Читать книгу Анаркона. Том 1 – Пробуждение - Сергей Сокол - Страница 3

Глава 2

(1068 год от начала Великой Распри)

Длинные волосы всегда говорят с ветром на своём, особом языке. Стоишь ли ты, сидишь, размышляешь, а они двигаются в неповторимом, чарующем танце. Вот одна прядь, взлетает выше, и уже кажется, что живут они сами по себе, постоянно с ветром о чём-то советуясь.

На крутом берегу могучей реки Анаркона как всегда один. Юноша сидит, скрестив под собой ноги, замер изваянием, даже зрачки под веками не дёргаются. Чёрные волны прямых волос резко контрастируют с бледным узким лицом, ветер треплет распущенные концы, заставляет плясать и гладить лопатки. На просторе у широкой воды всегда ветрено, но вздрагивает юный воин не от этого. У него не получается волшба. Спокойное лицо изредка искажается гримасой недовольства, словно кто-то исподтишка иглой тычет. Тогда Анаркона хмурится, плавные линии губ мгновенно превращаются в жёсткую полосу, а тело конвульсивно дёргается. Похожее состояние бывает, когда, засыпая, проваливаешься в дрему и тут же не понятно от чего вздрагиваешь – гадкое чувство.

Открытое, спокойное, даже несколько нежное лицо, тонкие, почти девичьи брови в разлёт сходятся к переносице под сильным углом, словно парень всегда нахмурен, чем-то не доволен или беспрестанно планирует мудрёные комбинации. Брови несколько спасают непристойно мягкие черты лица, создают лёгкий налёт мужественности. Но сверстницам нравятся и прямой нос, и плавные линии аккуратных губ, и слегка заострённый подбородок – в лагере проходу не дают, даже несмотря на мягкий характер и тумаки, которые Анаркона частенько огребает.

С такой бледной кожей многие принимали его за аристократа, но, увы, родителей Анаркона не знает, а воспитанием до семи лет занималась чужая женщина, странная, холодная и строгая.

Сегодня небо хмурится. Солнце скрыто за кустистыми, серыми бровями туч – они шевелятся, как у ворчливого старика, наблюдающего за веселящимися подростками. Изредка горячий диск серую хмарь продавливает, рвёт свинцовое покрывало и, выглянув через маленькое окошко на мгновенье, успевает дохнуть жаром, на лицо и голые руки.

На теле Анарконы ни капли жира, избытка накаченного мяса нет – строен, но рельефные мышцы как из камня, сухая, поджарая, готовая распрямиться сжатой пружиной в любую секунду. Даже в состоянии покоя чувствуется скрытая внутри сталь. Тёмная безрукавка плотно облегает торс, открывая голые резко очерченные руки. Молодой воин безоружен, хотя один взгляд, и понимаешь, он сам – оружие.

Уже половину из данного на отдых часа Анаркона потратил впустую – сочная трава успела промочить штаны на заднице, это ещё больше сбивает мысли, рассредоточивает. Ничего не получается! Юноша всё чаще вздрагивает, хмурится, ноздри начали трепетать, как у пса перед оскалом. Магический глаз постоянно размывает сознание, только начинающее прилипать к далёкому берегу, и отбрасывает, словно пинком.

«Почему же не выходит? – прокатилась тревожная мысль. – Может вода? В книгах говорится, что стихийная субстанция часто сбивает магию Тьмы, да и светлую волшбу тоже. А может дело в том, что я неуч и делаю всё криво?»

Анаркону не учили, он сам пробовал магию, сегодня попытался перенести сознание. Юноша каждый раз тыкал пальцем в небо на свой страх и риск. В свои семнадцать уже кое-что умеет, много читает, интересуется вопросами, которые в программе обучения не значатся, особенно магией. Магия ему нравится гораздо больше меча, хотя в Лиге Воинов он считается одним из лучших.

Среди множества миров и рас его угораздило родиться маргом на Галькорне – мире, где на целый материк раскинулась Тёмная Империя. Она давно выдавила с суши всех. Даже бывших хозяев леса эльфов заставила бежать за могучую реку Аркиману. На западе за морем, на соседнем материке уживается куча стран, а главная сила там, мощная Стихийными магическими Орденами человеческая Империя Крион. Имея все ресурсы для захвата всего материка, Империя людей, в отличие от маргов, никогда не старалась захватить его. В книгах говорится, что Владыка Тьмы сам привёл маргов на Галькорн, лично. Тогда марги в короткой кровавой опустошительной войне надавали и гномам, и оркам, опрокинули всех – стали единоличными хозяевами своего материка. С тех пор никто не осмеливался бросить вызов Тёмному Императору. Даже могучий Орден Огня из Империи Крион – бывший обладатель каменоломен рядом с уникальной, единственной в мире Красной Скалой, заткнулся и убрался за море, надменно воротя нос. Теперь красный камень приходится покупать у маргов.

Марги считаются изначальной расой, вышедшими из самой Тьмы, что они её плоть и кровь. Они не твари или какие-то монстры и мало чем отличаются от людей. Несколько зловещий вид тёмной расе придаёт вертикальный зрачок, как у кошек, и неестественно бледная кожа. Марги видят в кромешной тьме почти как днём, волосы, исключительно чёрные, остаются такими даже в глубокой старости, вот, и все отличия.

Как и у других рас, у маргов есть одарённые магией. Чародеи-марги владеют лишь силой Тьмы, тогда как люди вольны постигать любую магию. Сколько поколений прошло, сколько было попыток – всё безуспешно. Магия других народов не даётся: ни эльфийская, ни стихийная, ни гномья, не говоря уже о магии Света. Зато марги – воины прирождённые. Мечу обучаются намного быстрее людей, знают за какую силу дерутся и принимают и это сильно сплотило тёмную расу.

Но воюет лишь часть расы, остальные живут обычной жизнью: строят, сеют, охотятся, пасут стада, а кто-то пробивается по служебной лестнице при дворе Императора. В мире Галькорн переплелось множество рас и народов, но доминируют марги и люди.

Тёмная Империя занимает почти весь материк, от северных берегов моря до великой реки Аркиманы. И та малая часть расы, сражающаяся за Тьму, наводит страху на многих. Война Света и Тьмы зацепила не один мир, и битвы, в которых появляются тёмные воины, запоминают навсегда.

Помимо обычных воинов, из которых укомплектовываются легионы, в Тёмной Империи есть и такие как Анаркона (мальчики с семи лет до семнадцати, жившие и тренировавшиеся в военном лагере с суровой подготовкой – Лиге Воинов). А есть и мастера заоблачного класса, добровольно вступавшие в Орден Смерти после окончания Лиги. За шесть лет, в жёстоких условиях Ордена, марги доводили мастерство обращения с мечом до абсолюта. Многие не выдерживали, элитных воинов получались единицы, но их практически невозможно было убить – настоящие Боги войны! Что они творили на поле брани, описать сложно.

Лига Воинов – это восемь лагерей, разбросанных по дикому лесу. Попав туда, семилетний марг проводил там безвылазно все десять лет. Если ученик не мог перенести тягот и сбегал, ловили и убивали. Отказаться можно было лишь раз – в самом начале, в семь лет.

В Лиге учителя преподают разные дисциплины. Дети там живут и растут, тренируются, почти никогда не выходя за стены. Когда юноше исполнялось семнадцать, после финального испытания в деревне появлялся некто в чёрном балахоне, чьё лицо не разглядеть из-за капюшона. Странный гость предлагал вступить в Орден Смерти, и если получал согласие, сразу уходил с юношей через портал – прямо из лагеря, не собирая вещей. Поговаривают, в Ордене настоящая мясорубка и запредельная жестокость. Вытерпевший всё это, двадцатичетырёхлетний жестокий мастер клинка становится настоящим кошмаром. Всюду, куда бы ни привлёк Император или, как шепчутся, сам Владыка Тьмы (многие верят, что он действительно существует). Если юноша вступать в Орден отказывался, всё равно после окончания Лиги обязан был отслужить Империи десять лет. Только после этого приходила полная свобода, и нужно заметить с очень солидной суммой от Империи.

В Лиге Воинов в чести жёсткость, твёрдость характера и суровый нрав. Анаркона от собратьев отличается сильно – белая ворона со всеми вытекающими последствиями. По каким-то причинам Анаркона не переносит жестокость, а она в процессе обучения становится нормой для большинства. Учителя в деревне качали головами, говоря: «Марг не может быть другим. Твоя стезя – твоя раса. Твою участь не изменить. Марг – воин Тьмы! Ты слабохарактерный, хлебный мякиш, соберись!».

Переделать себя Анаркона не мог, не хотел! Не выносил издевательств и жестокости, не мог избивать безоружного, когда того через силу заставляли терпеть боль. Сверстники видели в этом слабость и часто лупили. Правда били всегда кучей, одарён Анаркона от души, – учителя предрекают широкие горизонты, да и редкий магический дар, проявившийся в юноше, подозревают многие. Это ещё больше выделяет и вызывает злость учеников. Все дивятся, как при такой одарённости можно сопли жевать – у парня словно стержень при рождении вытащили.

Уходить с капюшончатым Анаркона не собирался, и служить Империи десять лет после Лиги желания тоже нет. Анаркона думал. Последнее время острый ум всё чаще цеплялся за образ Принца Тьмы. Это место в иерархии тёмных ещё не занято. Истории учителей вещают о свободе, о воле Принца, неподвластной никому, разве что Великому Тёмному. Но как гласит легенда, после Величайшей Битвы, тысячу лет назад, когда Владыка Тьмы сам появился на поле брани и, взлетев на гигантском чёрном драконе, в жестокой схватке сразил Великого Светлого, его больше, ни кто видел. Да и был ли он вообще? А Принц Тьмы есть! Это якобы второй после Владыки, фигура вне законов и категорий. Принц Тьмы делает, что хочет, как хочет, и никто не вправе его решение оспорить. В книгах говорится, что стать им благодаря упорству и труду невозможно, сколько не усердствуй. Сама Тьма должна избрать марга. Как и чем привлекал к себе внимание новый Избранный неведомо, каждый раз Принцы отличались друг от друга, и эта игра в случай – главная головная боль Анарконы. А вдруг это он?! Да, маргов тысячи, но вдруг!!! Тогда свобода!

Последний Принц погиб три века назад, угодив в западню светлых. Во снах Анаркона постоянно видел в роли этой загадочной фигуры себя. Может потому, что не хотел быть здесь, а в образе Принца Тьмы сознание позсовывало единственно быстрый выход в жизнь. Проснувшись, юноша горько усмехался и шёл на занятия, на которых ученики проводили основное время. Практика и теория, теория и бои. Учителя говорили: «Вас готовят к великой войне, вы – главная сила Тёмной стороны, вы – лучшие, вы – марги, цвет расы!» И Анаркона зрел, как у сверстников глаза загорались холодным, жестоким огнём. Сам такого воодушевления он не испытывал, просто плыл по течению набираясь опыта.

С момента поступления в лагерь и до восемнадцати лет преподавались воинское искусство, теория выживания, история… но магии не учили. Наставники говорили, что учеников, обладающих магическим даром, будут учить не здесь. Главная задача Лиги Воинов – развить тело, реакцию, рефлексы, посветить молодых во все перипетии войны, взрастить превосходных бойцов, владеющих всеми видами оружия. В Ордене Смерти магия не преподавалась, будь ты хоть трижды одарён. Жестокие тренировки воины ш нога в ногу с медитативными техниками для развития интуиции, предвидения движений. Помимо психологической перестройки мозга адепты дрались с животными, змеями, собранными из разных миров тварями, дрались на суше, в воде, под водой, на деревьях, с оружием и без. В Ордене Смерти моделировали самые невероятные ситуации, и если в Лиге Воинов преподавали исключительно марги, то Орден Смерти для этого собрал представителей разных рас и миров. Чужие рассказывали о хитростях и уловках своего народа. Тех, кто отказывался выболтать секреты за приличные деньги, тёмная сторона запугивала, шантажировала, добивалась результата любыми методами. Как выглядят Главы или Патриархи Ордена Смерти, знал лишь Император. Те почти всегда облачёны в просторные чёрные балахоны с капюшоном, скрывающие обличье Орден Смерти находится где-то в центре гор, на северо-востоке материка, местоположение засекречено – попасть туда и вернуться можно лишь через портал вместе с капюшончатым.

Тёмная магия на Галькорне изучается всего в двух местах. Первое – на соседнем материке, в сердце человеческой Империи Крион. Там, в столице, главенствующие Стихийные Ордена вытеснили Свет и Тьму далеко за черту города, буквально в чистое поле. Со временем два опальных Ордена обросли деревушками и стали городами Светард и Тьмалия. Второе – здесь, в Маргане – столице Тёмной Империи. Как Анаркона кусал локти из-за того, что женщина, воспитывавшая до семи лет, привела его в эту пресловутую Лигу, а не в столицу – к башне тёмных Магов. Но кто мог знать, что редкий магический дар неожиданно найдётся меньше чем через год после поступления в Лигу?

Анаркона не мог ждать и до некоторых магических приёмов дошёл сам. Мог видеть близко предметы, находящиеся далеко, лечить раны, вытягивая силу из убиваемой заклятьем растительности, совсем ненадолго усыплять кого-либо и ещё пару-тройку мелочей. Правда, заклинания получались нестабильными, внезапно прерывались. Главная гордость – о чём никому никогда не рассказывал – частично освоенное заклятье «Крылатая Тьма», владение которым подвластно только высшим Магам. Стоило вычитать упоминание о нём в книгах, и юноша буквально заболел им. Сейчас Анаркона пробует другое, перенос сознания. Получается плохо, точнее, совсем не получается.

Распахнув глаза, Анаркона вскочил. Взгляд впился в полоску берега на другой стороне реки. Секунду промедлив, юноша бросился к обрыву, прыгнул. Тело только полетело на прибрежные камни, как тут же, за спиной распахнулись крылья, полупрозрачные, огромные. Да это она, «Крылатая Тьма», бликующая чернота, величественное творение лучших умов и многих поколений тёмных Магов. Резко сменив движение с вертикального на горизонтальное, тело, словно выпущенное катапультой, с дикой скоростью понеслось над водой.

Как же это прекрасно – летать! За спиной сразу остались все проблемы, все эти болваны: ученики, учителя со своими вечными умными, надменными лицами, заданиями, наказаниями – всё становится таким мелким, когда летишь! Ради этого стоит жить. «Крылатую Тьму» Анаркона любил каждой клеточкой. Это прекрасно!

Анаркона каждый раз чувствовал, что с волшбой что-то не так. Вот и сейчас крылья высасывают силу быстро, как песок, впитывающий воду. Минута полёта, пьяный восторг – и… мерное течение заклятья прерывается. Всегда приходится приземляться заранее, и с неохотой заставлять бешено рвущееся сердце успокаиваться.

В первый раз Анаркона едва не погиб. Хорошо, что экспериментировал над рекой. Упав с большой высоты, отбил всё, что можно. К берегу незадачливый Маг выплыл в полуобморочном состоянии. Долго лежал, хватая ртом воздух. Час в себя придти не мог, и после несколько дней ходил, словно варёная свёкла – тело превратилось в сплошной синяк. В дальнейшем стал действовать осторожнее: паря над поверхностью воды, постепенно высчитал время. И… о чудо! Времени как раз хватило для перелёта через широкую реку. Никто из лагеря до него здесь не бывал – уходить далеко запрещалось, не говоря уж о том, что б на другом берегу побывать. Но Анаркона в положенный час отдыха укладывался, и наконец, впервые увидел новую жизнь – место, так не похожее на пресловутый лагерь маргов.

Река Аркимана отсекла от владений Тёмной Империи небольшую часть материка. Зато надёжно – без бродов, отмелей и мостов, ширина могучих вод почти миля. Отсечённый кус земли носит имя Независимые Поселения. Как оказалось, живут здесь обособленными деревнями – без единого правителя, и в каждой свой лидер и одна раса. Впервые перелетев реку и помотавшись вдоль берега, Анаркона нашёл сразу три деревни. Но и этого хватило с избытком – казалось, будто полмира объездил. Теперь стоило дождаться перерыва в тренировках и, не зная отдыха, юноша мчался к берегу, стрелой перелетал реку, и пока пялился на быт орков или нумидарцев, копил силу, высосанную крыльями для обратного полёта.

Сегодня наблюдательный пункт устроил вблизи деревни людей, в зарослях небольшой рощи – она тут как специально для подсматривания. Да и растительность на этом берегу Аркиманы странная, не такая как в Диких Лесах у стен Лиги.

«Тёмное Око» позволяет видеть удалённые места будто вблизи, и силу не высасывает.

«Хоть что-то делаю правильно», – стрельнуло в мозгу юноши.

Анаркона притих лисицей. Всматриваясь в лица людей, в который раз поразился отсутствию той хмурой сосредоточенности, что прилеплена к мордам соплеменников непрошибаемой маской. Хотя не все марги такие, даже в Лиге есть пара весельчаков и несколько добряков. Да и что он видел-то кроме Лиги? Три сотни учеников и учениц, два десятка охраны, стены, да дюжина учителей. Здесь же люди часто улыбаются, смеются, свежие эмоции Анаркона поглощает, как умирающий от жажды в пустыне путник. В хмуром течении времени появился просвет, теперь каждый день обещает приключение. Посмотришь на такую жизнь, и в Лигу возвращаться не хочется – каждый раз как на каторгу. Да он и в детстве попасть в неё желаньем не горел. Когда исполнилось семь, Варла, заменившая Анарконе родителей, словно натерпевшись с надрывом выпалила: «Анаркона, у меня нет денег, чтобы воспитывать тебя дальше! Через неделю набор детей в Лигу Воинов. Если не вступишь, станешь нищим поберушкой. Через неделю я продаю дом и уезжаю. Одна!» Перепуганный мальчик тогда не поверил ушам, ревел ночи напролёт, но женщина оказалась твёрже кремня. Оказаться на улице, стать бездомным нищенкой ребёнок боялся ещё больше таинственной Лиги Воинов. Пришлось вступать.

Сегодня в деревне что-то празднуют. Пляски, хохот… Пищу, разложенную на больших длинных столах, составленных на улице в форме прямоугольника, вкушают вместе, размеренно. Люди веселятся. Анаркона уставился широко открытыми глазами, безумно захотелось окунуться в эту суетливую чехарду. Свое рождение маргом уже не раз проклял, и сегодня это чувство проявилось особенно остро. Царящая здесь атмосфера намного ближе сурового быта родичей – здесь жить хочется!

Наверное, так и сидел бы тут весь день, но время поджимает – пора возвращаться. Тяжело вздохнув, Анаркона поднялся и тут же упал обратно в траву. На горизонте появился столб пыли, крохотная точка стала быстро расти – любопытство не нож, в сапоге не спрячешь, и через некоторое время Анаркона уже пристально всматривается в гостей, подъезжающих к празднующим.

Прибывшие выглядят колоритно. Десять всадников въехали в деревню на белых конях – за каждым запасной. Анаркона притих, гости как на ладони. Волосы гостей – копны спелой пшеницы, густые, чуть волнистые, до плеч. У жителей деревни расцветки колеблются, но в основном тёмно-русые, у гостей же как на подбор. Внезапно Анаркона вспомнил описание главных и самых опасных врагов Тёмной Империи, всё мгновенно сошлось один к одному.

«По-моему их звали… Да, точно, это же арии, арийцы! Клан Синего Цветка! Что им тут нужно, почему так беспрепятственно и открыто? Под боком у маргов! Рассказать своим? Ага… и схлопотать за то, что шляюсь тут? Нет уж!»

Плюнув на важные сведения – своя шкура дороже – решил просто смотреть.

На рослых воинах серебристые доспехи, горят даже под пасмурным небом. На груди, наплечниках, шлемах красуется дивный цветок из синей стали. Так же искусно сработанный кузнецом цветок замечен на рукоятях мечей, на щитах. Воинов встретили радостными криками, забросали цветами. Люди машут руками, подносят детей ближе, а мелкотня – как и сам Анаркона – глядит на всадников с раскрытым ртом, хоть ворона залетай.

«Похоже, вы тут не впервой. Ладно посмотрим что дальше…»

Загадки для Анарконы настоящая слабость. Его, наверное, можно было за руку увести на край света, пообещав показать краешек свитка с описанием тайного заклятья или светящийся в темноте зад козы.

Люди тянут руки, пытаются коснуться, толкаются, пропихиваются к серебряным рыцарям. И гости не против: с благодарностью принимают поднесённые чаши, осушают емкости большими глотками, сыплют улыбками, вытирают светлые усы и бороды – у кого они есть, машут встречающим в ответ.

Анаркона давно осознал, что время вышло – нужно бежать домой, тревога устроила в груди настоящую вакханалию. За опоздание накажут жестоко. Знает, но оторваться не может – смотрит на происходящее, как ребёнок.

Наконец, гости и хозяева уселись за длинные столы. Пока арии насыщаются, над столами звенят весёлые песни, пробудившие в юноше, что-то новое, непонятное. Сердце щемит, словно кто-то тянет за руку куда-то далеко, в неизвестность.

Когда местные жители стихли, десять серебряных воинов встали – веселящийся люд мгновенно притих. Грянул хор чистых мощных голосов. Песня заструилась, подобно могучей реке. Анаркона почувствовал, как в голове вспыхнуло нечто жгучее – жар ударил по глазам изнутри, сердце зашлось бешеным ритмом. Показалось, что в нём сейчас что-то лопнет. Песня воинов давит каменной глыбой, но что-то в нём жадно хватает звуки, и безжалостным маятником то подбрасывает в небо, то с силой бьёт о землю.

Наконец серебряные воины закончили сладкую пытку, деревня взорвалась радостными криками. Едва перестало корёжить, Анаркона впился глазами в странных врагов с новым трепетом, напрочь забыв о времени. Далее последовали игрища. Дети лет десяти начали бегать, прыгать, биться на деревянных мечах, и когда весёлая чехарда закончилась, победивший мальчуган с довольным видом вышел в центр круга, образованного сверстниками.

Следом выступил серебряный воин, зычно провозгласил:

– Отмечаю победителя печатью света!

«Странно, – подумал Анаркона. – Почему воин сказал это на языке эльфов? Не зря всё-таки марги учат древние языки».

Опустив ладонь к голове притихшего паренька, воин на мгновение застыл. Внезапно с пальцев серебристого гиганта сорвалось белое пламя и мгновенно впиталось мальчугану в лоб. Постояв некоторое время с закрытыми глазами, паренёк движением, несколько напомнившим жест рыцаря, вскинул руки. Деревня вновь огласилась радостным рёвом. Мальчугана подхватили, стали качать. Глядя на счастливое лицо, Анаркона понял – этот миг будет для паренька самым дорогим в жизни. Крики стихли, когда из толпы вышли трое из деревенских. Широкоплечие парни лет восемнадцати, открытые лица, одеты в дорогу. Воины Клана Синего Цветка уже ждут троицу в сёдлах. Последний арий вышел из круга и прыжком оказался в седле. Теперь уже тринадцать всадников унеслись в направлении недавно появившегося столба пыли.

Анаркона бросился назад, унося в сердце тоскливую занозу. В лагере уже наверняка ищут! Добежав до реки, прыгнул с обрыва в каком-то отчаянном неистовстве. Рассекая воздух, стал жадно хватать ртом воздух. Эмоций на сегодня перебор, его трясёт. Переживания, в которые его погрузила сегодняшняя прогулка, проносятся в голове безумным хороводом. Общность людей, это радостное единение ввергло в непонятное состояние. Перелетев реку, Анаркона стрелой бросился в лагерь, не переставая в мыслях прокручивать увиденное.

«Что же получается? Трое парней, моего возраста… и у нас в семнадцать приходит этот…в балахоне. Так что же, деревня как и наш лагерь готовит воинов? Только воюет за Свет? И это тут – под носом у Тёмной Империи!».

Анаркона, наверное, в жизни не бегал так быстро. Крылья перенесли через воду стремительно и даже чуть дальше обычного, словно для прожорливой магии внутри оказалось больше пищи. Решив разобраться с мыслями на досуге, вбежал в деревню и замер как вкопанный. Учителя и ученики стоят у входа всем лагерем! Три сотни суровых лиц! Взгляды буравят злобой, вертикальные зрачки, как лезвия ножей. Тишина пугает, растягивается так, словно замерло само время. Вперёд вышел старший учитель Аргоний.

Не сводя глаз с Анарконы, единственный чародей в лагере прокричал:

– Марги! Что полагается за нарушение правил?

Анаркона сухо сглотнул. Маргов не интересуют причины – нарушены правила, и что бы там ни было, оступившегося накажут.

– Кара! – прогремело дружно.

– Взять его! – нервно дёрнул щекой Аргоний, будто перед ним стоит не родная кровь, не один из лучших учеников Лиги, а нечто омерзительное.

Наказание у маргов обычное – десять ударов плетью, но били не обычной сухой, а вымоченной в соли. При ударе кожа рассекалась, соль разъедала плоть дальше. После каждого удара плеть опускали в бочку с соляным раствором.

Охранники лагеря – взрослые марги – оказались рядом словно из ниоткуда, быстро содрали безрукавку и привязали провинившегося к специально оборудованному для порки бревну.

– Кто исполнит наказание? – голос Аргония режет не хуже плети.

Юноша всмотрелся в лица сверстников, хмурые, мрачные, но желающих пока не появилось.

– Я могу, – прозвучал знакомый гнусноватый голос. Конечно же, это Крама – главный задира Лиги.

Крама – бугай, в полтора раза шире Анарконы и выше на голову. Его губы всегда искривлены в эдакой желчной ухмылке превосходства. Тяжёлая челюсть с омерзительной глубокой ямочкой на подбородке, вместо глаз две узкие щёлки, прямой тонкий нос и припухлые губы, которые обычно женщинам нравятся, но именно на его лице – в контрасте с тонким носом и узкими щёлками глаз – выглядят особенно противно.

– Я могу, – повторил он, проталкиваясь вперёд.

«Ну всё, мне конец! Этот расстарается, останутся одни лохмотья от спины. Мерзкий, уродливый Крама! Тебе когда-нибудь вобьют гвоздь в твою отвратительную ямочку на подбородке».

Краму побаиваются все, а точнее – его шайку. В тренировочных боях Анаркона единственный, кого Крама один на один одолеть не мог, дрались на равных. Это их вечное равенство известно в Лиге каждому, и Краму это дико злит. Спесивый отпрыск аристократического рода во главе банды, сбитой из таких же моральных уродов, издевался над многими, но чаще всего подкарауливал именно Анаркону. Бить приходилось тайно, иначе патруль охраны лагеря засечёт, тогда учителя жестоко накажут уже их. А тут у всех на глазах можно! Подарок прямо! На лице Крамы явственно читается: «Мечты наконец исполнились, а жизнь – вообще прекрасная штука».

– Крама! – резкий голос Аргония на мгновение стёр желчную ухмылку с лица добровольца. – Исполняй!

Крама подошёл к пресловутой бочке с солью. Широкие ладони от нетерпения слегка подрагивают. Опустив длинный смотанный кольцами кнут в воду, тщательно смочил да так, что вода забурлила. Обрушившийся удар принёс дикую боль. Наверное, отвяжи Анаркону сейчас, перегрыз бы верзиле горло и не поморщился.

«Никто! Никто не стал марать себя плёткой! – заорал Анаркона мысленно. – Аристократ сраный!!! Чтоб ты сдох!»

Плеть, взмах, удар. Плеть, взмах, удар. После четвёртого мир в глазах Анарконы потух. Избиение прекратилось тут же, но не из-за опасений за жизнь ученика, а для того чтобы каждый удар виновный принял в сознании.

Аргоний дал знак, Крама, отложив кнут, поднёс к носу пучок заранее приготовленной травы. Анаркона дёрнулся от нестерпимой резкой вони. Мир ворвался в темноту беспамятства с водопадом боли. Плеть вновь рассекла кожу и мясо, а соль начала услужливо разъедать плоть дальше. Крама старается.

В глазах поплыли синие круги, и запульсировали чёрно-желтые пятна. Удары возобновились. Пучок вонючей травы заботливый Крама перемотал шнурком и повесил на шею, под носом. Резкая вонь стала приносить мучения едва ли не большие, чем плеть. Глаза невыносимо жжёт, в горле острота, зато после очередного удара сознание уже не меркнет.

Последний удар вышиб из головы все мысли, оставив лишь дикую, пронизанную мукой злобу на весь мир.

– Марги! Анаркона смыл свой проступок, его жизнь в руках Великого Тёмного. Запомните, что бывает с теми, кто переступает через правила! – Аргоний обвёл всех взглядом. Кустистые брови медвежьими лапами прикрыли треть глаз, словно опасаясь, что суровая воля, бьющая оттуда размозжит каждого до кого сможет дотянуться. Крама потупился невинной овечкой. Анаркона, которого сейчас отвязывали, напротив, впивается дикими глазами в любого. Невыносимая боль пузырится на губах пеной бешеной псины, из утробы сочится то ли вой, то ли рык; слёзы, смешанные с кровью, разлетавшимися во время порки в стороны обильными брызгами, превратили лицо в жуткую маску. Судороги бьют искалеченное тело, и только пресловутая трава удерживает мечущееся сознание в мире живых.

Аргоний покосился на исполосованную спину ученика, холодно гаркнул:

– И помните! Анаркона смыл вину, теперь если выживет, будет чист, как любой из вас. Этого в сарай, остальные заниматься!

Едва с шеи сняли пахучую гадость, Анаркона отключился. Тело швырнули в просторный сарай – хранилище сена для коней – как прогнивший кусок мяса. Среди крепких каменных построек лагеря, это единственное строение из дерева – чтобы сено сохло быстрее. Старый смотритель, дед Арсокрл, сорвавший с шеи пахучую траву, сжалился, вылил на спину Анарконы ведро воды, промыв тем самым соль из ран. В сторону провинившегося делать такое недопустимо, жест старика явился верхом сострадания.

Смотритель, по мере необходимости пополняющий запасы склада, затравленно глянул в распахнутую дверь – ещё увидит кто, самому влетит. Облегчённо вздохнув, бросил ведро и поспешно вышел. Анаркона, валяющийся кровоточащим куском мяса в налипшей соломе, не смог оценить доброты старика. После наказаний марги чаще всего умирали. Выживал один из десяти, потому и правила в Лиге нарушаются крайне редко.

В полусне-полубреду Анарконе стало чудиться, как пробирается сквозь странное красное марево загустевший воздух – тягучий, как мёд. Впереди, в воздухе, висит чёрная корона. Обрывки тьмы, из которой та соткана, языками неистовствующего тёмного пламени, то раздирают пространство вокруг, то проваливаются в себя, шипя пугающей хаотично выплёскиваемой энергией. За короной неподвижно застыли три смазанные тени. Чувствуется, как пристально они следят. Всё будто в замедленном действии! Анаркона пробирается медленно, словно сквозь красный кисель, зловещий и горячий; на спине неистово саднят шрамы, из глубоких ран вырывается жёлтое пламя. Десятки Крам, выстроившихся торжественным коридором, хватают за обрывки одежды, сыплют на горящие раны соль, от которой огонь в ранах вспыхивает ярче.

Вырвал из липкого кошмара поток воды, рухнувший сверху. Разлепив веки, Анаркона узнал всё того же старика. Дед вылил на него ещё полведра и поставил остатки рядом.

Выходя, Арсокрл холодно бросил:

– Пей.

Ослабевшие мышцы шеи кое-как перекинули тяжеленную голову через край ведра, воду стал лакать жадно – напиться Анаркона решил впрок. Уверенности, что на второй раз хватит сил, нет. Голова кружится, наверное – от потери крови. Силы уходят с каждой минутой, и это чувствуется каждой клеточкой. Одновременно с осознанием, в голове разлилось странное и пугающее умиротворение, мол, смерть так смерть.

Прежде чем попробовать пошевелиться, Анаркона полежал в сознании около получаса. Попытка вновь напиться оказалась плохой. Боль захлестнула с новой силой и отняла драгоценные остатки жизни – сознание тут же заволокло. Анаркона физически почувствовал пропасть, провались в которую – назад уже не вернёшься.

«Это конец», – рассудительно прозвучало в голове. – По крайней мере, не увижу больше всех этих придурков».

Анаркона явственно ощутил, что гаснет огрызком свечи. Сквозь щели в стенах на пол падают тонкие пучки света, за стенами угрюмая хмарь успела рассеяться. Сколько же времени провалялся в отключке? Разглядывая жёлтые нити, лезущие из щелей досок, Анаркона грустно улыбнулся. И вдруг внутри что-то щёлкнуло – глядя на эти тёплые желтоватые нити, умирать резко расхотелось.

«Крама, грязная скотина, вышиб весь дух!»

Попытка двинуться ничего не принесла, мышцы больше не слушаются – тело словно чужое. Юноша нервно задумался.

Если выжить, вины не останется и даже отношение остальных останется прежним, и если бы бил не Крама, он наверняка бы выкарабкался! Недруг рассёк мясо до костей, заставил истечь кровью. Глупо так умирать… Через несколько дней главное испытание, а после, Аргоний должен будет отвести счастливцев к Храму Меча. Там закончивший обучение в Лиге сможет выбрать себе клинок, любой! А после… пусть хоть на десятилетнюю службу Империи, да хоть воду светлым таскать, лишь бы вырваться из этого лагеря-тюрьмы! От полусвободы отделяют какие-то дни, а он так нелепо умирает.

Следующей мыслью стал отшельник на болотах. Ходило множество баек. По рассказам, сбежавший со службы Маг живёт где-то в чащах Диких Лесов. Когда-то Маг просто самовольно бросил войну, и вернулся из других миров на Галькорн. Поговаривали, чародей он сильный, так что понять, зачем успешному Магу отказываться от почёта и славы не может до сих пор никто. Анаркона догадался зачем. Неверное, Маг такая же белая ворона как он, только сбежать самому юноше смелости не хватило. Здорово, наверно, жить без правил и запретов, самому по себе и никто тебе не указ. Только это до поры до времени – пока не найдут, поэтому отшельник и спрятался вдали от городов. Дикие Леса Тёмной Империи занимают девяносто процентов материка! Знали бы марги, где искать – давно бы убили. За дезертирство кара – смерть, любому.

Луч света незаметно перебрался на щёку. От этого доброго прикосновения стало приятно и светло. Захотелось так и лежать здесь, без всяких тренировок и приказов. За просвечивающими стенами солнце бьёт в полную мощь, суета, а здесь тихо. Лёгкая прохлада, приглушённые звуки, золотые нити словно ткут узор, пробираются загадочными лазутчиками, прикасаются мягкими лапками, гладят осторожно. Лежи и размышляй. Такого спокойствия и одиночества Анарконе всегда не хватало. Учителя занимают учеников постоянно, заставляют жить на пределе – десять лет в Лиге Воинов ползут одним долгим, монотонным днём, оттачивающим рефлексы, но кромсающим сердце.

Если бы не боль в располосованной спине и дыхание мёртвого мира, пробирающегося в тело, пребывание в сарае показалось бы прекрасным. Сдаваться юноша отказался, стал цепляться за жизнь всем существом. Если выкарабкается, пройдёт испытание, получит меч, тогда его больше никто и пальцем не тронет! Коллективные избиения Крамовской шайки прекратятся навсегда! Попробуйте избить кого-то с мечом, пусть вас группа, пусть вы вооружены, но если этот кто-то мастерски машет клинком и имеет право его применять, вы десять раз подумаете: «А стоит ли?» Нужно лишь выжить! Из личной магической практики юноша освоил зачатки лекарского искусства, правда даётся ещё тяжелее «Крылатой Тьмы» – сил может попросту не хватить.

Анаркона закрыл глаза. Напряжением магию слушаться не заставишь. Расслабиться, забыть о боли! Кончики пальцев стало покалывать. Это хорошо – контакт с силой установлен. Всё по наитию…

«Тоже мне, Лекарь… – проскользнула в голове злая усмешка. – Это даже не лечение! Отбирать жизнь и перегонять в себя, это паразитизм, вампиризм!»

К примеру, для лечения порезанного пальца Анарконе хватало забрать жизнь у цветка, травы, или нескольких крупных насекомых. Порез затягивался, но цветок увядал, трава превращалась в солому, дохли насекомые, здесь же всё хуже. Кроме сухого дерева стен и мёртвой высохшей травы – ничего. Откуда эту силу брать?! Спокойствие и терпение. Силу можно найти где угодно – её меньше, но она есть! Это правило юношу часто выручало.

Для регенерации нужно заклятье держать, терпеть боль и тянуть в себя энергию. Сложность такой варварской волшбы в том, что любая травинка неистово борется за жизнь – умирать никому не хочется. И неважно, молодое ли это деревце или сухая солома, жизнь, какой бы она ни была – субстанция стойкая.

Нащупать у сухой соломы пульсацию силы вышло с десятого раза. Под закрытыми веками глазные яблоки стали подрагивать, кончики пальцев закололо сильнее и сразу раны на спине дико зачесались.

«Не отвлекаться, тянуть силу!»

Каждая былинка в охапке соломы забилась в предсмертной агонии.

«Не отвлекаться! Терпеть!»

Выступивший пот пытается забраться в глаза, раны начинают медленно стягиваться, зуд становится нестерпимым.

«Терпеть, тянуть силу!»

Мысленная немощь, обнажённые нервы на пределе, перед глазами чёрные рваные клочья… слабость, головокружение.

«Терпеть, терпеть!»

Чем может аукнуться такая незаконченная волшба, Анарконе раньше проверять не приходилось. Читал, что неправильное заклятье может запросто убить. Магию всегда осваивал по наитию, и если делал, шёл до конца из упорства и страха одновременно.

Проваливаясь в беспамятство, Анаркона уже мало что понимал. Происходящее измученный мозг осознавать перестал совершенно – уже не определить, держится ли ещё заклятье, или он умирает. С последним вздохом юноша рванул силу окружающей органики к себе, и сознание растворилось во тьме.