Читать книгу Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника - Сергей Синякин - Страница 6

За Еленой Гриц установили наружное наблюдение.

Мероприятие это дорогостоящее. Требуется обеспечить не только необходимое количество людей, но и их транспорт, экипировку, средства связи, технические устройства видео- и аудиофиксации, требуется залегендировать поведение людей в районах наблюдения… Много чего требуется, чтобы «пасти» одного единственного человека и знать, где он находится и что делает в любое время дня и ночи.

Женщина вела себя обычно.

Проживала она в небольшой двухкомнатной квартире, полученной по прибытию в государство Израиль, занималась исключительно ребенком, прогуливалась с ним в тихом скверике, расположенном поблизости от дома, ходила на молочную кухню и в ближайший маркет за продуктами, общалась с двумя знакомыми женщинами, жившими неподалеку.

В бесплодных наблюдениях прошло несколько дней, Маркиш уже собрался снять наружку, чтобы в ближайшем будущем избежать неприятных вопросов в министерстве – там очень любили считать шекели.

И правильно сделал, что все-таки не снял.

День начался обычно – Гриц сходила в магазин, откуда вернулась довольно быстро. У нее была симпатичная двухэтажная колясочка, специально предназначенная для матерей-одиночек.

Он уже вкатывала коляску во дворик, куда выходил ее подъезд, когда появилась машина. Наблюдателям эта машина сразу не понравилась, но предпринять они ничего не успели – из машины хлестнула автоматная очередь.

Женщина закричала.

И тут произошло странное – над детской коляской заклубилось странное розовое облачко, мутной дрожащей полосой оно метнулось к машине, и оттуда послышались сдавленные крики.

Когда наблюдатели из второй машины, имевшие экипировку полицейских, вбежали во дворик, все было кончено. Елена Гриц лежала в бессознательном состоянии, но оказалось, что это сказался испуг за ребенка, сама она была невредима, чего нельзя было сказать о покушавшихся. Их было двое – хорошо сложенных, симпатичных молодых ребят, явно не арабов, хотя имевшиеся при них документы свидетельствовали как раз об обратном.

Они даже не успели испугаться, а тот, кто стрелял, так и не выпустил из рук автомата – бездарную арабскую подделку под «Узи». Глаза обоих террористов были широко открыты, и в них стыло удивление. Они-то считали, что сделать это будет просто – расстрелять молодую женщину и смирно лежащего в коляске младенца, они рассчитывали быстренько сделать это и бросить машину, потому что они угнали ее за день до покушения. Мальчики стреляли в упор. В детской коляске насчитали двенадцать пулевых ранениях, но ребенок оказался невредимым и заплакал лишь тогда, когда пришедшая в себя мать принялась переодевать его на скамеечке.

Маркиш подъехал именно в это время.

Ничего особенного в голеньком ребенке не было. И смотрел он бессмысленно и пусто, как это обычно делают едва родившиеся дети.

Его мать выглядела не лучше, она тоже смотрела бессмысленно, в постоянной тревоге возвращалась к младенцу, отвечала невпопад, а еще чаще просто игнорировала заданные ей вопросы. Маркиша это не удивляло, многие в ее положении вели бы себя подобно, если не хуже.

Он осмотрел коляску. Судя по пулевым отверстиям в ней, младенец был обречен.

– Где пули? – спросил он эксперта в синем костюме с белой надписью на спине. – Вы нашли пули?

– Ни одной, – сказал тот. – Зендер с миноискателем обшарил все вокруг. Пуль нет, словно они испарились.

Испарились? Что ж, это вполне могло случиться.

Маркиш с тоской подумал, что с подобными вещами в своих расследованиях он встречается впервые. Ему показали схему места происшествия – как стояла машина, как стояла коляска, где в момент покушения стояла Эллен Гриц и откуда стрелял преступник. Разглядывая схему, Маркиш почувствовал легкий холодок в груди: у Эллен Гриц и ее младенца не было ни единого шанса остаться в живых, однако вопреки всему они выжили.

Наблюдатель, который осуществлял видеосъемку наблюдения, не подвел: даже когда начали стрелять, он не опустил видеокамеры, поэтому кадры, рассказывающие о покушении, получились замечательными.

Маркиш напряженно вглядывался в экран.

Нападавший даже не вышел из машины. Просто опустилось тонированное стекло, и из открытого окна машины появился ствол автомата. Сразу было видно, что Эллен Гриц не ожидала нападения – она не предприняла ничего, просто, вскинув руки, смотрела, как в нее и коляску начинают стрелять. И в это время над коляской появилось… нет, на облачко это совершенно не походило, скорее, на знойное марево, которое всегда можно увидеть в пустыне, если присесть на корточки и посмотреть в сторону горизонта, над барханами. Странное розовое марево вдруг свилось в жгут, напоминающий короткое копье, стремительно рванулось к машине нападавших, и выстрелы прекратились. Видно было, как упал на асфальт автомат, как бессильно свесилась из машины рука нападающего, а после этого наблюдатель принялся фиксировать Эллен Гриц и ее ребенка. Женщина заглянула в коляску, рот ее раскрылся в истошном крике, словно она увидела что-то невероятно страшное, и после этого Эллен Гриц рухнула рядом с коляской, судя по всему потеряв сознание. Что ее так потрясло? Что она увидела?

– Инспектор, – позвали Маркиша от машины покушавшихся.

Маркиш пошел к машине, уже угадывая, что сейчас ему предстоит увидеть неприятное – кленовые листки на предплечьях мертвецов.

* * *

Храм Земного братства располагался в стороне от города. Опасаясь конфликтов с конфессиями, представители Земного братства не украсили палестинскую копию основного храма своим четы-рехликим Богом, но все равно святилище выглядело довольно внушительно.

В пустом гулком коридоре стояла прохлада – работали кондиционеры. Сводчатые стены были расписаны сценами, написанными по мотивам самых разнообразных религиозных книг: христианские боги и святые соседствовали с еврейскими пророками и раввинами, с буддийскими божествами, с мусульманскими пророками и святыми, и все это внезапно переходило в языческое буйство славянских и греко-римских верований, чтобы через несколько шагов смениться африканскими божками, ведущими немые диалоги с Христом и Магометом, Буддой и Иеговой, а дальше маячили маски индейских богов, взмахивал крыльями Кецалькоатль, а вдоль стеновых росписей на специальных постаментах стояли вперемежку святые. Шагая по коридору, Маркиш угрюмо думал, что все эти попытки привести религии мира к единому знаменателю однажды закончатся кровавым столкновением тех, кого пытаются причесать под эту самую гребенку. История христианства и мусульманства доказывала, что люди неохотно расстаются с прежними богами и принимают новых, зачастую это приходится делать силой. Уж не с подобными ли попытками довелось им столкнуться? Скажем, ребенка этой Эллен Гриц кто-то посчитал рожденным Единым Богом или его будущим пророком. Если так, то мы с ней нахлебаемся по самое не хочу. Проще будет вернуть ее в Россию. Или спрятать ребенка так, чтобы его никто не нашел. От этих мыслей и без того плохое настроение Маркиша стало совсем гнусным, поэтому на священнослужителя, вышедшего на звон колокольчиков, он посмотрел с неожиданной для себя свирепой яростью.

– Я полицейский инспектор, – сказал он. – Моя фамилия Маркиш. Я хочу немедленно видеть вашего старшего брата.

– Вы слишком взволнованы, – мягко сказал священнослужитель. – Вас гнетут страсти, которые следует оставить снаружи, если ты вступаешь в храм. Идите за мной, я помогу вам прийти в себя, чтобы вы встретили старшего брата без гнева и пристрастий, измучивших вашу душу.

«Пожалуй, – с неожиданным раскаянием подумал Маркиш. – Чего это я распсиховался? Я же не полезу на этого старшего брата с кулаками? Надо взять себя в руки, если я что-то хочу узнать от него».

В небольшой комнате со стенами, выкрашенными в успокаивающие розовые и небесно-голубые цвета, стояло несколько уютных и удобных кресел вокруг стола со сложной индийской инкрустацией, воспроизводящей какой-то эпизод из жизни неизвестного Маркишу божества.

– Воды? Медового напитка? – предложил священнослужитель. – В порядке исключения могу принести вам виски, поскольку, на мой взгляд, вы пока еще не ступили ни на одну из многочисленных троп, ведущих к храму Единственного.

– Пожалуй, воды, – мягко сказал Маркиш. – Похоже, я уже сумел взять себя в руки.

Старший брат был высоким плотным мужчиной с энергичным лицом, на котором выделялись внимательные глаза. Крупные черты лица делали внешность вошедшего почти скульптурной.

– Вы хотели поговорить со мной? – вежливо спросил старший брат.

– Если не ошибаюсь, брат Даниил? – спросил Маркиш.

– Ошибаетесь, – не меняя выражения лица, отозвался священник-единобожник. – Брат Даниил – это для паствы. Вы ведь не верите в Единого Бога?

– Я вообще не верю в Бога, – сказал Маркиш, – а потому не принимаю его любую ипостась.

– Прискорбно, – спокойно и просто отозвался священник, он словно подчеркнул атеизм Маркиша, не желая ни оскорбить, ни уязвить его. – Так вот, для тех, кто не входит в число паствы Единого Бога, я тэтр Даниил.

– Тэтр – это очередное звание служителя церкви?

– Знаете или догадались? – священник улыбнулся. – Как вы знаете, у нас два пророка. Потом идут дубли, потом троилы, а за ними – тэтры. Вся остальная паства – это листва у ног Всевышнего.

– Именно о листве я хотел с вами поговорить, тэтр Даниил, – сказал Маркиш, с сожалением допивая ледяную и вкусную воду из высокого стакана, который незаметно и бесшумно поставил перед ним младший священнослужитель святилища. – Насколько я знаю, церковь Единого Бога решительно выступает против любого насилия и делает ставку на эволюцию, в том числе социальную?

– Совершенно верно, инспектор, – сказал тэтр.

– Но вот что интересно, – сказал Маркиш, внимательно вглядываясь в лицо собеседника. – На одну женщину и ее ребенка в течение недели было совершено несколько покушений. Вам что-нибудь известно об этом?

– Нет, инспектор, – твердо сказал тэтр. – Мне об этом ничего не известно.

– Я это к тому, что во всех случаях в покушении участвовала эта самая ваша листва, у всех кленовые листы вытатуированы на предплечье.

На мгновение ему показалось, что тэтр побледнел.

– Даже представить себе не могу того, что вы мне рассказываете, – с легкой улыбкой сказал тэтр. – По-моему, это невозможно.

– Я могу официально пригласить вас для опознания.

– Думается, это будет излишним. Я никогда не видел послушника, способного напасть на человека, особенно на ребенка.

– А если я докажу, что вы оказывали содействие этим людям в организации проживания и передвижения по Израилю? В конце концов, если первая машина была взята напрокат, то вторая совершенно точно принадлежит вашей обители.

Тэтр перестал улыбаться.

– Ничего не могу сказать, – сжал он губы. – Ничего. Если у вас есть желание что-то проверить, решайте эти вопросы с нашим адвокатом. Дать его визитную карточку?

– Не надо, – спокойно сказал Маркиш. – Журналисты посчитают полновесной настоящей сенсацией тот факт, что в тяжком преступлении принимали участие послушники церкви Единого Бога. Верно? Я мог бы доказать, что один из участвовавших в сегодняшнем нападении – шофер, управлявший автомобилем, – был вашим сотрудником.

– К сожалению, я не смогу предупредить утечку такой информации, – вздохнул тэтр. – Доверимся Единому Богу, господин инспектор, все в Его руках, мы лишь люди, которые исполняют волю Его.

– А передают его волю ваши пророки? – наклонился к тэтру Маркиш. – И кто же из них общался с вами в последнее время?

– Вам лучше поговорить с нашим адвокатом, – поднялся тэтр. – Если у вас нет иных вопросов…

Маркиш поднялся.

Иного результата беседы он не ждал, но все-таки немного надеялся на благоразумие старшего брата святилища. В конце концов, полиция может доставить неприятности и Господу Богу, об этом тэтру было сказано прямым тестом.

Сопровождаемый тэтром Даниилом, он шел по пустому гулкому коридору.

Напрасно он думал, что священник обладает плохой сообразительностью, уже на выходе, прощально кивая полицейскому инспектору, тэтр Даниил негромко сказал:

– Все листики одинаковые, нельзя понять каждого и залезть ему в душу. Разве что стоит посмотреть на черенки…

Вернувшись в управление, Маркиш приказал принести ему снимки, сделанные при осмотре убитых. Тэтр Даниил был прав – к черенкам следовало приглядеться. У стрелявшего сегодня в Эллен Гриц и ее ребенка, а также у погибших при покушении в клиники, включая и того человека, который сгорел в автомобиле, черенок кленового листка состоял из римской двойки. Лишь у водителя автомашины в последнем покушении черенок образован римской цифрой один. Сделать вывод было довольно легко, и Маркиш его сделал: покушение на Эллен Гриц совершено по приказу второго пророка церкви Единого Бога – Ивана Григорьевича Гонтаря.

Но это оказалось бесполезным знанием – через покойников достать второго пророка просто невозможно. Впрочем, окажись у Маркиша живые свидетели, добраться до человека, владеющего миллиардами, было бы не проще.