Читать книгу Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника - Сергей Синякин - Страница 5

Террористы опять обстреляли Хайфу.

Шесть ракет легли почти в центре города, наполовину разрушив жилой дом, и сожгли два автомобиля на платной стоянке. Маркиш пил кофе и думал, что все это будет продолжаться долго. Ненависть между арабами и евреями слишком долго зрела, чтобы закончиться вдруг и без неприятных последствий. И дело было даже не в образовании Израиля, не в захваченных в ходе Шестидневной войны территориях, все упиралось в менталитеты и уклад жизни, который у обеих сторон был слишком разным, чтобы эти стороны поняли друг друга.

Ведь было же – ходили дочери сионские, искали по всему городу и не находили ничего, чем голод утолить. Обессиленные они падали и умирали на всех углах улиц, а дети пробирались к ним и, припадая к груди, брали пустые сосцы в рот, но молоко не шло из остывших грудей – и исходили голодом дети, и падали мертвыми на грудь матерей своих.

Араб относится к женщине как к добыче, а для израильтянина она – все, не зря же происхождение евреи ведут по женской линии. И это препятствие, которое не дает еврею и арабу понять друг друга, а все усугубляется взаимными несправедливостями и делением храмов, у каждого свой бог, и каждый требует своей жертвы.

По телевизору, подвешенному к потолку кафе, показывали, как выносят на носилках и грузят в санитарные машины пострадавших при взрывах и освобожденных из завалов людей. Обстрел произвели днем, поэтому пострадали в основном старики и дети, и от этого зрелища комок подкатывал к горлу, и еще – рождалась ненависть, которую Маркиш тщетно пытался подавить.

Сам он был родом из Баку, там прошло его детство и половина жизни, к тому времени, когда Союз распался, Маркиш работал в азербайджанской милиции, поэтому ему воочию пришлось столкнуться с армянскими погромами в городе. Мусульманская ненависть обжигала. И пусть потом кричали, что это были не мусульмане. Это были экстремисты, которым едины все боги, потому что они поклоняются зеленому знамени джихада и Азраилу, но Маркишу самому довелось увидеть двенадцатилетнюю окровавленную девочку, которая бежала на цыпочках из-за того, что у нее срезали пятки. И как людей выбрасывали с девятого этажа только за то, что они принадлежали к армянам, тоже видел, сожженных на кострах людей сам в грузовики грузил. И на бездействие азербайджанской милиции насмотрелся. И как погромщиков задержанных выпускали, потому что они были азербайджанцами. В то время Маркиша потрясла готовность новой общности людей, воспитанных развитым социалистическим обществом, резать друг друга. Это потрясение и подвигло его к отъезду. А здесь он столкнулся все с тем же противостоянием двух миров, поэтому его возмущали европейские резолюции по израильско-арабским конфликтам. А позже он не скрывал злорадства, когда полыхнуло во Франции и Англии, когда сытые немцы столкнулись с проблемой мультикультур.

Он боялся надвигающегося столкновения. Мусульманский мир рос стремительно, Израиль казался песчинкой, правда, не такой уж беззащитной, но будущее его пугало, как и безрассудный оптимизм, с которым его правительство шло на возобновление конфликтов.

Все чаще и чаще в Израиле гремели взрывы, устроенные шахидами. И это тоже пугало – отношение арабов к жизни и смерти. Откровенно говоря, Маркиш скучал о своей бакинской жизни до потрясений, когда можно было съездить с друзьями азербайджанцами и армянами на берег Каспия, для того чтобы выпить армянского коньяку и поесть шашлыка по нехитрому азербайджанскому рецепту, скрашенному острым гранатовым соусом. Но прежний мир распался вместе с империей, и надо было приспосабливаться к новой жизни.

От таких мыслей и нерадостных телевизионных репортажей настроение Маркиша испортилось. Он допил кофе, расплатился и неторопливо направился в отдел.

Сотрудники уже приступили к работе.

– Что нового? – поинтересовался Маркиш. – Третьего покойника установили?

– Работаем, – неопределенно сказал Григорович.

– Мне нужен результат, – отрезал Маркиш.

– А сенсации тебя не интересуют? – хмуро усмехнулся Григорович.

– Разве я похож на журналиста? – удивленно поднял брови Маркиш. – С каких пор ты начал говорить загадками? Еще что-то случилось?

Вот и не верь после этого предчувствиям. Не зря у него сердце ныло, а еще он три раза он сегодня споткнулся на правую ногу и порезался утром при бритье.

– Случилось, – Григорович притушил сигарету в пепельнице. – Сегодня в девять утра в автобусе арабский террорист пытался взорвать бомбу. Смертник, разумеется. На глазах потрясенных пассажиров привел в действие взрывное устройство, народ принялся молиться Иегове, но тут террорист вроде кого-то заметил. По крайней мере, свидетели утверждают, что у него челюсть от изумления отвисла. Террорист бросился в пустой хвост автобуса и там накрыл взрывное устройство собственным телом. Его, конечно, разнесло в клочья, но благодаря этому странному самопожертвованию пострадало всего три человека. Два подростка, сидевшие сзади, получили контузии средней степени, и пассажирке, сидевшей у задней двери, осколками посекло руку.

– Ну, и чего в этом особенного? – недовольно сказал Маркиш. – Бывали случаи и похлеще. Помнишь, как один араб пытался взорваться в автобусе два года назад? Сначала, разумеется, «Аллах акбар!» орал, а когда взрывное устройство не сработало, он вдруг завизжал и стал требовать от водителя, чтобы тот немедленно остановил автобус и выпустил его. Каких только идиотов не рожает земля!

– В это я верю, – сказал Григорович. – Но в нашем случае все сложнее.

– Террорист оказался евреем? – хмыкнул Маркиш.

– Нет, дружище, просто одной из свидетельниц этого странного террористического акта являлась Елена Гриц.

– Она ехала одна? – быстро поинтересовался Маркиш.

– В том-то и дело, что нет, – ухмыльнулся Григорович. – Она возвращалась от детского врача, к которому с сыном ездила на профилактический осмотр.

– Черт, – сказал Маркиш. – Меня все это уже стало доставать. Похоже, у нас все неприятности от этой дамочки.

– Неприятности у нее, – возразил Григорович. – Но по странному стечению обстоятельств пока все складывается удачно. Даже слишком удачно. Как ты думаешь, могли нам русские заслать подарочек?

– Какой?

– Ну, скажем, «невидимого дьявола». Скажем, это даже не ребенок, а мощное оружие. И ему нельзя причинить вред.

– Фантастики начитался? – неодобрительно сказал Маркиш. – Не забивай себе голову, Ицек, ну какое оружие, особенно биологическое, может исходить из России, если с началом перестройки евреи так доблестно дристнули из него в земли обетованные, что там стало некому заниматься этим? Вспомни, со времен Майрановского и Казакова биологическим оружием занимались исключительно наши ребята. Многие из них в Штатах, остальные – в Израиле, ну, может, некоторым старушка-Европа больше по душе. И потом, что значит «невозможно причинить вред»? Всегда можно уничтожить объект, не контактируя с ним.

– Я читал повесть братьев Стругацких, – сказал кто-то из инспекторов. – Еще когда в Черновцах жил. У них в повести рассказывалось об одном типе, который облучился в Чернобыле, посидел в лагере, а потом его жизнь так изжевала, что он стал человеком, который чувствует, когда ему хотят причинить зло, и отвечает ударом на удар. Может, мы имеем дело именно с таким мальчиком?

– У меня впечатление, что в нашем отделе собрались будущие фантасты, которые ждут не дождутся наступления пенсии, чтобы начать писать умопомрачительные истории. Почему ты не остался в Питере, Резник? И что у тебя нового по делу о разбойном нападении на автозаправку в пригороде?

– Я думаю, что за этой дамочкой надо осуществить наружное наблюдение, – сказал Григорович. – Если на нее покушались уже три раза, обязательно последуют новые попытки.

– А кто тебе сказал, что на нее покушались три раза? – недовольно поинтересовался Маркиш. – Первый раз покушались на ребенка, второй – на обоих, в третий раз был обычный террорист, у которого вдруг проснулась совесть. Он планировал разнести в клочья автобус с пассажирами, включая себя самого, а потом передумал или просто пожалел людей. Могло такое случится?

– С палестинцем? – в сомнении хмыкнули от столов. – С фанатиком, который готовился к встрече с Аллахом с самого раннего детства? Плохо верится, инспектор.

– А в то, что он испугался за русскую иммигрантку и ее щенка, верится? – повысил голос Маркиш. – Бросьте эти глупости, люди. Занимайтесь делом.

– Кстати, о деле, – упрямо продолжил Григорович. – И у Вахта, и у Мачарашвили есть одна общая деталь – у обоих на левом предплечье с внутренней стороны вытатуирован лист клена, аналогичный рисунок обнаружен на предплечье водителя, который сгорел у роддома.

– А у террориста, который взорвал себя в автобусе? – поинтересовался Маркиш. – У него тоже был листок клена?

– Вот про него ничего неизвестно, – хладнокровно сказал Григорович. – У него левая рука оторвана полностью, а правая – по локоть. А я по интернету немного полазил. Именно таким образом татуируют послушников Земного братства.

Тут и Маркиш прикусил язык.

О братстве последнее время говорили много, оно добивалось отказа от национальных границ и создания коллегиального мирового правительства. По мнению самого Маркиша, идея о наднациональном правительстве была не такой уж плохой. Члены братства разделяли идеи Фогельсона и Сахарова о Едином Боге. Возможно, что и в этой идее имелись зерна рационализма, только вот несвоевременной она была, особенно в условиях, когда мусульмане закрепились в Европе и начал теснить христиан.

У Земного братства было два пророка: бывший имам Аль-Хиджри и бывший бизнесмен Иван Гонтарь, ставший миллиардером на торговле уральскими самоцветами, но внезапно оставивший все дела и с головой окунувшийся в религиозную политику. Как эти двое нашли друг друга, никто не знал, но они не только встретились. Они нашли общий язык и выработали единую программу действий.

Гонтарь выкупил у Индии один из островов, где на его средства был выстроен гигантский храм Единого Бога, увенчанный статуей четырехликого божества, при этом лицо Будды смотрело на восток, лицо Иеговы на запад, лицо Христа – на север, а лицо Аллаха – на юг.

Довольно быстро вокруг святилища вырос город, население которого насчитывало более десяти тысяч человек. Все, относящееся к потреблению, было в городе абсолютно бесплатным, этому способствовало то, что каждый переселенец передавал свою собственность в дар Единому Богу, а менеджеры у Гонтаря подобрались прекрасные, они вкладывали средства в самые перспективные проекты, и уже через десять лет никто не мог точно сказать, каким же состоянием владеет Земное братство.

– Земное братство верит в эволюционное изменение воззрений общества, – вещал по специальному телевизионному каналу бывший имам Аль-Хиджри. – Мы убеждены, что золотой век человечество может достигнуть бескровным путем. Земное братство едино со всем человечеством. Бог один. Существуют лишь разные способы поклонения ему.

Принадлежность погибших террористов к Земному братству переводило все происходящее в совершенно иную плоскость – в плоскость большой политики, то есть именно того, чего Маркиш опасался больше всего. Это был очень плохой симптом. Обычно члены Земного братства выступали против любого проявления экстремизма.

– Это куда же мы влезли, ребята? – растерянно спросил Маркиш.