Читать книгу Чтоб человек не вымер на земле… - Сергей Владимирович Киреев - Страница 9

Я, кроме Витьки, дружен был с Толяном,

С ровесником моим и земляком,

Я перед ними круглым был бараном,

Хотя и не последним дураком.

Толян за стенкой, в розыске трудился,

Носил из кожи длинное пальто,

При том, что изначально уродился

В рубашке – был везучий, как никто.

В отличие от нашего Витюхи,

Который баб за что-то невзлюбил,

Толян, хотя, возможно, это слухи,

Всегда вполне приветлив с ними был.

Не в смысле там «привет!» и «до свиданья!»,

А дальше разошлись по сторонам,

А в смысле, если есть у вас желанье,

Давайте прогуляемся, мадам,

Минут пятнадцать или даже двадцать,

А то и вовсе можно полчаса

Ходить, архитектурой восторгаться,

Смотри-ка, мол, какие чудеса!

Короче, хоть и был он весь в работе,

Но женским полом, шумный и шальной,

Он вовсе не манкировал, напротив,

Он приглашал на чай его домой.

А там уже совсем другое дело,

Какие, на хрен, шпили, купола,

Там гвоздь программы – Витькин «лимончелло»!

Там очень даже бойко шли дела.

Болтушки, балаболки, эти бабы

Ввиду большой и пламенной любви

Готовили ему люля-кебабы,

Поди ты их ещё останови.

Мол, ешь, любимый, силы набирайся,

Она тебе совсем не повредит,

Вся жизнь твоя – как гоночная трасса,

Ты должен быть здоров на ней и сыт.

Но как пошли квартирные разбои,

И кражи, кражи той же группой лиц,

Нам никакого не было покоя

От россказней, легенд и небылиц,

Что тополиным пухом разлетались

По всем дворам, углам и закуткам,

И у Толяна мысли кувыркались,

Что жилы рвёшь, а воз и ныне там!

И жизнь пошла какая-то чудная

В преддверии возможных передряг,

И пассия его очередная

Всё вопрошала: «Как же это так?

Ты мне скажи, мой друг, хотя бы вкратце:

А правда, что преступность возросла?

А нам с тобою есть чего бояться,

Нас точно не убьют из-за угла?»

Толян сперва отбрёхивался вяло:

«Хоть век наш и безумен и жесток,

Но всё же ты напрасно задрожала,

Моя душа, мой нежный лепесток!

Лови меня сто раз на честном слове,

Милиция тебя не подведёт,

Она любую сволочь переловит,

Любому гаду выпишет расчёт!»

Что ж, он храбрился, только так и надо

От паники подруг оберегать,

При этом он по рейдам и засадам

С концами, глухо начал пропадать.

Он говорил себе: «Покуда в силе

Мои враги, то мне покоя нет,

Они мой образ жизни изменили,

Какие бабы? Я теперь аскет!

Отбренькали, ослабли струны сердца,

Душа не пляшет больше, не поёт,

И я, выходит, если присмотреться,

Не Дон Жуан теперь, а Дон Кихот?

И то с хренцой какой-то непонятной!

Он ветряные мельницы копьём

В упор атаковал, и на попятный,

Назад не шёл, а только напролом!

Он в бой летел, вперёд на поле брани,

Мол, вот он, враг, сражайся, кто не трус!

А я как будто в облаке, в тумане

С химерами какими-то борюсь!

Ну где вы, гады, мне-то с кем сражаться?» –

Толян куда-то в небо вопрошал…

…Короче, бабы стали обижаться,

Что он теперь их реже приглашал.

Ну, хорошо хоть, в этой новой жизни

Он изредка собою всё же был

И что в своём упёртом аскетизме

До абсолюта он не доходил.

С Толяном вместе Петька, классный парень,

Силач, спортсмен по прозвищу Удав,

Носился по району в связке, в паре,

На время с личной жизнью завязав,

Как все мы, впрочем. Если результата

Уже четвёртый месяц не видать,

И нету перспектив, то и расплата

Уж точно не заставит себя ждать.

Вот личной жизнью мы как раз и платим

Точь-точь за всё за это, как Толян,

И бродим, словно психи по палатам,

Как ветер по невспаханным полям –

По воровским покинутым малинам, –

А вдруг они опять сюда придут?

А, может, замаячит свет вдали нам,

И снова наши души запоют?

Ну, то есть, раз! И два! и всех накроем,

Героями такими сразу став!

…В тот день уж если кто и был героем,

То это, несомненно, наш Удав.

Все сыщики танцуют, как от печек,

От агентуры. Вот и свет мелькнул –

Ему один секретный человечек

Чего-то интересное шепнул, –

Что завтра в полдень, если верить слухам,

Они пойдут на дело где-то здесь,

Внутри квартала. Даже на мокруху

Готовы будут. Лучше к ним не лезь,

Будь ты усталый, сонный, безоружный.

Рефлексы все должны быть при тебе,

Чтоб им без лишних сбоев, если нужно,

Сработать при захвате и стрельбе.

В мозгах у банды план замысловатый,

Они хотят по-крупному сыграть,

Одно лишь непонятно, что за хату

Они на приступ завтра будут брать.

Вообще-то это было не впервые,

Когда нам осторожный шёл сигнал,

Что вор свои ресурсы боевые

В один большой кулак уже собрал –

Людей, стволы, машину приготовил,

Чтоб всё там как по маслу «на ура!»

Прошло у них без лишних предисловий,

Чтоб всем скорей убраться со двора.

И бедолаги-сыщики вприпрыжку

Неслись туда, на место – и чего?

А каждый раз тянули мы пустышку

И выли от бессилья своего,

И по домам, как загнанные клячи,

Плелись потом: «Ведь был же вроде шанс!»

Удав сказал: «На этот раз иначе

Сойдётся наш итоговый баланс,

Кто в плюсе, кто в нулях. Толян, чего ты

Грустишь там? Ать-два, левой, понеслась!

Мы завтра утром выйдем на охоту

И мы её прихлопнем, эту мразь!

Мы в шашки их с тобою обыграем,

Чтоб покарать потом и посадить,

Хотя и точный адрес мы не знаем,

Где завтра будет всё происходить.

Мы рядом с ними будем по-любому,

Мы их возьмём за шкирку в оборот,

Да тут всего два-три богатых дома,

Где непростая публика живёт».

…Потом, наутро, было всё по плану,

Когда ребята вышли на захват.

Им головы кружил душистый, пряный

Сиреней и черёмух аромат.

У них была для радости причина,

Что на двоих им дали два ствола,

А вот оперативная машина

Уже неделю в сервисе была.

Вот так, друзья, в эпоху дефицита

Всего и вся, товаров и услуг,

Мы были презираемы открыто

Отрядами лентяев и хапуг.

Когда служебный транспорт твой в ремонте,

Ты нос врагу не сможешь утереть.

Допустим, вор возник на горизонте,

Поди ты до него ещё доедь!

Экзотика, конечно, существует –

Велосипед там, санки, самокат,

Но это только силы вхолостую

В пылу погони тратить невпопад.

Едва ли есть резон в таком формате.

Да хоть какой ты умник и талант,

Преследовать врага на самокате –

Довольно спорный, братцы, вариант.

А вот Толян блестящий новый велик

В кустах поставил – просто постоять —

Заранее. И кто чего там мелет,

Что дурь всё это – бог с ним, наплевать.

Рояль в кустах бывает и уместен,

Точней, красивый велик на ходу.

Толян с Удавом сразу как-то, вместе,

В счастливую поверили звезду,

Что будет, чёрт возьми, она светить им,

Не вечно же мерзавцам и козлам

Ходить вот так – непойманным, небитым,

А не сидеть в застенках по углам.

Итак, они в одёжке серой, куцей

Идут как будто в винный магазин,

Где персонажи странные толкутся,

Что политуру пьют и керосин –

Они в любое время наготове –

Глотают всё, чего погорячей.

…Полусухой закон при Горбачёве

Из полупьяниц сделал алкашей.²

____________________________

²16.05.1985, вскоре после того, как Михаил Горбачёв стал генеральным секретарём ЦК КПСС, вышел Указ «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения». Огромное количество винных магазинов закрылось, самогоноварение, на взгляд автора данного романа, приобрело невиданные масштабы, а пить стали не меньше, а больше, – опять же, с моей субъективной точки зрения.

Толяну и Удаву надо было

Задать для маскировки нужный крен.

В авоське двадцать штук пустых бутылок

Несли они как будто на обмен.

Мол, оба мы простые выпивохи,

И трубы, мол, в груди с утра горят,

И мы без суеты и суматохи

Готовы похмеляться всем подряд.

За этим и идём, изжогу кроя,

Народ, кто добрый, соточку плесни!

«Смотри, Толян, вон там, с вещами, трое,

Выходят из подъезда! Есть! Они!»

«Да вижу! Всё, давай, Удав, погнали!

Кто дёрнется, клади их наповал!

Чего, кого там – мелочи, детали,

Кто быстрый, тот и выжил, чёрт побрал!»

Уже и в чудеса поверить впору

Удаву и Толяну. Всё сошлось!

«Стоять на месте, суки! Руки в гору!

Эй, ты, ушастый, в кепке, пушку брось!»

И в старую разбитую телегу –

В стоявшие на стрёме «Жигули» –

Нырнули рыбкой, прыгнули с разбега

Те двое, что добычу волокли.

Форсированный двигатель, однако,

У них стоял в тех самых «Жигулях» –

Рванули так – чуть дворник не заплакал:

Эх, вот же – и масштаб он, и размах!

Но третьего Удав не собирался

Бездарно упускать, за просто так.

Прыжок! Захват! Он рухнул, но поднялся.

Он принял бой, соперник наш и враг!

Там словно чёрт из каждого повылез,

Там были и удары, и броски,

Они с Удавом жёстко зарубились.

Они друг друга рвали на куски!

Он вышел из высокого партера,

Когда Удав к земле его прижал,

Он сильный был и гибкий, как пантера,

Но всё же он в итоге побежал.

Удав – простой и ясный тип солдата –

Боксёр, борец, но я скажу одно:

Самбисты, хоть и сильные ребята,

Им спринтерами быть не суждено.

Ну вот и всё. Ушастый оторвался.

Погоня длилась ровно пять минут.

Удав валился с ног, но не сдавался.

Забор какой-то, свалка, грязь и муть.

И ветер тучи пыли над землёю,

Как стадо чудищ, гнал куда-то вдаль,

И пепел, что летел над головою,

Закручивался в чёрную спираль,

Как будто наяву кошмар приснился

Кому-то повреждённому в уме.

И всё, пропал ушастый, растворился

В густой и жуткой этой кутерьме!

И костерок у края котлована

Едва горел, и люди на бревне

Из серого гранёного стакана

Поочерёдно пили, как во сне.

Там лица вроде есть, а вроде нету.

Удав в тяжёлый ступор сразу впал:

«Ну прямо как пришельцы с того света,

Я никогда такого не видал».

Они, казалось, мыслями витали,

Пять-шесть персон, в мирах совсем иных.

«Ребята, вы тут парня не видали?

Он мой дружок», – Удав спросил у них.

И чувствуя, как кровь клокочет в жилах,

И щеголяя бицепсом стальным,

Удав поочерёдно тормошил их

И понимал: они сейчас не с ним.

Сидят себе расхристанно и криво,

Похожи на поломанный камыш,

И смотрят тяжко, мрачно и тоскливо:

«Мы не поймём, о чём ты говоришь.

Когда-то мы уснули с перепою,

А дальше – тихий ужас, колдовство,

Мы видим только тьму перед собою

И больше мы не видим ничего.

Садись и с нами выпей, если хочешь.

Всё в мире – дребедень и ерунда.

Мы никого не видели, короче.

И больше не увидим никогда.

А то, что мы с тоски не удавились,

На этот чёртов глядя котлован,

Откуда никогда никто не вылез,

То, может, это всё один обман,

Что ты нас видишь. Может, это сон лишь,

И все вокруг давно уже мертвы –

И ты, и мы, и те, кого ты помнишь,

Вот ты и выкинь их из головы!»

И умудрённый седовласый ветеран

Лицо от копоти и сажи вытирал

И заливал в себя сивуху из стакана.

«Эй, ты, сюда!» – Удав Ушастому орал.

Ответа не было, лишь ветер горло драл,

И костерок горел у края котлована…