Читать книгу Колумб в космосе - Светлана Орехова - Страница 2

Корабль готовился к взлету.

Вся команда была давно проинструктирована, ознакомлена с любой возможной опасностью, которая только может поджидать в космосе. Любая аварийная ситуация – всё было детально отработано. В эту экспедицию отбирали элиту из элиты; несколько недель подряд на непосильных тренировках выковывались стальной характер и холодный рассудок членов команды. И сейчас они – двенадцать человек – все как один первоклассные специалисты в своей области, шеренгой стояли перед капитаном.

На корабле остальной состав в последний раз проверяет все системы движениями, которые уже ничем не выбить из памяти, настолько приблизились люди к машинам. Сколько их там?.. Не больше, чем экипаж подлодки, не больше, чем требуется сейчас для обслуживания средней атомной станции, находись она хоть за полярным кругом. У них на корабле своя станция, свой реактор, свои сплетения технических коридоров и тысячи километров системы снабжения, но всё это так далеко от первых полётов, так далеко от того, что люди когда-то считали пиком развития технологии. Человек и машина составляют прочный союз уже второй десяток лет, достижения прогресса во всех областях техники теперь позволяют забрасывать корабли в такие отдалённые участки Пространства, куда и представить-то не всякий сможет.

Пока идёт эта своеобразная игра кнопок и рычагов, задвижек и насосов, пока в каждом коридоре и отсеке раздаются уже привычные всем гулкие механические голоса системы оповещения и мигают сигнальные дорожки, снаружи готовят к запуску двигатели. Заправляют баки с жидким азотом для создания сверхпроводимости и топливо для питания сердца корабля. Стабилизируют ядро реактора, накачивают энергию для удержания плазмы. В системах энергоснабжения закипает жизнь: по толстым изолированным венам-кабелям с неимоверной скоростью несётся к магнитам ток, наполняя технические коридоры приятным едва уловимым рокотом, нарастающим гулом вливается в мелодию тестовый запуск боковых верньерных, прочистка сопел вакуумных тягачей, в довершение вступают басы двух главных исполинов, которым спустя минуты предстоит поднять в воздух многотонную тушу корабля. Что и говорить о всех тонкостях, последних поднастройках и отчётах автоматики… Всего не перечислишь – список будет больше, чем их путешествие – планетарная система Тау Кита: бледная, слабая звезда поменьше их Солнца. Всего каких-то двенадцать световых лет, пустяк! В квантово-реактивном прыжке они преодолеют это чудовищное расстояние за пять месяцев.

Пять месяцев туда, пять обратно, еще месяц на сбор данных, изучение третьей по счёту планеты, откуда им ответили ультракоротким сигналом; и, наконец, исходя из расчёта со всеми задержками, чуть больше чем через год они снова будут дома. Под Рождество тридцать три человека, а именно столько учёных будет неустанно трудиться на благо человечества, ступят вновь на твёрдую землю, на белое покрывало зимы и дадут торжественный рапорт о своих исследованиях.

Двенадцать, один, тридцать три… символично. Быть может и сама их миссия доверена символам? Чёртов командующий, помешанный на числах и религии!

Капитан задумался о чём-то своем, стоя неподвижно перед этой шеренгой двенадцати апостолов человечества. Вдруг мягкий, но настойчивый голос вернул на землю, на эту идеально чистую, промытую дождем блестящую площадку космодрома.

– Сергей Павлович, пора уже, – в третий раз позвала Таня, их радистка (весь полет ей предстоит провести у пульта; многие могут считать это неблагодарным делом, но это одна из самых безопасных работ, пока экипаж находится на корабле, и к тому же одна из важнейших).

– Конечно, Танечка, – отчего-то по-дружески сказал мужчина и сделал знак группе.

Шеренга, словно ждавшая этого, повернулась и спешно пошла к кораблю не нарушая строя. На их лицах, однако, скользили улыбки предвкушения: еще бы! Никто так далеко не перемещался в Пространстве – они будут первыми.

Свежий воздух после хорошенькой грозы пах озоном, всё сделалось невообразимо чётким – атмосфера, как начищенное стекло. В трёхстах метрах от них блестел новенький красавец Буран-7. Это была усовершенствованная модель, намного превосходящая во всем своего далекого предка – каравелла космоса! Она нетерпеливо поблескивала идеально гладкой отражающей лучи титановой сталью корпуса, холодной, как альпийский снег или самый из тёплых дней на Луне.

Антианнигиляционные щиты, украшавшие корабль по периметру, ещё безмолвствовали, опустив свои головы; но как только он подойдёт к «горизонту» туннеля не будет вещи надёжней, чем защитное поле и антианнигиляционный щит!

Никто не знал, с чем придется столкнуться экипажу: это была первая столь дальняя экспедиция на корабле класса 7, первый столь длительный прыжок сквозь Пространство. Это было как заново открывать Америку, только в космическом масштабе. И не нашли для корабля имени лучше, чем «Колумб». Ведь экипаж, бросался в неизвестность, как когда-то великий мореплаватель отправлялся в далекое плавание, но масштабы путешествий конечно были не соизмеримы. Если открывателю Америки нужно было опасаться шторма, штиля или нравов диких племен, то здесь люди не знали, насколько далеко от места назначения их выбросит из туннеля и выбросит ли вообще, потому что никто не брался сказать, каков предельный радиус работы их метода перемещения, насколько безопасным будет этот перелет для их психики. Но эта непреодолимая, невероятно опасная романтика сумрачного космоса толкала их на столь отчаянный шаг. Они были готовы погибнуть от чудовищной силы вышедшего из под контроля реактора, быть сожженными энергией стремительно несущего их вперёд Пространства, но при этом в последний миг своей короткой жизни увидеть что-то прекрасное и вечное… космос…

Сейчас всех кроме капитана занимали подобные героические мысли. В голове же Сергея Павловича совсем не к месту крутилось: «Она не пришла… всегда приходила, на каждый старт. С уроков сбегала, но приходила. Что же?.. Неужели заболела?!»

Прозвучала сирена, двенадцать апостолов скрылись вместе с капитаном внутри округлой приплюснутой треугольной таблетки, вогнутой у центра, с двумя плазменными двигателями повышенной тяги сзади. Наверное именно так и только так можно было описать идеально обтекаемое потоками космических частиц тело Бурана-7, флагманского космического корабля для сверхдальних перелётов.

– А если не заболела, то что же? – не переставал думать капитан, оказавшись каким-то образом уже на своем мостике лицом к команде. – Что же? Уж не обиделась ли?

Это было непростительным ребячеством, с его-то стажем, на старте, готовясь воодушевить Сынов Земли на подвиг, думать о постороннем, пусть даже и личном, но сомнения были сильнее его стажа. Они играли со временем, неслись по коридорам и снова предательски занимали место на капитанском мостике, затаившись среди системы приборных панелей, в самом дальнем углу. И как только наваждение отступило, капитан заговорил своим твёрдым привычным громким голосом, речь его заполняла всё существо Бурана.

Его пальцы легли на виртуальные клавиши, словно это было огромное пианино, и быстро ввели комбинации. Все люки герметично закрылись, щелкнули вакуумные замки. Баки с азотом приготовили, подсоединили клапаны к токопроводящим жилам внешнего корпуса. Загудели сопла, «Колумб» на вертикальных электрических двигателях стал лениво подниматься в воздух. Команда за командой – он был послушнее дрессированного пса, мягко стелился перед хозяином, лениво повиливая на сильном ветре, но качки не чувствовалось. Его движения были тщательно вымерены автоматикой, а его «поступь» была неслышна; несмотря на такой вес и тягу двигателей, о том, что корабль взлетает, можно было догадаться только по зоне давления, образовавшейся от работы двигателей.

Полёты уже давно перестали быть чем-то поражающим органы слуха в прямом и прочих смыслах: уже с третьего поколения знаменитых беспилотников взлеты стали относительно бесшумными. Именно тогда стали применять реакторы термоядерного синтеза на борту (что облегчило вес по сравнению с химическим топливом, но увеличило степень опасности). Этот скачок в развитии ракетостроения кардинально изменил и сам принцип полёта: теперь он уже не сводился к механическому перемещению по траектории среди космических тел, сначала перемещение осуществлялось на «среднесветовой» скорости, что позволяло избегать гравитационного отклонения вблизи крупных тел и прокладывать кратчайший прямой курс, но дальше стало ещё фантастичнее – линию стали прокладывать напрямую, исчезая из одной локальности и появляясь в другой. Через Пространство переносились не физически, а как тензорные частицы (соединив математические векторные преобразования между системами и особый класс частиц, получили, ну если не магию, то точно фантастическую науку), сложная запутанная система, которая воссоздавала себя на выходе. Для перемещения было достаточно задавать два вида координат: свои настоящие и конечную точку, а также «информацию своего присутствия». Специальная программа просчитывала энергетическое состояние объекта и данные переправлялись по туннелю до точки выхода в виде связанной информации. Перемещение её осуществлялось быстрее, чем материи, пусть даже и элементарной. В силу каких причин – до сих пор не выяснено ни одним учёным, но факт остаётся фактом, информация позволяет рождать всё из ничего. А ведь именно так долгое время ознаменовывали космос – пустота, ничего, редкое скопище атомов водорода, случайным образом разбросанных в разреженном вакууме. Но такой картина была лишь на доступном большинству приборов уровне, на самом же деле вакуум далеко не так пуст, и его особая консистенция в сумме с энергией термоядерного реактора позволяла создавать туннель для перехода. Собственно говоря это даже был не совсем туннель, а канал переноса элементарной материи и информации, который тут же исчезал за ней. Можно считать корабль и информацию первопричиной и основополагающим фактором, а не мистическую способность космоса растягиваться как резина или соединяться слоями, именуемыми в науке струнами или бранами.

Если рассматривать примитивно, то всё выглядело так: корабль нырял в канал для перемещения, защищённый защитным полем, чтобы миновать особую область, «горизонт», представляющую опасность нарушения равновесия материи; после прохождения «горизонта» он тут же преобразовывался в единственно допустимую элементарную материю для переноса, проносился светостремительно через туннель и собирался на выходе по программе – информации, ожидающей своего материального напарника на другой стороне. Члены экипажа, корабль и любая записанная с ним информация воссоздавались буквально из пепла, это было сравнимо со смертью и возрождением только одной памятью о твоём существовании.

Не спорю, это выглядит романтично и напыщенно для космических перемещений: здесь нет мужской силы, простоты перемещения по пространству, почти не имеющему трения, здесь нет того, что привыкли ожидать от ракет, того, что было стереотипом в головах многих… Но разве космос всегда был таким, как его представляли люди, разве они создавали космос своими представлениями о нём?.. Скорее космос диктовал свои условия. И чтобы перемещаться по его просторам, пришлось почти что заключить сделку с дьяволом, и единственное, что пока не удалось свести к минимуму – это даже не запасы топлива, а время. Да, какое-то время путешествие занимало даже при таком варианте развития событий, но члены экипажа этого не замечали: для них квантово-реактивный прыжок проходил как сон – заснул на входе, проснулся на выходе.

Но всё же это отступление: сейчас корабль только лениво поднимался на электрической тяге в сопровождении миниатюрных в сравнении с ним балерин-истребителей следящего назначения и застыл метрах в трёхстах над поверхностью космодрома, регулируя своё положение верньерными двигателями. Уже запустили реакторы, подали напряжение на установки, чтобы создать достаточные по величине воздействия магнитные ловушки в тороидах ускорителей. Токамаки приготовились сжать в своих тисках перегретую плазму, чтобы забросить «Колумб» далеко в Пространство.

Тут в динамике послышался голос первого пилота:

– Сергей Павлович, к полету готовы!

Капитан резко мотнул головой, словно просыпаясь, взял себя в руки и скомандовал:

– Переход на околоземную орбиту разрешаю, начать разгон. Совершить прыжок в окололунном пространстве в заданных координатах.

– Слушаюсь, Сергей Павлович.

Корабль приятно загудел и поднялся на высоту нескольких километров рывком, словно играя в салочки с невидимым оппонентом. Кортеж истребителей быстро набрал высоту, стараясь поспевать за кораблём. В их задачу входило обезопасить Буран от любого вида помех в нижних слоях атмосферы, чтобы корабль мог спокойно покинуть её пределы. Такими помехами могли служить случайные птицы, погодные условия или, что почти исключено, неотмеченные рейсы. Конечно не заметить такую махину как Буран-7 было невозможно, но главную опасность представлял, как раз он со своими электрическими двигателями и большим электромагнитным воздействием на окружающее пространство. Поэтому даже кортеж подготовленных истребителей держался от корабля на приличном расстоянии.

Сегодня ничто не мешало взлёту, даже гроза, которая прошла над космодромом незадолго до старта, сейчас стушевалась в присутствии исполина. Атмосферное электричество было в норме и не влияло на корпус, давление и потоки воздуха также соответствовали старту. Траектория для выхода на орбиту уже появилась на экранах. Из сопел двигателей вырвались снопы заряженных частиц, сильно ионизируя воздух вокруг и наполняя его приятным электрическим треском, который никто из членов команды конечно же не мог слышать.

Сопроводительные аппараты, следящие за «воздушным коридором» для судна такого огромного измещения, как Буран-7, отошли на безопасное расстояние и затерялись где-то внизу: на высоте десяти тысяч кораблю уже ничего не угрожало, его курс был чист, а мощная отдача при старте могла повредить двигатели сопроводительного кортежа.

Убедившись, что вокруг только воздух, «Колумб» рванул с места, оставив за собой красивый сверкающий след. С космодрома его провожали без опасений: на счету класса 7 не было ещё ни одного отказа, ни одной неполадки, хоть и летали они пока лишь в пределах Солнечной системы и пару раз в соседнее звёздное пространство.

Корабль, как и положено, резко набрал скорость и исчез из поля зрения, словно на небосклоне засветилось второе Солнце. Оставляя за собой Землю, «Колумб» спешил к Луне, за секунды перешёл на вторую, а затем и третью космическую скорость. Спустя полчаса он был уже у Луны. Плазменные двигатели работали отменно, толкая свое блестящее идеально отражающее свет тело вперёд.

Координаторы ещё раз просчитали курс и энергию прыжка, вывели данные на монитор капитана.

– Виктор! – крикнул в микрофон начальника энергетического отдела Сергей Павлович. – Что там с реактором? Мы готовы к прыжку?

– Плазма стабилизирована, иначе бы мы ещё топтались в околоземном пространстве, – позволил себе шутку начальник, – моделируем силовой защитный экран. Программа сейчас начнёт всех просчитывать, оставайтесь на местах. Включаю аннигиляционную защиту… Готовность к квантовому переходу две минуты… минута пятьдесят… Компьютер механически продолжил отсчёт.

– Всем занять свои позиции! – раздался по кораблю чёткий голос капитана, – готовность к прыжку десять минут, пристегнуть ремни! Оставаться на местах!

И он тут же связался с первым пилотом, отдавая команду на последнее выравнивание. Опустив пальцы на панель, Сергей Павлович ввел комбинацию для подтверждения поднятия защитных щитов, сыграл завершительный аккорд и покорно замер, позволяя автоматике довершить дело.

«Колумб» резко повернул влево, ощетинился экранами аннигиляционной защиты, выровнялся по курсу и отключил плазменные двигатели, оставшись на инерциональном ходу. На миг наступила тишина. А потом, словно взрыв сверхновой: корабль весь завибрировал, проваливаясь в чёрный свод образующегося туннеля, контуры «Колумба» стали расплываться. Это было похоже на падение в чёрную дыру, и если бы не защитные экраны и созданное поле – их расщепило бы после «горизонта» и расшвыряло по всей Вселенной. Но… «Колумб» исчез во вспышке света и пропал в туннеле. Теперь он в виде элементарной материи понёсся навстречу загадочной Тау Кита.

Если очень повезёт, то их даже выбросит в пограничном районе Денеба Кайтеса, и они, не подвергаясь сильному давлению звёзды, свободно вырвутся на плазменных двигателях к такой желанной планетарной системе. Там до неё рукой подать – неделя, две.