Читать книгу Всего лишь лето юности - Софья Александровна Евдокимова - Страница 4

– Наша машинка подъезжает, готов?

Я неуверенно кивнул. Вынув граббер из кармана, я чуть высунулся из-за угла, чтобы было видно происходящее. Чёрная Toyota парковалась в нескольких метрах от меня. Мы с Тёмой стояли за двумя противоположными стенками, разделяющими парковку. Для такого места здесь поразительно хорошее освещение, над каждым парковочным местом весела длинная трубчатая лампа. Разбить парочку из них было бы неплохо, а ещё лучше пару пар. Взять бы биту и с размаху вмочить по ним, только одна загвоздочка – биты-то у меня нет, да и водитель Toyota вряд ли это оценит.

Ужасно хотелось закурить. Ещё, как назло, мужик делал всё очень медленно. Бросив беглый взгляд напротив, я заметил, что не одного меня это напрягало – Тёма нервно дёргал ногой. Ну же, давай паркуйся быстрей, мудила. Левая рука нащупала в кармане штанов пачку, перспектива закурить сейчас казалось всё более реальной, глядя на тормоза.

Фуф, дверца распахивается, после чего из машины вылазит мужик. Лишь бы всё получилось. Он захлопывает дверь, с нежностью проводит рукой по машине. Меня всегда поражали чудаки, которые так пекутся об обычной железяке, привязываются к ней и постоянно трясутся, как бы на их любимой машинке не появилось пятнышко или, чего ещё хуже, царапинка.

Чувствую, как сводит скулы, руки немного потрясываются. Я, кажется не моргая, уставился на мужика. Он ставит на сигнализацию машину и в этот самый момент я нажимаю кнопочку и граббер перехватывает сигнал. Мужик подумал, что промахнулся, нажал не туда и потому не услышал привычного пиканья, он нажимает ещё раз и, убедившись, что всё окей, со спокойной душой отдаляется от машины. Я же чувствую, как внутри разливается приятное тепло, наслаждение.

Я поворачиваюсь к Тёме и с улыбкой киваю. Мне не видно его лица из-за капюшона и кепки, но я точно знаю, что он сейчас выдохнет и опустит голову вниз, довольно закусив губу в улыбке.

– Камеры, – напоминает он, когда мудила скрывается за углом. Мужик удалялся такой развалистой походкой, что я еле сдерживался, чтобы не придать ему немного скорости.

Те камеры, что были над нами уже закрыты, остались лишь те, в поле зрение которых попадает нужная нам машина. Хоть лица наши вряд ли разглядят, но так будет спокойней. Я выуживаю мешки из кармана. Тёма подсаживает меня, и я закрываю первую камеру, защиту лица усиливает чёрная тряпка, придерживаемая рукой. Я спрыгиваю, и мы подходим ко второй, но закончить наше дело нам не даёт машина. Её ещё не видно, но в таких ситуациях слух обостряется, а потому уловить механические волны довольно-таки просто. Вдвоём мы, подобно выстрелу, устремились за стенку, за которой я только что перехватывал сигнал. Мы постарались вжаться в угол, пытаясь раствориться в стене. Если увидят занавешенные камеры или ещё хуже – нас, то всему конец. Эта мысль заставляет меня ещё сильней вжаться в стену.

Мимолётный взгляд на выражения лица Тёмы позволяет мне понять, что один я напуган до такой степени, что кажется не смогу сейчас связать и пары слов. Он же похоже не особо напряжён. Иногда в его взгляде читается страх, но сейчас я вижу в нём лишь искорку, словно то, что мы делаем подзадоривает его.

– В машину, – шепчет Тёма и проскальзывает мимо меня.

Что? Он сбрендил. Там какой-то чувак паркуется. Он может быть знаком с владельцем Toyota, а если это так, то это всё…

Однако Тёме наплевать, пригнувшись, он пробежал и сейчас встал между машинами, ожидая момента, когда я нажму на граббере кнопку. Хоть это и очень тупо, но я нажимаю её, и на корячках он открывает дверь машины.

Тёма не мог просто стоять на месте и пускать всё на самотёк, этот человек привык бороться и только этим способом выбираться из передряг, в которые сам себя и втягивал. Я же не был таким, обычно я ждал, когда всё само собой рассосётся или когда кто-то сделает всё за меня, как это происходит сейчас. Может это, конечно, неправильно, но кого это волнует, меня вот нет.

Кажется, тот чувак уже вылез из машины, но Тёма так и не завёл машины. Я пытаюсь незаметно высунуться, но ничего не видно, тогда я выношу чуть больше туловища вперёд и вижу, что чувак уже в нескольких метрах. Что делать? Залазить под машину? Что? Я жестом пытаюсь показать Тёме, что пацан близко, ужасно близко. Заводи, заводи машину. Я начинаю вновь проклинать себя за то, что во всё это ввязался опять, но мне нужны деньги и это весьма веская причина пойти на такое.

Шаги возле соседней машины. Вдруг Toyota, в которой Тёма начинает сигналить. Он не смог её завести, а это означает лишь одно, нам придётся вырубать пацана. Он вылупился на машину, я же неспеша поднялся и медленно покрался к нему. Шаг, другой. Ещё два и мой локоть с размаху соприкоснулся с его затылком. Парень попытался обернуться, но ещё один удар, нанесённый уже Тёмой, повалил его. Как он так быстро вылез из машины?

На вид парню лет двадцать пять. Единственное в чём он был повинен, это то, что приехал не в подходящее время и место. Внутри что-то сжалось.

– Поехали-поехали, а то сейчас ещё кто-нибудь приедет.

Я оттащил парня, после чего сел в машину, барабаня пальцами по своей ноге.

– Натяни тряпку на лицо, – Тёма запустил её мне прямо в лоб.

Закурить. Надо закурить – единственная, что мне сейчас нужно было.

– Он же ничего не сделал, зачем мы его вырубили?

– Надо было подождать, чтоб сделал? Завязывай давай, сестра милосердия.

Со стоянки выехали, осталось проехать лишь полгорода. Конечно, ехать по центральным дорогам – огромная ошибка, лучше затратить больше времени, гораздо больше и проехать по дворам, зато вероятность успешного конца значительно возрастает.

Время уже пол одиннадцатого, нам надо успеть до одиннадцати, иначе машину ставить будет уже некуда, все просто с автосервиса свалят, так как у нас есть уговор.

– Успеем, не ссы, – Тёма считал мою нервозность. Взгляд на него позволил мне понять, что он слишком во всём уверен, даже немного раздражает. Лично я всё ещё на парковке, пытаюсь убедить себя, что я поступил правильно. Поступил правильно, вырубив человека, смешно.

Интересно, что всё в этой жизни мы делаем для себя. Как бы люди не говорили, что кому-то помогают, не, ничего подобного. Если кто-то кому-то и оказывает помощь, то это лишь для того, чтобы совесть не докучала своими лекциями. Значит, что все эгоисты, а я один из них. Я всего лишь не хочу садиться в тюрьму и всё. Пока что убедительно.

Окидываю взглядом салон. Неплохо. Пафосно. Наверное, можно продать его содержимое и от этого уже нормально так поиметь. Но у нас в планах немного другое. Вначале мы пригоним машину в автосервис, на этом в принципе наша миссия и закончится. Потом там уже будут проводить свои махинации – менять номера, внешний вид и сбагривать куда-то, но это уже не наши заботы.

Тёма остановился на противоположной стороне от автосервиса. Я выскочил из машины.

– Три коротких, один длинный, два коротких, – напомнил вслед Тёма.

Я длинными шагами поскакал через дорогу, из-за чего послышались недовольные сигналы от водителей машин. Я выставил факи на обеих руках.

– Кусок говна, надеюсь тебя собьют, – водитель машины сбавил скорость, чтоб я смог услышать.

Мой жест пригласил пойти его нахуй, я безумно надеялся, что он найдёт туда дорогу.

Так, три коротких, один длинный, два коротких. Я принялся отстукивать наш код по двери автосервиса, правда в ответ я не услышал ничего. Стоп, мы не могли опоздать. Достаю телефон. Время – 22:54. Тогда, что за дело? Пробую отстучать код ещё раз, но опять тишина. Ударяю с размаху по двери, руку пронзает боль. Сука. Да где ж они? Прикладываю ухо к двери и в этот момент замок начинает открываться.

– Ты со всем долбанутый? – Виталик высунулся из двери.

– Хрень эту поднимай, машину надо загонять.

– Вы смогли угнать? – маленькие поросячьи глаза шокировано распахнулись.

– А ты сомневался? Поднимай эту хрень.

Виталик зашёл обратно в помещение, и через несколько секунд подъёмные ворота наконец освободили место для въезда. Он и вправду думал, что мы не сможем. Пару раз такое случалось, но чаще всего не по нашей вине, а потому, что кто-нибудь палил завешанные камеры, а иногда и нас, и тогда приходилось сваливать так, как только могли.

– Слышь, Виталик, какого хрена ты делал всё так медленно? Насколько я знаю, тебе тоже выгодно, чтобы нас не спалили или тебе не нравится твоя свобода, а? – Тёма вышел из загнанной Toyota, в его глазах проблескивала агрессия.

– Я сделал всё так быстро, как только смог. Вы, два придурка, должны быть мне благодарны за это. Кстати, вы на часы смотрели, уже почти одиннадцать?

Это он сказал зря. Упрекать Тёму в чём-либо было большой ошибкой, а называть придурком огромнейшей.

– Благодарны? – прозвучал переключатель, Тёма не собирался его трогать, но сейчас у него включился другой режим. Режим, который, ни я, ни он не могли контролировать – Лёх, мне кажется, нам стоит поблагодарить человека. Что ж мы за сволочи такие неблагодарные, человек получает всего лишь десятку за то, что открывает целые ворота. Прости, что задержались, – его дыхание участилось.

– Тём, Тёма, – я попытался задержать, приостановить его, но было поздно, Виталик взбесил его, хотя взбесить его может всё, что угодно и никогда толком не понятно, что на этот раз выведет его из себя. Чаще всего приступы агрессии начинаются тогда, когда кто-то его оскорбляет, требует больше, чем планировали, пытается отыметь, но бывают и такие ситуации, которые, казалось бы, пустяковые.

Тело механика при помощи сильного толчка Тёмы отлетело в стену. Он подошёл к нему и, схватив руками за горло, прижал к стене и пытался задушить.

– Поблагодарить тебя за то, что ты выполняешь работу, за которую тебе платят деньги? Да? Тогда держи благодарность, – он ослабил хват и выпустил горло из руки, но удар не заставил себя долго ждать – кулак прилетел по лицу.

Кажется, что-то хрустнуло. Всё, всё, его надо остановить. Я хватаю его за плечи, пытаюсь оттащить его, но он в разы сильней меня. Остаётся единственный способ – я вкладываю много силы в ногу и пинаю его под зад. Он поворачивается и на миг в его взгляде я вижу разъярённого зверя, который обезумел в схватке, но всё улетучивается и возвращается обычный Тёма. Как же он жесток, иногда я думаю, что друг вовсе не способен на сострадание или жалость.

– Ты мне нос сломал, – то ли сказал, то ли прошептал механик.

По лицу Виталика стекает кровь и не только из носа, кажется его бровь тоже разбита. Из его глаз струятся слёзы, внутри меня вновь что-то сжимается. Он чуть привстал и подполз к стене, облокотился и сел, уставившись глазами полными ужаса на меня.

– Какого хрена ты ждёшь, валим отсюда, – Тёма был уже на улице, но зашёл обратно, так и не дождавшись меня. Сейчас он не был зол, он чувствовал себя виноватым, так как намерено не бросал взгляда на механика, боясь увидеть на его лице результат своей ярости.

Мы вышли на улицу. В ночном воздухе витало что-то жутко-отвратительное, всё вокруг было пропитано этим. Я чувствовал запах крови, хотя мои руки были чисты, правда «чисты» – слишком громкое слово для меня и моих рук. Скоро получу свои деньги, надо радоваться.

Смотрю на ночное небо, оно полностью усыпано звёздами. Помню, в детстве, когда я жил с бабушкой, каждый раз возвращаясь из бани, я задирал голову кверху и представлял, что находится там, в том тёмном пространстве с бесчисленным количеством огоньков, которые в моём воображении представлялись душами умерших людей и маминой был самый яркий огонёк, полярная звезда. Я знал, что, когда солнце уходит с небосвода, мама совершает немой приход ко мне, я чувствовал, что она близко, а большего я и не требовал. Космос был таким огромным и загадочным, он вносил в мою детскую реальность дольку чего-то необычайно мистического. Он побуждал мой разум работать так активно, пытаясь понять, что в нём таится, бывало, от моих рассуждений начинала болеть голова, да ещё и бабушка постоянно напоминала, чтобы я смотрел себе под ноги и не засиживался допоздна. Космос слишком великолепен для моей жизни.

Порывы воспоминаний из прекрасного периода жизни вызывают щемящую боль в области груди. Хочется прижаться к стене, как Виталик, обхватить колени и просто рыдать, рыдать так долго, пока всё не выйдет. Никакие деньги становятся не нужными, когда внутри всё скручивается, подобно змее, и вызывает столь неприятные ощущения.

Я достал сигарету и закурил, делая глубокую затяжку, желая наполнить всё, что находится внутри едким дымом. Хочется всё сжечь.