой долг – пока Лестер не решит, что долг уплачен. Клятва будет получена по выздоровлению северянина: он не способен сейчас здраво рассуждать. Если Торбор откажется принести клятву – он будет убит. Ответственность за исполнение этого решения лежит на хане Аскуле!

Давно такого не случалось на большом празднике в честь пресветлого солнца и бескрайнего неба, во всяком случае, никто из присутствующих подобного припомнить не мог. Но что свершилось, то свершилось…

По приказу Аскула подогнали повозку; несколько воинов взвалили на неё Торбора, который очнулся, но от боли и потрясения ничего не понимал. Кони потащили повозку в сторону родного стойбища. Следом за ними пошли Лестер и Агас.

– Сейчас хану Аскулу будет вручена шапка Кучула! – провозгласил распорядитель.

Церемония награждения была довольно скромна по сравнению со зрелищностью боёв и весельем ночных пиров. Да и радоваться, по большому счёту, надо было только людям ханства Восточных Ветров. Они и радовались, провожая шапку на голове своего хана до становища, распевая песни и пританцовывая от избытка чувств.

Ценный приз отправился в большую юрту, и все разошлись на ночлег.

Солнце на следующее утро застало гостей хана Аскула – кумчаков из двадцати девяти племён Великой степи – уже в дороге к родным местам.