Читать книгу Гроб Энди и Лейли - Синекдоха - Страница 6

Весна пришла внезапно – как вспышка на тёмной плёнке.

Сначала – сквозь пыльную, затхлую зиму – полетели воробьи.

Потом – в окно начали сыпаться зелёные сполохи от набухающих почек.

Потом – небо перестало быть глухим, а в воздухе появился привкус пыли, света и чего-то, что пахло железом и ожогом.

Эшли проснулась раньше обычного.

И встала.

И вышла.

И побежала.

Снова.

После месяцев полусна, еды и сладкой лени её тело требовало движения, как зверь требует крови.

Она снова лазала по заброшкам – по промзонам, по старым бетонным каркасам, по мостам, висящим в пустоте.

Она снова брала в руки наваху, тренировалась резкими, хищными движениями, царапая воздух.

Вырезала из картона силуэты и бросалась на них с воем.

Она вспоминала, каково быть Эшли. Настоящей. Живой. Осторожной, как лезвие.

И всё это – в преддверии.

Скоро ей должно было исполниться четырнадцать.

Совсем скоро.

– Но я хочу праздник сейчас, – сказала она утром, ещё не сняв пижаму.

– Сейчас, Энди. Мне скучно. Мне надоело ждать. Ты будешь меня развлекать. Всё утро, весь день. И не смей убегать к своим тупым друзьям.

Энди знал: спорить бесполезно.

В её голосе звучало не капризное «хочу», а ритуальное повеление, как будто Эшли – не девочка, а жрица, а он – прислужник, помощник, принесённый в дар.

Он сказал, что купит ей торт.

Настоящий.

Шоколадный, или даже клубничный, с желе и свечами.

Они пошли в магазин.

У входа пахло плесенью, мокрой картонной коробкой и старым мясом.

Внутри – гудели лампы.

На полках – вялые булки, покрытые белыми пузырями глазури, упаковки с полуразмороженной пиццей, и на дне холодильника – ряд тортов в пластиковых куполах.

Энди пересчитал деньги.

Не хватало.

Он посмотрел на неё.

Эшли смотрела в другую сторону.

Он понял: если скажет, что торт отменяется – будет скандал. Или хуже.

И тогда он выхватил коробку с лимонными маффинами.

Они были ядовито-жёлтые, кислотно-сладкие, с привкусом химического апельсина.

Один их запах вызывал слёзы и голод одновременно.

– Я сам приготовлю к ним крем, – сказал он. – С ванилью. И сливками. Как торт, только круче. Только для тебя.

Она посмотрела.

И кивнула.

– Тогда это будет мой подарок.

– Да.

– И моя традиция. Твоя ошибка – навсегда. Ты выбрал их. Теперь они – мой праздник.

Он понял: выбора не было.

Маффины – не случайность.

Маффины – как имя. Как нож. Как клятва.

Дома всё было тихо.

Рене ушла на работу – свою шестичасовую каторгу среди газет, дешёвых шоколадок и книг с женщинами в слезах на обложках.

Отец… если и был, то где-то вне пространства внимания.

Дом принадлежал им. Только им.

Эшли первым делом залезла на свою кровать – бархатную цитадель, раскинулась по всей ширине и велела:

– Развлекай.

Энди, молча кивнув, пошёл на кухню.

Достал сливки, ванильный сахар, каплю лимонной эссенции.

Всё – из старого, гудящего холодильника.

Он смешивал, взбивал, пробовал, добавлял ещё сахара.

Крем должен был быть идеальным.

Как жертва. Как извинение. Как признание.

Эшли в это время уже смотрела телевизор.

Там шёл японский фильм ужасов, полный тихого напряжения и долгих, тягучих кадров.

– Я обожаю, когда девочка наказывает мальчика, – сказала она, даже не поворачивая головы.

Он вынес крем.

Разложил маффины на старой пластиковой подноске, сверху – столбики крема.

На каждом – по капле сиропа. Красного.

Цвета клубники. Или… чего-то другого.

Они ели в гостиной.

Прямо на ковре.

С обёртками, бутылками лимонада, подушками, пультами и журналами вокруг.

Царство хаоса. Но управляемого.

Эшли жевала, смеясь, подтыкивала Энди маффин под нос:

– Сладко?

– Очень.

– Вот и отлично. Значит, я довольна.

Потом она легла, потянулась и сказала:

– А знаешь, какие мне нравятся больше?

– Какие?

– Шоколадные. Но ты ведь взял лимонные. Теперь – всё. Это наша традиция.

«Теперь – всё».

Это было сказано без гнева.

Без укора.

Просто – констатация мифа.

Когда настал вечер, за окнами закапал холодный весенний дождь и за горизонтом полыхнули какие-то пожары – то ли это были подожжённые дома, то ли старые склады – Эшли пожелала загадать желание.

Её день рождения был через четыре дня, но она захотела загадать его сейчас.

Она повернулась к Энди, вытерла губы салфеткой, задумалась – и вдруг сказала:

– Я хочу, чтобы мой брат потерял всех друзей и никогда не смог найти любовь!

Он посмотрел на неё.

И не испугался.

Он просто кивнул.

Потом он закрыл глаза, откинулся назад, и, с лимонадной пульсацией в голове, прошептал:

– А я хочу, чтобы вся моя жизнь с тобой была связана с самой сладкой и вредной едой.

Они оба засмеялись.

Потому что оба знали: желания исполняются.

Особенно – такие.