Читать книгу Междумирье. Белая Дыра. Продолжение книги «Междумирье. Врата Междумирья» - Сергей Росстальной - Страница 10

– 1 —

Ведь не было же никаких причин… – думала Анка, пытаясь понять, почему непременно это должно было произойти. Ну, пропал, и пропал, его же когда-то вообще не было, и ничего – жила себе. Это когда-то… А теперь он был, и теперь, когда его нет, как-то и не живётся…

Анка проводила дни в тревожном ожидании; волновалась, и выбрасывала недокуренные сигареты.

А потом к ней пришёл гражданин в штатском, показал полицейское удостоверение, и спросил: где Феликс Стоянов? Оказалось, случилась авария, и Феликс скрылся с места происшествия, бросив пассажиров в своей машине. Пассажиры каким-то чудом не пострадали. Но, возможно, Стоянов об этом почему-то не знает, и скрывается от правосудия. Если бы ему как-то сообщить, что статья за человеческие жизни ему не грозит… Нет, ответила Анка, я не знаю, где Феликс. Анка много чего полицейским не сказала: и что он мог быть отправлен на планету Нибиру (небылица, которая поставит её под подозрение), и что он предлагал ей жить вместе. Анка рассказала полицейским только про известный ей круг знакомых Феликса, и не более того. Свои размышления она оставила при себе. Полицейские показали ей фотографию молодого человека, и спросили, не это ли Феликс Стоянов? На снимке Анка увидела бородатое лицо, возможно и молодое, но не Феликса. На второй фотографии была снята кисть левой руки этого бородатого человека, имеющая особую примету – давнее повреждение пальцев. Нет, это точно не Феликс. На этом вопросы у полицейского закончились.

Авария произошла несколько дней назад, а Феликс до сих пор не появился. Если верить в невероятное заявление Тартарского, то Феликса забрали туда, где служил этот тренер-шарлатан. Значит, дальше её очередь.

И всё же, звонок диспетчера ЗП-телепорта застал её врасплох. Ей всё объяснили, но через десять минут, от волнения, Анка всё забыла, а перезвонить было невозможно – номер диспетчера не определяется. Только потом Анка сообразила, что звонок даже не зафиксирован в журнале вызовов телефона, как будто его и не было.

Прошёл день, но ничего не случилось. Завтра понедельник, на работу идти… Ну, и что с того? Она может исчезнуть так же неожиданно, как Феликс. Чёрт возьми, а как это вообще происходит? Анка ни коим образом не представляла себе к чему готовиться, и ей, вдруг, взбрело в голову, что надо обрезать волосы, и оставить себе короткую стрижку. С её длинными волосами ей будет неудобно и, может быть, опасно. Она не знает где, как, и почему, но, когда станет опасно, разбираться с волосами будет уже некогда. Она взяла ножницы, и подошла к зеркалу. Никогда не резала себе волосы… А какие они красивые!

Анка отложила ножницы на столик, чтобы перехватить пучок волос в другую руку. Потом она собралась было взять ножницы снова, но они исчезли. Ножниц на столике не было. Секунду назад были… а теперь уже нет. Однако, и столика тоже уже нет… Исчезла и комната. Какое-то мгновение Анка видела вокруг себя вечернюю панораму своего района, словно она висит в воздухе, снаружи, а потом исчезло и это. Анка передёрнулась всем телом, пытаясь сбросить это наваждение, и тем привела себя во вращательное движение вокруг самой себя. А окружающий мир от этого совсем исчез…

Анка висела в пустоте, в невесомости, в совершенно пустой пустоте, наполненной только синеватой текущей массой, которая вокруг неё образовывала туннель, в котором Анка теперь летела с немалой скоростью, но совершенно не ощущала движения. Летела она ногами толи вниз, толи вперёд (здесь не было ориентировки направлений). Совершенно неожиданное положение, в котором она оказалась, привело её в растерянность. Она допускала, что вполне может оказаться в самом невероятном положении и месте, но к этому же надо как-то прийти, а не вот так вот, без действий и причины. Значит, с ней этого не происходит, она просто видит видение. Неужели это от одной сигареты, выкуренной после трёхдневного табачного воздержания? Не может быть… Её отправили на Нубиру! Как же не может быть, ведь ей же звонил некий оператор…

Наконец, у неё появилась первая связная мысль: «Всё не так страшно…» И она стала оглядываться вокруг. Ей стали видны звёзды, много звёзд. Огромное множество звёзд! Звёзды заполняли безразмерную безконечность, и Анка убедилась в том, что она сразу и поняла – она в космосе. В космосе, в невесомости, в вакууме… Здесь не должно быть воздуха! В её лёгких сейчас последняя порция воздуха, которую она вдохнула на Земле. И всё! Больше не будет! Здесь нет воздуха, ей конец! Это очень страшно. И Анка, не выдержала, и пронзительно закричала, срываясь на визг. Она даже завертелась вокруг себя, видимо, от звукового давления. Так она визжала, пока не поняла, что таким образом расходует последний драгоценный воздух. И она замолчала. Всё, теперь ей конец – весь воздух криком вышел. Она замерла, и вдруг заметила, что тихонько дышит. Воздух здесь был. Вероятно, это он и струился потоком, по которому сейчас неслась Анка. Вот он как работает, ЗП-телепорт – он создаёт воздушный мост в космосе. И куда же он приведёт? Там – так сказать, впереди, ничего ещё не было видно.

Время никак не осознавалось, внутренние часы отключились начисто, а мысли в голове были настолько беспорядочные, что по их ходу тоже невозможно было определить время. В общем, времени прошло бог весть сколько, и по направлению движения появилось видение приближающейся планеты, которая мерцала зеленоватым светящимся шариком. Но, в то же время, Анка заметила где-то в стороне ещё один такой воздушный поток, который, выгибаясь дугой, начал приближаться к Анкиному потоку. Этот другой поток вёл не к планете, а исчезал где-то в пустоте. Его конец раскрылся, как воронка, и где-то далеко впереди (или внизу) вонзился в Анкин поток, и словно присосался к нему. Анка сразу поняла, что ей скоро предстоит пролететь мимо этого места, и что всё это неспроста. И она не ошиблась. Она быстро приближалась к месту стыковки двух потоков, и всё острее чувствовала, что здесь что-то не так. В последние мгновения она поняла, что у неё теперь два пути, а не один… Жерло второго потока приблизилось молниеносно и, как пушинку, всосало Анку в себя. Анка кувыркнулась пару раз через голову и снова полетела ногами вперёд, уже по другому потоку. Подняв голову вверх, она увидела, как жерло перехватившего её потока отвалилось от первого потока, и увелось куда-то в пустоту. Анка оказалась полностью отрезана от своего изначального пути. Это было очень похоже на похищение. Волнение охватило Анку с новой силой. Она начала внимательно осматриваться, и увидела, что новый поток огибает вокруг светящуюся планету, и по спирали приближается к ней, но, с другой стороны. Значит она, всё-таки, попадёт туда. На Нибиру.

Светящийся шар рос, становился пугающе огромным, и наконец занял собой ровно половину мира. Ей казалось, что она падает в океан огня, ей навстречу поднимались светящиеся жёлто-красно-зелёные ленты, которые плавно колыхались в пространстве, а их концы рассеивались мутным светом и исчезали. Но вместо жара с той стороны веяло холодом.

Она рухнула в светящийся океан, быстро вылетела из холодного света, который весь теперь оказался наверху, превратившись в небо, и она стремительно полетела, уже точно, вниз. Внизу было очень много воды, целое море, или океан. Там, где несущий её поток входил в воду, вода бурлила, словно кипела… Больше Анка ничего не успела рассмотреть. Она влетела в бурлящую пену, и где-то очень глубоко, во мраке, врезалась в плотную холодную воду. Остановка в упругой темноте, а потом встречный толчок пулей выбросил её обратно, и она грохнулась спиной на что-то твёрдое. Так она оказалась на берегу, усеянном мелкой, как монеты, галькой.

– 2 —

Так, кажется, она упала… От чего бы это? Потеряла сознание? Надо вставать с пола… А никакого пола и нет!

Она сидела неподвижно минут пять, пытаясь прийти в себя, и ждала продолжения; но, похоже, невероятные перемещения прекратились. Только длинные водяные языки от падающих высоких волн подбегали к её ногам. Море штормило, и это было чужое море, и совершенно ужасное чужое небо. Осознав себя в стабильном положении, Анка принялась осматривать мир, в который она так неожиданно попала. Мир имел запах, резкий и необъяснимый. Страшный пугающий космос исчез, его полностью закрыло светящееся небо, и Анка, с восхищением и удивлением, узрела колоссальное полярное сияние, занимающее весь видимый небосвод. Наверняка, здесь не стоит называть его «полярным», но на Земле это явление так и называют, из-за полярного его проявления. Здесь же высотное свечение атмосферы было повсеместным и очень сильным. На фоне этого небесного зарева, очень высоко, носилось в разные стороны несколько больших птиц. Своим несуразным оперением и яростными движениями крыльев птицы были похожи на треугольные тряпки, носимые ветром в небе.

Прямо перед ней плескалось море, вода которого полностью отражала светящееся небо, от чего выглядела, как расплавленное стекло. Берег, на котором сидела Анка, был каменистым, усыпанным кругловатыми камнями, размером с ладонь, и сидеть на них было очень неудобно. Но тут же, на берегу, возлежали камни существенно большего размера, такие же округлые, отточенные морской волной, но размером в два обхвата. Анка решила встать и присесть на такой камень, дабы удобнее было поразмышлять над своим положением. Но оказалось, что место уже занято, как в прочем и на других таких же камнях: на них располагались аккуратно сложенные человеческие кости, увенчанные сверху черепами. Почти на каждом большом камне лежали собранные части рассыпавшихся скелетов. Анка испугалась. Она быстро поднялась на ноги, и взяла в руку камушек потяжелее. Повернувшись к суше, она стала вглядываться в холмисто-каменистую даль. Больше всего её страшил хмурый хвойный лес, что раскинулся неподалёку. Так она смотрела, пока ей не показалось, что она слышит в шуме штормовых волн какие-то голоса.

Повернувшись к морю, Анка увидела воистину сказочную картину: прямо из воды, словно богатыри дядьки Черномора, выходили несколько живых людей. Первых было трое, а за ними из воды показались головы ещё троих. Выходящие люди были облачены в одежду, сильно напоминающую воинские доспехи, и Анке стало понятно, откуда здесь скелеты – здесь охраняемая территория, а это стража, которая кое-кого уже порешила, и пугает нарушителей костями. Что теперь с ней будет…

Появившиеся из моря люди оказались, что удивительно, женщинами. Кроме того, они были в доспехах – в кольчугах на голое тело. Кольчуги были короткие, выше колен, но на ногах у них было некое подобие кожаных сапог, высотою почти до колен. В руках у них были короткие двуострые копья, а на поясах висели то ли короткие мечи, то ли длинные ножи. Анка оторопела, от неожиданности и испуга, и почувствовала себя очень неуютно в мокром насквозь, коротеньком домашнем халатике с пояском с двумя пушистыми помпонами на концах. Перед этими экипированными людьми она должна выглядеть очень недостойно и беззащитно.

Ей что-то сказали, и она, конечно, не поняла. К ней приблизилась одна из стражниц, и сказала ещё раз. Слова были какие-то резко звучащие, с неким стуком в произношении.

– Не понимаю, – ответила Анка, мотнув головой.

Люди быстро перекинулись между собой несколькими словами, и к Анке приблизилась другая женщина. Анка поспешила поправить и закинуть за спину свои длинные распущенные волосы, и тогда все увидели, что в её руке зажат камень. Стражница подошла ближе, и протянула свою руку, предлагая камень отдать. Испуганная Анка сжал камень ещё сильнее, но руку опустила. Стражница потянулась к ней, произнося какие-то слова очень решительным тоном. Анку охватила тревога, она бросила взгляд на ближайший набор костей с черепом, и взвинченные нервы сделали своё дело.

Совершенно не задумываясь, она нанесла стражнице свой коронный удар ногой, которым она когда-то повергла Тартарского. Женщина, которая была ростом не выше Анки, отлетела на три метра, и с металлическим лязгом упала на камни. Все вскрикнули, но, удивительно, ничего предпринимать не стали. Стражница встала, и что-то сказала остальным. В её голосе, и на её лице не возникло и тени гнева. Все кивнул в ответ, и первая воительница извлекла из поясной сумки нечто длинное, вроде большого шприца, толщиной в обхват ладони, и на конце этот предмет имел длинную иглу. Она размахнулась этой штукой, чтобы метнуть, и Анка непроизвольно выставила вперёд ладонь. В следующий момент игла этого оружия вонзилась прямо в Анкину ладонь, и её начало бить электрическими разрядами. Анка заорала в голос, а потом попыталась схватить и выдернуть этот электрошприц из своей ладони, но оказалось, что она почти вся парализована на уровне плечевого пояса, и не может ничего сделать. Она могла только прыгать на месте и орать. И чем больше она орала, тем больше членораздельных слов появлялось в её крике. Под конец она уже высказывала целыми фразами всё, что она думает о гостеприимных хозяевах этого берега, и что её абсолютно плевать, нравится им это или нет. И только когда Анка заорала с конкретной просьбой к местным обитателям вытащить из неё этот проклятый шприц, она осознала, что орёт не на своём языке…

Кто-то подскочил к ней, и ловко выдернул из ладони этот варварский прибор.

– Ну, хвати уже! – услышала она совершенно чётко и понятно на языке хисс.

– Что? – Анка застыла в изумлении, – Кто вы такие, гады!? И как я вас понимаю?

– Научили, вот и понимаешь, – ответила солдатка, которая метнул в неё электрошприц. Она спрятала его обратно в сумку.

Тогда до Анки дошло, что совершенное знание этого полузмеиного языка в неё буквально вкололи вот этим самым электрошокером. Этот изуверский прибор запрограммировал её, и загнал в её голову огромный объём знаний языка. Ещё она поняла, что её не собираются убивать. Убоявшись спрашивать, она молча указала на кости, возлежащие на камнях.

– А, это те, кто неудачно прибыл, – махнула рукой стражница, – об камни разбились, захлебнулись, или ещё как. Тебе повезло. Удачно перехватили, удачно приземлили.

– Перехватили? – спросила Анка, – Да, точно… Я попала в другой путь… а куда я должна была попасть?

– В Третий Союз. Ты с кем контракт заключила?

– А куда попала?

– Островной Каганат. Тебе понравится, – и стражница хитро сузила глаза, – Прямо сейчас понравится.

– Что ты этим хочешь сказать? – встревожилась Анка.

– Что это на тебе? – спросила стражница, обойдя Анкин вопрос, – Снимай, замёрзнешь.

Анка, действительно, мёрзла в мокром халате. Кроме того, она оказалась босой. Её домашние тапочки, кажется, исчезли ещё в начале пути. Она развязала поясок, и сбросила халат. На ней осталось только нижнее бельё. Стражница, получившая от Анки пинка, подошла ближе, и окинула её взглядом.

– С Мидгарда, – сказала женщина, – Это на Мидгарде такое снизу одевают.

Анка думала, что ей сейчас предложат другую одежду, но ей ничего и не подумали предложить. Да и откуда сухая одежда у таких же мокрых людей, вынырнувших из воды?

– Как же мы её заберём с острова? – спросила одна из стражниц, – Она же не дышит.

– Как всех, – ответила другая, – вызвать сюда ушкан.

– Ради одного краденого?

– А что, прибить её?

– Нет, нет, не надо, – сказала та, которая получила пинка от Анки, – она немного учёная, с неё толк будет.

– Ну, ладно, пошли.

– Сиди тут, жди, – сказали они Анке, и ушли обратно в воду.

Они просто ушли в морскую пучину – пошли в море и скрылись под водой. Анка с удивлением смотрела на это, и теперь поняла смысл слов: «Она же не дышит». Она не дышит под водой, а они – дышат!

Оставшись одна, Анка стала расхаживать по берегу, стараясь согреть себя. Без мокрого халата было, конечно, не так холодно, но воздух здесь был не тёплый – как дома ранней осенью. К тому же у неё начала болеть правая нога в том месте, выше стопы, которым она ударила стражницу. Анка посматривала на кости скелетов, и пыталась угадать своё будущее. Если её вербовали на службу, то не удивительно, что её здесь встретили военные, и она может стать такой-же, как они. Но, как оказалось, её перехватили, и забрали не туда. Значит, она не у тех военных, и непонятно, будет ли она нужна здесь. Но стражница сказала, что из неё толк будет… Похоже, Анке ещё предстоит пожить. Но Феликса она здесь не найдёт, ведь она попала не туда. Вспомнив про Феликса, Анка схватила свой халат, и обшарила карманы. Вот они! – оба пропускных медальона, её и Феликса. Анка спрятала их в традиционное женское место, тем более, что другой одежды на ней больше и не было.

А потом в море появилось то, что называлось ушкан: двухкорпусное деревянное судно (катамаран), длинною метров пятнадцать. Обе лодки ушкана соединялись палубой, шириною метров пять, и на этой палубе стояла мачта с треугольным парусом, нижний конец которого был натянут к носу одной из лодок. Носы обеих лодок были украшены изваяниями то ли змеиных, то ли крокодильих голов, и эти истуканы служили стойками носовой катапульты. Ушкан, движимый не особо сильным ветром, медленно приближался к берегу. Анка разглядела на палубе четверых мужчин-воинов, облачённых в доспехи, укреплённые металлическими пластинами. На их бёдрах висели мечи и ещё какое-то мелкое вооружение. Они тоже с любопытством рассматривали Анку ещё издалека. Спохватившись, Анка снова надела на себя мокрый халат.

Ушкан уткнулся носами в гальку.

– Эй, как тебя зовут? – крикнули ей воины.

– Анка, – ответила она.

Один из них протянул ей руку. В следующее мгновение она оказалась на палубе. А воин спрыгнул на гальку, и направился к большим камням. Он сгрёб в мешок один из скелетов, и вернулся назад.

– Шаман Икан просил привезти ему один костяк, – сказал он, и забросил на борт мешок с костями, а потом влез и сам.

Ушкан развернули кормовыми вёслами, переставили парус на другой нос, и взяли обратный курс, от острова.

– А где… девушки? – спросила Анка.

– Русалки? Пошли своей дорогой, – ответили воины, – А нас вызвали забрать тебя. Есть хочешь?

– Нет. А куда вы меня отвезёте?

– Вокруг острова.

– Зачем?

– Чтобы поближе познакомиться с тобой. У тебя такие замечательные волосы…

Потом, без особых церемоний, они стянули с неё халат, и выбросили его за борт. Анка поняла всю неизбежность их намерений, и, в отчаянии, стремительным ударом ноги (всё же, не зря её учили) сбила с ног одного из мореходов, и прыгнула с кормы во вздыбленные волны. Сбитый ею моряк, не ожидая такого, улетел за борт, и его проклятия на полуслове поглотили волны. Почти ледяная вода придала Анке бодрости, и она стремительным кролем ринулась в открытое море. Она не имела никакой цели, кроме одной: утонуть, и не отдаться. Она пришла сюда за Феликсом, а не за чужими мужиками. Но мореходы уже разворачивали ушкан, а она этого не видела. Сначала, было, мореходы растерялись: кого вытаскивать – вопящего, как бревно плавающего, товарища, или шуструю добычу? Вожделение оказалось сильнее. И, вскоре, они догнали её, и плывущая девушка оказалась между двумя бортами ушкана. Два моряка выловили её, подхватив на гребне волны, и вытащили на палубу. А потом вернулись за своим другом.

Потом они привязали Анку к мачте за руки, и она уже не могла убежать. Ножом они срезали с неё оставшееся на ней нижнее бельё. Из него, конечно, вывалились оба медальона, и разбойники подняли их.

– Что это у тебя? – спросили они.

– Это мой пропуск, – всхлипнула Анка, – что бы попасть сюда, на Нубиру… но не к вам. И вернуться…

– А почему их два?

– Второй для одного человека, которого я ищу, – ответила Анка.

– Думаешь, найдёшь? – усмехнулись они.

Анка только всхлипнула, и кивнула головой. Она понимала, что нет, что уже не найдёт, но она не хотела предавать Феликса перед этими варварами. Пусть знают, что она верна, несмотря ни на что.

– Отдайте… – тихо, но решительно, попросила она.

Эти, бесполезные уже, медальоны – единственная память о Феликсе до конца её жизни.

– Ты заберёшь это, – ответили мужики, – Потом. А когда мы доберёмся до табора, тебе может быть даже помогут. У нас есть глаза и уши по всей земле.

И они вложили оба медальона в её ладони.

Анка понимал, что они врут, чтобы она вела себя спокойно, когда они будут развлекаться с ней. Но, главное, медальоны отдали. И, может быть, действительно помогут…

Анка стояла, как могла, обнимая мачту, не заботясь об удобстве, и закрыв глаза. Это ужасно, то что с ней сейчас происходит, но так было всегда и везде и во все времена, когда идёт война, и нет никакого закона. Она не видела, кто из четверых разбойников первый овладел ею. Совсем недавно она думала, как они будут вот так же вместе с Феликсом, и он будет выдумывать для неё всякие и нежности, и грубости… а теперь именно этим с ней занимаются четыре чужих мужика.

Это продолжалось всё время, пока ушкан делал обход вокруг острова. Воины по очереди управляли им, пока другие использовали Анку. За полный круг они овладели ею по два раза. И делали они это как-то просто, и без эмоций. Даже без грубых шуток. Кажется, им ничего не удавалось почувствовать, и Анка даже зло радовалась этому, и, не выдержав, ехидно спросила у последнего:

– Что, не понравилось?

А тот даже смутился:

– Что ты, очень даже понравилось… Только… э… другие тоже в очереди… и надо не задерживаться.

– Козёл! – сказала она по-русски.

– Что?

– Ничего, тварь!

Потом ушкан взял курс от острова, в открытое море. Тогда Анку, наконец, оставили, и предложили еду и питьё. Есть она, всё так же, не хотела, а от воды не отказалась. Ещё ей дали простую рубашку, длиною до колен. Она надела её, и осталась сидеть под мачтой. Она даже уснула от качки. Её разбудили, когда ушкан подходил к другому берегу.

Господи! Это продолжает происходить!

Анку привезли в охраняемый лагерь, который находился уже на континенте, и располагался он в глубине побережья, вне видимости моря. Лагерь был ограждён высокой оградой из тёмно-коричневого пористого материала, грубо обработанного, похожего на вулканическую пемзу. Поверху этой ограды были наставлены столбики, между которыми была натянута проволочная сетка с колючками в узлах. Ушканщики передали Анку охране – четверым мужикам в кожаных штанах и куртках с головными накидками. Вооружены они были длинными ножами на поясах, и плётками. Ушканщики сообщили охранникам, что Анка в меру буйная, может больно дать в морду, и удалились. А охранники куда-то её повели. Теперь Анка увидела, что территория лагеря застроена одинаковыми длинными бараками треугольной формы – из двух стен, сходящихся вместе вверху; построены они из чего попало – досок, камней, и, частями, из того же чёрно-серого материала, что и лагерная ограда. Откуда-то тянулся дым с химическим запахом. Её показалось, что она попала на какое-то промышленное производство, и сейчас она увидит рабочих в таких же кожаных робах, как у охранников. Она немного ошиблась. Это был рабочий концлагерь.

Рабочие, которых увидела Анка, шли куда-то нестройной цепочкой под надзором охранника, и были разновозрастными мужчинами и женщинами. У каждого на левой руке был закован железный обруч с номером. Анке нацепили такой-же обруч в медицинской мастерской (уродливые металлические протезы конечностей висели на стенах там-же). Её номер обозначался тремя рунами, в переводе на десятеричное исчисление это было пять цифр. А потом её отправили в барак.

Правила здесь такие: или ты работаешь и ешь, или не работаешь и не ешь. Это значит, что если ты не работаешь, то ты отдаёшься тем, кто работает, в целях сексуального удовлетворения работающих. И тогда ты тоже можешь есть. Как выглядят правила для мужчин, в это Анку не посвящали, она же не мужчина.

За что она сюда попала? Вопрос удивил старшего по бараку (арестант, доживающий свои дни с раковой опухолью, держится на наркоте). Что значит, за что?! Она же иномирный пришелец! Куда же ей ещё попадать по прибытии? Но, я ни в чём не виновата! На неё посмотрели, как на безнадёжную дуру – при чём тут вина? Понятие вины здесь относят больше к отношениям на войне. А здесь при чём какая-то вина? В концлагерь попадают не за провинность. И, вообще, ни за что, а потому, что ты сейчас не на своём месте. Вот определится твоё место, и покинешь лагерь, если не помрёшь. А без лагеря помрёшь точно, в чужом-то мире. Значит, сюда попадают все, кто прибыл с Земли? Да чёрт его знает, кто там с вашей Земли, в концлагеря попадают все, кто откуда-то явился. Все новоприбывшие попадают в концентрационный лагерь. В этом мире это обычная естественная практика. Вход в мир Нибиру – через концлагерь. Значит, в таком же концлагере должен быть и Феликс. Анка спросила о нём, и никто из заключённых, с которыми она смогла переговорить, не слышал о Феликсе. Может быть, врут.

Ей дали поспать. Наверное, всего часа три. Когда она проснулась на чём-то жёстком и дурно пахнущем, то сразу подумала: надо опять уснуть, и проснуться дома… Но кто-то спихнул её грубым точком.

А теперь на работу. Их собрали отрядами по 22 человека, всего пять отрядов (и это ещё не все), и повели куда-то далеко, под надзором надзирателей в коже, и с плетями. На выходе из лагеря каждому сунули в руки миску с какой-то варёной древесиной. Здесь кормят только на ходу – нечего время терять! – пока идёшь на работу, пожрёшь!

Шли сначала по извилистому ломаному ущелью, потом выбрались на поверхность, и упёрлись в бесконечную стену, такую-же, какая ограждала концлагерь. Пошли вдоль стены. Стена петляла по рельефу холмистой местности, и уводила неведомо куда, не замыкаясь вокруг какой-то территории. В одном месте стена имела продолжении в виде сторожевой башни из того же материала. Анка заметила, что на стене часто попадаются надписи, словно выдавленные, значит, когда-то этот материал был пластичным. Надписи содержали имена и числа, видимо, даты. Большая часть надписей была сделана рунами хисс, похожими на следы от когтей, но были надписи и кириллицей, и латиницей, с привычными земными именами. Анка поняла, что из этого лагеря так просто не выйдешь, если люди здесь оставляют о себе безвременную память. Особенно тревожили двойные числа под именами. Так только на могилах пишут.

Как она и думала, стена оказалась объектом их работы. Метров за сто до своего конца стена дымилась и отдавала горьким жаром. Где-то за полсотни метров до конца, на участке около шести метров, стена бездымно горела, светясь красным жаром изнутри, и рассыпая вокруг искры. Порой, по её поверхности проскальзывали языки пламени. Тлеющий участок резко заканчивался, и дальше шла сырая, недавно вылепленная стена. В самом её конце стояли строительные леса, на которых, и вокруг которых суетилась предыдущая смена заключённых. Они набивали в опалубку тёмно-серую, похожую на асфальтобетон, массу.

Анка получила кожаные рукавицы, без них руки сотрутся до костей. Вместе со всеми она носила в корзинах эту серую рыхлую массу, тяжёлую, как глина. Полные корзины им подвозили на вагонетках со стороны ближайших каменистых холмов. Там у них рудники. Материал загружали в мешалки, и сыпали туда какую-то серу с резким запахом. При этом строго было запрещено пользоваться огнём, или, даже, высекать искры – серный порошок был горюч. Мешалку крутили четверо заключённых, и тщательно перемешивали эту смесь. Её потом, опять же в корзинах, подносили к месту стройки. Там строители лепили из замеса, как из песка на пляже, стену. Если пнуть такую стену, она легко рассыплется. Но если эту массу поджечь, она выгорает, запекается, и становится твёрдой, как бетон. Сооружение обжигается, как глиняный горшок, но собственным огнём. Огнебетон разгорается и тлеет медленно, поэтому стену строили беспрерывным способом: пока горит позади, стену продолжают лепить впереди.

Они носили эти корзины по двое. Всё равно тяжело, и чертовски неудобно. Конца не видно этому дню… И день так и не закончился… Должно быть, она попала в заполярье, и здесь сейчас «белые ночи».