Читать книгу Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника - Сергей Синякин - Страница 15

– Геркин, ты меня достал, – утомленно сказал Примус.

Подумал немного и пригрозил:

– Дождешься, посажу тебя в камеру к пидорам, пусть они, как в старину выражались, твой афедрон обнюхивают! Смотри, ведь опустят по полной программе. Будешь потом татуировку улика пчелиного на заднице от знакомых прятать! Ведь даже в сауну не сходишь!

– Начальник, – проникновенно сказал сидящий на стуле человечек. – Я же как на духу.

– Ну и как ваша беседа движется? – поинтересовался Нечаев, входя в кабинет и придвигая к себе стул. Сел и принялся внимательно разглядывать Геркина. Тот попробовал нагло перехватить его взгляд, но не выдержал, смутился, опустил глаза и заерзал на стуле.

– Брешет, товарищ полковник! – сказал Примус. – Мне с ним даже разговаривать не хочется.

Нечаев взял со стола скульптурку, некоторое время молча разглядывал ее.

– Знаете, что он придумал?

– Знаю, – сказал Нечаев. – Ехал в автобусе, увидел кем-то забытый сверточек, ну, не удержался, а там… – он показал Геркину скульптурку. – Брониславу Дмитриевичу она без надобности, из всех видов искусств для него важнейшим является матерная частушка, поэтому он особо раздумывать не стал, а оттаранил находку в антикварный магазин, сдал ее и урвал свой законный кусок. Возможен вариант: в парке на скамейке нашел.

– В парке, товарищ полковник, в парке, – сказал Примус.

– Да так оно все и было! – взмахнув руками, воскликнул Геркин. – Мамой клянусь, гражданин начальник. В горсаду это было, рядом с кафе «Огонек». Я, значит, зашел в кафе, встретил там Лоцмана, мы скинулись, взяли фанфурик, вмазали… Душа желает продолжения, а денег нету. Вышел я, дай, думаю, на скамеечке посижу, может, кто из знакомых пройдет. Сел на скамеечку, сижу, вижу, газетка лежит. Ну я решил посмотреть, что там, в мире происходит. Потянул я газетку, а там…

– А там мешок со звездюлинами лежит! – перебил Примус. – Вот-вот развяжется!

– Погоди, Коля, – мягко сказал Нечаев. – Пусть человек выскажется. Мы-то знаем, что он врет, и знаем – почему он врет.

– Мне больше нечего сказать, – смиренно опустил голову Геркин. – Валяйте, бейте, сажайте, если у вас такое право есть. Конечно, у Геркина две судимости, ему веры нет!

– А врет он, – сказал Нечаев, не обращая внимания на жулика, – потому что не хочет пожизненное получить. Раньше бы ему просто лоб зеленкой намазали, а теперь государство добренькое, придется Брониславу Дмитриевичу белым лебедем плавать, пока время не подойдет деревянный бушлат примерить!

– Это почему? – острым глазом покосился задержанный.

– А чего ж тебе, убийство уважаемого человека с рук сойдет? – удивился Нечаев. – Нет, брат, отмерит тебе наш самый справедливый и гуманный суд на полную катушку.

– Он думает, что ему премию выпишут! – ехидно сказал Примус.

– Какое убийство, мужики! – видно было, что Геркин побледнел.

Не то чтобы он очень испугался, он к милицейским приколам привык уже, не раз на беседах в отделе по месту жительства побывал, но немножко его все-таки проняло.

– Какое убийство?

– Убийство уважаемого доктора Медника, – сказал Примус. – Ты что, даже фамилии убиенного не знаешь? Ну и убийцы пошли – мочат уважаемых граждан и фамилии не спрашивают! Нет, вы представляете, товарищ полковник?

– Какого доктора! – заорал задержанный и даже со стула вскочил. – Нашел я эту хрень, нашел! Не повесите вы на меня своего «глухаря»! Вам ментам лишь бы отчитаться, что дело раскрыто, а уж кто убивал, вам вообще дела нет!

– Видишь, – мягко сказал Нечаев, кивая Примусу. – Не любит гражданин Геркин милицию. А почему? А потому не любит, что милиция ему воровать, грабить и убивать не дает!

– Вот эта штучка, – Примус подкинул на руке символ сферических мистерий, – была куплена за две с половиной тысячи рублей гражданином Медником Ильей Николаевичем в антикварном магазине на Пражской. Мы гражданина Медника нашли в квартире с ножиком в спине. А через три дня ты эту штучку сдал в тот же самый магазин за тысячу рублей. Продавец тебя опознает, будь спокоен, и данные с твоего паспорта он в акт аккуратно переписал.

– Вот гнида! – пробормотал задержанный.

– Это ты к тому, что он тебе всего тысячу заплатил? – мгновенно сориентировался Примус. – Правильной дорогой идешь, товарищ Геркин. Колись дальше!

– А нечего мне колоться, – пробурчал задержанный, подбираясь. – Нашел я ее, нашел! Докажите, что не так!

– А что нам доказывать, – пожал плечами Нечаев. – Вещичка из квартиры – вот она. И пальчики твои на хате остались. Наследил ты, Геркин!

– Врешь! – Геркин сел на стул. – Там моих пальчиков быть не может, я на хате не был.

– Так это подправить легко, – невозмутимо сказал Примус и пообещал: – Будут!

Иногда работнику розыска приходится блефовать. Никто бы, конечно, не стал подделывать вещественные доказательства и вносить отпечатки пальцев Геркина в обнаруженные на квартире. Но Геркин судил людей по своей мерке, сам бы он, доведись ему такая возможность, вероятнее всего так бы и поступил, а потому он работникам уголовного розыска поверил. Поверил и сразу выпустил пар, съежился на стуле – маленький несчастный человечек, зажатый сложившимися обстоятельствами. Правда, он еще пытался сопротивляться, пытался строить свою оборону отрицанием всего, но Нечаев и Евграфов взламывали его оборону неторопливо и обстоятельно. Через час Геркин уже верил, что одной ногой находится в тюрьме и пожизненное заключение ему обеспечено, а еще через час видел в Нечаеве и Евграфове своих единственных спасителей, истово веруя, что только они могут спасти его от надвигающихся неприятностей.

– Вам на меня старик накапал? – поинтересовался он.

– Это я тебя должен спрашивать, – возразил Примус. – Давай, родной, телись. Я тебе точно говорю, дождешься у меня – за паровоза пойдешь!

Геркин посидел немного, расстегнул верхнюю пуговицу на рубахе.

– Вот суки, – выругался он. – Откуда мне было знать, что вещь замоченная?

– А вот это уже серьезный разговор, – сказал Примус, подсаживаясь к нему ближе.

Показания неудачливого жулика были запутаны и нескладны, через некоторое время он сам понял, что опять заврался, махнул рукой и весело рассмеялся.

– Ладно, начальник. В общем, дело было так. На зоне, где я чалился, в моей кентовке был один фраерок – Леша Узелок. Он за разбой срок мотал. Ну, а когда я откинулся, мы с ним одно время переписывались, даже когда он сам на свободу вышел. А потом как-то перестали писать. Другие знакомые, другие дела, сами понимаете, кореш на зоне одно, а кореш на воле – совсем другое. Ну когда мы малявами обменивались, я ему отписал, что мать моя умерла и один живу. Может, поэтому он мне с месяц назад маляву прислал и попросил двух его корешей на недельку приютить. Дела у них в нашем городе были. Ну а мне какая разница? Мне даже и хорошо, они ведь при бабках приехали, мы с ними денька два хорошо покеросинили! Один по виду русский, Геркой его звали, а второй черный, с Кавказа, он мне Мелитоном представился. Что у них за дела здесь были, я не знаю, но уехали они в прошлый понедельник, а на прощание мне Мелитон эту хреновину оставил. Денег, говорит, не дам, у самих в обрез, но вот эта штука, говорит, хороших бабок стоит. Ну и отчалили. А я… – Геркин жалко улыбнулся и развел руками.

– А ты еще раз лоханулся! – безжалостно сказал Примус.

– Да откуда я знал, что эта штуковина с мокрухи? – ощетинился Геркин.

– Уехали они как? – спросил Нечаев. – На машине? На автобусе? Или поездом?

– Поездом, – подавленно сказал Геркин. – Я им и за билетами ездил.

– Так они что, паспорта тебе давали? – быстро поинтересовался Примус.

– Давали, – кивнул Геркин. – Только я в них не заглядывал, как были с бабками, так и отдал в кассу. Кассирша билеты выбила, у меня еще стольник остался, я на этот стольник бутылку «Старки» купил.

– Но вагон-то хоть помнишь?

– Вагон? – Геркин наморщил лоб. – Вагон рядом с рестораном был. Значит, шестой или восьмой, а вот с какой стороны я не помню. Я же их в натуре провожал, в вагон-ресторане пузырь брал, мы его прямо в купе и распили.

– А чего ты их провожать поперся? – поинтересовался Примус. – Ну приехали и уехали, тебе-то что?

– Так этот… Мелитон… он вроде в авторитете был, – объяснил Геркин. – Я его и уважил, вещи помог к вагону донести.

– Вещи? – в один голос сказали Нечаев и Примус. – Какие вещи?

– Телик маленький, – удивленно глянул на них Геркин. – И этот… Как его? Ну, компьютер такой маленький, как чемоданчик. Язык сломаешь, пока название выговоришь. Мелитон еще хвастался, что почти на халяву их взял!

– А телевизор какой был? – не отставал Примус. – Наш, отечественный?

– Наши таких делать не умеют, – сказал Геркин. – Японский телевизор был, «Сони» называется.

Нечаев поманил оперуполномоченного в коридор.

– Давай, – сказал он, – бери машину и вези Броньку к следаку, пусть допрашивает под протокол. Ну и опознание с антикваром пусть сделает, пусть Геркин статуэтку опознает. Там сами решите. А после этого на вокзал. Время отъезда нам известно, поезд – шестьсот девятнадцатый, я сам на нем в Ростов недавно мотался, а вагоны вилкой возьми – до и после вагона-ресторана. Имя Мелитон редкое, на весь поезд одно такое и будет.

– Так что, нам его отпускать? – растерянно спросил Примус.

– Отпускать, отпускать, – подал голос Геркин. – Ну, не при делах я, начальники!

Нечаев выразительно глянул на оперуполномоченного и несколько раз стукнул согнутым средним пальцем по косяку двери.

– Ну, конечно, – сказал Примус. – А как же!

Пока следователь допрашивал свидетеля, Примус съездил на вокзал.

На площади рядом с вокзалом ходили молодые люди и по мегафону предлагали отправиться автобусом в Москву. В здании вокзала было прохладно, безлюдно и пахло дешевым цветочным дезодорантом. На округлых потолках залов ожиданий парили среди облаков радостные и счастливые колхозники, колхозницы и представители пролетариата. Вокзал был построен сразу после войны, и эстетика трудовых будней сталинской эпохи все еще продолжала здесь жить.

Компьютерный учет, введенный на железной дороге, дал результат. Имя Мелитон и в самом деле оказалось довольно редким. В шестом вагоне поезда шестьсот девятнадцать, проследовавшего тридцатого июля в Ростов, двадцать первое место занимал Мачарашвили Мелитон Гочиевич, паспорт V1-ЕО № 524095, прописанный в Ростове по ул. Пролетарская, 94. На девятнадцатом месте до Ростова ехал Вахт Герман Иоганнович, паспорт X-ДН № 782131, прописанный в Ростове по ул. Атамана Платова, дом 3, кв.11.

– Распечаточку можно сделать? – попросил Примус кассиршу.

– Для милиции – всегда пожалуйста, – лениво и равнодушно сказала кассирша, облизывая полные карминно-красные губы, и склонилась над клавиатурой.

– Я позвоню? – спросил Примус, указывая на телефон. – Начальству…

– Хоть Господу Богу, – сказала кассирша. – Если номер знаешь.

– Я всего лишь его заместителю по розыску, – сказал Примус.