Читать книгу За рекой Гозан - Сергей Суханов - Страница 8

После того, как участники состязания по очереди поприветствовали Гондофара, глашатаи объявили перерыв – царь и свита должны перед началом скачек по традиции выпить вина. Виночерпии засуетились, забегали между рядами, раздавая ритоны, подтаскивая кувшины, в то время как наездники вместе с конями ожидали возле трибун.

Выскочили два карлика-шута, забрались на баранов, схватились руками, кривляясь и дурачась. Свита покатывалась со смеху, глядя на потешных борцов.

Тем временем жрецы запалили хворост и начали принимать жертвы от паломников: голубей и всякую птицу – от бедных; ягнят и бычков – от тех, кто побогаче. Предназначенные богине куски мяса и содранные шкуры с молитвой бросали в горящий хворост, а остальные части туши зажаривали на вертелах, раздавая всем желающим.

Обреченно кричали животные, мелькали в воздухе тесаки, кромсая шеи, топоры с хрустом разрубали кости, кровь лилась рекой по алтарям…

День был ясным, хотя и ветреным. Со стороны степи ветер приносил не различимую для глаза, но ощутимую на коже и во рту сухую пыль. В бездонном лазоревом небе мелкие барашки облаков плыли рядами друг за другом, словно там уже начались скачки, и теперь белые кони несутся к солнцу, управляемые невидимыми всадниками.

Оруженосцы еще раз проверили сбрую – не сбились ли ремни уздечки, нет ли трещин в пронизях-застежках, насколько туго схвачены подпруги. Тут важно, чтобы хитрая лошадь не надула живот, когда затягиваешь трок. Если появится слабина, седло от тряски может сползти набок, тогда всаднику будет трудно удержаться на коне.

Теперь на лошадях были только чепраки и седла. Наездники сняли с себя все лишнее, оставшись в туниках и легких сандалиях. Распорядитель в красном тюрбане и длинном парчовом халате ходил от одного участника к другому, справлялся, все ли в порядке, нет ли просьб.

Следом поспевал вертлявый помощник, всюду совал нос, дергал подпруги, угодливо скалясь. В суматохе подготовки на него никто не обращал внимания. А зря! Поднырнув под одну из лошадей, он ножиком быстро подрезал трок, а затем бросился в сторону, словно его тут и не было. Но дело сделано – эллин долго не продержится в седле, а значит, одним серьезным соперником меньше.

Как и всякий степняк, Куджула был прирожденным наездником. Сколько он себя помнил, лошади всегда были рядом.

Он внимательно осмотрел коней соперников. Этот мощный, горячий, но задирает голову. Может, и выносливый, но вряд ли быстрый, да и управлять таким конем трудно. У этого шея слишком толстая и вообще передняя часть туловища тяжелее задней, значит, передние ноги сильнее, поэтому нагрузка будет неравномерной, и он быстро устанет. Вон та кобыла вдруг сникла, голову вытягивает вперед. Под ноздрями корка – похоже на мыт, видно, болезнь внезапно обострилась после дальнего перегона. Всадник удрученно постоял рядом, успокаивая лошадь, поглаживая по шее, затем решительно повел прочь. Навстречу торопится оруженосец с запасным скакуном.

«Это на руку, – отметил для себя Куджула. – Подъездок обычно рысак, не самый лучший конь».

А вот у эллина конь отличный – согдийский аргамак, крупный, с сухими крепкими ногами, глаза блестящие. У царского сына конь тоже хорош: ноги сильные, длинные, голова горбоносая, уши маленькие и подвижные. С этими двумя, похоже, и придется побороться.

Гнедая кушана горячилась, пританцовывала, чуя, что вот-вот начнутся скачки, нервничала.

«Скорей бы уже к шесту, – подумал Куджула, – плохо, если конь застоится».

Тут же глухо ударили дамамы, глашатаи вызвали участников на исходную позицию. Распорядитель восседал на коне возле шеста, торжественно держа перед собой на вытянутой руке увитый разноцветными лентами жезл.

Семеро княжичей выстроились в ряд.

Всадники и кони напряжены, лошади нервно прядут ушами и грызут удила, перебирая ногами. Музыка стихла, но шум усилился: с трибун доносятся возбужденные голоса почетных гостей, а возгласы в толпе зрителей сливаются в монотонный гул, не то радостный, не то тревожный.

Распорядитель резко взмахнул жезлом.

Мгновение – и наездники с криками, горловыми руладами, свистом заработали локтями и коленями. Кони рванулись вперед, выбрасывая копытами куски дерна. Вначале они мчались по краю поля, почти прижавшись друг к другу, пролетая шесты ограждения с красными флажками. Слева и справа от Куджулы мелькали, раскачиваясь в ритме бега, оскаленные лошадиные морды с сумасшедшими глазами, перекошенные азартом лица всадников.

К концу первого круга участники все еще скакали кучей, поочередно то вырываясь вперед, то отставая на пол-крупа. Пронеслись мимо трибун бешеным галопом, сотрясая землю ударами копыт, обдав гостей вихрем из горячего дыхания, натужных хрипов и пыли.

Аравийская гнедая шла широким махом, вытянувшись над землей. Куджула вжался в шею, словно слился с ней. Он не принуждал кобылу хлыстом, а дал волю, лишь слегка касаясь кожи поводьями.

Кони пролетели второй круг, третий…

Наконец определились лидеры и отставшие. Впереди мчался эллин на аргамаке, за ним Куджула. Следом во весь опор скакал Пакора, нахлестывая скакуна камчой, но расстояние между ним и конем Куджулы заметно увеличивалось.

Оставался последний круг.

Внезапно эллин ухватился за луку седла, словно пытаясь удержаться. Через секунду седло сползло набок, а всадник вцепился в гриву коня, чтобы не упасть. Конь сбился с ритма, завилял, отчего эллин сразу съехал вниз. Седло повисло на шейной подпруге, мешая всаднику забраться на спину аргамака. Эллин изо всех сил старался подтянуть ноги, которые теперь волочились по земле. Еще миг – и он, обессилев, рухнет под копыта настигавших его лошадей.

Куджула поравнялся с аргамаком, на всем скаку наклонился в седле и схватил эллина за хитон, удерживая над землей словно тюк. Соперники промчались мимо, заляпав обоих ошметками дерна. Над полем пронесся стон – тысячи глоток разом выдохнули в изумлении.

Обе лошади перешли на рысь, потом на шаг и, наконец, остановились.

Подбежали слуги, переложили эллина на конскую попону. Тот не мог идти – ноги ниже колен были покрыты грязью и кровью. Он старался казаться невозмутимым, но предательски побелевшее лицо выдавало настоящие чувства.

Воины расчистили путь сквозь толпу зрителей к ближайшему шатру, а затем встали вокруг в оцепление. Вскоре в шатер ворвался стратег. Опустившись на колени перед сыном, он с тревогой посмотрел ему в лицо.

– Гермей, ты жив, слава Зевсу Арею!

– Повезло, что грудной ремень выдержал, – раненый слабо улыбнулся.

– Что с ногами?

– Не знаю, кажется, повредил правую стопу, жутко болит. Левая просто ободрана. Если бы не кушан…

– Ничего, как только я привезу тебя домой, тобой займется Бассарей.

Стратег протянул Куджуле руку.

– Меня зовут Деимах, я предводитель эллинов Бактры. Ты спас жизнь моему сыну, и я прикажу заколоть быка в храме Зевса в благодарность богу и тебе – его посланнику. Как только Гермей поправится, я буду рад видеть тебя в моем доме.

Сказав это, он обнял кушана.

Вскоре раненого погрузили на повозку и отправили в город.

Куджула вышел из шатра. Он не жалел о том, что спас соперника, просто сердился, что все закончилось так неудачно и непредсказуемо. А ведь на последнем круге шел вторым. Нахмурившись, он смотрел, как царь чествует на трибуне победителя скачек – своего сына: сначала возложил на голову золотой венок, затем обнял и усадил рядом с троном.

Кушан решил, что надо взять себя в руки – впереди козлодрание. Даже хорошо, что он злится, это правильное состояние перед дракой.

Кое-как справившись с чувствами, Куджула двинулся к своему шатру. Царское бузкаши – это еще один турнир для отпрысков из княжеских родов. Но таких приехало мало, так что козлодрание не будет зрелищным. Настоящее столпотворение начнется, когда царь покинет ристалище, а на поле ринутся все желающие – сотни мастеров. Состязание будет длиться несколько дней, и от рассвета до заката долина будет похожа на кишащий муравейник.

Октар вывел под уздцы коней для козлодрания – тарпана и бактрийца. Оба рысака зло жевали грызла и перебирали ногами: чувствовали, что схватка вот-вот начнется, им не терпелось ринуться в бой.

Седла на них особенные – деревянные, с высокими луками – для лучшей опоры всадника, а сбруя усилена хвостовым ремнем.

Вновь глухо ударили дамамы.

Участники вышли на поле, держа коней в поводу. Княжичи в одежде желтого цвета, оруженосцы – в черном. Задача оруженосца заключалась в том, чтобы мешать соперникам и защищать хозяина. Поднять руку на желтого нельзя – за это он ответит головой, но ударить его коня своим конем, смять, оттолкнуть в сторону – можно.

Царские слуги обошли рысаков, проверили, чтобы на копытах не было железных пластин, иначе, лягаясь, они покалечат друг друга и всадников. Это было единственным ограничением в козлодрании, все остальное разрешалось. Игра древняя, правила не менялись столетиями: пусть лучше княжичи лупят друг друга плетками, чем рубят мечами. Победителем станет тот, кто сбросит тушу в круг на противоположном конце поля.

Поперек седла чапандаза – распорядителя турнира – лежала туша черного козла. За два дня до бузкаши его закололи, отрубили голову и ноги ниже колен, а затем вымочили в соленой воде, чтобы он стал тяжелее и крепче. У козла шкура более прочная, чем у барана, поэтому его труднее разорвать на части. А еще у него холодное дыхание, ведь он создан дэвами ручьев и пещер, а значит, считается нечистым животным. Его можно трепать и валять в грязи – не жалко.

Участники вскочили в седла.

Чапандаз швырнул тушу на землю перед собой, после чего, развернув рысака, быстро поехал к краю поля. Мгновение – и всадники, бросив коней в карьер, сгрудились вокруг козла. То один, то другой из них наклонялся к земле, обняв шею лошади, чтобы подобрать тушу. Но его били камчой, пинали ногами.

Куджула боролся в центре желтой кучи – оруженосцы пока держались на расстоянии. Кони кусали друг друга, лягались и вставали на дыбы. Не все лезли к туше – в такой свалке легко покалечиться. Зато тот, кто первым схватит козла, имеет преимущество, потому что отобрать его на скаку труднее, чем поднять с земли.

Удача улыбнулась согдийцу – он бросился в сторону, держа тушу за ногу.

Оруженосцы не дремлют: один из них метнулся наперерез желтому, мешает, а сзади уже догоняют соперники. Гандарей прилип сбоку, схватил козла за другую ногу, дергает. Согдиец упирается, хотя ударить не может – руки заняты. Гандарей цапнул поводья его лошади, тянет на себя. С другой стороны подскочил Пакора, замахнулся камчой. Согдиец поднял плечо, закрылся, но выпустил козла…

Вот уже гандарей несется с тушей по полю, остальные с гиканьем устремились следом. Но перед ним выскочил черный парфянин, подставил коня, не объехать. Чтобы избежать столкновения, гандарей поднял рысака на дыбы. Как тут удержаться в седле! – он вместе с тушей свалился на землю. Подлетел оруженосец, оттеснил соперников, дав возможность хозяину вскочить на коня. Но козел был уже у сака, который рванулся вперед. Внезапно на него налетел черный хорасмий. Сак закричал от боли – удар лошадиной груди пришелся на ногу – и выпустил тушу.

Куджула с камчой в зубах резко нагнулся, подхватил козла.

Пустив тарпана в галоп, он помчался к заветному краю поля. Но с боков налетели двое желтых, зажали в тиски, остановили коня. И тут спереди, словно из засады, на него помчался кто-то огромный, черный. Всадник уже рядом, Куджула видел его перекошенное от ярости лицо, пену на морде коня. Еще миг! – сейчас эта дикая, неудержимая масса налетит на него, сомнет, опрокинет, раздавит.

Наперерез ассакену бросился Октар.

Встав на седло и оттолкнувшись обеими ногами, он как тигр прыгнул на черного всадника. Оба покатились по земле комом из живых тел прямо под копыта беснующихся лошадей.

Верный слуга не видел, как Куджула отпихнул ногой одного желтого, ударил камчой другого, а затем рванулся вперед. Доскакав до круга, швырнул козла на траву и восторженно вскинул руки. Он не видел, как Гондофар сжал побелевшие от досады губы. Не слышал, как сотни глоток заревели в восторге, выкрикивая имя победителя.

Октар неподвижно лежал на земле, а рядом с ним на боку застыл мертвый ассакен с проломленной ударом лошадиного копыта головой.