Читать книгу Чтоб человек не вымер на земле… - Сергей Владимирович Киреев - Страница 7

Итак, вернёмся в восемьдесят пятый,

В тот год, когда советская страна

Была большой больничною палатой,

Где ни лекарств, ни хлеба. Ни хрена.

Хоть расшибись, кончался корм в корыте

У крупного скота. А у ментов

Бронежилеты были в дефиците,

И не было ни раций, ни стволов.

Нет, где-то там они, конечно, были,

Но не у нас. Район был как район.

И все мы безоружными ходили,

Порядок соблюдая и закон.

И отморозок самый бестолковый

Отлично знал особенность свою,

Что следователь, опер, участковый

Ему не ровня в драке и в бою.

Мы были, словно белые вороны,

Среди врагов – дави нас на корню! –

И при себе для самообороны

Держали абсолютную …ню.

Мой друг Витёк, владея виртуозно

Отвёрткой, шилом, гаечным ключом,

Смотрелся иногда довольно грозно,

Когда бывал погоней увлечён.

Он в спецмероприятиях порою,

Поскольку был неслыханно здоров,

Участвовал, всегда готовый к бою,

Поддерживая наших оперов.

Бывало, и не спал по три недели,

И свой ликёр почти уже не пил,

При этом, как и все у нас в отделе,

Застойную эпоху не любил.

Ещё не состоялась пересменка,

Насчёт там у кого в руках штурвал,

И Константин Устинович Черненко

Страну собою олицетворял.

И ладно, молодец, а что такого,

Оно как будто даже ничего,

Что тихое спросонья чьё-то слово

По струнке ставит всех до одного.

К Черненко у меня вопросов нету,

Сказал – и хорошо, и отдыхай,

Нет, из башки ползут одни ответы,

Как каша из кастрюли через край –

Что хоть какой создай себе настрой мы,

То всё равно, читатель мой, заметь,

Имеем ровно то, чего достойны,

И будем тыщу лет ещё иметь.

Мы шли вперёд, как велено, как надо,

А в девяносто первом прорвало,

Я сам на Пресне строил баррикады.

С тех пор воды немало утекло.

Я потому сейчас про это вспомнил,

Что, если б Витька раньше всем назло

Частично головы своей не по́днял,

Ещё не ясно, как бы всё пошло́.

Но это так я, к слову, мы не будем

Вперёд, куда не надо, забегать,

Я просто иногда хорошим людям

Пытаюсь как-то в жизни помогать –

Напомнить, например, что все мы живы

Лишь только потому, что есть менты,

И что ещё в труде мы все красивы,

Но без свободы нету красоты.

«И что с того?» – меня читатель спросит.

А то с того, что всё не просто так,

Тебя любой сквозняк под корень скосит,

Будь ты не мент, а попросту ..к.

Нет, я не хочу сказать ни в коем разе,

Что, если ты гражданский, значит, всё.

Их нет в моей башке, таких фантазий,

Что …ков ничто уж не спасёт.

Тут всё сложней. Вы помните Эйнштейна?

Ньютона, Теслу, Джоуля, Кюри?

Я вспоминаю их благоговейно,

Большие люди, что ни говори.

Но я скажу, что, будь они ментами,

И жили б не тогда, в былые дни,

Катаясь, как вареники в сметане,

То сколько б ещё сделали они!

Майор Эйнштейн, полковник Ломоносов,

Ну, или подполковник Фарадей,

Они намного больше, без вопросов,

Могли бы напридумывать идей!

Тут нет секрета. Мне его не жалко

В научных обнародовать кругах:

Простая милицейская смекалка

Нейроны активирует в мозгах.

И, если бы Ньютон носил погоны

И мог при этом разум не терять,

То посмотреть на все его законы –

Их было бы не три, а целых пять,

А то и десять, тут как карты лягут,

Тут главное, скажу я, не тупить,

В науке без милиции ни шагу –

Я точно это знаю – не ступить.

Да, есть издержки. Всё идёт от сердца.

Какой-нибудь ретивый замполит

Чморил бы, сука, прапорщика Герца

За бороду и общий внешний вид.

Готовностью к труду и обороне

Великий ум хотя и не блистал,

Но был бы всё же малость закалённей

И умирать так рано бы не стал.

И я скажу российской молодёжи:

Профессий в этом мире пруд пруди,

Бывает, что и платят там, но всё же,

Чтоб стать собой, в милицию иди –

Не для того, чтоб мозг трухой и пылью

Покрылся у тебя и мхом зарос,

А для того, чтоб сказку сделать былью,

Как в песне. Мы поможем, не вопрос.

Вам нравятся слова, скажите, братцы:

Фуражка, портупея, сапоги?

Читатель мой, не надо их пугаться,

Давай-ка ты мне лучше помоги!

Я верю: ты ребёнка воспитаешь,

Но, если он не смыслит ни черта,

Когда ты эту книгу дочитаешь,

Отправь его учиться на мента!

Ну ладно. Время знай себе летело,

На то оно и время, чтоб лететь.

В нас новости впивались, словно стрелы,

Любой охреневал, кого ни встреть.

Ещё была цела в Берлине стенка –

Три с половиной метра в вышину,

Но Горбачев сменил уже Черненку,

И СССР тихонько шёл ко дну.

Он там и оказался, СССР-то,

Нам оставалось пять недолгих лет

До крови, слёз, агонии и смерти,

А от страны простыл потом и след.

Она ещё слегка потрепыхалась,

Как путч прошёл, и стихли гул и рёв.

Я знаю, почему она распалась

И где не доработал Горбачёв.

Он столько сил в родную землю вбухал,

Но тщетно всё. А в ус бы вот не дул,

Носил бы шляпу так, как наш Витюха,

То хрен бы его Ельцин сковырнул.

Народ, он хочет, кроме конструктива

В делах вождей, ещё и красоты.

Да, в Горбачёве было всё красиво.

Всё, кроме шляпы. Стало быть, кранты,

Конец ему – не в смысле смерть, могила,

Он долго будет жить, другим бы так,

А в смысле, что ушла былая сила,

Нет, братцы, шляпа – это не пустяк.

Вот был Лужков, держал столицу крепко,

Орёл такой – и выправка, и стать,

А кепку он носил – всем кепкам кепка!

Он даже президентом мог бы стать.

Но нет, не стал. Хоть кепка – это круто,

Мы согласиться всё-таки должны –

Тут забывать нельзя ни на минуту –

Без шляпы нету лидера страны.

Советские вожди их надевали –

Ходячий ужас, горе и беда,

Вот потому мы все и выпивали,

Чтоб этого не видеть никогда!

И так у нас вокруг всё было тускло,

А тут ещё партийное ядро –

Товарищи Косыгин, Брежнев, Суслов,

Подгорный, Пельше, всё Политбюро,

Кто вес имел нешуточный, нехилый,

Носили их тогда, в былые дни,

Что впору крикнуть: «Господи, помилуй,

Спаси их, вразуми и сохрани!»

Попробуй крикни – в дурке новосёлом

Легко и быстро станешь, в пять секунд,

Где внутривенно галоперидолом

Любых излечат психов и паскуд.

Они носили шляпы «пирожками»,

Какая-то сплошная чертовня,

И смотрятся такими чудаками,

Ну, правда, из сегодняшнего дня.

Я вспомнил эти шляпы на минутку,

И на какой носили их манер,

И это было страшно. Было жутко.

Вот потому и рухнул СССР.

Но это было всё гораздо позже,

А в восемьдесят пятом и шестом

Мы все, хоть и кривили наши рожи,

Примерно тем же шлёпали путём.

В родном любимом следственном отделе,

Хоть ливень за окном, хоть снежный шквал,

Хоть пенье соловья, хоть звон капели,

Всё так же я дневал и ночевал.

Нас всех пасли спецы из комитета,

Прослушка круглосуточной была.

Зачем? Да кто их знает, нет ответа,

У них свои, особые дела.

Проверок вереницы, что из главка, –

Бездельники – свои, из МВД,

В делах у нас копались – чистый Кафка!

Как вилами водили по воде.

И особисты, как на поле брани,

Неслись на нас – на приступ, на таран:

«Эй, ты! Ты был недавно в ресторане,

А где ты денег взял на ресторан?»

Такая вот бывала нахлобучка:

«Чего ты протоколы-то, чудак,

То чёрной пишешь шариковой ручкой,

А то вдруг синей – типа, это как?!

Вопрос, как ни крути, отнюдь не праздный,

Тут мы с тобой обязаны сойтись:

Всё, что формально – единообразно

Должно быть в этой жизни, согласись!»

И я им накропал зелёным цветом,

Что да, мол, лоханулся, признаю́,

И красным подписался. В голове-то

Я гнул без спроса линию свою.

Ребята мне тогда сказали: «Браво!»

Проверка прогундосила:«Дебил!

На вольнодумцев есть у нас управа,

Напомнить можем, если кто забыл!»

При Сталине бы шлёпнули, конечно,

Такой сотрудник долго не живёт,

А тут лишь от обиды безутешной

Поставили дежурить в Новый Год.

Узнав об этом, мастер апелляций,

Витюха подбоченился, как граф:

«Маразм не может вечно продолжаться!»

Вот тут он однозначно был не прав.

Вы лучше у других ментов спросите, –

Маразм имеет чёткий внешний вид,

Пока его источник и носитель

В активной фазе, сволочь, состоит.

И в бесконечном этом карнавале,

Забыв про сон, еду и опохмел,

Мы висяки такие раскрывали,

Что Шерлок Холмс, и тот бы очумел.

Советский следователь, кто он есть такой?

Он тот, кто стены сносит запросто башкой,

Когда они ему идти мешают к цели.

При этом мозг вполне способен у него

Нормально действовать. Оно и ничего:

Разбег, удар – и только щепки полетели!