Читать книгу Латники зачумлённого города - Сергей Валерьевич Суворов - Страница 3

 (20 лет назад, первые дни после Катастрофы, 2013 год)

  "И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; 

  и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли –

  умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными."

(Откровения Иоанна Богослова – 6.8)

Нам повезло, новое место для кузницы было просторным, на почти заброшенной заводской территории. Какое производство здесь было раньше – оставалось только гадать. Сейчас же в одном из стоящих квадратом цехов ютилась небольшая мастерская, занимающаяся кустарным изготовлением оконных решёток, а также оград и ворот. Да на цокольном этаже в пустующем административном здании, втиснутом между цехами, обосновалась фирма, монтирующая пластиковые и алюминиевые окна со стеклопакетами. Производственное предприятие, предоставляющее аренду, существовало лишь номинально. В его штате числились пожилой исполнительный директор, офисная работница и преклонных лет сторож, постоянно пьющий чай в фойе. Кабинет начальства занимал едва ли не половину первого этажа. Это с учетом крошечной приёмной, где сидела молоденькая девушка, совмещающая обязанности секретаря и бухгалтера.

В наше же безраздельное владение был отдан довольно обширный и очень глубокий подвал. Еще два лестничных марша вели дальше, под плиту фундамента толщиной больше метра. Мы спустились туда в первый же день, вооруженные мощным фонарем, и наткнулись на толстую решётку с почти амбарным навесным замком. За этим препятствием виднелись открытые двери, а дальше череда помещений, в первом из которых висели запыленные костюмы ОЗК³ и сумки со свисающими гофрированными шлангами – явно противогазы. Мы поглазели, переглянулись, посмеялись, что будем иметь персональный бункер под ногами, и вернулись к насущным делам. С позволения директора прошлись по пустующим цехам, нашли пару небольших почти исправных двухфазных станков, которые могли пригодиться и при этом не разорить нас при оплате электроэнергии.

До дома от мастерской было рукой подать, около полутора остановок, пешим ходом в быстром темпе – пять минут. Собственно, этот фактор был ключевым при выборе места и сыграл немаловажную роль в последующих событиях. Мы устроились довольно уютно, и уже неделю активно ковали доспехи для клуба, когда в подвал спустился сторож Рустам-ака. Среднего роста, сухопарый, с обветренным смуглым лицом, тронутом морщинами, он выглядел как типичный крестьянин. Поглаживая щётку густых усов с проседью, прошёлся вдоль стеллажей с заготовками и уже сделанными латами. Повертел в широких ладонях стальную рукавицу, примерил на руку, одобрительно поцокал языком, положил, пошёл к выходу и уже у самого порога вдруг сказал:

– Новости слушал, плохо везде. Америка ругается со всеми, Европа тоже, в России газеты войну обещают. Что-то неспокойно мне. Сказал жене, чтобы ехала с детьми к родственникам в Навои, сегодня утром отправил. В этом, в интернате вашем, что пишут?

Весельчак Рамиль, высокий и немного нескладный худощавый парень из ролевиков, пришедший набираться опыта, хрюкнул в кулак:

– В интернете что ли? Да вот, говорят, напряженность между странами растет, теракты участились, все оружием трясут, северный пушной зверёк мелькает на горизонте.

– Какой зверёк? – Рустам-ака удивленно уставился на Рамиля.

– Ну, писец, конечно же, причем полный, упитанный такой. – Простоватое лицо ролевика было серьёзным, но тонкие губы подрагивали, сдерживая улыбку.

– Ай, нехорошо шутить над пожилым человеком.

Сторож укоризненно покачал головой и пошел наверх. Но через полчаса вдруг снова появился в дверях, бледный, сжимающий в трясущейся руке радиоприёмник. Его голос был непривычно хриплым:

– Война, Америка запустила ракеты, Китай тоже, в России взрывы, в Европе взрывы. Объявили тревогу, сказали, будет эвакуация. Велели укрываться в метро.

И тут пол под ногами дрогнул, а в наступившей тишине отчетливо прозвучал гром на грани слышимости. Мы всей толпой ринулись к выходу, чуть не сбив сторожа, который успел прижаться к стене в коридоре. Первым добежав до ступеней крыльца за наружными дверями фойе, я увидел вздымавшиеся вдалеке на севере клубы дыма и протянувшуюся на много километров вдоль окраин города странную мутную полосу, на фоне которой отчетливо выделялись здания промзоны. В памяти мелькнули плакаты о химическом и биологическом оружии. Прыгая через две ступеньки и рискуя свернуть шею на тёмных пролетах, я метнулся обратно в мастерские, ухватил самую большую кувалду, и рванул к решётке на минус втором подвальном этаже. Замок не выдержал первого же удара, механизм оказался изрядно поржавевшим. Схватив в охапку несколько ОЗК с противогазами, я поспешил наверх. Следом за мной маршрут повторили ещё несколько мастеров. Наверху я приостановился, сбросил на пол часть костюмов:

– Я домой. Кто живет рядом, мухой к своим, и тащите всех родных сюда. Можете и соседей прихватить, внизу бомбоубежище, места должно хватить. Костюмчики наденьте только, прежде чем уходить. Бережённого Бог бережёт.

Оказавшись на улице, я посмотрел на застилающую горизонт хмарь. Она не сдвинулась с места или продвинулась очень немного, поскольку был полный штиль. Но в той стороне был дом родителей, и, закинув на багажник велосипеда, который доставлял меня в мастерскую, пару ОЗК, я спешно нажал кнопку быстрого вызова на телефоне, потом прижал его плечом к уху и начал отстёгивать замок на тросике. Трубку взял отец:

– Север, привет! Мама места не находит, ты где, ты в порядке? У нас тут взрывы, дальше, за городом. Мы вещи собираем, сосед обещал довезти до метро Чкалова.

– Я в порядке па, поспешите, похоже, к вам идет облако с очень нехорошей начинкой.

Утвердившись в седле, я ещё при первых словах разговора одной рукой начал выруливать с площадки между цехами на улицу, а другой придерживал телефон. Двигаться быстро вдоль дороги не получилось. Проезжую часть запрудили автомобили, спешащие к центру города, но только мешающие друг другу. Протяжные, неумолкающие сигналы оглушали, я уже не слышал, что говорит мне отец, уловил только слово «Выходим». И связь оборвалась. Но главное я успел сказать, да и не до разговоров уже было. Скорость велосипеда падала, перед передним колесом то и дело возникали бегущие по тротуару люди из ближайших фабрик и частных домов, тянущихся вдоль этой части дороги.

Крики, взметнувшийся над толпой истошный визг, неумолкающий плач детей, выносимых из окрестных домов перепуганными матерями. Кто-то падал, и окружающие даже не оборачивались, чтобы подать руку, просто обтекали растянувшегося на асфальте, а то и наступали на него. Благо, человеческий поток был не настолько плотным, чтобы упавшие оказались затоптаны. Справа промелькнули заправка, забор клиники, стоматология, слева через дорогу тянулись частные дома, чередующиеся воротами, ведущими в маленькие дворики. И отовсюду выбегали перепуганные, что-то орущие люди. В конце концов, я тоже побежал, удерживая велик за руль, иначе меня просто свалили бы, толкнув случайно или намеренно.

Впереди показался перекрёсток, от дома меня отделяла только узкая дорога, ведущая в спальный район. Пробежал последние десятки метров, свернул во двор, где почти весь проход загородил Матиз, в который соседи из второго подъезда грузили вещи, котов и свою охающую бабушку. Мне они сказали, что поедут на Чкалова через махаллю и я одобрительно кивнул – другого варианта, кроме как через частные дома, просто не было. Лестница на второй этаж буквально промелькнула под ногами. Ворвавшись в квартиру, я застал жену на чемодане, она упорно запихивала вырывающуюся кошку в пластиковую корзину. Уронив к ногам защитный костюм, я начал спешно влезать в другой.

– Быстрее облачайся, родная, там, похоже, не просто бомбы, а с какой-то гадостью. Животных в переноски, и цепляй на велосипед, как вьюки, а я за продуктами.

Поворот коридора и я на кухне. Смахнув в клетчатую сумку всё, что нашёл съестного, я кинул туда же свечи, спички и баклажки, в которых держали холодную кипяченую воду для питья. С сожалением глянув на полный чайник для кипячения, я не рискнул переливать из него очень ценную в нашей ситуации воду – времени было в обрез. Вспомнив про ножи, я добавил их в поклажу, потом туда же полетели и вилки с ложками, во мне проснулся хомяк, воспитанный кузнецом. Всё металлическое может пригодиться. В коридоре Алеся справилась с ОЗК, и тихо плакала, привязывая переноски с орущими кошками на багажник велосипеда.

– Киски, Север, они же умрут, если там химия или еще хуже, вирусы сбросили. Для них же у нас нет защиты. И как я смогу позволить себе быть в безопасности, глядя на их медленную мучительную смерть?

– Если поспешим, то успеем, ветра нет, облако… – я выглянул в окно, –… висит на месте. Когда будешь надевать противогаз, не забудь слёзы вытереть, иначе потом за стёклами уже не промокнёшь.

Схватив под мышку вырывающую и скулящую собаку, я ухватил нагруженный велосипед, кое как спустился с ним по лестнице, напугав своим видом высунувшуюся на лестничную площадку соседку. Следом волокла сумки жена. Оставив ее с велосипедом, я вернулся за баулом с продуктами, запер дверь и снова рванул на первый этаж. Там я привязал всю отдельно спущенную кладь к седлу и багажнику велосипеда, натянул противогаз, помог справиться с той же процедурой Алесе и покатил свой транспорт пешим ходом вдоль дома. Супруга на ходу подхватила дворовую кошку, сунула её в прихваченный пустой рюкзак, затянула клапан и побежала следом. «Предусмотрительная какая», – подумалось мне. По дороге я окликнул нескольких знакомых, указав ориентиры убежища, для чего приходилось несколько раз останавливаться, снимать и снова надевать противогаз.. Все они таращили на меня глаза, но потом кидались домой, понимая, что это не прикол.

И тут подул ветер. С северо-востока. Слабый, но даже это было очень плохо. Я всегда любил дарящий прохладу ветер со стороны расположенных на севере гор, но сегодня набирающие силу лёгкие порывы, едва раскачивающие ветки деревьев, несли смерть. Движение затрудняли довольно тяжелые ОЗК, из-за которых люди, спешащие вниз по улице в сторону большой дороги, смотрели на нас как на сумасшедших. Жена в прорезиненном костюме с трудом переставляла ноги. Я старался не уходить далеко вперед, чтобы у нее не началась паника, но пелена вдалеке заметно подросла, клубящаяся муть явно двигалась в нашу сторону, охватив немалую часть города. Удивительно, но многие прохожие вообще никуда не торопились, а стояли и снимали ползущее по земле облако.

Вдалеке снова что-то громыхнуло. Под истошные вопли перевозимых кошек мы преодолели одну остановку, изрядно вымотавшись. Это если говорить обо мне, Невысокая Леся, в костюме не по росту, обессилела почти полностью, теперь она еле двигалась, особенно если учитывать, что нас постоянно пихали бегущие навстречу – паника охватывала всё больше людей. Особенно этому способствовали истошно орущие женщины, тащившие за собой захлёбывающихся слезами детей. Всё закончилось бы печально, но тут переднее колесо велосипеда наехало на опрокинутый вверх колёсами скейт. Я схватил его, лихорадочно огляделся, поднял с земли пару веточек, отломил от них щепки и вбил под механизм роликов, чтобы доска не отклонялась от горизонтали. Поставил у ног измученной жены:

– Вставай и держись за велик.

– Я не удержусь! Я никогда не ездила на скейтах!

– Удержишься. Расставь ноги пошире. Качаться он не будет, главное, не дай ему выскочить из-под тебя, если вдруг под колесом окажется ямка или камень, отклоняйся слегка назад, упирайся в доску. Всё, поехали, время дорого.

Теперь движение ускорилось, несмотря на неровности асфальта. Толпы с тротуара почти исчезли, поскольку впереди лежал промышленный район, большая часть предприятий в котором прозябали, не используя и десятой части имеющихся мощностей. Некоторые спешащие навстречу люди, увидев нас, вдруг разворачивались и торопились следом. Возможно, в их глазах защитные костюмы, несмотря на нелепый способ перевозки груза, представляли некую военную структуру. Машин на дороге прибавилось, благо, от пешеходной дорожки их отделял арык⁴ . Пешие беглецы, с мольбами увезти их куда-нибудь, лезли в медленно продвигающиеся легковушки. Начались драки водителей с пешеходами, кого-то пырнули ножом, над улицей разнёсся крик «Спасиииите!» женским голосом, в толпе мелькнул милиционер, раздалось несколько выстрелов. В других местах люди наоборот, выскакивали из попавших в затор машин и бежали вдоль по улице.

Я еще больше заторопился мимо застывшего автомобильного потока, направляясь в центр промзоны. К знакомому зданию мы добрались через пятнадцать минут после того, как покинули квартиру, хотя для меня они растянулись на час, если не больше. Следом тянулись цепочкой женщины с детьми, нескольких пожилых мужчин и пара поспешно ковыляющих старушек. Нас встретил один из мастеров в ОЗК, который кинулся помогать Алесе отвязывать и заносить внутрь здания переноски с кошками и прочие вещи. Я же замер, опешив от увиденного: в глубине фойе, возле лестницы вниз, я отчетливо увидел удаляющуюся заднюю часть козы с раскачивающимся выменем. А из подвала слышалось блеяние овец. Повернув голову, я увидел, как парни подтаскивают к крыльцу упирающегося козла.

– Эй, вы в своем уме? Вы чем его кормить собрались, ненормальные? А тех, кого уже завели?

– Всё путём, Север. Ну, жалко же животинок, каждый день их видели перед воротами пасущимися, привыкли уже. Мы загрузили кучу мешков травы и пару кип сена, что во дворе сушилось. Ну и хозяин овец тоже подогнал тележку с тюками прессованными. Целую комнату в дальнем конце убежища забили. На первое время хватит, а там видно будет, в крайнем случае, придется заколоть.

– Ладно, раз вы всё уже решили, хорош болтать. Бегом вниз, вон, кажется, последние подтягиваются.

И в самом деле, несколько ребят из клуба привели родных и знакомых, многие из которых были растеряны и не скрывали слёз, поскольку часть близких оказались вне дома: на работе или уехали за покупками. Но тут уж ничего поделать было нельзя. В панике подбежали несколько человек из автомобилей, бросив их на проезжей части, а следом – пассажиры заглохшего автобуса, вместе с водителем. Бледные лица, вытаращенные глаза, руки лихорадочно прижимают детей, сумки с вещами, домашних питомцев. Группы были не слишком большими, в подвал вела широкая лестница, поэтому давка не образовалась, но крики и плач на лестнице раздавались постоянно.

Сторож проводил глазами последних рыдающих женщин, одна из которых билась в истерике, выкрикивая мужское имя. Затем прошёл в проход между цехами к воротам, ведущим на соседнее предприятие, где также располагалось какое-то захиревшее производство, и свистнул. Прибежали шесть или семь собак, которых он увёл вниз. Животные и сами торопились укрыться, явно чувствуя смертельную опасность. Следом за собаками подоспел старик, охранявший территорию соседей. С посеревшим лицом и трясущимися, постоянно что-то шепчущими губами, он подслеповато щурился на экран старенького мобильного телефона и все набирал один и тот же номер.

Я сорвал противогаз с взопревшего лица, с наслаждением вдохнул пока ещё чистый воздух, глянул на север, и выбежал к воротам на улицу, глянуть, нет ли поблизости ещё кого-нибудь, для кого убежище станет единственным спасением. Когда я выскочил на тротуар, мимо пронёсся старенький Жигули, в котором сидел судорожно вцепившийся в руль мужчина. Судя по широко раскрытому рту, он задыхался. Визг тормозов, легковушка, сбавляя скорость, врезалась в фургон, замыкающий образовавшуюся на дороге пробку. Из распахнувшейся дверцы водитель вывалился на проезжую часть, несколько метров прополз на четвереньках, потом неуверенно встал, одной рукой опираясь на растущее у дороги деревце, а другой держась за горло. Плечи его сотрясались от кашля.

Я неуверенно махнул ему, зовя за собой, но он снова закашлялся и грустно покачал головой, указывая на приближающуюся пелену и на себя. Когда буквально выворачивающий его приступ прошёл, мужчина обессилено уткнулся лбом в ствол тополя и просипел: "Прости, родная… не приеду", после чего, обдирая кожу, сполз на землю. Я постоял ещё немного, но человек не шевелился, и я двинулся к зданию, тяжело переставляя ноги. Ясно, что водитель попал в облако, возможно, проехал по самому краю, но ему этого хватило. А дома его будут ждать, до последнего, веря, что он вот-вот появится на пороге, надежда и опора семьи. Но он не придёт, последним его пристанищем станет этот газон под пыльной кроной невысокого чахлого дерева.

В здание втягивались мои знакомые, которых я направил сюда ранее. У самого крыльца остановился низко осевший под тяжестью разнокалиберных сумок и вьюков скутер пенсионера дядя Гоши из соседней двухэтажки. Я очень уважал этого мастеровитого пожилого мужчину, который энергично пожал мне руку, тревожно посмотрел на приближающееся марево и начал деловито перетаскивать груз в фойе. Следом бежали с детьми Рамиль и Лена, супружеская пара из нашего дома. Изо всех сил спешила перепуганная продавщица Марина, увешанная пакетами с минералкой и какими-то продуктами из магазина. Последним дохромал вечно пьяненький знакомый сапожник, дядя Боря, несущий в одной руке нехитрый скарб из мастерской, а другой прижимающий к себе французского бульдожку. Я спустился вместе с ними, заперев уличные двери в вестибюль. Внизу уже горел свет, осталось только закрыть дверь, явно герметичную. Навстречу выбежал недавно пришедший в клуб Никита, хорошо разбирающийся в технике.

– Север, тут даже пульт управления есть. И генераторная. Жаль, атомную электростанцию не нашел, но вентиляцию я запустил, там такие фильтрующие установки – закачаешься. И склад будь здоров, запасные фильтры, запчасти в масле, сменные электронные платы в коробках. А ещё…

Пол снова дрогнул, на этот раз сильнее, и верхние лестничные пролеты нестерпимо ярко осветились. Я навалился на створку двери и захлопнул её, отрезав нас от внешнего мира. То, что там взорвалось, было намного хуже химического оружия. Началась ядерная война. Всё время действуя совершенно бездумно, на рефлексах, адреналине и желании выжить, только в тот момент я осознал, что все мои чаяния и мечты можно забыть, что потеряна связь с близкими (в голову упорно лезли мысли о том, что они могли погибнуть). Пол ещё раз сотрясся, уже с удвоенной силой, со стен и потолка посыпалась штукатурка, взвыли десятки людей, жалобно заскулили собаки.

Ноги вдруг словно превратились в желе, и я сполз по стальной поверхности двери, усевшись на пол. В метре от меня жался к стене и пищал перепуганный крошечный котёнок, юркнувший в тамбур под ногами спешащих людей. Дрожащая рука стянула противогаз и отбросила его куда-то в сторону. Рядом села Алеся и прижалась ко мне. Стало так спокойно, сидеть, уткнувшись носом в её потную шатенистую макушку и позволяя мыслям течь лениво и неторопливо. Мне было ради кого жить и бороться. А родители… Я обязательно найду их на Чкаловской, а значит, надо сделать всё, чтобы добраться туда.