Читать книгу Ном - Сергей Раджабов - Страница 5

Карл появился во дворе, когда Лиза, опережая Вито, шла ему навстречу. Даниель плёлся далеко позади с коробкой в руках.

– Ты-то мне и нужна. Картина продалась. Твоя доля.

Карл отсчитал купюры и вручил Лизе. Та пискнула, крутанулась на одной ноге и унеслась обратно в подъезд.

– Так и будешь мотаться туда-сюда? – проворчала Луиза, увидев дочь на пороге.

Лиза вошла домой, прикрыла дверь и потрясла перед матерью стопкой купюр.

– Это что? Откуда столько? Где взяла?

– Заработала.

– Как же это ты заработала?

– Дай угадаю, – Алиса явилась из кухни и привалилась к дверному косяку.

– Твои шутки про проституцию уже все слышали, можешь не повторять. Карл меня нарисовал. Картину купили. Это мой гонорар.

– Ты совсем с ума сошла? Ты – ребёнок! А если картину купил извращенец? А если он узнает, что на картине ты, и будет тебя преследовать? Я – твоя мать! И я не разрешала тебе ни для кого позировать. Один раз вляпаешься, никогда не отмоешься.

– Ты так говоришь, как будто продали меня, а не картину.

– Ты на ней хоть одетая? – хихикнула Алиса.

– Дура. Ладно, у меня дела.

– Какие дела? – Луиза навалилась на дверь.

– Меня ждут.

– Сегодня ты сидишь дома, – Луиза затрясла руками, отгоняя Лизу в глубь квартиры.

– Да, точно, – Лиза прошмыгнула мимо матери, захлопнула за собой дверь, которая немедленно распахнулась снова.

– И чтобы я больше не видела тебя рядом с Карлом!

Лиза бросилась вниз по лестнице.

Рядом с Вито стоял мальчишка, с виду полная его противоположность. Такими блондинистыми нестрижеными кудрями могли бы умиляться некоторые родители, но не в его возрасте. На нём была белая, особенно на груди и плечах, рубашка с подвёрнутыми манжетами, по типу кружев театрального костюма. Штанины кремового цвета брюк с накладными карманами на бёдрах неравномерно выцвели и мохрились по краям. Не сразу можно было определить, где заканчивается фигура мальчишки и начинается окружающее его пространство.

Оба пялились куда-то под дерево за фонтаном. Тощий пятнистый кот припал к земле и вилял перед прыжком. Под деревом трепыхалась раненая птица с оранжевой грудкой. Лиза прикрикнула на кота, тот выпрямился, оглянулся и дал дёру.

– Кот остался голодным, – заключил мальчишка.

– Это Даниель. Даниель, это Лиза.

– Ой, извините, испортила вам представление. На самом деле нет, не извините. Вам должно быть стыдно за такую жестокость. Стоят и молча смотрят. Никакого милосердия.

– Интересно, как человек определяет, на чьей стороне вмешаться в игру, которую не он придумал? Птица ведь всё равно погибнет. Не этот кот, так найдётся другой. Как она будет искать еду? Она же ранена. Или хочешь вмешаться в эволюцию, вылечить и поставить её в зависимость от себя? Или вернуть обратно в игру, в которой она уже проиграла, чтобы она проиграла снова? В этом милосердие?

– И откуда ты такой весь из себя рассудительный взялся? Посмотрите на него!

– Приютский, – сказал Карл.

– Приютские все в приюте, – буркнул Даниель. – А мне как раз от него уехать бы подальше. Да и от людей вообще.

– Так чего ж не уезжаешь? – спросила Лиза.

– Уеду. Только денег раздобуду. А что, Карл, в той банке с монетами была моя доля?

Карл погремел мелочью в кармане, зачерпнул и выдал Даниелю горсть монет.

– Этого хватит, чтобы уехать?

– Смотря куда.

– Подальше за город, а там найду себе занятие. Буду за животными ухаживать.

– За животными, это хорошо. Но пока не найдёшь работу, надо на что-то жить. Этого вряд ли хватит. А без документов и в таком виде ты уедешь не дальше ближайшего патруля.

– Это точно, – хмыкнул Вито.

– Тогда придётся продать кое-что, – Даниель выудил из-за пазухи ручку, поболтал ею в воздухе и спрятал обратно.

– Если хочешь, можешь завтра со мной на блошиный рынок, – предложил Вито. – Встретимся возле станции Евклид полдевятого.

– Где это?

– Если тебе это очень надо, найдёшь. А если не сможешь, эволюция от тебя избавится.

Лиза победно хихикнула. Даниель повернулся и направился к выходу со двора.

– Эй! – окликнул его Карл, – Можешь остаться на ночь в мастерской. Но только на одну.

Даниель подумал и поплёлся обратно.

– И вот, возьми, – Карл достал из пакета кусок пиццы, завёрнутый в бумагу.

В мастерской нашлась туристическая карта города. Даниель выучил по ней маршрут и был на площади Евклид вовремя. Вито ещё не устал ждать. Воскресным утром народу на улице было не много, попадались бегуны и велосипедисты. Вито шёл уверенно, обходя помойки на узких тротуарах по проезжей части, не обращая внимания на граффити и не задумываясь, куда ведут лестницы между домами, обрывающиеся небом.

Здания перестали нависать над головой, когда маршрут пошёл вдоль парка, ныряя в него и выныривая обратно на тротуар у дороги. Они круто свернули у длинного здания на тоненьких ножках и пошли вдоль трамвайных путей по длинной прямой улице до самого её конца, до самой набережной. Они перешли Тибр по узкому дряхлому мосту и сразу оказались среди столов с разложенным разносортным товаром. Слева от моста вдоль реки виднелись белые тенты, укрывающие от набирающего силу солнца.

Посетители липли к столам, перебирали вещи из коробок, спрашивали что почём, вяло торговались, заводили разговоры, отходили в сторону постоять в задумчивости или, уносимые медленным круговоротом, прибивались к соседней пёстрой куче, как река прибивает мусор к опорам моста. Вито играл по правилам, перетекал вместе с потоком, рылся в коробках, пока надолго не завис рядом с продавцом старинных фотоаппаратов у коробок с фотокарточками. Даниель отошёл в сторонку и некоторое время наблюдал за тем, как одни люди растаскивают хлам, от которого избавляются другие. Зрелище напоминало роение насекомых на куче мусора.

Оставив Вито, Даниель попытался пристроиться то к одному столу, то к другому, но быстро понял, что ему не рады. Выложить ручку на чужой стол означало почти наверняка её потерять. Если не стащат в этой толпе, а даже купят, то деньги получит владелец стола, у которого их ещё поди отними. В лучшем случае придётся делиться. Он попытался походить в толпе, предлагая купить ручку, но никто даже не смотрел в его сторону. Нужен был план.

Даниель вернулся в самое начало рынка и принялся обходить столы подряд, один за другим, пока не встретил тот, на котором стояла шкатулка со стеклянной крышкой. В шкатулке лежали старинные ручки. Маленькие и ветхие продавец, медлительный гигант отдавал по пятьдесят евро. Те, что выглядели получше – по сто. Его ручка выглядела даже лучше, учитывая чехол и флакон чернил, а с сотней евро можно спокойно уехать из города.

Подошёл парень, долго разглядывал ручки одну за другой, попытался безуспешно поторговаться и отдал за что-то ветхое и невзрачное целых полсотни. Даниель дождался, пока парень отойдёт от стола, догнал его и предложил свою. Парень отмахнулся, сказал, что больше ему не надо и поспешил в толпу. Даниель вернулся на свой пост. Кто-то интересовался ручками наряду с другими предметами, кто-то принимался рьяно торговаться. Таким предлагать не стоило.

Стильный старичок в пиджаке и шейном платке с павлинами осмотрел всё содержимое шкатулки с помощью увеличительного стекла, выбрал одну, спросил цену и, не торгуясь, отдал продавцу купюру. Он припрятал покупку во внутренний карман пиджака и собрался дальше. Даниель перегородил ему дорогу и вынул свою ручку из футляра перед его носом. Старичок осмотрел ручку, поинтересовался ценой и оглядел Даниеля.

– Краденное не покупаю.

– Это подарок.

– Да-да, конечно. А чего продаёшь, если подарок?

– Деньги нужны.

– Это заметно. И кто же подарил тебе такое?

– Садовник один. Марко. Ему не надо, у него руки трясутся и памяти нет. А раньше он что-то писал… Не важно. Берёте или нет?

– Значит, Марко писатель? Случайно не Марко Марино?

– Нет. Кажется, он Де Сантис.

– Он ещё жив? – хмыкнул гигант из-за прилавка. – О нём уже сто лет никто не слышал.

Старичок оживился:

– Была какая-то неприятная история, или авария, или что-то такое… У него всё забрали за долги. Дом, имущество, всё. Даже рукопись последнего романа, которую нашли у него в доме. И знаете, она была написана в тетрадях красными чернилами?

Гигант вяло помотал головой. Даниель вынул из кармана флакон и продемонстрировал красное содержимое на просвет. Старичок охнул.

– Я покупаю у тебя эту ручку. И дам тебе ещё сто евро, если ты докажешь, что это подарок Марко Де Сантиса. И того двести.

– Докажу? Как?

– Например, если он сам это подтвердит, то…

Даниель помотал головой.

– Что? Хочешь триста?

– Нет… в смысле, я передумал.

– Но почему? Ты же сам сказал, тебе нужны деньги.

– Вы сказали, что Марко они тоже были нужны. Но он не продал ручку. Значит, она не продаётся.

Старичок цыкнул, пожал плечами и исчез в толпе.

Даниель нашёл Вито там же, где оставил, у коробок с фотографиями. В руках у того была сложенная картонка. Внутри оказались фотографии детей и взрослых с детьми, явно очень старые.

– Это в коллекцию, – пояснил Вито. – Фото постмортум.

– Что это значит?

– Дети на этих фотографиях мертвы. Смотри, их держат, как кукол, придают позы, но если повнимательней присмотреться к глазам…

– Они открыты…

– Да. Сейчас так не делают, но когда-то дети умирали пачками. При жизни их не успевали сфотографировать, приходилось после смерти. Ты-то как, продал, что хотел?

Даниель помотал головой.

– Я загляну ещё в пару мест в городе, может быть ещё что-то попадётся. Ты со мной?

– Нет. План поменялся.

– Ну, как хочешь. Увидимся.

Карл был прав насчёт равновесия. Чтобы получить что-то, нужно что-то отдать взамен. Своими инсталляциями из мусора Карл увлекал и удивлял прохожих. И это удивление возвращалось звоном монет по железной банке. Даниель подумал, что и сам кое-что умеет.

Он шёл, пока не решился свернуть под вывеску в тёмный подъезд с натёртыми львиными головами между распахнутых внутрь дверей. Из лифта выскочили девушки, щурясь от света с улицы. Одна наступила Даниелю на ногу, извинилась, сморщила нос, почуяв тяжёлый запашок, и побежала догонять остальных.

Даниель поднялся по лестнице и заглянул за стеклянную дверь отеля. Из-за стойки едва торчала чёрная голова служащего. У дальней стены стояло несколько чемоданов, на мягких пуфах сидели женщины, рядом дети мучили искусственное растение. Мужчина, круглолицый, со смешно завёрнутыми мочками ушей заполнял у стойки бумаги.

Даниель вошёл и сел на стул возле большого зеркала. Служащий приподнялся из-за стойки, бегло осмотрел приёмную и дежурно поздоровался с Даниелем по-английски. Даниель поздоровался в ответ.

– Хватит носиться, посидите спокойно две минуты, – зашипела женщина на детей по-французски. Мужчины перебрасывались через стойку фразами на английском.

Даниель поймал взгляд женщины и протараторил:

– Добрый день, мадам. Я говорю на пяти языках. Если вам нужен переводчик, я могу помочь.

Брови женщины взлетели, смяв веснушчатый лоб.

– Пять языков! Прекрасно! Жак, я нашла нам переводчика, – обратилась она к мужу.

Круглолицый отвлёкся от бумаг и спросил голову за стойкой:

– Вы его знаете?

Голова сначала закачалась, как насаженный на палку мяч, сделала несколько поворотов из стороны в сторону и что-то прошептала мужчине. Тот издал смешок, вернулся к бумагам и ответил жене:

– Нет, дорогая, мы обойдёмся.

Женщина состроила Даниелю гримасу сожаления и переключилась на детей, один из них как раз запихивал жвачку в ухо другому.

Зашёл портье, подхватил чемоданы и всё семейство двинулось к лифту.

– Тебе тоже лучше уйти. Но, если хочешь, можешь сначала зайти на кухню этажом выше и попросить что-нибудь из еды, – донеслось из-за стойки.

Даниель умчался по лестнице наверх и вернулся с нарезанным хлебом в салфетке в одной руке и стопкой мясных ломтей в другой, запрыгнул на тот же стул и попытался запихнуть в рот всё мясо разом. Выходило плохо, пришлось объедать по краям.

– Я просил тебя уйти, – голова приподнялась над стойкой, как чёрное солнце над горизонтом, под ней оказался белый воротник и синий костюм.

– Я останусь. Мне нужно заработать, – сказал Даниель, но из-за полного рта вышло едва понятно.

Служащий хмыкнул, чёрное солнце закатилось. Даниель услышал как служащий набирает номер на телефоне.

Едва Даниель успел доесть и огляделся, ища, обо что вытереть руки, как увидел через стеклянные двери у лифта двух полицейских, мужчину и женщину. Женщина вошла в холл первой. Её напарник остался загораживать выход. Она поздоровалась со служащим, тот кивнул в сторону Даниеля. Женщина обернулась, подошла и ласково, положив ему ладонь между лопаток, сказала:

– Пойдём с нами, мы тебе поможем.

Даниель расплылся в улыбке, поднялся и медленно пошёл впереди, ощущая ладонь на спине. Как только они вышли за стеклянную дверь, второй полицейский попытался взять его за руку, Даниель метнулся в сторону и бросился вниз так, что подошвами заскользил по скруглённым глянцевым краям ступенек. Он буквально падал, подруливая за перила на поворотах. Последний пролёт он преодолел в два прыжка, вырвался на свет улицы и помчался в сторону, в которую был обращён зад пустой полицейской машины. Он попетлял по переулкам, немного успокоился и перешёл на шаг, переводя дыхание, однако, представив, как к нему приближаются невидимые преследователи, снова припустил что было мочи.

По тихим переулкам, по ступеням, мимо заросших стен и следов раскопок он пробрался до Колизея, но пришлось обойти его по дуге. Слишком много тёмно синих вкраплений полицейской формы среди пёстрой толпы туристов. Ноги ныли. Нужны новые идеи.

Когда новых идей нет, сгодятся и старые. Может быть, Карлу снова нужна будет помощь. Никто не тянул его за язык насчёт равновесия.