Читать книгу Кровь огненного бога - Сергей Начаркин - Страница 4

Глава 4. Летидар

Оглавление

Дороги.

Сколько их было и есть во всём мире? Сколько проложено, протоптано, накатано? А сколько заброшено и забыто? Никто не считал. Да и возможно ли это?

Дороги в избытке знают о людях. Преодолевая, и в снег, и в зной, милю за милей, двуногие создания рассказывают о себе с внезапной откровенностью совершенно незнакомым попутчикам; тихо беседуют со звёздами, выдавая им свои тайны на ночных привалах, а дороги слышат…

В дороге многое находят и многое теряют. Чем-то начинают дорожить, на что-то плюют. Дороги соединяют обитающих под облаками, и разъединяют их…

А как своевременно в дороге задумчиво грустить (особенно, если ты путешествуешь один). Под усталый стук копыт приходят до поры до времени опальные мысли о назначении твоей, в общем-то, никчёмной жизни, о результатах твоих усилий, иногда кажется важных, но если всерьёз и дотошно взвесить – пустых и недолговечных.

А ведь хотелось другого на старте. Планы были великие. Мечты доставали до звёзд. Вот только всё как-то забылось за каждодневной рутиной; безмерные надежды слизала обыденность бытия.

«Однако не скисай, странник, – шепчет небо над головой. – Что случилось, то случилось. Ничего в прошлом уже не изменишь, не повернёшь беспощадное время вспять. Но, может быть, всё гораздо лучше, чем ты думаешь, и впереди тебя ждёт удача. Гони прочь печаль-кручину. Достань потёртую флягу с вином: там ведь ещё осталось. Выпей. Тряхни головой. Погляди вокруг. Вон там, на невысоком пригорке, притаилась, как молодая любовница, ожидающая желанного сердцу друга, маленькая зелёная роща. Можно свернуть – искупаться в её объятиях. Вот навстречу – рыжая дивчина с крутыми бёдрами. Улыбается. А вдруг – тебе? Справа два пузыря безымянных могил. Кого-то ограбили и убили. Проезжавшие мимо сердобольные люди схоронили бедолаг. Будь доволен, что не тебя: не так горька твоя доля. Радуйся, радуйся и не сдавайся! Насыпь злой судьбе соли под хвост…»

И солнце, показавшись из-за туч, добавляет: «Помни, ничто в мире не вечно: не вечен и сам мир. Цени каждое мгновение твоей жизни. Попробуй быть счастливым – здесь и сейчас».


************ 1 *************

Путники, остановившись на вершине холма, с любопытством рассматривали приникший к широкой реке город. Он был немалых размеров и имел к тому же хорошие перспективы к развитию из-за своего выгодного месторасположения на перекрестке торговых путей. Высокие крепостные стены каменным ремнём стягивали его кварталы. По всему внешнему периметру раскрывал беззубую пасть глубокий ров. Восемь башен охраняли четверо ворот – по две на каждые. У каждых ворот через ров перекинулся мост. На реке большая пристань выставила навстречу прошеным гостям деревянные ладони. В середине улиц проглядывалась широкая площадь с храмом местному божеству и ратушей. Вокруг города разлились поля с островами кустарников, а вдалеке виднелся лес.

– Вот и Сорох, – произнес Летидар. – Торгово-ремесленный город, довольно неплохой. Я здесь уже бывал. Там в центре есть приличная гостиница. Думаю, мы заслужили два-три дня отдыха: поедим, помоемся, отоспимся, запасёмся всем необходимым в дорогу…

– Да, конечно, – согласилась Мая.

Жданко довольно закивал.

Лицо Летидара просветлело. Нежность выплеснулась из его сердца и разлилась по телу при воспоминании о последних днях, проведённых вместе. Дорога сблизила их, сделала практически родными. Многое было сказано и сдобрено многозначительным молчанием. Их теперь связывало, хоть и короткое, но всё-таки общее прошлое и, наверное, общее будущее…

Девушка взглянула на Летидара:

– Слушай, давно хочу спросить, откуда берутся средства, покрывающие наши расходы? Больших запасов монет у тебя не наблюдается, а ты довольно щедр.

– Да есть у меня магический кошелёк, из которого я беру деньги, – ответил Летидар.

– А ты не боишься, что его украдут? – вступил в разговор Жданко.

– Нет, не боюсь. Дело в том, что кошелёк этот находится не здесь: он невидим и неосязаем. Он соединяется с сокровищницей дарсов в Гулайских горах. А этот материальный кошель, что я ношу с собой, – только временное хранилище нужных мне на данный момент денег, которые приходят из того скрытого кошелька, взять из которого могу только я. Но не бесконечное множество: у меня есть определённое ограничение. Запутанно объяснил?

Из глаз Маи брызнули озорные лучи:

– Не переживай, основное мы поняли.

– Тогда поехали, надо успеть до закрытия городских ворот.

К широким воротам они поспели как раз вовремя: уже последние овцы, сопровождаемые криками юного пастуха, возвращались с пастбища домой, уже входили припозднившиеся работники, весь день мозолившие руки в поле, уже дюжие молодцы в кольчугах подступили к тяжёлым створам…

Пожилой стражник загородил им проезд:

– Кто вы? И по какой надобности пожаловали в вольный город Сорох?

– Я наёмник из Ирманского графства, – Летидар улыбнулся стражнику, как старому приятелю. – Получил расчёт и теперь направляюсь на родину – в Медон, что на берегу Срединного моря. К вам заехали, чтобы передохнуть, и снова в путь. Хороший у вас город…

Стражник с подозрением осмотрел гостя и подумал, кого только не бывает в этом Медоне (о котором он знал только из россказней досужих купцов). Потом для порядка поинтересовался:

– А это кто с тобой?

– Жена и её брат. Везу знакомить с родителями.

Стражник понимающе кивнул и, решив, что опасности для города от чужеземцев нет, подался в сторону, освобождая дорогу.

Когда миновали ворота, Мая приблизилась к Летидару и сквозь смех спросила:

– Жена, значит?

Летидар только пожал плечами, показывая, что это у него вырвалось случайно, для пользы дела.

Вскоре заселились в гостиницу на центральной площади, взяв два соседних номера на верхнем этаже: один – для Летидара, другой – для Жданка и Маи. После, посетив баню в находящемся поблизости здании, поужинали и отправились спать.

––

Летидар лежал на деревянной кровати и смотрел в окно. Ночь была ясная. Небо дышало бесконечностью. Звёзды окружили золотистый месяц и игриво подмигивали то ли друг другу, то ли глядящему на них человеку…

Чувства неясные и сумбурные (как иногда мысли) распирали грудь воина, заставляя сердце биться быстрее обычного. Что случилось? Им овладело предвкушение чего-то важного, что перевернёт его жизнь, изменит суть. Хотелось одновременно, и плакать навзрыд, и раскручивать тело в бешеном танце, и выть на месяц и звёзды вокруг него. «Что со мной?! Объясните!» – взывал молодой дарс к предкам, к роду, уходящему корнями на много столетий в прошлое. Ответа не было. Но он будет. Ему дадут знать…

Под утро сон всё же сморил воина – принял его в ласковые объятия.

––

Летидар проснулся от стука в дверь. Глянув в окно, он увидел, что день уже давно пришёл и на правах господина расположился в городе. Вскочив и накинув одежду, Летидар подбежал к двери и распахнул её.

– Ты что, муж, спишь так долго? – Мая расплескала ему навстречу брызги весёлого смеха; невозможная синева её глаз наполнила его восторгом, зовущим в пляс, но в то же время околдовала – лишила возможности нормально двигаться.

Девушка впорхнула в комнату и устремилась к окну; солнечные лучи охватили её фигуру, показывая сквозь платье безукоризненные формы.

– Какой у тебя чудесный вид на площадь!

Он был поражён, будто впервые узрел эту женскую грацию в каждом её жесте, её совершенный стан и небесную улыбку… Его тело превратилось в каменное изваяние.

– Я уже спускалась вниз и поболтала с хозяином. Сегодня ярмарка на соседней площади. Она до часу дня. Так что, если мы хотим успеть, надо пошевелиться. Кстати, я заказала нам завтрак.

Летидар промолчал: он был не в силах говорить. Девушка, проходя мимо, коснулась его рукой и поспешила в свою комнату. Он бы всё отдал, чтобы она осталась здесь ещё – хоть немного…

– Поторопись! – донеслось уже из коридора.

«Да что это со мной?» – подумал Летидар, пытаясь освободиться от оцепенения.

И вдруг он ощутил присутствие своих предков. Они вошли в него, расслабили напрягшиеся мышцы и наполнили его спокойствием и теплом. «Ничего страшного – это любовь, – прошептали родные голоса. – Всё будет хорошо».

––

Посетив кишащую людьми торговую площадь, находящуюся в двух кварталах от гостиницы, и купив всё, что они посчитали нужным, Летидар, Мая и Жданко, довольные, но немного утомлённые гамом и шумом, вернулись в свои номера.

После обеда все вместе отправились осматривать город. «Что там занятного?» – пришло Летидару в голову, но он промолчал, решив, что его подопечным, наверное, будет интересно.

Выйдя на середину центральной, вымощенной булыжником площади, они не спеша оглядели большой храм с устремлённым в небо серебряным шпилем. Стены храма пестрели изображениями рыб золотистого цвета. Над дубовой, декорированной медью дверью была нарисована полуженщина-полурыба с зелёными глазами и волосами, с трезубцем в руке. Она строго взирала на посетителей, словно проверяя их благонамеренность.

– Здесь поклоняются речной богине, – сообщил Летидар. – Её зовут Сонна, как и реку.

– Ясно, – кивнула Мая.

Трёхэтажная ратуша, крытая красной черепицей, была наряжена в платье весёлой настенной росписи. Её высокое и широкое крыльцо выпирало в пространство площади, как выдвинутый ящик комода. Близко к краю на крыльце примостилась бронзовая сульптура рака с расставленными клешнями. Птицы, надо думать, любили это место: скульптура была густо загажена.

Рядом с ратушей торчала круглая выбеленная башня с набатным колоколом наверху. В тени её металлического козырька, на низких каменных ступенях, разлеглись несколько кошек с подёрнутыми поволокой глазами. Недалеко от них беззаботно и совершенно безнаказанно суетилась и громко чирикала стайка воробьёв.

Закончив осмотр площади, путники двинулись к городской стене по безлюдной улице, выбранной наугад. Чем дальше они удалялись от центра, тем безрадостнее становилась картина. Улица делалась всё грязней и захламлённей. Мусор, который, по всей видимости, вываливался прямо под ноги, довольно сильно вонял. Мая и Жданко с напряжением следили за тем, чтобы во что-нибудь не наступить. Летидар брезгливо морщил нос, вспоминая красоту родных гор и чистоту их воздуха.

Наконец они наткнулись на одного из местных жителей. Прямо посреди дороги играл мальчик лет пяти-шести, со светлой шевелюрой, с чумазым лицом и неожиданно умными глазами. Он соорудил из куска доски и других подручных материалов какую-то повозку, пень его знает как, приладил к ней привод и, основательно упершись ногами в землю, с беззаботной беззубой улыбкой крутил этот самый привод; и повозка ехала, преодолевая преграды из мелких предметов. Путники, остановившись, с интересом уставились на ребёнка. Было в нём что-то настоящее…

Вдруг из-за поворота впереди вывернули два всадника и, пришпорив коней, перешли в галоп. Они неслись, не обращая внимания на мальчишку, ещё немного, и он будет сбит, растоптан…

Мая, вскрикнув, бросилась спасать кроху.

Летидар, ринувшись навстречу опасности, прыгнул, подобно крупной кошке, на шею первого скакуна и резким движением повернул его голову по кругу и вниз. Скакун полетел кубарем, увлекая за собой седока. Летидар откатился в сторону, взглядом отметив, что Мая с мальчиком на руках успела отпрянуть к стене дома. Сумел он вырвать для неё мгновение – прервал дикий лошадиный бег. Второй конь, споткнувшись об упавшего первого, грохнулся на то место, где только что играл ребёнок. Его наездника выкинуло из седла на несколько шагов по направлению к площади.

«Так, все наши целы», – подумал Летидар, посмотрев на девушку с малышом и на Жданко, присоединившегося к ним.

Из ближайших окон показались любопытствующие соседи. Одни тут же спрятались, а другие продолжали наблюдать.

Второй всадник, как и его лошадь, на удивление быстро поднялся. Это был мужчина средних лет, в нарядной одежде, сильно вымазанной при падении. Его лицо – круглое, без усов и бороды, с прямым носом и тонкими губами – изрядно поцарапалось. Он наливался яростью, озираясь вокруг:

– Что случилось?! Кто посмел?!

– Что же ты, сволочь, не видишь, куда мчишься? Люди же… – гнев от низа живота Летидара устремился вверх и захватил его голову. Он приблизился к мужчине.

– Не убивай! – крикнула Мая.

Рука Летидара, потянувшаяся к оружию, расслабилась.

– Я приближённый великого герцога Пьежа – благородный Фарон! – бросил с вызовом разодетый мужчина, но наткнулся на острый, словно клинок, взгляд Летидара и продолжил более мягко: – А это мой брат Пирон.

Пирон лежал, не шевелясь, в то время как его конь уже встал и, испуганно фыркая, перебирал ногами неподалёку. Удивительно, но животные отделались только мелкими ссадинами.

– По какому праву ты напал на нас?

– Вы же с братом чуть не убили ребёнка.

Фарон, покосившись на мальчика, усмехнулся. Затем поглядел на Пирона.

– Что с моим братом? – Он подошёл и наклонился над неподвижным телом. – Неужели умер?

Летидар оттеснил Фарона и принялся осматривать Пирона, бормоча себе под нос:

– Нет, будет жить, гадина. Рука сломана, бок отбил, да ещё сотрясение…

Помяв руками голову неприятного ему человека, Летидар отошёл и стал наблюдать, как тот приходит в себя. Фарон почему-то не бросился брату на помощь, молча стоял в стороне.

Пирон открыл глаза и приподнялся, опираясь на здоровую руку. Его взор встретился со взором Летидара и соскользнул в сторону. Потом Пирон вскрикнул от боли и откинулся на спину.

Тут из-за того же самого поворота появились ещё трое всадников. Правда, коней они гнали не во всю прыть, как только что братья.

Летидар загородил собой своих спутников и малыша.

Всадники остановились в нескольких шагах от собравшихся на улице. Один из них соскочил на землю и нагнулся к Пирону:

– Что с тобой, господин?

– Ты что ослеп? Видишь – упал, – проворчал Пирон. – А вы где были, водяной вас забери? Тоже мне, телохранители.

– Но вы же сами умчались, когда нас разъединила толпа у ворот, и не стали ждать. И потом, мы не думали, что в городе вам может что-то угрожать…

– Не думали, не думали, бараны! Поднимите меня.

Телохранитель и его подоспевшие товарищи подхватили Пирона и усадили на коня. Фарон тоже забрался в седло. Вскоре два господина под присмотром охраны направились к центру города. Пирон постанывал от боли в боку и в повисшей как плеть руке, а Фарон, оборачиваясь, бросал на Летидара недобрые взгляды.

Но Летидар уже не смотрел в их сторону. Он, повернувшись к Мае, широко улыбался. Девушка, протянув руку, в которой оказался белый платок, вытирала грязь с его лица.

Из ближайшего дома вышла женщина и, увидев мальчика возле чужих людей, всполошилась:

– Дюмен, сынок, что случилось?! Что ты опять натворил?!

Она кинулась к малышу и крепко прижала его к груди. Женщине на вид было лет сорок-пятьдесят. Точнее не определить – из-за отпечатка страданий на её бледном лице. Одежда на ней была старая и не раз латаная. Видимо, судьба горожанку не щадила. Но глаза её ещё жили, вспыхивая кострами при каждом прикосновении рук к любимому чаду. Похоже, сын был её единственной отрадой.

– Мама, я ничего не творил, – ответил мальчик и хлюпнул носом.

– Слушай, надо присматривать за ребёнком, – сказала Мая. – Его сейчас чуть лошади не растоптали. Мы в последний момент выхватили, уберегли от гибели.

– Святая богиня, да откуда же они взялись на нашей улице? – Женщина с опаской покосилась на удаляющихся всадников. – Тут сто лет уже никто не ездил. Да и некогда мне: работы много. Шкуры выделываю для кожевенного цеха.

– А где его отец?

Мая с болью в сердце взирала на натруженные руки женщины, на её седые волосы…

– Умер, ещё пять лет назад: лихорадка забрала. Вот с тех пор и мучаемся вдвоём.

– Хороший у тебя мальчик, умный.

– Что есть, то есть. Умом он не обижен. Да что толку, – женщина обречённо махнула рукой. – Ему бы куда пристроиться: подмастерьем бы, или к образованному человеку в услужение – читать научиться. Да, видно, пропадёт его умишко. А он у меня смышлёный: то игрушку диковинную выстругает, то телегу из чего-нибудь соберёт. А недавно птицу из веток соорудил, тряпкой обтянул и в небо запустил. Летала, правда, недолго, – она вздохнула. – Спасибо вам, что сберегли сыночка. Жаль, нечем угостить. А то водички? Вода есть – чистая.

Женщина направилась в открытую дверь, и все потянулись за ней. Жилище оказалось довольно просторным, и мебели в нём было немало: две деревянные кровати, круглый стол в окружении табуреток, шкаф для посуды, шкаф для одежды (но есть ли там одежда?), справа от входа второй стол – прямоугольный, с наваленными на нём шкурами, и рядом с ним кадушка.

– Муж мой обстановку делал, сам, – произнесла хозяйка и не спеша разлила по глиняным кружкам воду из кувшина. Потом с широким жестом пригласила: – Пейте.

Трое гостей уселись, утолили жажду и притихли: стало тяжело разговаривать.

– Как тебя зовут? – собравшись с силами, спросил Летидар.

– Домия.

– Домия, возьми вот это, – Летидар высыпал на стол горсть монет – серебро вперемежку с золотом. – Только не потрать куда попало, не промотай, наладь жизнь себе и сыну.

– Нет, нет, я не возьму, – Домия покраснела от стыда и обиды. – Да как же так? Чай, не побираемся мы. Уберите ваши деньги.

Мая вспорхнула со стула и подлетела к хозяйке. Взяв руки гордой женщины в свои ладони, она заглянула ей в глаза:

– Ты неправильно поняла. Это не подачка, не милостыня. Это дар, от всей души дар. Тебе и твоему сыну. Дар ты обязана принять.

Домия не выдержала и зарыдала, уткнувшись лицом в плечо Маи. Девушка погладила её по седым волосам. Дюмен затеял размазывать грязь под глазами.

Летидар встал и, поманив за собой Жданко, двинулся на выход.

Мужчины простояли на улице четверть часа, ожидая Маю. Время шагало медленно, прихрамывая, будто издеваясь над ними. Наконец Мая вышла и с нежностью посмотрела на Летидара:

– Домия и Дюмен передали тебе благодарность.

Летидар весело прищурился:

– Хорошо. Только есть проблема: в ближайшем будущем кошелёк нам ничего не даст.

Мая улыбнулась в ответ, и они направились в сторону центральной площади.


*************** 2 *****************

Ранним утром над городом прозвучал набат.

Летидар быстро оделся, взглянул в окно, на центральную площадь, заполняющуюся людьми, и направился в соседнюю комнату. Мая и Жданко были уже на ногах.

– Что-то случилось, пойду, узнаю, – сказал Летидар.

– Я с тобой, – заявила Мая.

– Хорошо. Но ты, Жданко, останься здесь. Там сейчас начнётся столпотворение, и мне будет тяжело следить за вами обоими. Да, заодно за нашим багажом присмотришь.

Жданко молча кивнул, взял с кровати и выдернул из ножен короткий прямой меч, степенно положил его на стол, уселся на стул рядом и скрестил ноги.

Летидар улыбнулся театральности его действий. Клинок купили в одной из кузниц по дороге – где хозяин был довольно мастеровит, чтобы изготовить качественное изделие. Летидар и Жданко хорошо разбирались в оружии. Один – как прирождённый воин, второй – как сын кузнеца, когда-то помогавший отцу в огненном ремесле. Меч оказался отлично закалённым и сбалансированным, с удобной рукоятью.

Летидар успел научить Жданко паре боевых приёмов, но этого было катастрофически мало даже для элементарной защиты. Поэтому мальчик только возил меч с собой, но на пояс пока не надевал и попусту не показывал его свету. «Сначала научись пользоваться, потом носи и обнажай», – наставлял Летидар. Но здесь-то, в комнате – можно. Пусть почувствует себя настоящим мужчиной.

––

Когда Летидар и Мая вышли из гостиницы, площадь уже набилась больше чем наполовину. А народ всё прибывал и прибывал. Множество глаз сверкало и беспокойно рыскало по сторонам. Воздух над головами сгустился, предчувствуя беду.

Протиснувшись к крыльцу ратуши и обосновавшись во втором ряду, Летидар и Мая с интересом рассматривали возвышающихся над толпой, облечённых властью людей. Их было пятеро. Двоих из них – вчерашних братьев, скинутых с лошадей – Летидар и Мая узнали сразу. Фарон прислонился к массивной двери, а Пирон, чья рука была упакована в гипс и держалась на повязке через шею, находился впереди него.

Летидар слегка толкнул соседа, видимо, булочника – так характерно пахло от него свежим хлебом:

– Скажи, любезный, кто здесь бургомистр?

Сосед с удивлением оглядел Летидара и его спутницу:

– Вон, в красном плаще – бургомистр Атон.

К краю крыльца как раз шагнул высокий человек лет пятидесяти, в красном плаще, накинутом поверх чёрного камзола. Его густая шевелюра была осыпана снегом благородной седины. Под длинным прямым носом сжимались тонкие губы, густые брови изгибались над пронзительными коричневыми глазами.

– А кто остальные?

– Вон тот, толстый – советник бургомистра Пыжа, – фыркнул сосед.

Позади главы города пристроился среднего роста мужчина с невообразимо большим животом, под который наверняка специально кроили свободную одежду, всю синего цвета: рубаху, куртку, штаны. Синяя же шапочка круглой формы прикрывала его лысеющую голову.

«Много пива протекло за всю жизнь через этот бурдюк, – подумал Летидар, усмехаясь про себя. – Да и имя подходящее».

– А тот худой, с оглоблю старик – помощник жрицы, Жаден. Она сама редко появляется перед людьми: всё молится о нашем благополучии. Судя по тому, что говорит о ней Жаден, все её колени должны быть истёрты о камни у алтаря речной богини. Но толк, наверное, от её молитв есть: город развивается и богатеет, несмотря ни на что…

Старик, как назвал его словоохотливый сосед, был одет в белый балахон и стоял неподвижно. Его голову и лицо скрывал глубокий капюшон, из-под которого до низа живота свисала белоснежная борода. Рука с бледной сухой кожей крепко сжимала длинный деревянный посох.

– А эти двое, – сосед ткнул пальцем в знакомых Летидару и Мае братьев, – верные псы герцога, ведают поборами. Всё следят: вдруг мы чего недодадим пресветлому, утаим. А ты сам-то кто такой будешь, мил человек?

Между ними протиснулся, устремившись зачем-то назад, низкорослый юноша из первого ряда. От него разило пивом и чесноком.

– Я бывший наёмник, возвращаюсь со службы, – сказал Летидар, не отступая от своей версии, придуманной на въезде в город.

– А это, стало быть, жена? – сосед указал на Маю.

– Жена, – тихо подтвердил Летидар.

Мая хитро взглянула на обоих и кивнула.

– А я глава цеха здешних хлебопёков. Зовут меня Хома. А ты из каких мест? Видать, издалека, больно вид у тебя чудной.

Хома ещё раз с интересом оглядел чужеземца.

Был хлебопёк, похоже, хорошим человеком: на вид лет сорок, в серых глазах уверенность мастерового, на лице сетка мелких морщин от частых добрых улыбок. От него веяло надёжностью и сдобой.

– Да, я издалека…

Их беседу прервал бургомистр. Резко подняв руку вверх, он заставил всех замолчать. Слова его зазвучали весенним громом:

– Мы созвали вас, жители города Сорох, чтобы сообщить о надвигающейся опасности. Король фенгов Стэх с большим войском взял замок нашего сеньора, герцога Пьежа, и теперь идёт к нам. Всем известна неоправданная злоба солдат Стэха. Они выжгли два города к северо-западу от нас: не оставили никого из мужчин в живых, даже маленьких мальчишек не пощадили, и забрали всех женщин в рабство.

Люди заволновались: кто-то завертел головой, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, кто-то противно заохал и запричитал, поблизости от Летидара и Маи завыла дородная баба…

– Да правда ли это? Откуда известно? – раздался голос из толпы.

– Правда, правда, – бургомистр показал рукой на стоящих сзади него представителей герцога. – Уважаемые Пирон и Фарон видели всё своими глазами.

Пирон выдвинулся вперёд и стал говорить:

– Мы вчера рано утром направлялись из Сороха к великому герцогу, но наткнулись на разъезд фенгов. Свернув с дороги, мы проехали поближе к замку и увидели, что он горит, а рядом большой лагерь захватчиков с королевским шатром посередине. На шатре штандарт Стэха – где изображён волк с короной на голове. Мы поспешили вернуться и сообщить об этом бургомистру.

Глава города потеснил замолчавшего Пирона:

– Мы со вчерашнего дня времени даром не теряли: вооружили всех стражников, послали отряды разведчиков, снарядили гонцов за помощью в Роних и в другие города тоже. Ворота сегодня не будут открыты. Может быть, они не пойдут на нас. Может быть, пронесёт…

Но не пронесло. С противоположной стороны площади в толпу, будто нож в тёплое масло, вошёл отряд конных и стал приближаться к крыльцу ратуши. Подъехав к самому краю, предводитель отряда что-то сказал наклонившемуся к нему бургомистру, тот выслушал и, выпрямившись, гордо выпятил подбородок:

– Вернулись разведчики. Враги большой силой идут на нас. Будем защищаться. У любого из мужчин есть оружие, каждый горожанин – солдат. Пусть главы цехов собирают своих ополченцев и отправляются на назначенные им места на стене. Всякий ведает, что ему делать. Вы знаете, враг нас не пощадит. Поэтому и мы его щадить не будем. Все на защиту Сороха!

Люди на площади немного помедлили и начали расходиться.

– Что ж, чужеземец, прощай, – Хома протянул Летидару пятерню. – Увидимся ли ещё, кто знает. Как звать-то тебя?

Дарс взял широкой крепкой ладонью мягкую руку хлебопёка:

– Летидар.

––

В полдень первые лица города, в полном составе, находились на верхней площадке правой башни западных ворот. Здесь же был и Летидар. Он, украв у зазевавшегося стражника плащ и шлем, в суматохе проник сюда и до сих пор оставался незамеченным. Все глядели на полки захватчиков.

Летидар хмурил брови. Они попали в ловушку, не вовремя посетив Сорох. Но кто же мог знать? Первым его желанием было взять Маю и Жданко и бежать. Но, хорошенько подумав, Летидар решил, что им не вырваться: вокруг фенги… Придётся задержаться здесь и помогать жителям Сороха в борьбе с жестокими врагами – помогать самим себе.

Фенгов было много. Судя по тому, как слаженно они двигались, как сохраняли ряды при маневрировании, войско состояло сплошь из профессионалов. Поблёскивали пластинчатые доспехи; прямоугольные щиты закрывали бойцов от колен до подбородков, глубокие шлемы с шишаками надёжно защищали их головы. В руках – средней длины копья, на поясах – прямые мечи.

Выстроившись в квадраты, фенги со страшной тренированной правильностью подступали к городу. Между закованных в железо подразделений струились лучники и метатели дротиков. Позади пехоты тянулась конница с круглыми щитами – для удобства боя верхом. По клубящейся вдалеке пыли можно было догадаться о наличии осадных орудий.

Не дойдя до стен, войско остановилось. От группы всадников, устроившейся на небольшом пригорке, отделились трое и поскакали к воротам. Когда приблизились, передний из них прокричал:

– Мой господин, великий король Стэх, предлагает вам сдаться на его милость, и тогда он вас пощадит!

– Лучший воин Стэха – Пухэ, – сказал стоящий рядом с бургомистром Пирон.

Пухэ был облачён в роскошные золочёные латы: чеканное изображение коронованного волка на груди, поножи с причудливым рисунком, шлем, украшенный длинными белыми перьями, щит с непонятным орнаментом. За ослепительным нарядом самого почти не видно: длинный нос, раздвоенный подбородок…

– Может быть, стоит пойти на переговоры? – предположил Фарон.

– Они никогда не щадят тех, кто сдаётся им на милость – это обман, – возразил Жаден. Он опирался на длинный прямой посох, взгляд его горел из-под капюшона.

Бургомистр Атон молча снял с руки перчатку – знак вызова во все времена во многих странах – и бросил её под ноги коня Пухэ.

– Быть по сему, – изрёк посланник короля и, подцепив перчатку копьём, передал её одному из своих провожатых. Тот быстро поскакал назад.

Пухэ два раза крутанул коня, и из его рта вырвалось:

– А есть ли среди вас храбрец, который отважится сразиться со мной?! Ну же, пусть выходит! Я умою любого из вас его же собственной кровью!

«Хочешь поединка – получишь, – подумал Летидар. Его разозлил вызывающий вид вражеского воина. Блестящая обёртка, а внутри наверняка пустышка. – Посмотрим, какой ты в деле».

– Я пойду, – сообщил он.

Все повернулись к нему.

– Ты кто такой? – удивлённо спросил бургомистр.

– Я тот, кто проучит этого наглеца. Некогда сейчас болтать: всё выясним потом.

Летидар перегнулся через парапет между зубьями и проорал:

– Я сейчас – подожди немного!

Пухэ с любопытством поглядел наверх:

– Ну, давай, давай.

Отъехав от ворот, Пухэ и его спутник стали ждать храбреца, ответившего на вызов.

Летидар, скинув плащ и шлем, взял из рук стоящего рядом солдата копьё и щит. Все заворожённо взирали на него: уверенность, с какой он совершал действия, не давала что-либо возразить.

– Пусть откроют ворота! – крикнул Летидар, сбегая вниз по лестнице.

– Распорядись, – кивнул бургомистр начальнику городской стражи.

––

Множество людей с обеих сторон притихли в ожидании боя. Из ворот вышел воин с круглым щитом и копьём в руках, на его поясе висел меч.

Пухэ опытным взглядом оценил неприятеля. С этим шутки плохи: шаг его, как у дикой опасной кошки, руки уверенно играют оружием. Какое странное лицо – цвета золота. А глаза – в них вся темнота загробного мира, сосут душу, вспарывают сердце. Лучше бы он в них не смотрел, тогда бы не забрался к нему за пазуху липкий страх. С таким все средства хороши…

– Поможешь мне, – тихо сказал он своему спутнику.

– Помогу, – отозвался тот.

Пухэ, подбадривая себя, крикнул: «Е-хо!» – и поскакал на врага.

Летидар, не дожидаясь сближения, подбросил копьё, перехватил снизу и, замахнувшись, мощно послал его навстречу сопернику. Копьё вгрызлось коню в грудь. Скакун споткнулся и рухнул на землю. Пухэ не пострадал, успев спрыгнуть: благо для него, скорость была не слишком большой.

Летидар побежал. Пухэ, встав в боевую стойку, ждал его.

В это время второй фенг решил, что пора и ему вмешаться в происходящее. Он ядовито усмехнулся и, пустив своего четвероногого товарища с места вскачь, стал огибать поединщиков. Увидев это, Летидар поменял траекторию движения и невероятно быстро ринулся к нему.

Отшвырнув щит и проскочив к хвосту коня, Летидар запрыгнул сзади всадника и, свернув ему шею, сбросил труп на землю. Затем, усевшись удобней и вытащив меч, помчался на Пухэ.

Прославленный боец фенгского войска почувствовал на плече костлявую руку смерти. Он взглянул на приближающегося врага и захотел заплакать. Порыв ветра толкнул его в грудь и лишил остатков храбрости.

Множество людей увидели невообразимое: беспощадный воин Пухэ уронил оружие и, развернувшись, пустился наутёк. Тот самый Пухэ, который рубил недругов твёрдой рукой, насиловал женщин и жёг дома, подкидывал младенцев и ловил их на острие копья, удирал, как ссыкливый мальчишка от задиристого сверстника.

Летидар настиг убегающего и рубящим движением снял его голову с плеч. Потом развернул коня и под восторженные крики горожан направился к воротам.

––

– Сегодня неудачный день для штурма: боги к нам неблагосклонны, – сказал приближённым король Стэх. Потом покачал головой и добавил: – Он сильно расстроил меня.

Кто огорчил повелителя – струсивший и опозоривший войско фенгов Пухэ или человек, его убивший, никто из окружения короля спросить не посмел.


************* 3 ***************

– …Пухэ понял, что обречён, и ноги сами понесли его прочь. Ведь в глубине души этот самовлюблённый фазан был трусом. Просто ему никогда не попадался достойный соперник, – Летидар повествовал уже минут пятнадцать: вкратце рассказал о себе, о своём народе и об его отношении к убитому им «лучшему воину» фенгов. – С мерзавцев и подлецов часто слетает шелуха мнимого бесстрашия при серьёзной опасности.

Он глубоко вздохнул и, задумавшись, опустил глаза вниз.

Солнце ушло на покой, и в окна беззастенчиво пялилась ночь. Огни на свечах трепетали от сквозняка, и тени на стенах судорожно шевелились.

В зале заседаний ратуши собрались значимые люди Сороха: бургомистр Атон, советник Пыжа, начальник стражи Гетор и ещё шестеро – из числа наиболее уважаемых горожан. Был приглашён и Летидар, как герой дня и как человек, судя по всему, достаточно сведущий в военном деле.

– Уважаемые сограждане, – бургомистр выглядел хмуро и говорил тихо, – что нам надлежит сделать дополнительно для нашей пользы? Какие будут предложения?

Слово взял начальник стражи Гетор. Ему было далеко за пятьдесят. Он имел широкую грудь, вздымающуюся при волнении, как поверхность моря, серые малоподвижные глаза, высокий лоб, плавно переходящий в лысину, большой нос с горбинкой, массивную челюсть. Раскрытые при разговоре ладони говорили о его честности.

– Я предлагаю произвести ночную вылазку и внести ещё большее смятение в стан врага.

Почти все посмотрели на него с удивлением. Летидар улыбнулся.

– Видимо, уважаемый Гетор забыл, что силы противника превосходят наши, – сказал советник Пыжа. – И что это профессиональные воины, в отличие от наших ремесленников и купцов, хоть и время от времени упражняющихся с оружием, но всё равно далёких от настоящего мастерства. Конечно, стражники, выучкой которых занимается сам начальник стражи, многого стоят, но в любом случае этого недостаточно для того, чтобы одолеть неприятеля в поле. Не правильней ли будет предположить, что Стэх сам может предпринять ночной штурм?

– Что же ты предлагаешь, достопочтенный Пыжа? – Гетор с усмешкой покосился на необъятный живот советника.

– Я предлагаю быть готовыми ко всему. Ополчение не отпускать со стен – пусть будут настороже. В стенах наше спасение.

Бургомистр нервно постучал костяшками пальцев по деревянному подлокотнику кресла:

– У кого ещё есть соображения?

Никто не откликнулся.

– А ты что думаешь, Летидар?

Летидар поднял глаза и ответил:

– Если моё мнение вас интересует, я согласен с Гетором, нужно сделать вылазку.

– Но ведь это самоубийство! – воскликнул Пыжа.

– Не совсем так. Противник этого не ожидает. Он рассержен, раздосадован, но ещё не насторожён, так что вряд ли будет выставлять дополнительные посты. Нападать этой ночью на город он тоже не станет: его первый боевой запал остыл, и ему надо не спеша подготовиться к штурму. Поэтому людям надо дать хорошо отдохнуть перед завтрашним днём – распустить их по домам. Пусть поспят спокойно. Посты, конечно, надо удвоить.

– Сделаем, – кивнул Гетор.

– Хорошо, – Летидар с одобрением посмотрел на начальника стражи. – Если будет принято решение, я готов возглавить ночной налёт. Мне нужны триста добровольцев, опытных в ратном деле.

Советник Пыжа вскинул руки:

– Ну, если так, то…

Остальные согласно промолчали.

– Так и поступим, – подытожил бургомистр. – Летидар и Гетор займутся вылазкой, остальные свои обязанности знают.

––

Во второй половине ночи со стены между северными и западными воротами, по крепким верёвкам соскользнули триста воинов городской стражи – самые ловкие и опытные из тех, кто вызвался. Возглавляли их Летидар и Гетор. Начальник стражи не послушал увещеваний по поводу напрасного риска для главы самого боеспособного подразделения города. «Я сам поведу своих ребят. Я за них в ответе», – упрямо сообщил он бургомистру. Тот махнул рукой и плюнул в уличную пыль.

Ещё в то время, когда воздвигались стены и копался ров вокруг Сороха, был проделан подземный ход, начинающийся во внешнем откосе рва и уходящий далеко в поле. Его загородили деревянной дверью и замаскировали. Со временем он стал совсем невидим, и про него многие забыли. Но вот и он пригодился.

Освободив вход, воины двинулись в молчаливую темноту. Первым шагал Летидар, сообщая идущим сзади о препятствиях на пути. Воздух внутри был густым, затхлым и, казалось, хватал за рукава.

В самом конце хода наткнулись на лестницу, которая была вырублена в грунте и вела к выходу, закупоренному крышкой. Произнеся достаточно ругательств и изрядно выплюнув сыпавшейся сверху земли, Летидар вытолкнул крышку, и первый оказался на поляне среди зарослей кустарника – позади фенгов.

Пока весь отряд, стараясь не шуметь, сосредотачивался на поляне, Летидар пробрался к краю кустов и осмотрелся.

Небо напоминало дырявый купол бродячего цирка: большая часть звёзд пряталась за облаками. Месяц выглядел погружённым в собственные думы.

Огни главного лагеря короля Стэха виднелись вдалеке слева. В трехстах шагах впереди вырисовывались силуэты баллист, катапульт, таранов и даже парочки башен, собранных из привезённых с собой материалов. Вся обслуга дрыхла под открытым небом: кто, подстелив плащ, кто прямо на земле. Палаточный городок с охраной белел рядом, солдаты почивали в своих походных жилищах.

Летидар ещё со стены подметил, что здесь находится только половина осадных орудий. Вторая часть, для удобства развёртывания при начале штурма, располагалась с другой стороны главного лагеря.

Караулы были расставлены с трёх сторон – по два бойца в каждом.

«Надо же – тыл не прикрыли, – подумал Летидар. – Непростительная оплошность. А мы как раз тут…»

Вернувшись на поляну, Летидар обозрел построенных в несколько шеренг храбрецов и улыбнулся.

– Я сниму часовых, – обратился он к Гетору, – а вы ждите сигнала. Как только увидите огонь – большой огонь от вспыхнувшей катапульты или башни – не мешкая, нападайте. Разделитесь на три отряда: один пусть бежит к осадным орудиям и поджигает их, не забывая убивать обслугу, два других пусть с разных сторон навалятся на палаточный лагерь. И режьте, рубите всех без жалости. Как только прозвучит сигнал рога, собираемся напротив ворот города и мчимся что есть мочи – чтобы нас не оставили здесь навсегда. Проинструктируй бойцов.

Гетор кивнул.

Летидар выскользнул из кустов и крадучись направился к ближайшему посту. Убрать всех часовых заняло у него меньше получаса. Никто из шести солдат даже вскрикнуть не успел. Закончив с этим делом, Летидар неслышно подошёл к ближайшему орудию и облил его горючей смесью из фляжки. Потом достал огниво и высек искру. Тут же родилось пламя.

Теперь таиться не имело смысла. Летидар запалил факел и заметался, как ветер: рубил подвернувшихся неприятелей и поджигал, поджигал, поджигал…

Но при этом он не забывал оглядываться по сторонам: видел, как из кустов выскочили три отряда добровольцев с уже пламенеющими факелами и, как было условлено, разделились. Одна сотня разбиралась с орудиями и расчётом, а две другие сотни обрушились на палатки, заставляя их вспыхивать одну за другой. Не совсем проснувшись, фенги высигивали наружу и натыкались на мечи…

Когда всё вокруг заполыхало, Летидар заметил угрожающее движение в главном лагере Стэха. Собственно, движение возникло ещё после того, как расцвели первые желто-красные цветы в ночном поле: протрубили тревогу, забили барабаны, началось построение. Но теперь враг уже был готов наказать наглецов, нарушивших его сон.

«Пора», – прошептал себе Летидар.

Громкий зов рога оторвал героев Сороха от кровавой жатвы.

– Уходим, уходим! – закричали командиры десятков.

– Домой, домой! – заголосил Гетор.

Вскоре воины собрались на краю озарённого огнями круга, со стороны города. Забрезжил рассвет.

– Вперёд! – взревел Летидар, и все помчались к воротам.

Летидар бежал сзади. Обернувшись, он увидел, как тысяча всадников отделилась от лагеря фенгов и, словно стая волков, пустилась в погоню.

Летидар с тревогой посмотрел на Гетора, который из головы отряда всё быстрее перемещался в его хвост: всё-таки возраст давал о себе знать. Хорошо, что осталось немного: мост через ров уже рядом. На башнях и на прилегающих к ним стенах застыли в ожидании лучники, за открытыми воротами стражники взяли копья наизготовку. Вот уже первые из добровольцев пересекли мост…

Но преследователи совсем близко. Летидар развернулся и вскинул лук, подобранный в горящем стане неприятеля. Тетива взвизгнула, и передний конь вместе с седоком грохнулся на землю. Второй скакун рухнул тут же, наткнувшись на шипящую в воздухе смерть; третий, испуганно заржав, последовал их примеру… Воздух наполнился хрипами, стонами, неистовыми ругательствами и пронзительным лязгом железа.

Конечно, это не могло надолго задержать конную лаву, но выигранных минут хватило для того, чтобы смельчаки смогли укрыться в объятиях Сороха. Даже Гетор поравнялся с тяжёлыми створами и, тяжело дыша, оглянулся назад. Настала очередь Летидара. И он, поспорив в стремительности с ветром, пронёсся по мосту.

Фенги, преодолев досадное препятствие из лошадиных и человеческих тел, бросились вперёд. Но ворота, скрипуче хихикая, закрывались, а с башен и стен посыпались острые стрелы. Потеряв ещё полсотни воинов, фенги сочли за благо не испытывать удачу и отправились к своему королю.


*************** 4 ******************

Штурм начался к полудню.

Лишившись половины осадных орудий и нескольких сотен воинов, король Стэх в бешенстве приказал четвертовать командира подразделения, охранявшего сгоревшее добро. Этот командир на свою беду остался целым после дерзкой ночной вылазки горожан.

Затем Стэх повелел превратить Сорох в прах.

Главный удар фенгского войска нацелился на западную сторону города. Здесь ровная местность позволяла развернуть силы в полной мере.

Фенги подступали молча, бряцая железом, сверкая глазами. Их ряды напоминали грозные волны, готовые вздыбиться и поглотить стены вместе с их защитниками.

Летидар глядел на приближающихся врагов с верхней площадки правой башни западных ворот. Он после удачно выполненной операции успел навестить Маю и Жданко. Брат с сестрой решили отправиться в госпиталь и там помогать местным лекарям. Летидар не стал их отговаривать: он понимал, тяжело сидеть и ждать, когда все вокруг заняты важными делами.

Гетор по-приятельски положил руку на его плечо:

– Отобьёмся от такой мощи? Прах их всех побери!

– Должны отбиться. У нас нет другого выхода.

Летидар посмотрел на начальника стражи и улыбнулся. Гетор ответил ему тем же и сказал:

– А все же пёрышки мы им пощипали! Представляешь, если бы все осадные орудия были целы?.. А так наши шансы повысились. Мы молодцы. Особенно ты молодец. Благодарность тебе от всех горожан!

– Да ладно, чего там – я, как и все, заперт в этом городе.

– Думаю, при желании ты мог бы слинять.

– Один – мог бы. Но со мной девушка и мальчик, которых я никогда не брошу.

– А ты ещё не рассказал мне в подробностях о красоте Гулайских гор и про обычаи и нравы вашего народа.

Гетор вспомнил о своём сыне, погибшем пять лет назад на лесной дороге от рук разбойников, и отцовская нежность к молодому дарсу родилась в его сердце. Правда, его сын и Летидар совсем не похожи, но всё же, всё же…

– Если останемся живыми – обязательно расскажу, – ответил Летидар. – И даже спою песню моего народа. А сейчас – к делу.

Он взял лук и натянул тетиву…

––

Несмотря на стрелы, жалящие насмерть, ров во многих местах вскоре был засыпан, и штурмующие, приставив лестницы к стенам, устремились наверх. На них низвергались камни, лилось раскалённое масло, в них летели копья…

Но фенги были упрямы, они решили сегодня смыть позор поражения Пухэ и отомстить за ночной погром в их лагере. Вот некоторые из них уже оказались на стене и, ловко орудуя мечами, потеснили горожан. Какой-то офицер с белыми перьями на шлеме, показывая отличное владение оружием, изрубил троих защитников Сороха и стал, ожидая подкрепления. Да только длинная стрела вонзилась ему в лицо, и он рухнул, даже не вскрикнув. А вон, в другом месте, двое рядовых солдат прорвались между каменными зубцами и, прикрывая друг друга, рубились с диким остервенением…

Однако горожане не уступали фенгам в храбрости и в неуступчивости. И если уж говорить начистоту, они превосходили захватчиков и в том и в другом: причин для этого у них было больше. Страх смерти в их сердцах уступил страху за своих женщин и детей; и тут же победивший страх переродился в гнев. Вот один из ополченцев Сороха, уже пронзенный острым клинком, схватил своего противника за плечи и вместе с ним ринулся вниз. Другой, жертвуя собственной жизнью, бросился с камнем в руках на врагов сверху и сбил нескольких из них с лестницы…

Осадные орудия посылали камни и снаряды с огненной смесью в город, нанося ему немалый урон. Пожарные команды, состоящие из баб и подростков, отчаянно боролись с пламенным зверем, скалящим красно-жёлтые зубы то в одном месте, то в другом.

Запахи дыма, крови и горелой плоти наполнили воздух. Небо затянуло серой поволокой, и сквозь эту поволоку взирало на устрашающее действо золотисто-алое солнце.

К западным воротам по свеженасыпанному пути, который быстро образовался на месте сожжённого моста, подтянули большой таран под деревянным, покрытым шкурами навесом. Ворота жалобно заохали под мощными размеренными ударами…

Одна из высоких штурмовых башен подошла вплотную к стене, севернее тарана, нагло ухмыльнулась и стала плеваться стрелами и дротиками. Горожане прикрывались щитами и яростно огрызались. Из башни на стену упал мостик, и по нему повалили фенги. Защитников Сороха на этом участке было много, но всё равно они могли не удержаться… Вторая башня приближалась к стене южнее…

Летидар расстрелял запас стрел и огляделся, потом подошёл к Гетору и Атону. Гетор говорил юному стражнику, стоящему навытяжку:

– Лети к запасному отряду. Передай приказ: пусть спешат к осадной башне, что прилипла к стене. Там сейчас пекло. Да лети так, будто у тебя восемь крыльев выросло!

Летидар подождал, когда посланник исчезнет, и сказал:

– Надо устроить вылазку и уничтожить таран: ворота скоро не выдержат. По верёвкам спустимся и сделаем дело.

– Людей потеряем, – вздохнул Атон.

– Если не сделаем – потеряем всё! Надо…

– Ну, надо так надо, – Атон поскрёб затылок всей пятернёй. – О, боги, дайте нам пережить этот день!

Вскоре Летидар и пятьдесят воинов соскользнули вниз и атаковали. Бой хрипло задышал и зазвенел железом. Рубились отчаянно. С башен горожане поддерживали своих стрелами. Через десять минут рядом с тараном не осталось живых врагов. Воспользовавшись этим моментом, Летидар сунул в руки одному из городских стражников фляжку с зажигательной смесью и бросил:

– Запаливай!

Сам же он вместе с уцелевшими бойцами налетел на подступающих со стороны поля фенгов. Его меч пил кровь с неуёмной жадностью, щит стонал от множества ударов. Летидар привычно обгонял секунды и убивал направо и налево. Но вскоре он остался один – если не считать стражника, который вырастил на таране огненные кусты.

Летидар сделал рывок назад и подтолкнул молодого храбреца к верёвкам, свисающим со стены. Они полезли наверх, где их ждали руки товарищей. Следом ринулись неприятели, но ливень стрел уронил их первые ряды…

Таран окутался жарким пламенем, которое отогнало захватчиков от железных ворот.

––

До самой ночи фенги не оставляли попыток захватить город, но его защитники сражались как львы. Мужество жителей Сороха оказалось сильнее лютости их врагов, и ни один из флагов на башнях не пал. Наконец солнцу надоело смотреть на реки крови, и оно спряталось за горизонт. Завоеватели отхлынули.

Многие из оставшихся в живых горожан, не освободившись до конца от опьянения битвой, бродили среди бездыханных тел и озирались по сторонам. Некоторые падали в изнеможении и засыпали прямо на стенах. Отовсюду раздавались стенания и плач женщин, обнаруживших мёртвыми своих мужчин.

Только начальник стражи и бургомистр, казалось, не ведали усталости и уныния. Появляясь то здесь, то там, они выставляли посты, подбадривали земляков, отдавали распоряжения, так нужные сейчас…

Летидар дотащился до госпиталя и нашёл в пустой комнате отрубившихся на полу Маю и Жданко. Он сел рядом с ними, упёрся спиной в стену и закрыл глаза.

Кровь огненного бога

Подняться наверх