Читать книгу Холодное дыхание осени - Светлана Ривера - Страница 4

…И сейчас, по прошествии стольких лет, Георгина по-прежнему заботилась лишь о сыне и искренне интересовалась только им.

Узнав новость о том, что сын хочет жениться, и не на ком-то из хорошей, известной семьи, а на девушке с неизвестным прошлым и сомнительными генами (от «цыганского» взгляда Миры ее иногда кидало в холодный пот), Георгина была сражена наповал. Уже дома она все высказала мужу.

Анатолий, как обычно, прошел в их роскошную гостиную, на ходу снимая пиджак и небрежно кидая его в кресло, нисколько не беспокоясь, помнется он или нет, так как в их доме хозяйство давно вела домработница. Он подошел к мини-бару и по привычке налил немного виски. Побледневшая Георгина села на диван, нервно теребя украшение на груди.

– Мы не можем этого допустить, – только и сказала она и снова углубилась в свои мысли.

– Что? – небрежно переспросил Анатолий, закрывая сообщение от своей любовницы на телефоне и не сильно интересуясь тем, что говорила ему жена.

– Как всегда, ты меня не слышишь!

– Ой, только не заводись, как обычно! У меня был тяжелый день, я устал, у меня было много переговоров, – ты понятия не имеешь о моей работе!

– Вот и слава богу, что не имею, а то я бы давно с тобой развелась! – поджала губы Георгина.

– Что? Это ты о чем?

– Сам знаешь о чем. Я просто терплю и делаю вид, что не замечаю! Мне главное, чтобы это не просочилось в свет, чтобы обо мне не заговорили как об очередной дуре, у которой муж бегает направо и налево! Как будто есть другие, которые не бегают?! Хотя, может, и есть, но у них, наверное, другие недостатки: наркотики, выпивка, прочие извращения… Одной семьи вам всегда не хватает, – тихо, как будто сама с собой, говорила Георгина.

– Что? Это ты про семью будешь говорить?! Ради бога, я тебя умоляю, не выворачивай мне мозги, как ты это делаешь все годы нашей совместной жизни, – все одно и то же, как заезженная пластинка! И да, тебя действительно интересует даже не то, способен ли я сходить налево, а только чтобы никто ничего не узнал! Дорогая Георгина, наши с тобой годы совместной жизни – это же сплошной фарс!

– Вот именно фарс! Фарс – это то, что происходит сейчас в жизни у нашего Ванечки! Как может эта девушка, эта грязная оборванка, которую он неизвестно где подобрал, быть достойной партией нашему сыну?! Он достоин самого лучшего! Лучшего! А она кто? – полностью пропустив драматичное резюме мужа об их совместной жизни, возмущалась Георгина.

– Что не так с этой девушкой? Что не так с ними всеми, с кем встречался Иван? Ты просто трясешься над ним, а он давно уже вырос! Кажется, он ясно дал нам понять серьезность своих намерений – не лучше ли нам все принять, как есть? Это же его жизнь, не так ли? Пусть попробует семейной жизни… Может, у него все сложиться иначе… – с горечью добавил Анатолий.

– Тебе, как обычно, все равно! Тебя вообще не интересует жизнь Ивана! Ты никогда им как следует не занимался! Ты даже не можешь уговорить его пойти работать у нас, у тебя… Это же уму непостижимо: у нас целая империя, которую нужно развивать, а он со своими талантами, со своими мозгами где-то пропадает, в какой-то чужестранной компании, занимается, на мой взгляд, ерундой… Но это все неважно – он просто ищет пока себя, ему нужно что-то попробовать, а потом он поймет, что должен работать в нашей компании! Надо только дать ему правильно это понять! Да и с девушкой так же! Да, это временно, я уверена, а потом он поймет, что ему эта девушка не пара!

– Что ты там все бормочешь? Все никак не успокоишься, что Иван выпорхнул из-под твоего крылышка?! Вырвался, я бы сказал! Ему повезло, ведь он может еще вырваться! А я уже никуда не денусь!

– Прекрати молоть чушь! Куда ты без меня? Ты же пропадешь! Да и Иван тоже. Он пока еще ничего не знает об этой жизни, он должен прислушиваться к моим советам!

– Твои советы, моя дорогая Георгина, уже никому не нужны!

– Да? Давай тогда прекратим этот бессмысленный разговор, а общаться и разговаривать с семьей Тельманов будешь ты сам, да? Я не буду вмешиваться – все, так и решим. И мне не нужно правильно настраивать жену Тельмана и говорить о ваших благополучных делах, приглашать их к нам за город в следующие выходные, заодно помогать ей с деликатной проблемой, о которой я прознала…

– Деликатной проблемой?.. Э-э-э-э, что это за проблема? – Анатолий был озадачен.

– А зачем тебе это знать – ты же теперь все сам, сам?.. Да, и не забудь о нашем соглашении, ведь ты помнишь о нем, верно?..

– Эх, как же ты меня достала, ты же просто мегера!

– Мегера, у которой ты в руках! Одно твое неосторожное движение, и ты останешься без своей любимой компании!

– Да что ты сможешь сделать там без меня?

– Ты во мне сомневаешься? Я-то уж точно справлюсь. За годы жизни с тобой я уже едва ли не больше тебя знаю о компании и нашем бизнесе! Я тебе обещаю, что оставлю тебя в одних штанах, нет, лучше в трусах, будешь всеобщим посмешищем!

– Черт, – по привычке выругался Анатолий, пытаясь ослабить немного галстук, который, казалось, как петля, стал сдавливать шею.

Он так устал от своей неудавшейся семейной жизни, от Георгины! За все прожитые годы он научился ее терпеть, но сейчас у него вспыхнула давно скрываемая ненависть – ненависть за то, что рядом с ней он чувствует себя таким никчемным. Она всегда умело его подавляла, но если в первые годы семейной жизни ему казалось, что это пройдет – это просто притирка, то потом он стал чувствовать себя все хуже и хуже. Она терзала его самолюбие, подавляла мужское эго, играла на слабостях. Постепенно семейная жизнь стала ему казаться самой кошмарной из придуманных человечеством пыток.

Но несмотря на то, что втайне он уже ненавидел Георгину, Анатолий был очень нерешительным. Кроме того, Георгина ему очень помогала в делах – он часто с ней советовался, и самые крупные сделки, благодаря которым фирма стала процветать и вышла на новый уровень, были совершены именно с ее помощью. Постепенно он начал думать, что без Георгины действительно ничего не сможет сделать и ничего не достигнет, что именно ей он должен быть благодарен за процветание фирмы отца, которую унаследовал. В целом Анатолий в глубине души был даже рад, что ему попалась такая жена – пусть и ядовитая, как гремучая змея, но зато очень дальновидная и умная. Постепенно они «вросли» друг в друга, каждый по-своему замещая истинные чувства тщеславием, погоней за достижениями и… привычкой. Они жили как кошка с собакой, постоянно ругаясь, но, словно надзиратель и заключенный, не могли существовать друг без друга. Она держала его в тонусе – он все время знал, к чему стремился и чего в очередной раз хотел достигнуть, а свою злобу на нее вымещал с помощью регулярных интрижек, которые тем не менее тщательно скрывал.

Для нее же главным в этой жизни было благополучие Ивана и ее место в светской жизни, где главенствовала иерархия достатка. Для себя Георгина решила, что потерпит решение сына и внешне не выдаст своего неприятия, но обязательно разоблачит девчонку так, что он с ней больше не захочет жить. А для этого ей нужно как следует подготовиться, чтобы все было правдоподобно, чтобы Иван готов был безоговорочно поверить матери и расстаться с этой Мирой сразу и без сожалений.

Так безжалостно расправлялась Георгина с врагами и конкурентами мужа или просто неудобными, ненужными людьми на фирме, постоянно влезая в бизнес и управляя им искусной и расчетливой рукой. В ход шли мыслимые и немыслимые махинации и подставы – она ничем не чуралась. Георгина в жизни руководствовалась одним принципом – принципом денег, постоянно испытывая неутолимую жажду еще больших материальных благ, власти и возможностей. Чего бы они ни достигли, насколько бы выгодный контракт ни заключили, она никогда не была до конца довольна, во всем видела подвох и изъян, считая, что можно было достичь еще большего… Георгина и сама очень часто чувствовала себя несчастной из-за этой всепоглощающей неудовлетворенности, которая не давала ей спокойно спать по ночам, радоваться жизни и имеющемуся достатку, – ее постоянно мучили мигрени, и она давно уже была на постоянном учете в лучшей иностранной клинике.

Как-то раз, когда они с мужем были еще молоды, а Ивану было всего пять лет, она обронила, что очень хочет побывать на самом известном и самом шикарном показе мод во Франции. Но в тот момент их финансовое положение совсем не позволяло этого сделать. Дела на фирме шли из рук вон плохо, то и дело грозило банкротство, и все деньги семьи они вложили в развитие фирмы, заложив практически все: квартиры, машины, небольшие земельные участки. Остальное представлявшее хоть какую-то ценность было продано.

С чем Георгина никак не могла расстаться, так это со своими украшениями. Они были весьма дорогостоящими, – продав только их, можно было бы построить бизнес чуть ли не заново. Но Георгина слишком любила себя и свою внешность считала одним из самых перспективных вложений. Она должна была красиво и стильно выглядеть, и украшения для нее являлись венцом всех ее стараний, сказать больше – венцом стараний всего человечества, подарившего ей возможность чувствовать себя королевой, как, впрочем, и любой другой женщине, которая носит драгоценности. Расстаться с ними она считала равносильным прощанию с собой.

И вот все же так случилось, что жизнь поставила ее перед выбором, и этот выбор явно был не в пользу сохранения украшений. Обвиняя мужа в плачевных делах фирмы, ненавидя его за эту ситуацию, она все-таки придумала, как выйти из положения с наименьшими потерями для себя, а иначе сказать, с выгодой. Георгина предложила мужу сделку: она согласится продать все свои драгоценности и вложить вырученные деньги в развитие фирмы в обмен на то, что он подпишет с ней брачный контракт. Согласно контракту при разводе вся фирма полностью, вместе со всеми дочерними предприятиями, которые, вполне вероятно, к тому времени появятся, перейдет к ней, а кроме того, ей же достанутся все приобретенные семьей объекты недвижимости. Эти, а также ряд других условий надежно защищали Георгину на случай развода.

Для Анатолия такой поворот дела был полным шоком, но, с другой стороны, он был рад, что жена хоть и с условием, но все-таки согласилась продать украшения и помочь поставить фирму на ноги. Бизнес потерять он никак не мог: это было наследие отца, он обязан его сохранить, не допустить банкротства. Не совсем отдавая отчет в своих действиях, Анатолий подписал контракт. Не заметил ни изумленных взглядов адвоката и нотариуса, ни подозрительного ликования в глазах жены, которая должна бы быть опечалена продажей драгоценностей. Так соглашение было заключено, а драгоценности пошли на преобразование компании и покрытие долгов. Вскоре фирма действительно поднялась, а потом дела пошли в гору, несмотря на всякие кризисы и политическую нестабильность.

Почти сразу после сделки с драгоценностями Анатолий решил сделать для жены что-то приятное. Он просто светился от радости и гордости, наивно трактуя поведение жены как готовность все отдать, все бросить ради их общего блага, блага семьи. Он решил, что их часто непростые отношения – это такая полоса в жизни, с которой стоит смириться, а в целом у них все хорошо: крепкая и красивая семья; растет здоровый сын, радующий своими маленькими успехами; есть опора в виде бизнеса; в обществе их хорошо принимают и постоянно куда-то приглашают… Короче говоря, Анатолий расслабился и сам себе внушил, что в целом все идет как надо. А соглашение, подписанное с женой, всерьез не воспринимал, относясь к нему как к какой-то блажи с ее стороны. Стараясь загладить вину перед Георгиной за то, что пришлось продать ее украшения, он решил с первого дохода в этом месяце не драгоценность купить, а найти приглашение на тот самый показ мод, на котором жена так хотела побывать. И нашел, купил билеты на самолет и задумал устроить для супруги мини-отдых.

Вечером он, заранее довольный, вручил билеты жене, полагая, что этим жестом компенсирует все причиненные ей страдания и неудобства из-за вынужденной продажи драгоценностей и все еще не понимая истинную цену этой сделки, равную потере им самим свободы. Георгина вполне благосклонно отнеслась к подарку мужа, но никакого взрыва эмоций, выражения бурной радости, так ожидаемого Анатолием, не последовало…

Он ждал день, второй, на третий не выдержал. Поедая утром яичницу, приготовленную их помощницей по хозяйству, все-таки спросил Георгину:

– Я не понимаю, дорогая! Ты так спокойно, я бы даже сказал, прохладно отнеслась к моему подарку… Всего лишь месяц назад ты просто мечтала попасть на этот показ, не сильно, впрочем, на это надеясь, ведь у нас совсем не было денег!

Помощница незаметно удалилась на кухню, – она привыкла к ссорам своих нанимателей, но старалась не вникать в суть их разборок. Римма была злой и склочной женщиной, однако умело это скрывала и, словно натянув на себя шкуру ягненка, в доме Георгины и Анатолия становилась на редкость мила, улыбчива и крайне услужлива. Она очень нравилась хозяйке, которая уже не представляла, что бы делала без такой помощницы.

Георгина даже не оторвала взгляд от журнала, продолжая пить кофе.

– Я что-то не пойму тебя! Я так старался найти эти билеты, компенсировать тебе все то, что ты потеряла, а ты… Ты просто неблагодарная!..

Тут уж Георгина подняла взгляд на мужа и пригвоздила им бедного Анатолия к стулу.

– Компенсировать мне утрату драгоценностей этими жалкими билетиками? Этими несчастными фантиками?! Можешь отдать их своей любовнице – кто там у тебя очередная, а? А компенсацию за свои драгоценности я, дорогой, уже получила в виде одного очень невыгодного для тебя соглашения.

Анатолий потерял дар речи.

– Можешь и не надеяться, что я, как глупая провинциальная девчонка, обрадуюсь каким-то билетикам в Париж и забуду тебе все: и мои украшения, и наше соглашение! Хотел меня обмануть? Думал, я сейчас расчувствуюсь и сразу все забуду? Нет, мой дорогой! Назад дороги нет, да ты и сам все прекрасно знаешь!

И она удовлетворенно замолчала, выплеснув весь свой яд. Комната потемнела для Анатолия; рука, державшая вилку, замерла, так и не донеся до рта кусочек яичницы. Так он и сидел – потерянный, утративший аппетит не только к еде, но и к жизни. Каждым словом она отравляла его душу злостью, пресекала его несмелые шаги к чему-то доброму, к принятию жены и друг друга, гасила редкие проблески любви между ними. Наверное, именно в этот момент те чувства, которые еще теплились между ними, полностью угасли, умерли, подернулись пеплом, накрыв их сердца черной вуалью ненависти, предав забвению искренность.

Анатолий в тот вечер не вернулся домой, оставшись в гостинице, где кутил с очередной любовницей до утра. Он ничего не получал от этих связей – просто пытался забыться в них, забыть себя и ту девушку, которая так ловко очаровала его когда-то своей нежностью, утонченностью, светскостью… Где теперь она была?..