Читать книгу Егорка из детского дома - Софья Орех - Страница 13

– Олька, а хочешь на моём велосипеде покататься? – неожиданно спросил Егорка, лихо затормозив возле тут же шарахнувшейся от него светловолосой, короткостриженой девочки.

– Чо, дурак что ли, Егорка?! – с возмущением крикнула она на него. – Ты же мог задавить меня!

– А ну, что там у вас? Что за крики? – подняла голову от журнала «Работница» вторая сменная воспитательница – двадцатипятилетняя Елена Леонидовна. Очки в коричневой оправе плотно сидели на крупном, ноздреватом носу. Короткая стрижка оттеняла одутловатое лицо, на котором выделялись коричневые пятна. Уже хорошо заметный живот облегало синее платье из тонкого трикотина.

– Да, ничего. Всё хорошо, хорошо! – торопливо воскликнула Оля, и прошептала Егорке. – Я же не умею кататься на велике.

– Тогда давай я тебя покатаю, – он услужливо похлопал ладонью по блестящему рулю.

– Ага, счас! Чтобы ты меня уронил! – возмущённо тряхнула светлой головой девочка.

– Вот ещё! – возмутился Егорка. – Я сильный и на велике катаюсь уже как старшаки. Вот, сама посмотри!

Егор поставил одну ногу на педаль и, с силой надавив на неё вниз, тут же второй упёрся в другую педаль и быстро сделал круг.

– Ну как? – хвастливо спросил он.

– Чётко! – похвалила Ольга и помотала головой: – Я всё равно боюсь и не стану с тобой кататься.

В это момент, стоявший чуть в сторонке черноволосый Алёшка, с завистью в голосе произнёс:

– А дай мне покататься. Ты ещё никому не давал кататься.

– И не дам! – как отрезал Егорка. – Это мой велик.

–А у нас тут всё общее. И я тоже хочу кататься! – Алёшка вцепился обеими руками за правый руль и начал трясти велосипед, чтобы скинуть с него Егорку.

– Дурак! Что ты делаешь?! – завопил тот и ногой стукнул соперника прямо по коленке. Алёшка вскрикнул от боли, но руль не выпустил и, покраснев от натуги, буквально прорычал: – Вот завтра придёт мой папка, и я ему скажу, что ты не даёшь мне кататься. Он тебе наподдаст, как следует.

Ошеломлённый нападением на его собственность, Егорка побледнел и в ответ ещё раз стукнул своим проверенным способом Алёшку по коленке и воскликнул:

– Твой папка?! Да он алкаш – твой папка!

– А твой, вообще, в тюрьме сидит! Он твою мамку убил и теперь будет долго в тюрьме сидеть! – парировал Алёшка и в этот же момент Егорка слетел с велосипеда и кинулся на него с кулаками. Присутствовавшие поблизости старшеклассники оживились и, громко комментируя происходящее, быстро окружили дравшихся мальчишек.

Воспитательница Елена Леонидовна, услышав шум, вновь подняла голову и, увидев столпившихся галдящих детей и подростков, громко и визгливо крикнула: – Ну-ка, что там происходит?!

– Там Егорка Ванжус с Лёшкой махаются, – успевая ковырять в носу, возбуждённо крикнула ей шестилетняя упитанная Томочка и побежала к толпе.

– Вот засранцы! – Елена Леонидовна с усилием поднялась со стула и решительно двинулась в обратную от дравшихся мальчишек сторону. Она дошла до дворника, сидевшего на вахте у центрального входа: – Михеич, там Ванжус с кем-то дерётся. Иди, разними их, да веди в корпус. Пусть новый директор сама разбирается с ними.

– А чо сама-то не привела их? – нахмурился тот, неохотно отрывая от уха транзистор – там как раз шла прямая радиотрансляция футбольной игры сборной СССР с турками.

– Ну, ты даёшь! Откуда я знаю, что этот мелкий уголовник ещё выкинет. А я – сам видишь – в положении. Мне беречься нужно, – усмехнулась молодая женщина и заковыляла вслед за ним.

– Беречься ей нужно, – с ехидцей пробормотал под нос Михеич, почёсывая себя по седой, редкой щетине на щеке. – Раньше нужно было беречься, дурында.

– Что ты там бормочешь, Михеич? – поинтересовалась Елена Леонидовна.

– Да, ничего. Погода, говорю, хорошая, – не поворачиваясь к ней, откликнулся тот.

Через несколько минут Михеич провёл обоих драчунов по длинному коридору прямо к кабинету директора, крепко вцепившись в ухо каждого кривыми, коричневыми пальцами. Мальчишки корчились от боли и поскуливали при каждом шаге. Секретарша Милана глянула на подошедшую к ней делегацию, и невозмутимо нажала на кнопку коммутатора: – Лидия Фёдоровна, тут к вам Михеич с мальчишками. Опять чего-то натворили, похоже.

– Ну, что произошло? Рассказывайте, – директриса сложила руки под подбородком и участливо посмотрела на взлохмаченных, грязных мальчишек. – Чего не поделили-то?

– А он не даёт мне велосипед покататься! – Алёшка указал пальцем на задохнувшегося от возмущения Егорку.

– И всё?! Егорушка, дай мальчику покататься. Было бы из-за чего ссориться, – недоумённо пожала плечами директриса и посмотрела на Елену Леонидовну: – Вы уж в следующий раз не беспокойте меня по такой ерунде. Улаживайте сразу на месте такие пустяки…

– Это мой велосипед!!! И только мой! Только я буду на нём кататься! – пронзительный крик Егорки оглушил всех находившихся в комнате.

– Ты, что, Егор, себе позволяешь?! – подпрыгнула от неожиданности на месте Лидия Фёдоровна. – Иди, Алёша и смело катайся на велосипеде. Я тебе разрешаю. А ты, Егор, возвращайся немедленно в группу и встань там в угол до обеда и подумай хорошенько над своим плохим поведением. И запомни, что в детском доме у всех детей всё общее. Отведите его в группу, Елена Леонидовна, и скажите нянечке, пусть присмотрит за ним.

– Нет! Нет! Я никуда не пойду! Это мой велосипед! Мой! Сама Ларисаванна так сказала! А она здесь важнее, чем ты! Иди к чёрту, дура! Дура! – завизжал раскрасневшийся Егор и кинулся к двери. Но, стоявший начеку, Михеич, цепко перехватил мальчишку и попытался утихомирить его.

– А-а-а! – закричал ополоумевший Егорка; с силой пнул мужчину задником сандалии прямо по голени и, укусив за морщинистую руку, вырвался и, рванул было к двери, но тут же замер на месте. Там, в проёме двери темнела сухощавая фигура Ларисы Ивановны. Она шагнула в комнату и окинула всех мрачным взглядом:

– Что здесь происходит? Миланка пришла ко мне и сказала, чтобы я поспешила к вам, Лидия Фёдоровна.

– Да это… этот… Ванжус ваш устроил здесь истерику, – с нервическим смешком, почему-то смущённо произнесла директриса. – Я смотрю, этот мальчишка совсем распоясался – решил, что может кататься на общем велосипеде и никому его не давать…Меня вон дурой обозвал. Дворника пнул по ноге и укусил его как собака какая-то. И, главное, заявил, что вы здесь главнее меня?! – фальцетом воскликнула она и возмущённо уставилась на Ларису Ивановну.

У той в глазах запрыгали чёртики.

– Я думаю, что нужно его сегодня же показать нашему психиатру и как можно быстрее поместить в психбольницу для его же блага, – продолжила возмущённо директриса. – Вы только посмотрите, как он на меня смотрит!

И действительно, раскрасневшийся Егорка исподлобья, молча, смотрел на женщину ненавидящим, испепеляющим взглядом. Потом он перевёл взгляд на Ларису Ивановну и тихо произнёс: – Вы же сказали, что это будет только мой велосипед…

– Хорошо, Лидия Фёдоровна, я сама разберусь с этой ситуацией и буквально через десять минут доложу вам, – вздохнула та и показала крепкий кулак дворнику и беременной воспитательнице: – И не сметь больше по таким вопросам беспокоить директора! Если что – сразу приводите ко мне всех смутьянов и хулиганов, а у директора и без вас хватает забот. Ясно?! Ясно, я вас спрашиваю?!

– Да, Лариса Ивановна, конечно, Лариса Ивановна… – растерянно переглянулись те и попятились к входной двери.

– Всё, Лидия Фёдоровна, работайте, пожалуйста. Я загляну к вам через десять минут, и всё будет улажено, – улыбнулась одними губами заместительница директора и кивнула остальным: – А вы все марш ко мне в кабинет.

Дворник, воспитательница и двое мальчишек гуськом направились в сторону её кабинета.

– Михеич, ты всё понял? – окликнула Лариса Ивановна дворника. – Я от тебя не ожидала такого. В следующий раз всё через меня, понял?

–Да, Лариса Ивановна, я понял, – тот подобострастно закивал.

– Иди, свободен, ты мне больше пока не нужен, – Лариса Ивановна махнула ему рукой и тот послушно ретировался.

– А ты, Елена Леонидовна, подожди за дверью, – она открыла дверь кабинета и завела туда обоих мальчишек: – Слушай меня, мальчик, – обратилась она к растерявшемуся Алёше. – Этот велосипед будет только у Егора, понятно?

– А почему только у него? Я тоже хочу на нём кататься, – несмело попытался возразить тот.

– Ты умеешь кататься на таком большом велосипеде?

– Нет, но я научусь. Егорка же научился.

– И зачем тебе мучиться – долго учиться? Сейчас вам в группу дадут два новых велосипеда на трёх колёсах, на которых можно будет кататься всем, даже девочкам. И не нужно никому долго учиться – сели и поехали. Хорошо? – спокойно произнесла Лариса Ивановна, глядя на Алёшу холодным взглядом из-под очков.

– Ладно… – нерешительно ответил тот и, покосившись на молчавшего рядом Егора, вдруг оживлённо воскликнул: – Прямо сразу сейчас можно будет мне кататься?!

– Минут через десять. Иди пока погуляй с детьми, а я скажу пару слов Ванжусу и потом вашей воспитательнице. Вот она и принесёт вам сейчас оба велосипеда. Всё, мальчик, иди-иди, давай к своим, – директриса аккуратно повернула его за плечо к выходу и, вставив из кабинета, плотно прикрыла за ним дверь.

– Ну, что, Егорка, велосипед только твой, – негромко констатировала она, внимательно глядя на мальчишку. – Стоило из-за этого драться?

– А я не из-за этого стал с ним драться! – запальчиво воскликнул мальчишка. – Он сказал, что мой папка в тюрьме и его долго не будет…

– Твой папка и вправду в тюрьме и его, действительно, долго не будет, – с досадой в голосе произнесла Лариса Ивановна. Она не сводила с мальчишки внимательного взгляда.

– Я и сам знаю, что он мамку убил, – неожиданно всхлипнул Егорка. – Он ей голову отрезал, а потом сказал, что ей уже не больно, раз башки нет…Я так скучаю по мамке и папке, – разревелся вконец мальчишка.

Лариса Ивановна подошла к нему, присела на корточки и обняла. Егорка крепко обхватил её руками за шею, и его детское тельце забилось в рыданиях.

– Ну-ну, успокойся, мальчик мой. Папа обязательно придёт за тобой, когда его отпустят, – поглаживая мальчишку по коротко стриженой голове, произнесла женщина и добавила: – А пока ты поживёшь здесь, и я сама посмотрю, чтобы тебя никто не обижал. Но только и ты уж меня не подводи – не лезь во всякие истории. И, если что-то случается – сам ко мне приходи – вместе сразу во всём разберёмся. Хорошо, Егорка?

– Да, Ларисванна, – успокаиваясь, зашмыгал носом мальчишка и добавил: – Я же ей правду сказал, что здесь вы – самая главная, а она кричать стала.

– Забудь про это, Егорка. Только мы с тобой будем знать про то, кто здесь на самом деле самый главный, хорошо? – невольно улыбнулась Лариса Ивановна.

– Хорошо, Ларисванна, – размазывая слёзы по щекам, кивнул тот.

– Всё, тогда иди и катайся на своём велосипеде, а я сейчас с вашей воспитательницей переговорю, – нахмурилась заместительница директора.

– А можно мне ещё тех конфет? – уже подходя к двери, вспомнил вдруг Егорка. – У меня тогда конфеты Ольга Афанасьевна всем детям раздала. Мне только одна досталась, – и, увидев озадаченный взгляд Ларисы Ивановны, торопливо добавил: – Никто и не увидит. Я их под рубашку сейчас спрячу и бегом в группу – в свой ящичек положу. Оттуда никто не посмеет взять.

Заместительница директора только хмыкнула и протянула Егорке полиэтиленовый пакетик с конфетами «Мишка на Севере». Егорка ловко сунул их под рубашку, благодарно улыбнулся и выскочил за дверь.

– Елена Леонидовна, зайди-ка ко мне, – в голосе Ларисы Ивановны прозвучали металлические нотки. – И дверь за собой закрой покрепче и садись.

Она подождала, пока та всё это сделала и, подойдя, нависла над ней:

– Ты, дура набитая! Ты что это вытворяешь?!

– А что я такого сделала?! Я только…

– Тебе напомнить, идиотка, что ты такого наделала?! Шалава! – страшным шёпотом осадила её заместительница директора. – Напомнить, благодаря кому, ты сейчас сидишь здесь, а не в тюрьме?!

– Да, нет, Лариса Ивановна, не надо. Я всё хорошо помню… – заныла та и губы её затряслись.

– Ну, а, если всё хорошо помнишь, то какого лешего ты потащилась к директору?! Забыла, кто здесь всё решает?!

– Ну, я же не знала, что вы ещё здесь… А этот Ванжус уже всех достал своими выходками. Вот я и сказала, чтобы его вели к директору.

– Ванжуса оставь в покое и другим это передай. Поняла?! – холодным металлическим блеском сверкнули дужки очков заместительницы директора.

– Поняла, поняла, – закивала покрывшаяся красными пятнами воспитательница.

– Сейчас возьмёшь у Прохоровны на складе два трёхколёсных велосипеда и оставишь у себя в группе. Чтобы прямо сейчас же дети начали на них кататься, ясно? Ванжуса и его вещи трогать всем запрещаю, – и, поймав непонимающий взгляд Елены Леонидовны, сверкнула на неё очками: – Я так хочу! Ясно тебе?!

– Да-да, Лариса Ивановна, как скажете, – торопливо кивнул та.

– И никогда не забывай, что это я тебя от тюрьмы спасла, когда у тебя хватило ума залететь от нашего шестнадцатилетнего воспитанника. И только я смогла отправить его от греха подальше в соседнюю область, чтобы у тебя, дуры такой, даже и в мыслях не было желания продолжить с ним якшаться, пока не дошло до прокурорских ушей. Мне здесь такая слава не нужна. А сейчас пошла вон и не смей больше вытворять ничего подобного, а то я тебе быстро покажу, где в Москве Матросская тишина находится, а то ещё и мордовские лагеря поедешь обживать, идиотка. И ребёнок прямой дорогой в Дом грудника загремит. Хочешь так?

– Н-н-нет, Лариса Ивановна, я же понимаю, что обязана вам по гроб жизни. Всё сделаю, как скажете, – зашмыгала носом молодая женщина и, попятившись спиной к двери, споткнулась о порог.

– Не упади, идиотка! Ещё не хватало мне здесь производственного травматизма! – крикнула ей вслед заместительница директора и, выдохнув, села в своё кресло. Она закрыла глаза и потёрла кончиками пальцев виски. Потом взглянула на часы, встала и направилась в кабинет директора. Вопросительно глянула на секретаршу. Та, усмехнувшись, молча, пожала плечами. Лариса Ивановна кивнула и без стука вошла в кабинет директора:

– Мне удалось всё уладить, Лидия Фёдоровна. Детям сейчас выдадут дополнительно велосипеды и все будут довольны.

– Это, конечно, хорошо, – с недовольной интонацией в голосе произнесла директриса и требовательно посмотрела на свою заместительницу: – А вот с Ванжусом нужно что-то делать. Такое поведение просто недопустимо. И я настаиваю, чтобы наш психиатр всё-таки ещё раз внимательно осмотрела его и решила вопрос о срочной госпитализации в детское отделение психиатрической больницы. Вы же сами видели, как он на меня смотрел! Такой может и из-за угла ножом пырнуть.

– Вы думаете, что пребывание в психушке пойдёт ему на пользу? – спокойно спросила Лариса Ивановна.

– Несомненно! По крайней мере, поспокойнее станет, – с апломбом заявила директриса.

– Хорошо, я скажу нашей Алле Михайловне, чтобы она его осмотрела в ближайшее время, – кивнула Лариса Ивановна и неожиданно широко улыбнулась: – Лидия Фёдоровна, тут у нашей Миланочки день рождения послезавтра намечается. Вы не против посидеть с нами, чайку попить, именинницу поздравить?

– Ну, это же после работы будет? – оживилась директриса.

– Конечно, мы же все это понимаем. Отмечаем только после работы, в тесном кругу, чтобы потом пересудов не было. Единственное, вы же не против, если с нами наши мужчины посидят?

– Ну, а они же свои? …разговоров же потом не будет? – полуутвердительно спросила Лидия Фёдоровна.

– Конечно, только проверенные люди! Мы же не станем сами себя подводить, – вновь широко улыбнулась Лариса Ивановна.

– Это здорово! Я люблю хорошую компанию. В тот раз как мы душевно посидели, – восторженно закатила глаза директриса.

– Вот и отлично! Тогда послезавтра в семь ждём вас там, в подвале, в кандейке у Прохоровны.

– А что это в подвале-то? Давайте, здесь у меня, как в прошлый раз, – Лидия Фёдоровна радушно обвела руками вокруг себя. – Места много, и дверь двойная. Приёмную на ключ закроем и посидим, как следует.

– Какая же вы молодец, Лидия Фёдоровна! Всё так здорово придумали! У нас такого умного и компанейского начальника никогда не было, – вновь широко улыбнулась её заместительница.

– Ой, да ладно уж, Лариса Ивановна! Совсем меня захвалили! – кокетливо замахала короткими ручками директриса. – Ну, всё, договорились, послезавтра, в семь. По поводу подарка – скажите по сколько скидываться?

– Да подарок ей мы уже купили. Вы, главное, сами приходите, Лидия Фёдоровна, а то без вас нам скучно будет, – кивнула Лариса Ивановна и, продолжая улыбаться, вышла из кабинета.