Читать книгу Долгий путь скомороха - Софья Орех - Страница 23

Утром Ратмир проснулся от назойливого жужжания мухи, метавшейся туда-сюда вдоль слюдяного окошечка. В избе было светло и непривычно тихо. Он осмотрелся по сторонам и увидел только пустые лавки. Ратмир невесело усмехнулся и, достав с подоконника деревянный гребень, тщательно прошёлся им по густым чёрным волнистым волосам. Опустив ноги на пол, скоморох потянулся всем телом, неожиданно сел на шпагат и руками потянулся поочерёдно то к правой стопе, то – к левой. И так несколько раз. Потом быстро поднялся на ноги и направился к выходу. Приоткрыв дверь, Ратмир увидел всех своих товарищей, тихо сидящих на крыльце и радостно загалдевших при его появлении.

– Ура-а! Наконец-то проснулся, засоня! – заулыбались женщины. Теодорка вскочил на ноги и полез обниматься. Старик Никифор и рыжий здоровяк Василий только посмеивались, глядя на весь этот гвалт.

– Ну, раз все здесь, то я предлагаю прямо сейчас сходить, принять водные упражнения и только потом сесть за завтрак, – потрепав Теодорку по кудрявой голове, грустно улыбнулся Ратмир.

– Это как – водные упражнения? – вскинул голову мальчишка. – Опять из ведра что-ли?

– Зачем – из ведра?! На речку! Все бегом на речку! – произнёс Ратмир. – Но учитывая печальную ситуацию, со двора уходим чинно, без шума. А на речке повеселимся от души. Есть желающие? Только тихо!

– Да-да! Бежим скорее, – тихо загалдели скоморохи и кинулись в избу за бельём и рушниками.

– А ты сам, Ратмир, грустный какой-то, – озабоченно глянув на него, произнесла Елена. – Случилось чего вчера?

– Случилось, Елена, – негромко ответил ей Ратмир. – Только не нужно нашим ничего говорить. Пусть люди веселятся в своё удовольствие.

– А мне ты можешь сказать? Я всё переживаю, чтобы с нами здесь всё хорошо закончилось бы. Или мне нельзя про то знать? – Елена собрала в узелок свои вещи и вещи сына. Прижала его к себе и выжидательно посмотрела на Ратмира.

– Вчера Великий государь на Троицкой площади нескольких бояр казнил показательным манером, – просто ответил ей Ратмир и слабо улыбнулся. – Вот и все новости.

Елена негромко охнула и покрепче прижала узелок к груди.

Через несколько минут скоморохи, негромко переговариваясь, направились к воротам боярского подворья под пристальным взглядом нескольких пар глаз, принадлежавших людям боярина Скобелева.

Несмотря на утро, погода уже становилась жаркой. Вода в обмелевшей от засухи реке была тёплой как парное молоко. Василий с Никифором, стоя на крутом берегу, оглядели густые кустарники вдоль реки. Подобрав подходящее местечко, они не торопясь начали спускаться к реке.

– Бабы с той стороны, – махнул рукой Никифор куда-то за кусты. – А мы – с этой.

Весело посмеиваясь и перешучиваясь между собой, Елена и доходившая ей по пояс Авдотья направились за кусты.

Первым к реке кинулся Теодорка. Он прямо на бегу скинул с себя портки, и с радостным криком бросился в тёмную речную волну.

– Ого-го! – закричал мальчишка, вынырнув из воды и хлопая по ней вокруг себя ладонями. – Вода-то тёплая! Мужики, айда все ко мне!

Ратмир со стариком Никифором и силачом Василием, чинно присев на травку, сняли с себя рубахи и штаны и также чинно пошлёпали в теплую речную воду.

– Ты как – в рубахе или без? – шаловливо улыбаясь, спросила карлица Авдотья, стягивая с себя сарафан, а за ним и длинную, белую рубаху.

– Конечно без рубахи, – задорно рассмеялась ей в ответ Елена. – Мужики наши за кустами. Хоть поплаваю всласть.

– Глянь-ка наверх, Ратмир, – Василий быстро подплыл к Ратмиру и кивнул в сторону кустов, за которыми находились Елена с Авдотьей.

Ратмир прищурил глаза от солнечной ряби, слепившей с перекатов речных волн, и усмехнулся:

– Да пусть её. Нам она не помешает.

Старик Никифор тоже посмотрел в ту же сторону и просто покачал головой:

– Вот ведь – неугомонная.

Елена потянулась руками к подолу, собираясь снять с себя рубаху. В этот момент где-то наверху ойкнул чей-то женский голос, и затрещали кусты. Елена с Авдотьей, вскрикнув от неожиданности, едва успели отскочить от кубарем скатившейся сверху Лукерьи. Со стороны реки послышался сдавленный смех купавшихся мужчин.

– Ну, и что ты там делала?! – встав руки в боки, спросила голая Авдотья у суетливо отряхивавшейся от травинок сидящей на земле молодой женщины. – Шпионила за нами?

– Упаси Господь! – едва слышно проговорила зардевшаяся от смущения Лукерья. – Даже близко об этом и не мыслила. Дозвольте мне, бабоньки, с вами искупаться. А то сами знаете – нравы у нас строгие.

– Эй, молодицы! Помощь нужна?! – смеясь, прокричал в их сторону Василий.

– Нет, не нужна. Сами разберёмся, – зазвенел над рекой детский голосок Авдотьи. Она опять повернулась к сидевшей на земле Лукерье: – Значитца так, Лушка! Искупаться, конечно, ты с нами можешь запросто. Так ведь, Олёна?

Елена, улыбаясь, кивнула. – Купайся, Лукерья, места всем хватит.

– Но смотри у меня! – неожиданно карлица поднесла к лицу молодой женщины крепкий кулачок. – Ежели ты хоть раз глянешь на моего Василия и начнёшь ему глазки строить – то я тебе не только космы все повыдергаю, но и зенки все повыколупываю. Ясно?!

– Ой, да зачем же мне твой Василий?! – воскликнула растерявшаяся Лукерья. – Вы же уже все знаете, что мне кроме Ратмира никто из ваших мужиков не нужен.

– И правда, Дуняша, что это ты на неё накинулась. Ясное дело, что она здесь из-за Ратмира, – вступилась за молодую женщину Елена. – Не бойся её, Луша. Снимай одежду, да пошли, поплаваем. А то уже жарко на солнце-то стоять.

– А я это на всякий случай сказала. Пусть знает, – деловито проговорила карлица, смешно семеня между двумя рослыми, фигуристыми товарками.

Через час скоморохи в сопровождении Лукерьи пошли обратно в сторону боярского подворья мимо густых, чуть опалённых жарой кустарников. Чьи-то серо-зелёные слезящиеся глаза проводили всю эту весёлую компанию до высоких боярских ворот. Подождав ещё несколько минут, обладатель серо-зелёных глаз рукой отвёл от себя ветки кустарников, шагнул на тропинку и тоже направился в ту же сторону.

Завтракали скоморохи с аппетитом. Несмотря на подступавший в округе из-за засухи голод, на подворье боярина Скобелева холопов в еде пока не сильно ограничивали. Ещё от отца своего слышал Светозар Алексеевич, что холоп – это как тот же конь. Смотришь за ним, кормишь вволю – хорошо пашет этот конь. А начнёшь голодом морить, так и не жди от него никакой отдачи.

Отправляя в рот пышные пироги с капустой и курятиной, скоморохи заедали их пареной репой и запивали всё это квасом и молоком. Сидя тесно на лавках за деревянным, чисто выскобленным столом, они уже в который раз от души посмеялись над неожиданным кульбитом Лукерьи. Сама же виновница случившегося сидела тут же с ними за одним столом и, смеясь вместе со всеми, не сводила влюблённых глаз с сидевшего напротив Ратмира.

– Господи, как же хорошо вы живёте! – воскликнула она. – Свободные, весёлые, стоите друг за дружку. А возьмите меня с собой, а? – неожиданно выпалила молодая женщина и торопливо добавила: – Я ведь и петь, и плясать могу. И выучиться разным вашим фокусам мне никакого труда не составит. А хотите – только готовить и стирать вам буду. Я к труду приученная, в тягость никому не буду.

За столом сразу наступила тишина. Скоморохи переглянулись и начали, молча, выбираться из-за стола. Елена с Авдотьей принялись убирать со стола еду и посуду.

– Я что-то не то сказала? – упавшим голосом спросила Лукерья и, оглядев присутствующих жалобным взглядом, опрометью кинулась из избы.

– Ох, Ратмир! – вздохнула Елена. – Крутишь девкам мозги, а потом оставляешь их как игрушку какую. Не по-божески это.

– Тебя он забыл спросить, Олёна! – прикрикнул на неё старик Никифор. – Не видишь, что-ли, что они сами ему на шею вешаются везде, куда б мы не приехали. А он что? Он мужик молодой и в монахах не числится.

– Да я-то что? Я – ничего, – махнула рукой Елена. – Живите, как хотите…

– И вправду, Ратмир, – неожиданно раздался тонкий голосок Авдотьи. – Женись на Лушке, да и дело с концом. Девка она рукастая, поёт и пляшет хорошо. Тебя вон как любит, аж до дрожи. Всё-таки за тридцатник тебе уже – пора и о семье подумать, детками обзавестись.

– И ты, Дунька туда же?! Да поймите же вы все, что нет ему резону на ней жениться! На кой ляд ему жениться на холопке?! Он же вольный человек! Забыла, что-ли, что, ежели вольный женится на холопке, то он и сам становится холопом?! – возмущённо затряс перед ними руками старик Никифор.

Ратмир, молча, сидел за столом, поставив локти на стол и спрятав лицо в ладони. Наконец из-под чёрных прядей волос, почти скрывавших его лицо, раздался глухой голос:

– Как мне жить и как поступать – решать буду я сам. Здесь мне советчики не нужны. Простите, что вам пришлось всё это видеть и слышать. Понимаю – приятного в этом мало. Сегодня же я всё исправлю, и больше она здесь никогда не появится. Обещаю, что и в будущем больше такого не повторится.

– Ой, да ладно, Ратмир! Не обращай на Олёнины слова внимания. Глупая баба! Что с неё взять? – в один голос стали успокаивать его старик Никифор и Василий.

– Ага, я – глупая баба, – пробормотала обиженно Елена. – А вы все здесь умные собрались! Только мне интересно, а что ты будешь делать, Ратмир, если она понесёт от тебя?! Я вот сейчас на реке-то обратила внимание, что сосцы-то у неё уже не девичьи… Ой! – воскликнула Елена, поймав на себе молниеносный, жёсткий взгляд Ратмира. Но он тут же опустил глаза, с усилием потёр ладонью лоб и опять глухо произнёс:

– Ещё раз повторяю, что сам сегодня со всем разберусь. И должен сказать сейчас ещё одну неприятную вещь. Больше я это повторять никогда не буду. Так вот, мои товарищи-потешники, жить и работать мне с вами очень нравится. Но, если кто-то из вас и дальше намерен учить меня уму-разуму, то мне придётся оставить вас и поискать другую компанию. Если вы успели заметить, то никому из вас я никогда не указывал – как и что делать. Только если вы сами просили об этом. К себе я прошу такого же отношения. Иначе после окончания сыска об убийстве боярышни Скобелевой я буду вынужден уйти от вас…

– Нет-нет, дяденька Ратмир! Пожалуйста, не бросай нас! – всхлипывая, кинулся ему на шею Теодорка. – Мамушка больше и рта не откроет – я тебе обещаю! Иначе я тоже с тобой уйду! Слыхала, мамушка?!

Растерянная Елена, прижав пальцы к губам, только покачала головой.

– Ничего себе расклад! – огорчённо произнёс старик Никифор. – Я всегда говорил, что все беды на земле-матушке только из-за баб. Тебе, Олёна, вот это всё сейчас очень нужно было ?! Или ты забыла, как в одном исподнем с Теодоркой по ярмаркам за кусок хлеба крутилась? А кто нас всех грамоте и языкам всяким обучает? И живём мы сейчас, слава Богу, как у Христа за пазухой. Что же ты без Ратмира делать будешь, ежели он из-за твоего бабьего вздорного характера сейчас уйдёт от нас?

– Да-а уж, – озадаченно почесал макушку здоровяк Василий. – Смотри у меня, Авдотья, хоть раз рот свой на Ратмира откроешь не по делу….

– А я-то что? Я – ничего, – потерянно пожала узкими детскими плечиками карлица и жалобно посмотрела на Ратмира. – Не бросай нас, Ратмирушка! Не обращай внимания на глупых баб, особенно на Олёну.

Все кинулись уговаривать Ратмира не оставлять их на произвол судьбы. Только Елена сидела на лавке в углу избы и, сжавшись в комочек, молча, наблюдала за происходящим. Поймав на себе вопрошающий взгляд Ратмира, она, глубоко вздохнула, развела руками и с виноватым видом покачала головой. На лице Ратмира появилась лёгкая полуулыбка, и все радостно бросились обниматься и с ним, и между собой. Напряжение, стоявшее до этой минуты в избе, исчезло, и всем сразу стало легко и весело.

– Ну, ладно, уговорили, – обычным голосом произнёс Ратмир. – Больше к этому разговору, надеюсь, мы не будем возвращаться. А сейчас мне нужно заняться делом, и кое-кто мне может помочь.

– Говори, Ратмир, что нужно-то, – участливо произнёс старик Никифор. – Сам знаешь, что ни в чём тебе отказу не будет.

– Первым делом, Авдотья, вырви у своего благоверного пару волосков из бороды и с головы и положи мне их сюда на тряпицу, – Ратмир расстелил на столе белую тряпицу.

– Для тебя, Ратмир, могу хоть все волосья у него повыдергать, – детским смехом рассмеялась карлица.

– Нет, достаточно двух, – улыбнулся Ратмир и повернулся к Теодору. – А ты, Теодорка, вспомни – сколько рыжих мальчишек ты видел здесь на подворье?

– Одного, вроде … – почесал макушку Теодорка. – Хотя, нет – в избе, что справа от часовенки, тоже рыжий, вернее, рыжая живёт. Девка это… Вспомнил, Марфой кличут её…

– Так вот, Теодорка, тебе задание. Постарайся незаметно для них тоже выдернуть у них там по паре волосков, – заговорщицки подмигнул мальчишке Ратмир.

– Мне прямо сейчас и бежать? – спросил Теодорка.

– Беги, – подтолкнул его в спину старик Никифор, а сам уселся на место мальчишки. – Мне-то что прикажешь делать?

– Тебе на сегодня пока ничего нет, – улыбнулся Ратмир. – Только совет твой нужен. Кто из наших сможет незаметно выдернуть волос у кузнеца Прохора?

– Ой, и правда есть там рыжий кузнец! – прозвенел детский голосок Авдотьи.

– Хм-м, – озадаченно почесал подбородок старик Никифор. – Выдернуть волосок у кузнеца! Это, я тебе скажу, очень даже опасная затея. Гладишь, ещё и пришибёт ненароком молотом своим.

Сидевшие за столом скоморохи весело рассмеялись.

– Вот поэтому и спрашиваю тебя как самого мудрого из нас – кого послать к кузнецу Прохору? – смеясь, спросил Ратмир.

– А меня пошлите, – неожиданно подала голос Елена. – Схожу, попрошу мне браслетик подправить. А там и волосок подцеплю у него как-нибудь.

– Смотри, Елена, кузнец – это кузнец! – предостерёг её старик Никифор. – Чуть лишнего себе позволишь с ним – придётся тебе потом на помощь Василия звать.

– Что я – обращения с кузнецами, что ли, не понимаю, – кокетливо пожала плечами Елена, и, выходя из избы, задержалась на пороге и добавила: – Всё будет ладом, не беспокойтесь.

– Ничего, я, если что, потом с ним как бывший кузнец с кузнецом найду общий язык, – улыбаясь, пообещал Василий. – Только ты, Ратмир, должен нам рассказать, почему это вдруг тебе все рыжеволосые понадобились. Вернее волосы-то наши тебе к чему?

– Обязательно всё расскажу, когда время придёт. А пока, чтобы не сглазить, буду говорить только то, что можно. Договорились?

– Да, сглаз – это страшная вещь! – со знанием дела пропищала карлица и махнула рукой Елене. – Давай уж, иди, подружка. Тебе же, Ратмир, прямо сейчас все эти волоски нужны?

– Да, чем быстрее, тем лучше, – кивнул Ратмир и, встав из-за стола, направился к своей лавке. Там он достал из-под лавки небольшой сундучок. Нажав на какую-то кнопку сбоку, открыл его и, пошарив в нём рукой, вытащил из сундучка небольшую деревянную коробку и вернулся к столу.

– О, опять эти волшебные линзы! – воскликнула Авдотья и поудобнее примостилась за столом в ожидании интересного действа. И действительно, Ратмир открыл коробку, а в ней на мягкой, бархатной подстилке лежали стеклянные линзы разных размеров. Ратмир выбрал две из них одинакового размера и с помощью деревянных креплений укрепил одну линзу над другой. Оставшиеся скоморохи, сидя за столом, молча, наблюдали за его действиями.

– А давайте опять муху посмотрим под этими линзами, – не выдержала Авдотья. Она выскочила из-за стола и схватила веник, стоявший в углу у двери. Стукнув им по полу несколько раз, Авдотья с воинственным кличем кинулась на муху, жужжавшую на окне. Через несколько секунд она положила на стол пришибленное веником насекомое.

Ратмир усмехнулся и протянул ей крепко скрепленные между собой линзы:

– Ты и начинай, Дуняша, раз муху сумела добыть.

Скоморохи одобрительно загудели и тоже потянулись поближе к карлице. Та уверенно навела линзы на лежащую в глубоком обмороке муху и восторженно заверещала:

– Ух, ты, а какие у неё глазки-то! А какие усики! А волоски-то, волоски-то какие на лапках!

– Дай-ка и нам глянуть, Авдотья, – протянул руку старик Никифор. Карлица беспрекословно отдала ему линзы и, встав на лавке на коленки, начала заглядывать старику Никифору через плечо. Скоморохи стали с увлечёнием рассматривать насекомое в увеличенном изображении.

– Ага! Я так и знал, что вы уже чего-нибудь там без меня смотрите! – воскликнул влетевший в избу Теодорка. Он подскочил к Ратмиру и, протянув к нему кулак, разжал его: – На, дяденька Ратмир, забирай вот ихние волоски.

Ратмир аккуратно снял с его ладони пару тонких рыжих волосков и похвалил мальчишку:

– Молодец, Теодорка! Короткий волос – это …

– Короткий – это Яшкин, а длинный – Марфушкин, – нетерпеливо перебил его Теодорка, торопливо взбираясь на лавку поближе к старику Никифору.

– А что у тебя во второй руке? – спросил Ратмир

– А это я собрал паучков и жучков каких-то. Тоже посмотреть хотел, – мальчишка разжал вторую ладонь и высыпал на стол несколько живых насекомых. Авдотья взвизгнула и отпрянула от стола:

– Тьфу, Теодорка! Они же живые! Ты бы хоть предупредил…

– Так за живыми интереснее смотреть! Дедушка Никифор, дай Христа ради посмотреть, а?! – заканючил мальчишка, жалобно глядя на старика Никифора.

– Да, на-на! Тебе же больше всех надо! – беззлобно ворча, протянул мальчишке линзы старик Никифор. И добавил: – Садись поближе, вместе будем смотреть.

Пока скоморохи, сгрудившись вокруг старика Никифора, принялись вовсю рассматривать в увеличенном размере насекомых, Ратмир стал внимательно разглядывать выложенные на белую тряпицу волоски.

Вскорости пришла и Елена, и с чувством исполненного долга положила перед ним прядь рыжих волос. Ратмир поднял на неё удивлённый взгляд и хотел что-то сказать, но его опередил Василий:

– Ого! – воскликнул он, – А это как тебе удалось у него столько повыдергать?!

– Сам отрезал, когда я сказала, что хочу себе на память оставить, – со значением произнесла Елена, присаживаясь на краешек лавки.

– Иди сюда, мамушка! – окликнул её Теодорка. – Смотри, какие усищи у жука!

– Да видела уже сто раз, – махнула рукой, блестя глазами, Елена.

– Что это у тебя глаза-то сверкают так?! – с подозрением посмотрела на неё Авдотья. – Кузнец приглянулся что ли?

– Да ну тебя, Дуняшка! – зарумянилась Елена. – А хотя бы и приглянулся?! Что я – не человек что ли ?!

– Ну-ну, – неодобрительно покачал головой старик Никифор. – Быстро же ты своего Демида позабыла!

– Так уже, почитай, год прошёл, как я его в последний раз-то видела, – передёрнула плечами Елена. – Да и с кузнецом я просто поговорила. Может он что и более поведал бы, да этот чёрт старый притащился – тиун Устин. Принесла его нелёгкая.

Ратмир аккуратно выложил волоски перед собой на тряпице и протянул руку в сторону скоморохов:

– Всё, передайте мне линзы. Потом, если что, я вам ещё дам их посмотреть.

Скоморохи тут же отдали ему линзы и расселись поудобнее, чтобы понаблюдать за тем, что станет делать Ратмир. Он же в свою очередь начал внимательно рассматривать под линзами отдельно по одному волоску. При этом каждый из них при увеличении казался толщиной со стебель пшеницы и был покрыт какими-то чешуйками.

– Вот смотри, Теодор, – обратился Ратмир к мальчику. Тот мигом пододвинулся ближе и запыхтел у него над ухом. – Видишь, я положил волоски с разных людей рядом. И без лупы они выглядят почти одинаково.

– Ага. Только вот этот кудрявый. Это нашего Василия! – воскликнул Теодорка и ткнул пальцем в белую тряпицу на столе.

– Осторожно, сынок! – схватила его за руку Елена.

– А теперь давай посмотрим на них через линзы, – невозмутимо продолжил Ратмир. – Видишь между ними какую-нибудь разницу?

Мальчик, затаив дыхание, стал внимательно вглядываться в лежавшие под линзой волоски. Остальные скоморохи замолчали, наблюдая за ним.

– Вот этот – самый толстый среди них… – неуверенно произнёс Теодорка, указывая пальцем на увеличенное изображение волос на верхней линзе.

– Молодец! – похвалил его Ратмир. – А ещё что видишь? Чем они отличаются ещё друг от друга?

– Может цветом? – пожал плечами мальчишка.

– Правильно. Хоть немного, но они и вправду отличаются друг от друга цветом, – кивнул головой Ратмир. – Ну, ладно, не буду тебя мучить дальше. Смотри внимательнее. Видишь – каждый волосок состоит из мелких таких чешуек как у рыб?

– Вот эти вот малюсенькие совсем?? Их почти и не разглядеть! – воскликнул мальчишка.

– Да, они. И на каждом из волосков эти чешуйки разного размера.

– И значит, по волоску можно узнать, кому он принадлежит. То есть, если взять у него для сравнения ещё один волос? – полуутвердительно спросил Теодор.

– Молодец! Придётся тебя отдать на учёбу. Я тебе давно говорил, Елена, что ему пора учиться, – Ратмир повернул голову в сторону женщины.

– Ох, Ратмир! Не могу я его так далеко от себя отпустить. Как же он там один будет?! – всплеснула руками Елена.

– Так ты тоже можешь там остаться, и работа для тебя найдётся. Мы же уже говорили с тобой об этом, – с досадой произнёс Ратмир и вновь стал рассматривать волосы под линзой. – У мальчишки острый ум и ему нужно учиться. Ты же не хочешь, чтобы он всю жизнь плясал на ярмарках.

– А сам-то чего пляшешь вместе с нами?! – возмущённо пропищала Авдотья.

Ратмир хотел что-то ответить ей, но в этот момент раздался стук в дверь и на пороге показался тиун Устин.

– Доброго здравия всем, – кивнул он и, подойдя поближе к столу, обратился к Ратмиру. – Боярин прислал узнать: нет ли для него каких новостей?

– Нет, тиун. Пока для него ничего нет, – покачал головой Ратмир, держа в руках деревянные крепления линз.

– Хорошо, передам ему. И дозволь спросить, Ратмир, не линзы ли у тебя в руках? – с живым интересом неожиданно спросил тиун Устин, указывая глазами на предметы в руках у Ратмира.

– А что – знакомы они тебе? – с любопытством посмотрел на него Ратмир.

– У дьяка нашего Лаврентия видал я подобное. Привозил он как-то с собой сюда бояричам диковинку показать. Тогда я и углядел морды пауков да стрекоз в большом размере, – ещё больше оживился тиун. – Вот страсти-то какие!

– Надо же, дьяк Лаврентий и науки такие изучал. А где же он взял те линзы? – спросил Ратмир.

– Так ему тогда дьяк Посольского приказа Иван Михайлович и подарил пару годков назад. Сказал, что немецкий посол привёз с собой их несколько штук для Великого государя. А тот разрешил дьяку Висковатому взять две или три штуки себе.

У Ратмира при упоминании дьяка Висковатого помрачнело лицо. Он коротко вздохнул и, повернув голову к столу, глухо произнёс:

– Всё, тиун, нет пока новостей для боярина.

– Понял, понял. А что это вы сейчас смотрите этими линзами? Опять мушек и тараканов всяких? Покажьте старику, коли не жалко. А то помру в одночасье, так и не увидав более этих страшных морд.

– Давай, тиун Устин, только по-быстрому, – кивнул ему старик Никифор. – А то у нас тут дела поважнее будут.

– Да я скоренько, – прокряхтел тиун Устин, присаживаясь за стол.

Ратмир, молча, отодвинул в сторону тряпицу с волосами и прикрыл её своей ладонью.

– Ух, ты, страсти египетские! – воскликнул старик Устин, прикладываясь то одним глазом, то другим к сдвоенным линзам. – Создал же Всевышний этакую страхолюдину!

– Ну, всё, Устин. Будет с тебя, – поторопил его старик Никифор, заметив недовольное выражение лица Ратмира.

– Всё-всё, благодарствуйте, – опять кряхтя, поднялся из-за стола старик Устин. – Пойду, своим расскажу, пожалуй. Они-то уж точно никогда такого не видали. И спросить ещё хотел тебя, Ратмир, – волоски, что ты с кузнеца нашего Прохора спросил – они под линзами тоже страшно выглядят?

– А ты откуда знаешь про кузнеца-то? – удивился старик Никифор, кинув на Ратмира быстрый взгляд.

– Так он сам всем уже растрезвонил, что Олёна ваша к нему интерес имеет, – усмехнулся тиун Устин. – У кузнеца-то нашего вся сила только в руках. А умишком он как раз и не вышел. Так что, Олёна, жди. Вот-вот его жёнка к тебе заявится волосья выдирать. Она у него баба бойкая.

– Ну и мы здесь не лыком шиты! – руки в боки встала Авдотья. – Пусть только придёт – мы ещё посмотрим, чьи космы полетят в разные стороны.

– Волосья как волосья, ничего страшного, – нехотя пояснил Ратмир и глянул на тиуна Устина. – Прости, тиун. Не до тебя сейчас. Времени у меня мало.

– Понял, понял, – закивал старик Устин. – Оставляю вас с богом. Делайте всё что надо. Только бы скорее нашёл бы ты, Ратмир, этого изверга.

Тиун вышел за дверь, и в комнате раздался хохот.

– Ну, Олёна, готовься к обороне! – качая головой, рассмеялся здоровяк Василий.

– А Авдотья-то, Авдотья-то! Самая наша защитница! – от души расхохотался старик Никифор.

– Ну, я же не знала, что он разумом слаб, – пожимая плечами, оправдывалась Елена. – Пусть приходит, я ей всё объясню.

Глядя на них, задорно рассмеялся и Теодорка. Только Ратмир, нахмурив брови, продолжил внимательно разглядывать под линзами волоски, разложенные перед ним на белой тряпице…

Поздним вечером, когда все в избе уже уснули, Ратмир вышел на крыльцо и, сев на чисто выскобленный деревянный пол, прислонился спиной к бревенчатой стене. Он устремил свой взгляд в бездонное звёздное небо и губы его тихонько зашептали: «Anima Christi, sanctifica me…». В этот момент скрипнула половица в избе и Ратмир замолчал. На пороге забелела рубаха старика Никифора:

– Не помешаю тебе, Ратмир?

– Когда ты мне мешал, Никифор? Проходи, присаживайся. Чего не спится тебе?

– Да вижу я, что после казни Висковатого ты сам не свой. Или я не в своё дело лезу? Ты мне так и скажи, Ратмир, если что. Я ведь чужих мыслей читать не умею как ты.

– Да и я их не умею читать, – вздохнул Ратмир. – Про Висковатого слышал много. Большого ума был человек. По навету казнил его Великий государь, не разобравшись, что почём. Вот это-то и страшно, что такие люди гибнут из-за злобы и корысти людей глупых и алчных, что толпятся вокруг трона государева в Александровой слободе.

– А по волоскам-то этим ты сегодня узнал что-нибудь?

– Я ведь, Никифор, когда в самый первый день убитую боярышню в сенях осматривал, то нашёл там, на полу рядом с её ножкой один рыжий волос. Взял его тогда в тряпицу на всякий случай. А сегодня, когда сравнил с волосками всех рыжих, что живут на подворье боярина Скобелева, то и увидел, что волос этот чужой, не местный.

– И что это может значить, Ратмир?

– А всё что угодно, – пожал плечами тот. – В том числе и то, что он мог принадлежать убийце.

– И как теперь тебе узнать про это? – затаив дыхание, спросил старик Никифор.

– Вот я и сижу здесь и думаю – как мне дальше быть, – опять вздохнул Ратмир.

– И ничего в голову не идёт?

– Да есть кое-какие мыслишки. Только оставлю я их, пожалуй, на завтра. Устал я что-то, – Ратмир бесшумно поднялся на ноги, и, глубоко зевая, потянулся всем телом. – Пойдём спать, Никифор. Утро вечера мудренее.