Читать книгу За рекой Гозан - Сергей Суханов - Страница 9

Куджула сидел на ковре, облокотившись спиной на одну из четырех деревянных колонн, которые поддерживали крышу ойкоса[50]. Из прямоугольного отверстия бил солнечный свет, освещая кушана и его собеседника.

Напротив расположился молодой иудей со спутанными вьющимися волосами, по виду ровесник хозяина. Худое изможденное лицо, а также темные круги под глазами говорили о том, что последнее время ему пришлось несладко.

Общались на греческом.

Между молодыми людьми стояло блюдо с миндалем и кувшин кумыса. Заметив, как жадно гость смотрит на орехи, Куджула сказал:

– Ешь… Если голоден, скажи. Я прикажу принести еще еды.

– Спасибо, друг, – ответил иудей приятным баритоном, – этого достаточно, ты очень добр ко мне.

Зачерпнув целую горсть орехов, он отправил ее в рот, энергично заработал челюстями. Куджула улыбнулся и рывком встал. Распахнув резные створки двери, вышел в коридор. До гостя еле слышно донеслось: «Принеси сыр, хлеб, холодное мясо… и еще кумыса».

Вскоре хозяин вернулся. Закрыв за собой дверь, уселся на старое место.

– Рассказывай, – обратился он к иудею.

– Что ты хочешь услышать?

– Мне все интересно знать: кто ты, откуда, где научился врачевать, как попал сюда. Чем больше расскажешь, тем меньше вопросов мне придется задавать. Я уже знаю, что тебя зовут Иешуа. Еще знаю, что ты здесь недавно, – это не трудно, твоя одежда выглядит так, словно тебя целый фарсах волочили по земле.

– Мы пришли несколько дней назад.

– Кто это – мы?

– Я и мои друзья из Хагматаны: Иона, Шаддай, Ицхак. С нами был еще Лаван, но он погиб… упал в реку… унесло течением.

– Из Парфии? – удивился Куджула. – А сюда-то зачем?

Иудей замялся, не зная, может ли он доверять хозяину, а врать не хотелось. Но тот все понял по выражению его лица и серьезно сказал:

– Говори не таясь, я тебя не сдам, даже если ты сделал что-то плохое. Когда придет время, твоим судьей станет Митра. За то, что ты спас Октара, я должен тебя озолотить, но у меня нет золота, я сам пленник. Так что отплатить могу только дружбой. Ну, вот еще орехами…

Теперь улыбнулся гость.

– Я уже сказал, что ты добр ко мне. Я это оценил. А насчет Митры не уверен, все-таки я иври.

Раздался стук в дверь, после чего в комнату вошел слуга с подносом и поставил его на ковер. Кушан подвинул поднос к иудею. Тот виновато улыбнулся, затем стал жадно запихивать куски мяса в рот, запивая кумысом.

Еще не закончив жевать, с полным ртом заговорил:

– Зимой на Вонона было покушение, его пытались отравить, но он выжил. В заговоре участвовали бехдины из храма Победного огня. Наш рофэ Ицхак был с ними дружен. Когда взяли эрбада Мирзу, Ицхак сказал, что нам лучше спрятаться… Ушли в горы, жили в шалаше, пока Вонон не сбежал в Армению. Тяжелое было время… Оставаться все равно было опасно, потому что Вонон пытался вернуть трон. И мы бежали в Александрию в Арии[51], затем в Бактру. Шли три месяца с попутными караванами. Несколько раз нас пытались сделать рабами, но мы откупались. Во время переправы через Теджен погиб Лаван… Ицхак тоже плох, еле дышит, старый уже. О судьбе тех, кто остался в Хагматане, я ничего не знаю.

Иешуа замолчал и вытер рот тыльной стороной ладони, заставив себя не смотреть на еду.

– Вы были замешаны в отравлении? – нахмурившись, спросил Куджула.

– Нет, просто брали у бехдинов травы. Но во время облав иудеев хватают первыми.

– Почему ты не лечишь Ицхака?

– Я не всемогущ, его время пришло.

– Я видел, что ты сделал с Октаром. С такими увечьями не живут, когда его внесли в шатер, это был мешок с костями. Я думал, что он испустит дух, не приходя в сознание. А потом вдруг появился ты… Я даже не помню, кто тебя привел.

– Иудеи есть везде, – глубокомысленно изрек Иешуа. – А на бузкаши раздавали мясо…

– Как ты это делаешь? Одними руками…

– Не знаю… Само получается, нужно просто захотеть.

Он отрешенно потер ладони и, взглянув на кушана, изобразил подобие улыбки. Объяснять не имело смысла: его способности находятся за пределами человеческого понимания. Покопавшись в дорожной сумке, вынул холщовый мешочек, передал хозяину.

– Здесь молотые травы и коренья: марена, горечавка, дубовая кора, чертополох, золототысячник… Октара надо поить отваром, пока не встанет на ноги. И еще… пусть спит, не тревожь – во сне кости лучше срастаются.

Оба посмотрели в угол зала, где на циновках под одеялом спал кангюец.

– Мне пора, – сказал Иешуа.

– Нет, – уверенно заявил Куджула, – я тебя не отпущу.

Потом спохватился:

– Вернее… ты, конечно, можешь уйти, когда захочешь. Но сам подумай: у тебя с друзьями на руках больной старик, вы в чужом городе… Деньги-то хоть есть?

– Да, немного… Иудеи не чужие только в Палестине, мы привыкли. В Бактре есть община, нам выделили пустующий дом. Я плотник, Шаддай с Ионой каменщики – заработаем. Мне нужно идти.

Иешуа поднялся. Молодые люди обнялись.

С этого дня между ними установилась прочная дружба. По просьбе Куджулы иудею дали пропуск во дворец, и он заглядывал к другу по вечерам, когда был свободен от работы. Иногда Куджулу отпускали под присмотром стражника к Балху, чтобы искупать лошадей. Друзья плескались вместе с конями в прохладной коричневой воде, а потом сидели на песчаной отмели, греясь на солнце.

Иешуа рассказывал Куджуле о том, как оказался в Хагматане. О полном опасностей пути из Иерушалаима в Тадмор. О трудностях, с которыми каравану пришлось столкнуться в пустыне Эш-Шам. О древней величественной реке Евфрат и греческом городе Селевкия-на-Тигре.

Кушану казалось, будто он вместе с ним ходит по базару в Дамесеке, вдыхая сладковатый аромат благовоний и пряный запах специй. Или устало бредет по берегу Евфрата, слушая шелест рогоза и плеск воды. Вдыхает наполненный пылью горячий воздух пустыни, взбирается по горным откосам, отмахивается от полчищ саранчи среди скал…

История о том, как караван иудеев преследовали дэвы, показалась ему невероятной. С ним еще никогда не происходило ничего сверхъестественного, поэтому он недоверчиво слушал, как духи принимают человеческий облик, чтобы навредить жертве или даже погубить ее.

– Ну так что… эти дэвы – «шедим», как ты их называешь, – больше тебя не трогали?

– Ты знаешь, открыто они не появляются, но я часто чувствую их присутствие – как сырым ветром вдруг обдаст, аж мурашки по коже. Бывает, внутри будто струну натянули до предела, а из рук все валится. Я тогда начинаю молиться, и морок проходит. Иногда странный человек на улице покосится исподлобья, потом отвернется и уходит… Злое лицо торговки на базаре – вроде бы ничем не отличается от многих, но ты ощущаешь ее пристальный взгляд, кажется, она смотрит сквозь толпу только на тебя. Или вдруг острое чувство – нельзя поворачивать за угол. Остановишься – тут же в стену врезается колесо от арбы, и ты понимаешь: стоило сделать шаг, и все – увечье или смерть. Мне кажется, что гибель Лавана тоже не была случайной.

– Тебя кто-то предупреждает?

Иешуа досадливо сжал губы. Несмотря на доверительные отношения между ним и Куджулой, он еще не был готов открыть другу самое сокровенное: способность слышать голоса и разговаривать с ними. Еще помнилось озадаченное выражение на лице Эзры, молодого погонщика, когда Иешуа неосторожно проговорился. Это было в начале пути из Иерушалаима по Дороге горы в Дамесек. Тогда Иешуа был бесхитростным подростком, который не понимал: то, что для него является привычным и обыденным, другим может показаться странным, необъяснимым, пугающим. Теперь он молодой мужчина и знает, что есть вещи, о которых не должен знать никто, или почти никто. Врать другу он не хотел, а правду сейчас сказать не мог, поэтому пришлось уйти от ответа.

– Давай отложим этот разговор.

– Да ладно, – отмахнулся Куджула, – не хочешь рассказывать, не надо.