Читать книгу Песочница: Цветущий ад. Том 3 - Сергей Владимирович Руденко - Страница 5

День 115, время к полудню

Штырь родился в Москве. Учился на дизайнера и вышел на работу всего за пару лет до переноса. Зарабатывал вроде и не слишком много, но бабушкина квартира позволяла жить куда лучше, чем это получалась у большинства его коллег. Из-за чего у него успел сформироваться комплекс некой собственной исключительности.

Поэтому когда он довольно легко отделался, не смотря на участие в той неудачной интриге с Глебом и его кораблем, Штырь воспринял это как нечто само собой разумеющееся. Как и другие люди его породы, он слишком быстро забыл свою первоначальную радость по поводу снисходительности князя. Смерть в этом мире всегда ждала тебя где-то по соседству, поэтому чудом избежав смерти (или для начала, как минимум изгнания), теперь он бередил раны нанесенные своему самолюбию.

Когда новичок неожиданно шумно – как-то, даже театрально – отреагировал на его давление, и не позволил заманить себя в ловушку, Штырь тогда не сумел совладать с нервами. Вместо того чтобы сдать назад и по-тихому попробовать всё переиграть, он запаниковал и зачем-то попытался спровоцировать парня на драку. Именно эта – неудачно сыгранная им роль гонца – привлекла внимание трактирщика.

Проклятый Черпак, конечно же, тут же что-то заподозрил, влез во все это дело и, естественно, раньше времени привлек внимание князя к заговору, из-за чего все в итоге и накрылось медным тазом…

Неудачное выступление в итоге рассорило Штыря еще и с заговорщиками, но оно же и позволило ему легко отделаться. Князь засчитал ему невольную «помощь» в этом деле, и спустил все на тормозах, учитывая, что слишком предприимчивых заговорщиков внешне ведь тоже практически не наказали. В итоге Штырь лишился последних перспектив, но внешне все вылилось лишь в лишение персональных апартаментов в Замке.

Перспективы, правда, и раньше были не ахти – из-за этого он, собственно, и ввязался в эту авантюру – а вот потеря комнаты имела реально неприятные последствия!

От Штыря ушла подруга. Нет, о невысокой полноватой тётке почти на десять лет старше, откуда-то из-за Урала, он и в самом деле почти не жалел. А вот потерю своей персональной комнаты он поначалу и за наказание-то не воспринял. Да что там, это решение князя показалось ему едва ли не смехотворным, поскольку в Замке хватало ничейных помещений. Но как оказалось, начальство всегда смотрит на перспективу.

Когда прилетела саранча и принялась в тысячу пастей уничтожать буквально всю зелень в Урюпинске и окрестных оазисах, он в полной мере оценил, что потерял!

В самые первые дни, пока вокруг еще хватало еды, крылатые твари нападали на жителей не слишком активно и даже позволяли им себя убивать. Кто поглупей, тогда даже радовались: мол, смотрите, пища пришла сама и ее можно добывать, просто выйдя за порог!

Однако хранить, добытые таким образом запасы было негде, вода в естественных источниках – в так называемых «кувшинах» – мгновенно закончилась, по причине исчезновения самих кувшинов, а твари становились с каждым днем все агрессивней. Тогда малые семьи Урюпинска стали соображать, куда же им приткнуться?! Это те, кто поумнее.

До тех, кто поглупей, расклады дошло чуть позже. Когда оазис был окончательно объеден, и пищи тварям стало не хватать. И случилось это, уже буквально на пятый-шестой дни. Саранча стала куда агрессивнее, и на нападения принялась реагировать намного активнее. В этот момент те, кто не сообразил раньше, что в их собственных халупах точно не отсидеться (а была это почти половина жителей Урюпинска) – массово рванули к князю в Замок.

Тот, естественно, не отказал, и они мгновенно наполнили цитадель ощущением тесноты и вонью своих немытых тел. К концу первой недели осады, в замок перебрались почти все, кроме старейшин и их ближайших клиентов-прихлебателей. И тогда Штырь искренне пожалел о своем понижении…

Окажись Глеб сейчас в урюпинском Замке, он был бы изрядно шокирован, не найдя ни следа прежнего вальяжного «запустения». В последние две недели каждый здешний закуток заимел своего хозяина. Да, все понимали, что это временно, но испуганные происходящим, сейчас жители Урюпинска цеплялись за свои лежанки с настоящим остервенением.

Ссоры случались буквально постоянно, и Штырю было вдвойне обидно, что в отличие от остальных членов княжеской семьи, пребывающих в собственных апартаментах с водой и позабытым им уютом, он вынужден делить коридоры и общие залы с остальными неудачниками…

Хорошо, хотя бы вопрос с новой подругой закрылся почти без усилий с его стороны. Точнее – даже с «подругами».

Последние шесть дней он жил с двумя «крестьянками», чьи мужья временно хранились в полупустых супружеских торбах. Одного изранили еще в первый день, и он успел помереть у себя дома. Второго – задрали буквально на пороге Замка, благодаря чему княжеская охрана не позволила тварям утащить труп, и помогла бабам сохранить Зерно жизни мужика на будущее.

Да, женщины были крепко прожарены солнцем, отчего при дневном свете бросались в глаза их слишком уж многочисленные для тридцати лет морщины, но в полумраке Замка это была не так существенно. Тем более что «два раза – это два раза!» Да, Штырь и в самом деле впервые в жизни имел возможность получить сразу двух пусть и чутка заморённых женщин «почти» одновременно.

На самом деле, конечно, не совсем так – ничего из того, что вы видели в порно, со сценами групповой свалки. Но все-таки «давали» его вдовушки в одной и той же комнате – их матрасы были всего в шаге друг от друга – а потому если сделать мысленное усилие, недостающие детали можно было и дорисовать. В общем, все это, скорее только прибавило Штырю самомнения. Правда, был нюанс!

…Проснувшись чуть раньше подруг, он понял, что однозначно хочет есть.

Когда исчезла необходимость выходить на улицу и заниматься заготовкой пропитания к сезону дождей, в Замке мгновенно перешли на подъем ближе к полудню. А уж его временные подруги, прежде незнакомые даже с самой концепцией ничегонеделания, отрывались вовсю. Штырь и в самом деле был уверен, они и на Земле не особо-то были в курсе такого варианта, так что повторять недавний скандал он не решился.

В прошлый раз попытка разбудить одну из них вызвала скандал, с почти неприкрытыми угрозами отрезать ему «кое-что», так что повторять такой опыт Штырь не желал. Да, он был уверен, что мог бы их побить прямо сейчас хоть вдвоем, хоть по одной, но сильно сомневался, что это изменит в их отношениях хоть что-то к лучшему. Бабы были себе на уме, и в глубине души Штырь даже не боялся себе признаться, что простоватые крестьянки в некоторые моменты просто пугали его.

В отличие от его прежней подруги, эти лимитчицы не успели пройти обработку городом, и были слишком чужды привычным московским раскладам. Мало ли, как они привыкли бороться за свои права в том медвежьем углу, из которого прибыли в Москву, буквально за месяц до своего переноса в этот мир…

Но, как ни странно, у Штыря имелись варианты, как реагировать на сложившееся положение.

Откинув одеяло с подруги, он провел взглядом по ее ядреным телесам. Женщина была все еще далека от стандартов красоты из прежней жизни, но два года на ежедневных работах в жарком оазисе, позволили местному светилу вытопить из нее все, что возможно и не возможно. Каждая складка ее тела, была тренированной мышцей, а не каким-нибудь салом, и потому в расслабленном виде производила куда как неплохое впечатление.

Подруга спала на животе, раскинувшись в естественной и одновременно чертовски бесстыдной наготе своей естественности. Даже во сне в ней не чувствовалось никакой манерности и стеснительности. Штырь понял, что напряжен, словно лук перед выстрелом. Во всех местах напряжен…

Почувствовав, что просто не способен дальше сдерживаться, он все-таки не решился наваливаться совсем уж беспардонно, в конце концов, это был просто опасно. Поэтому он осторожно переместился к пышущему жаром телу, мягко накрыл его собой, и аккуратно не ворвался, а скорее прокрался, но сразу на всю длину ее влажной «потаёнки» и лишь с большим трудом заставил себя замереть, в ожидании реакции соседки.

И она последовала!

Еще толком не проснувшись, женщина вскинулась, отчего Штырь испытал ощущение, близкое, к чувствам первопроходца, впервые собравшегося покататься на «американских» горках. Но ездоком он был далеко не начинающим, а потому удержался. На этом подруга проснулась и – последующие два рывка шли уже со снижение амплитуды. Завершилось всё согласием. По крайней мере, это нельзя было понять как-то иначе, потому что соседка вжалась грудью в подушку, раскинула ноги куда шире, чем прежде, и хрюкнула что-то одобрительно-вопросительное: мол, ну и чего же ты замер, давай, раз вызвался?!

Все это конкретно так завело его. Несколько минут спустя Штырь «хлюпнул» в последний раз, и отпал в сторону, вымотанный, донельзя. Подруга несколько раз вздохнула, восстанавливая дыхание, и полуобернулась, заинтересованно вскинув бровь.

– Пожрать не хочешь? – просительно поинтересовался он.

Женщина хмыкнула что-то неразборчивое, но все-таки согласилась. Она встала, потянулась с неким вызовом, но понимания не нашла и хмыкнув второй раз, накинула халат и ушла на замковую кухню.

«…Ну, наконец-то, все-таки будет завтрак!» – подумал Штырь не без самодовольства.

Вот теперь он мог себе позволить «выдохнуть» по-настоящему.

* * *

Сразу после полудня

Не смотря на то, что в интригах Штырь успехов не достиг, это вовсе не значит, что он был каким-то особенным дурнем. Скорее – совсем даже наоборот, именно поэтому он прекрасно понимал, что праздновать свою маленькую, но победу, желательно где-нибудь в сторонке. Ну, по крайней мере, не в месте ее достижения.

Его нынешние подруги были бабами очень простыми, но два и два сложили бы, реши он остаться, и отсвечивать своей слишком счастливой физиономией. И еще неизвестно, посчитали бы они это нормальным и приемлемым, или решили бы воспользоваться случаем, и по известной женской привычке испортить ему праздник. Именно поэтому после своего честно заработанного «завтракообеда» он отправился в единственное доступное ему место. На улицу…

Нет, Штырь вовсе не склонен был к суициду, и рисковать жизнью без особой причины не собирался. Просто как раз накануне он слышал разговор, что местная саранча – не будь дураком, а заметила, что слишком уж часто их товарки, приближающиеся к Замку, погибают. Ну и перестала туда ходить.

Княжеская семья, конечно, национализировала весомую часто запасов в оазисе, но ртов в цитадели прибавилось столько, что их бойцы не могли упустить шанс, и пускали любую зазевавшуюся тварь на прокорм. Именно поэтому, почти каждый прием пищи не обходился без саранчатины. Жаренной, вареной, печеной, пареной…

В жареном виде она, кстати, напоминала на вкус то ли рыбу, то ли курицу. На это шли огромные, лошадиного размера «толкательные» ноги тварей. Из более мелких частей и потрохов – варили бульоны, стараясь при этом мельчить «детали» до полного не узнавания. Правда, с каждым разом это получалось все хуже, потому что народ узнавал это мясо даже во сне.

Но в целом осада далась городу сравнительно легко. Если бы не потери первых дней, то все было бы и вовсе отлично…

Выбравшись наружу, Штырь почувствовал себя по-настоящему неплохо.

Втянув порцию свежего воздуха, он зажмурился, и некоторое время ни о чем не думал, пытаясь расслабиться, и насладится своим временным малолюдством. Постоянный скрип, издаваемый стаей, его даже как-то успокаивал. Ему еще в первые дни объяснили, что этот звук твари издают, благодаря трению задних – мясных – ног по бугорками на закрылках…

– Чего хотел? – поинтересовался дежурный, ни капли не удивлённый его желанием выйти.

– Надоело сидеть взаперти. Не до смерти, конечно, – хохотнул Штырь, – но достало все-таки…

– Понимаю, наши предпочитают защищенные казематы… – кивнул дежурный в сторону, – вон там, справа! И гнусь какая-нибудь не подловит, и ветерок, опять же…

Они некоторое время помолчали. Говорить за прошедшие дни тоже надоело.

– Тебе Батя чего сказал, когда разрешил остаться? – поинтересовался дежурный, поскольку молчать в какой-то момент стало уже просто неловко. – Ну, после той фигни…

– А за что меня гнать?! Я поначалу даже не знал, что это не его идея, – изобразил недоумение Штырь.

Эту версию он придумал еще по дороге из трактира, и теперь старательно придерживался ее. Даже в таких разговорах. «…Хотя почему даже? Как раз в таких разговорах и нужно придерживаться…» – подумал Штырь, снова вспомнивший о той лаже, в которую он позволил себя втянуть. – «Все мы приятели, а как придет время решать, кого назначить виновным, сдадите ближнего, и даже не задумаетесь, что он вам верил. Неизвестно, кто тут большие твари…»

Снова стало грустно.

– Они часто прилетают? – взмахнул Штырь в сторону ближайших огрызков деревьев, подразумевая, естественно, саранчу.

– Да нет, в последние пару дней все заметили, что твари стараются держаться подальше. Утром охотникам пришлось вообще конкретно постараться, чтоб приманить чего-нибудь… – округлил глаза дежурный, подразумевая, что случилось нечто невиданное.

Поначалу Штырь собирался сыронизировать, но потом подумал, что нет необходимости плодить врагов, или даже недоброжелателей, и просто кивнул. Они снова помолчали.

До следующей неловкости осталось всего ничего, но она так и не прозвучала. В какой-то момент саранча неожиданно начала одна за другой вспархивать над разоренным оазисом, сбиваться в настоящую живую тучу и вдруг – словно подхваченная невидимым ветром – как-то одновременно снялась, и устремилась в сторону гор.

Продолжалось это довольно долго. Час. Или даже полтора. В какой-то момент Штырь подумал, что над ними пронеслась армада не меньше чем из «десяти тысяч тварей», но он и сам понимал, что эта цифра была сродни «тьме» из средневековых летописей. Она означал не конкретное, пусть и приблизительное число тварей, а скорее объясняла, что их было «больше, чем просто много».

Да, крылатых тварей был намного больше, чем много.

За последнюю неделю разные части стаи время от времени уже вставали на крыло, перелетая на еще не опустошенные места. Но ни один из невольных свидетелей произошедшего не сомневался, что сейчас стая именно улетела.

Это было событие, сродни сходу лавины! Когда ты просто «знаешь», что именно сейчас происходит нечто важное, и тебе не нужно ничего объяснять. Наверное, именно поэтому они даже не переглянулись.

– Не, ну ты видел?! – просипел Штырь, только сейчас обнаруживший, что всё время исхода стаи он просидел с открытым ртом.

– Как Бог свят… – подтвердил сосед.

– Ага, прямо п@здец!! – согласился с ними кто-то третий и удивленные наблюдатели обнаружили, что в исторический момент их, оказывается, было трое.

Позади стоял Докучай – молодой гопник, про которых местные говорили, что «такие здесь не задерживаются». Будь здесь Глеб, он бы сразу вспомнил, что именно этот парень, подвыпив, скандалил у канонерки в тот день, когда собирались поделить его «сказочную добычу» с уже почившего корабля.

Почувствовав какое-то непонятное разочарование, оба они, не сговариваясь, направились по своим делам. Дежурный – чтоб хоть попытаться предупредить князя, не смотря на то, что он почти не сомневался, кто-то все происходящее тоже видел, и его уже опередил.

Штырь – определённого плана не имел, но автоматически извлекая из-за пояса топор, он – чтоб не ахнуть придурка по голове – решил прогуляться по оазису, желая хотя бы здесь, оказаться первооткрывателем.

Его не остановила даже догадка, что, не смотря на отлет основной стаи, отдельные особи почти наверняка оставались в городе.

«…В конце концов, – подумал Штырь, – вряд ли какая-нибудь тварь, пусть даже и голодная, будет настолько расторопна, чтобы схавать такого ловкого парня как я…»

* * *

Испытываемые им странные чувства немного тревожили Штыря, но отчего-то и необычайно радовали в то же самое время. Идя по почти таким же, как и прежде тропинкам оазиса, он глазел на остатки торчащих из земли зубочисток разной толщины – бывших когда-то деревьями – и старался почувствовать произошедшие изменения. Его жизнь, в последнее время, была так однообразна, что желание новизны и глубоких чувств и впечатлений, просто захватила парня.

На Земле он, к своим 22 годам, тратил жизнь на погоню за впечатления, а здесь – просто уцелеть, было уже таким впечатлением, что только держись.

В какой-то момент он так увлекся своим исследованием, что не заметил, как практически пересек оазис с востока на запад, и остановился лишь уже в непосредственной близости от края возвышенности, привлеченный множеством разбросанных тут и там туш саранчовых. Он довольно долго рассматривал убитых насекомых, и в какой-то момент был вынужден признать, что их явно застрелили. Штырь прекрасно помнил раны, которые наносили ружья, привезённые Глебом.

Именно в этот момент его глаза словно бы открылись, и он рассмотрел торчащие над краем обрыва мачты…

Поразившись своей невнимательности, Штырь, словно завороженный, подошёл к краю обрыва, и наконец-то рассмотрел корабль во всей красе. Это была махина минимум в три раза больше той, что у них не получилось отобрать у новичка. Длиной метров в тридцать, она имела на палубе три сравнительно небольшие пушки на подвижных лафетах с защитными щитками. Толпа суетящихся бойцов с мушкетами за плечами, грузящих чьи-то коконы из провала в земле – дополняла картину.

Матросы передавали свой необычный груз по цепочке, ловко и умело, словно делали это не в первый раз. Насколько Штырь помнил, никаких провалов там быть не должно было, а значит, этот – образовался буквально совсем недавно, когда местностью владели улетевшие только что насекомые.

«…Гм, а ведь среди них ни одного знакомого лица, наверное, надо предупредить наших…» – подумал Штырь отступая.

Поразившись своим догадкам, он дождался, когда край возвышенности закроет от него второй в его жизни воздушный корабль, обернулся и – взгляд его уперся в шеренгу из пяти чужаков, одетых несколько разномастно, но – выглядящих при этом довольно похожими друг на друга.

Мушкеты не были направлены на него, но судя по их непринужденным позам, чтобы изрешетить кого-нибудь, много бы времени не понадобилось бы. И тогда Штырь просто впал в ступор. Он не напал на них со своим топором в руках, но и не выбросил его. Просто замер на месте, дурак дураком…

– Ну, и чего замер-то, бля… Как там: how are you? (Как дела?) – спросил один из чужаков, на вид, явно по представительней остальных.

На это Штырь сумел только открыть-закрыть рот, и пошевелить плечом, будто отгонял надоедливую муху. Взгляд его стал совсем уж растерянным, из-за чего, скорее всего, по нему и не шмальнули.

– Where is your lord? (Где ваш лорд?) – мужик продолжил попытки разговорить придурка с топором, но чувствовалось, терпение его имеет строго очерченные границы и Штырь к ним уже опасно приблизился.

Они постояли еще некоторое время, за которое полиглот сделал еще две попытки. Уши его опасно покраснели, что однозначно говорило, что у Штыря осталось очень мало времени, чтобы все-таки попытаться остаться в живых. И самое главное – он это прекрасно понимал, но непонятное оцепенение все никак не отпускало.

– Ты, тварь не русская, английский-то понимаешь хоть? – попробовал помочь переводчику один из бойцов, явно уже потерявший терпение, и это вмешательство, как ни странно, помогло.

С трудом разжав губы, Штырь с неимоверным трудом выдавил из себя:

– Ага, вот ни слова не понимаю! И учительница, и маманя меня постоянно грызли за это, но так чего вы хотите: я и на русском-то не то чтобы прям але… – вывалил Штырь с почти физически ощутимым облегчением.

Сделай он паузу, и кто-то из пяти разведчиков обязательно привалил бы его в тот же самый момент, но человек наконец-то заговорил, и перебивать парням им показалось просто «не вежливо». А к концу тирады желание убивать их уже отпустило…