Читать книгу Как сделать еврея счастливым - Шмиэл Сандлер - Страница 10

Доктрина Мордехая Фридмана

Свое расследование я хотел начать с заведений Мордехая Фридмана. Меня настораживало лишь то, что человек он был проницательный и немедленно разгадал бы, с какими намерениями я явился. Тревожить Фридмана понапрасну, без определенного плана действий было неосторожно, и я решил отложить на время свой визит к нему. Когда-то мы были на короткой ноге и я, бывало, занимал у него на мелкие расходы. Он не брал проценты с долгов, потому как хотел привлечь в свою харчевню больше посетителей.

Я включил Фридмана в число подозреваемых мною людей, хотя каких либо конкретных улик против него у меня не было. По натуре он был скорее жулик, чем убийца. И потом, с какой, казалось бы, стати, – рассуждал я, – ему держать зло на Уилла? Напротив, он не скрывал, что помогает ему материально, не раз подчеркивал, что был лично знаком с его отцом и считает себя в некотором роде, ответственным за судьбу сына. Ничего предосудительного в поведении Фридмана раньше я не замечал, за исключением одной несущественной, на первый взгляд, детали: когда бы мы не встретились, в любое время дня и ночи, общей темой наших бесед всегда был Уильям. Я заметил, что бармен часто, без всякого к тому повода, сворачивает наши редкие задушевные беседы на совершенно беспредметный разговор об Иванове. Было ясно, что он благоволит ему, хотя со стороны, симпатия его имела какой-то странный, если не сказать, болезненный характер.

До самоубийства Уилла я готов был объяснить причину его нездорового интереса тем, что он просто тешит свое самолюбие, пытаясь набрать очки на своей показной добродетели. Теперь, когда Уилла не стало, таковое поведение Фридмана наводило меня на некоторые размышления:

– Видите ли, господин Борухов, – обыкновенно начинал он в такие минуты, – даже Иисус не мог даровать всем страждущим тех благ, которыми я осыпаю своих сограждан. И за это граждане мне благодарны…

При этом он с отеческой нежностью поглядывал на Уилла. Бедняга Фридман, по простоте душевной, верил, что истинную радость в жизни человек испытывает за кружкой доброго пенистого пива. Мало того, он утверждал, что, только вводя в организм алкоголь, человек очищает душу от тяжелой слизи буден, наполненных тяжелым физическим трудом. «Все наносное, – утверждал Фридман, – связанное с неустроенным бытом, уходит на второй план и остаются лишь ощущения – чудные светлые ощущения и несколько размягченная, но пытливая в своих проявлениях мысль…»

Улыбаясь, Фридман показывал мне на умиротворенные лица людей сидящих в баре и я, помня о том, что он представляет мне кредит, делал вид, что не вижу оснований возражать ему.