Читать книгу Вселенная Надзора. Исправительные работы - Святослав Савенков - Страница 11

Вечер выдался удивительно теплым и светлым. Стемнело, как и должно, ровно в положенное время, так что Ортеге пришлось признаться самому себе, что его прошлые наблюдения были, вероятно, ошибочны. Дул аккуратный, обволакивающий ветерок, едва заметный, если стоять на месте. Перистые облака малость расползлись за день, поэтому теперь радовали взор невероятной мозаикой кровавого, золотого и детско-розового, переливающейся на западе.

Ортега улыбнулся, несмотря на нервное перенапряжение, на выжимающий жилы страх, на физическую усталость. Несмотря ни на что.

Потому что закат был прекрасен.

Нос приятно щекотал запах недавно скошенной во дворе вокруг детской площадки травы – запах столь же здесь, в городе, необычный, сколь и тайно желанный. Очищенный долгими многодневными дождями город пах, струился запахами. По большей части мерзкими, привычными. Но этому двору повезло. Здесь пахло лишь свежескошенной травой.

Ортега еще раз улыбнулся, как бы напоследок, про запас. Потому что скоро будет не до улыбок.

Майю – по фамилии Фаукс, как теперь знал Ортега – опознали по его описанию довольно быстро. Крайне одиозная, в том числе и среди ряда других бандгрупп, она давно находилась в розыске за теракты, убийства, вымогательства, похищения людей и многое другое. Прекрасный послужной список для девушки, не разменявшей еще и третьего десятка. Имевшей все шансы его так никогда и не разменять.

Для захвата опасной бандитки были, разумеется, задействованы лучшие специалисты Департамента. План операции подразумевал передачу девушке флеш-карты, вроде бы содержащей требуемую ею информацию. Аналитики сомневались, что она будет действовать одна, поэтому намеревались проследить ее как минимум до сообщников. Как максимум – до лагеря Сопротивления. На тот случай, если террористке придет в голову убить Ортегу на месте, за встречей наблюдали несколько снайперов, готовых в любой момент ликвидировать угрозу. Наконец, на непредвиденный случай, в полной боевой готовности неподалеку располагались несколько десятков бойцов подразделения специального назначения, некоторые – в гражданском.

План, учитывая готовность правоохранителей, предполагал быстрый и чистый, по возможности бескровный захват. И провалился.

Потому что Майя на встречу не пришла.

Сказать, что Ортега начал беспокоиться к десяти часам вечера, было бы весьма неверным. Невыспавшийся, перенервничавший, с жуткой головной болью, он беспокоился весь день. Когда в девять часов на месте встречи никого не оказалось, он не слишком удивился. Его опыт подсказывал, что вряд ли чуть было не пустившая его в расход намедни дамочка прибудет точно вовремя, сложит оружие, да еще и завернет себя в подарочную ленту. Тем не менее, через час он начал ощущать более предметное беспокойство. Что, если девушка говорила о другом месте встречи? Если он неверно ее понял?

Сплюнув, Ортега помассировал уставшие глаза, присел на небольшую оградку у тротуара и закурил. Собрался, приглушил эмоции. Если уж что и могло пойти не так, – подумал он, то только потому, что она как-то поняла, что он привел с собой с полсотни вооруженных друзей. Даже если и так, ничего страшного не произойдет, просто не состоится встреча. Всех, кому Сопротивление могло угрожать местью, уже взяли под наблюдение. Эвакуировать или вступать в контакт не стали, боясь спугнуть повстанцев, но держали руку на пульсе.

И тем не менее…

Тем не менее, часы показывали уже одиннадцать часов вечера. Дети и мамаши скрылись в подъездах, двор лишь время от времени быстрым шагом пересекали обычные граждане разной степени замаринованности.

Выждавший до часу ночи, как и было оговорено заранее, Ортега был уже более-менее спокоен. Что не значит – расхлябан. Двинувшись домой, он держал одну руку в кармане, на рукояти пистолета, вторую оставил на виду. Имелась немалая вероятность того, что именно по дороге от места встречи до дома Ортегу прихватят члены подполья.

Впрочем, и этого не произошло. Миновав без проблем двор, Ортега пересек темную улицу, небольшой, пустынный в эту позднюю пору сквер, еще одну улицу, из-за клонящихся к дороге лысеющих кленов даже более темную, чем предыдущая. Вошел в подъезд. Здесь, разумеется, тоже уже располагались несколько надзирателей, но прямого визуального контакта с лейтенантом они не имели. До тех пор, пока Ричард не доберется до своей квартиры, руководители операции не смогут получать оперативную информацию.

Тут-то его и прихватили.

Лейтенант так и не понял, что именно его насторожило, но он вдруг замер на лестнице, не преодолевая пары оставшихся до клетки ступенек. Весьма возможно, он что-то услышал, потому что рассмотреть какое бы то ни было движение при тусклом лимитированном освещении было нелегко.

А потом краем глаза он отметил тень, скользнувшую на пролете ниже.

– Стой и не дергайся.

Дергаться он и не думал. Судя по отчетливо щелкнувшему в тишине звуку, его держали на прицеле. А по напряженному сопению откуда-то сбоку можно было предположить, что держали его в несколько стволов.

Из-за угла, до которого он чуть-чуть не добрался, вывалился неясный силуэт. Похоже, на человеке был разгрузочный жилет. Быстро обыскав лейтенанта, силуэт освободил его от пистолета, мобильного телефона, ручки, записной книжки, сигарет, зажигалки… всего.

Под конец Ричарда вытряхнули из ботинок и начали толкать куда-то вверх по лестнице. Скоро загнали в неизвестную квартиру, бросили на старый скрипящий при каждом движении диван, захлопнули дверь.

Сукины дети. Разумеется, Ортегу встретили не в его квартире. Не в квартире, предусмотрительно забитой прослушивающей аппаратурой. Не в квартире, находящейся под видеонаблюдением. Не в квартире, комнаты которой через окна с заранее заготовленных лежок простреливали снайперы.

Не в квартире, где он был в безопасности.

Конечно, скоро руководство операцией поймет, что Ортега слишком долго поднимается к себе, но сколько пройдет времени, пока его найдут? И будет ли он к тому моменту еще достаточно живым и здоровым, чтобы беспокоиться на этот счет?..

«Вздор, – Ортега, подслеповато щурясь на исходящий от горящих свечей неверный свет, встряхнул головой. – Вздор». Что нужно сделать, так это угомониться и тянуть время. Время – это все, что ему сейчас было нужно.

– Принес флеш-карту?

Голос принадлежал Майе, это он зафиксировал моментально. Тот же, в общем-то, приятный, даже мелодичный, но заставляемый звучать жестко, холодно и пронзительно голосок.

Он обрел, наконец, способность видеть. Лейтенант находился в обычного вида однокомнатной квартире с выходящим во двор окном. Кроме дивана в комнате стоял табурет с телевизором, пол и стены устилали пыльные узорчатые ковры. Прямо-таки бери фотоаппарат – и позорься.

Майя стояла прямо перед ним. Волосы ее, как и вчера, были собраны в хвост, мягкие кожаные брючки заправлены в ботинки с высокой шнуровкой. Камуфляжная бесформенная куртка прижималась к телу разгрузочным жилетом. В руках у нее, как и у ее дружков, был автомат.

Дружков было двое. Один, чуть придерживая тяжелые воняющие жиром и пылью занавески, присматривал за улицей. Это был чертовски солидный мужчина лет сорока, довоенные корни которого явно уходили в южном направлении. Легкая щетина, темные, почти черные прямые волосы до плеч и выразительное, сильное лицо прямо-таки просились на какой-нибудь агитационный плакат. Камуфляжный костюм, такой же неопределенной формы и размера, как и у Майи, сидел на нем весьма удачно, подчеркивая развитую мускулатуру и широкие плечи. Ортега, признаться, совсем не ожидал увидеть в рядах боевиков кого-то с внешностью киноактера.

Третий бандит из команды Майи был, в противовес предыдущему, весьма непригляден. Покрывающая всю щеку сыпь от плохо перенесенной ветрянки упиралась в чудовищный шрам, тянущийся прямо посреди лица, вертикально, от центра лба до ямки подбородка, через нос. Узкие губы мужчины были настолько бледны, что Ортега, не приглядываясь, не смог разобрать очертания рта. Растительности на голове практически не было – мужчина уже добрался до хорошего возраста, разменяв с полтинник. Зато немалую часть его лица занимали лесистые брови, торчащие во все стороны, словно дымовые следы от разорвавшегося только что снаряда.

Держа автомат на сгибе локтя, мужчина неприязненно поглядывал на Ортегу. Стоял он так, чтобы видеть входную дверь.

– Что молчишь? – Майя приблизилась ближе, приподняла ствол автомата, продемонстрировала черную лунку дула. – Принес флеш-карту?

– Виноват, – бросил стоящий у окна креол. – Я забрал, когда его обыскивал.

Он чуть покопался в одном из узких кармашков жилета, после чего вытащил и передал Майе выданную Ортеге для задания флеш-карту.

Разумеется, пустую.

Майя покрутила вещицу в руке, щелкнула крышечкой, вопросительно склонила голову.

– Это она?

Ортега сглотнул.

– Нет, не она.

В установившейся тишине стало слышно, как где-то за стеной подвывает ночным сериалом телевизор. Гремевший рядом колоритной тишиной вопрос звучал много более выразительно.

– Это рабочая, там ничего нет. Можете посмотреть, если хотите, – тишина стала гуще, грознее, поэтому Ортега поспешил продолжить, надеясь, что его заикающуюся импровизацию спишут на нервы. – Я прослушивал запись на флешке и знаю, насколько опасные там вещи. Именно из-за них убили моего сослуживца. Именно поэтому я никому ни о чем не рассказывал.

– Где флешка? – перебила Майя, а в глазах ее дернулись уже знакомые Ортеге зеленые черти. – Где флешка, зараза?

– Уничтожена, – задержал дыхание Ричард. – Мой кабинет проверял отдел собственного контроля, я еле успел спустить ее в унитаз.

Майя не пошевелилась, не изменила позы. Все также держала в руке пустую флешку, в другой зажимала рукоять автомата. Ортега, стараясь не моргать, не отводил взгляда, глядел девушке прямо в ярко-зеленые глаза, отмечая красные прожилки на белках и мелкие темные точечки на роговицах. Пыль на длинных спутанных ресницах. Пытался понять, поверила ли они ему, и если еще нет, то к чему склоняется?

Напрасно. Как Ортега ни старался, как ни вглядывался, он ничего не мог прочитать в зеленом взгляде, кроме напряженно крутящихся шестеренок, определяющих его судьбу. Текли секунды, минуты.

На секунду Ортеге показалось, что он вглядывается в глаза вовсе не этой странной молодки, что их обладатель ему на самом деле давно знаком. Но он быстро прогнал наваждение. Он был неправ. Отчасти.

Взгляд этот он и правда прекрасно знал. Взгляд человека, давно переступившего черту. Взгляд того, кто долго скрывался, но уже давно этим не тяготился. Взгляд человека, которого многие человеком бы уже не признали.

Ричарда что-то кольнуло в душе. Несмотря на страшное и тягостное положение, он вдруг забыл на мгновение обо всем на свете и дико захотел, чтобы во взгляде девушки что-то переменилось. Чтобы что-то, хоть что-то отличило бы ее от всего того, худшего, что многие годы выплевывала на него действительность.

Тщетно.

Ему казалось, что эти размышления и странная тоска заняли его не более чем на пару секунд. Но, возможно, прошло все же больше времени. Потому что он вдруг четко увидел во взгляде Майи ответ на мучавший его вопрос.

– Что-то не так, – произнес оператор, не спуская глаз с монитора.

Олаф Семеш не ответил. Он давно уже чувствовал, что что-то не так. Что что-то настолько глубоко не так, что уже, быть может, поздно это исправлять. Но следовало убедиться, нужно было проявить терпение. Это отличало профессионала от профана.

Олаф Семеш был профессионалом. Однако ждать больше не мог.

– Он вошел в подъезд семь минут назад, – напомнил на всякий случай оператор.

– Верно.

Семеш еще раз окинул взглядом изображения, передающие кадры с установленных в квартире Ортеги видеокамер. Ни на одном из них не было ни следа движения.

Ричард Ортега вошел в свой подъезд и растворился в нем.

– Труби «шухер», – скомандовал Семеш. – Пусть «Факел» начинает проверять подъезд. Группам оцепления – фас, пусть никого не выпускают и не впускают. И подгоняйте штурмовиков. Быстро!

– Работаем по плану? – уточнил оператор.

Семеш некоторое время молчал, потом кивнул.

– Да. Ортега расценивается как заложник, не как противник.

– Рискуем.

– Рискуем. Но у нас нет никаких свидетельств того, что он с бандитами заодно.

– Олаф.

– Да?

– Доклад от «Циркуля-пять». Неопознанные вооруженные люди, много. Похоже, что наши.

Семеш подошел к окну, отвел занавески, выглянул на улицу. Поджал губы, отчего его пухлое лицо стало совсем похожим на детское.

– Не наши.

Тихо и аккуратно, из соседних подъездов выходили люди, множество людей. Конвоировали их вооруженные, силуэты которых выдавали тяжелую экипировку, которой они были нагружены. Все походило на то, что спецназ Надзора прибыл невероятно рано и уже приступил к эвакуации жителей дома.

Только вот это было невозможно.

– СГБ, – подтвердил догадку Семеша оператор, вслушиваясь в оживленный радиообмен. – «Факел» нарвался на спецназ СГБ. Это Управление специальными операциями, у них приказ… – обернувшись, оператор замолк. В комнате, кроме него никого не было.

Сбежав по лестнице, Семеш кое-как приладил раскладную радио-гарнитуру, рявкнул в общий канал:

– Всем группам, это «Цитадель»! В районе проведения спецоперации дружественные силы, огонь не открывать! Повторяю: в районе проведения спецоперации работают дружественные войска, не открывать огонь!

Распахнулась входная дверь, улица хлестнула Олафа холодным ночным воздухом, вбивая последние слова обратно в рот.

– «Факел», продолжать поисковые мероприятия! Найдите Ортегу и запритесь с ним где-нибудь! Как поняли меня, прием!

– Понял тебя, «Цитадель». Это будет нелегко. Здесь УСО СГБ, у них все документы на руках.

– Ты их не видел, – распорядился Семеш. – А теперь работай.

– Принято.

Преодолев улицу, Семеш остановился возле уже заблокировавших подъезд дома Ортеги бойцов. Сгбшники несли тяжелые бронежилеты и титановые штурмовые шлемы. Весь их внешний вид явно предполагал адресную спецоперацию с вероятностью затяжного боя, а не стремительный захват.

– Мужик, – выступил ему навстречу один из бойцов, – сюда нельзя. В доме бандиты, мы эвакуируем людей. Проследуй со всеми.

– Капитан Олаф Семеш, Департамент Надзора, – Семеш протянул документы. – Здесь проходит специальная операция Департамента. Кто дал вам приказ, где ответственный офицер?

– Простите, капитан, не могу знать. Ответственный офицер только что прибыл, он…

– Уже здесь.

Обернувшись, Семеш, нос к носу столкнулся с Илаем Скарро. Карие глаза офицера СГБ казались в ночи совсем черными, однако сверкали не хуже обычного.

– Все в порядке, лейтенант, – обратился он к спецназовцу, не отрываясь глазами от Семеша. – Продолжайте.

– Нихрена не продолжайте, лейтенант, – зло отчеканил Олаф. – Повторяю, это место проведения спецоперации Департамента Надзора. У нас есть все нужные бумаги, все разрешения самого высокого уровня.

– Разрешения высокого уровня, – приятно улыбнулся Скарро, – прикладывают к бумагам еще и полномочия, которые, я глубоко убежден, у меня выше.

– Срал я на твои полномочия, капитан, – Семеш сплюнул. – Ортега обвиняется в должностных преступлениях, и будет задержан и доставлен в Департамент.

– Глушите эмоции, Семеш, – Скарро скрестил руки на груди. – Ваш коллега – если вы все еще считаете его своим коллегой, что небезопасно – сейчас там, в этом доме, в обществе своих приятелей-террористов. Точнее говоря группы опаснейших и вооруженных до зубов убийц. И даже если вам по каким-то возвышенным причинам кажется неправильным, что захват проводит СГБ, борющееся с терроризмом, то я полюбопытствую, у кого, по-вашему, здесь имеются силы, достаточные для проведения операции?

– Полагаю, здесь мы равны.

Скарро приятно улыбнулся, бросил красноречивый взгляд на спецназовцев СГБ в массивных бронежилетах.

– В самом деле?

– О да, – Семеш ухмыльнулся, глядя куда-то над плечом Скарро. – Ты даже не поверишь, насколько.

Рявкнув, из-за поворота выскочил тяжелый бронированный грузовик Надзора. Резко затормозив перед подъездом, он лязгнул дверьми, выпуская несколько десятков тяжеловооруженных спецназовцев Департамента, высыпавших на улицу.

– Сэр? – уточнил, понятно что, боец СГБ.

Скарро молчал.

– Сука, – тихо выдохнула Майя. – Тупая, трусливая надзорская сука. Зар-раза-а…

– У нас мало времени, – прервал креол. – Информации у него нет, что будем делать?

– Завалим, – тихо и хрипло предложил лысеющий, со шрамом на морде. – Завалим по-тихому, и – со всей крейсерской отсюда.

– Информации у него нет? – задумчиво проговорила Майя, отбрасывая бесполезную пустую флешку. – Это вряд ли. Говоришь, – обратилась она к Ортеге, – что просмотрел ее?

Ортега облегченно кивнул.

– Да.

– Запомнил?

– Как тебя.

– Это ты зря.

– Убьешь?

– Убью. Потом. А сейчас – говори. Все, что помнишь со флешки.

– Зачем?

Глаза Майи на секунду округлились.

– Что?

– Зачем говорить? Если все равно убьете.

– Говори, дядя, говори, – оторвавшись от окна, креол показал в правильной улыбке ровные зубы. – Потому что так мы тебя, и верно, просто убьем, а иначе запытаем.

Ортега через силу усмехнулся. Хотя гораздо легче ему сейчас было сблевать.

– Запытаете? Сомневаюсь.

– Проверить хочешь?

– Не хочет, – вмешалась Майя, все это время задумчиво разглядывавшая Ортегу. Эта ее задумчивость пугала его больше всего. – Он прекрасно знает, что пытать нам его некогда, да и шуму слишком много. Не успеем припечь, как следует, перепуганные соседи всех его окрестных друзей скликают.

Ортега молчал.

– Что ты хочешь, надзор?

– Есть кое-что. Это будет второй пункт. А первым я хочу узнать, зачем вам информация с этой несчастной флешки.

Майя опустила голову, засмеялась.

– Очуметь можно. Твоя жизнь на кону, а ты все какими-то своими следственными делишками интересуешься, пытаешься выторговать, выкупить информацию. Профессиональный заскок?

Ортега молчал.

Майя посерьезнела.

– Ты что, конченный, что ли? Что замолк? Сделаем-ка мы иначе, – она подняла автомат, направила его Ортеге прямо в грудь. – Ты скажешь мне все, что знаешь, иначе я тебя пристрелю прямо здесь, прямо сейчас.

Ортега молчал. Он не был уверен, что Майя блефует, но очень на это надеялся. Говори, иначе убью? А когда скажешь – все равно убью? Вздор.

Он угадал. Майя, похоже, и сама быстро поняла свой промах, потому что держала его на прицеле от силы секунд десять. Потом чуть опустила автомат и без вступления выпалила, явно торопясь:

– Твой друг-надзор проследил за нашим человеком, после чего его убили. Мы думаем, что убили сгбшники.

– Думаете, что ваш человек – таракан?

– Умница, – прошипела Майя. – А теперь, давай, в темпе, пока я не…

Красавец-креол, следящий за улицей, резко дернулся, поднял автомат.

– Поздно.

– Что?

– Поздно. Надзор здесь.

К прибывшим первыми «кобрам» Надзора быстро присоединились еще две машины. Немного потолкавшись с вяло блокирующими подъезд, не знающими, что делать, сгбшниками, они все же вошли в здание, загремели тяжелыми сапогами по лестнице. Потом приехали еще грузовики, уже – Службы гражданской безопасности. Пока не дошло до беды, пришлось вывести большинство бойцов обоих спецподразделений из дома, оставив лишь несколько сводных отрядов на этажах.

Илай Скарро, несмотря на наверняка душившую его ярость, выглядел довольно спокойно. Лишь богатый опыт Олафа Семеша в общении с людьми позволял замечать истинное состояние капитана.

Семеш уже дозвонился до Маркова, Марков обещал дозвониться до кого-то еще. Скарро тоже запрашивал дополнительные инструкции, отдавая по ходу дела приказы подчиненным. Оба капитана – и Надзора и СГБ – находились метрах в пяти друг от друга, но не дальше. Несмотря на взаимную неприязнь, оба они предпочитали присматривать за оппонентом, а потому кружили по двору, то сокращая, то увеличивая дистанцию.

– Они на шестом этаже, – доложил подбежавший к Скарро молодой офицер, держащий в каждой руке по мобильному телефону.

– Уверены?

– Да.

– Пусть оперативно-штурмовые группы начинают.

– Что это ты там бормочешь, капитан? – приблизился Семеш. – Пока ситуация не прояснится, твои группы могут начинать разве что дружно онанировать, да и то не слишком бурно, чтобы казенный пол не заляпать.

Скарро улыбнулся обычной своей приятной улыбкой, но Семеш вдруг четко понял, что что-то изменилось.

– Очень смешно. Однако ситуация как раз только что прояснилась. У нас имеется согласованное с высшим руководством Департамента Надзора решение, по которому ответственность за операцию возлагается на Службу гражданской безопасности. Посему…

– Я не отзову людей, – буркнул Семеш, – пока не получу подтверждения от…

Он прервался, достал зазвеневший мобильный телефон. Звонил Марков.

– Семеш.

– Полковник?

Марков тяжело вздохнул.

– Ничего не вышло. Дело гораздо круче, чем мы все думали.

– Значит ли это?..

– Да. Со Скарро мы, увы, ничего сделать не сможем.

– Но Ортега, сэр?..

Марков молчал.

– Черт! Черт!

– Спокойно, Мойро. Мы выберемся.

– Ты видела, сколько их там? Одних только БТРов три штуки! Три!

– Спокойно, Мойро! Тэлли, возьми надзора. Да держи покрепче, что б не свалил. Двигаться будем быстро.

– Понял, Май.

Хватка у креола Тэлли была под стать высокому росту. Ортега, даже если бы у него не были связаны руки, вряд ли смог бы освободиться.

– Не дергайся, дядя, – морально поддержал его гигант. – Иначе что-нибудь сломаю. Ты нам для разговора нужен, а разговаривать и со сломанными руками сможешь, правда ведь?

Ортега не ответил.

Названный Мойро шрамомордый боевик уже некоторое время колдовал как-то над стеной в единственной комнате. Майя, засев в углу, напряженно следила за окнами. Тэлли, обхватив одной рукой связанного Ортегу, второй удерживал на прицеле входную дверь, виднеющуюся в конце коридора.

– Готово! – крикнул Мойро, и тут началось. Причем явно не то, что подготовил лысеющий бандит.

Входная дверь бухнула, крепления стальных петель взорвались тусклым сизым дымом. А через пару секунд дверь влетела на пару метров в квартиру в дымном облаке из всех оттенков белого, серого и черного.

Следом за дверью в коридор влетел огонь.

– Штурмуют! – проревел Тэлли, откидывая Ортегу в сторону.

Выпустив несколько длинных очередей с колена, он сам нырнул следом. Слишком поздно. Первый одиночный выстрел не достиг цели, разломав стоявший на полу блекло-зеленый плафон, но вторая пуля нашла себе мясо, угодив креолу в плечо.

Решивший не ждать развязки, Ричард, как только оказался вне медвежьих объятий боевика, вскочил на колени и, покачиваясь, бросился вперед. Он прекрасно знал, как рискует, вылезая под перекрестный огонь и сдаваясь на милость СГБ. Но в компании с террористами рисковал, как ему казалось, больше.

Выскочив, преследуемый бранью Майи, в коридор, Ортега остановился, различая в залившем лестничную клетку дыму гигантские, неверные, нечеловеческие силуэты. Вдруг один из них резко нырнул в дверной проем, исчезнув на кухне, поливая при этом пространство перед собой автоматными очередями. Дернувшийся в сторону Ортега, чуть было не пришпиленный к стене, остался на ногах. Пули ушли в комнату, не позволяя высунуться затаившимся там повстанцами.

Ругаясь, Ортега хотел было предупредить штурмующих о том, кто он такой, но перебитое адреналином и страхом горло выдало лишь жуткий тихий хрип. В проходе, тем временем, появился еще один солдат. Быстро выцелив Ортегу, боец чуть опустил винтовку, вглядываясь в его лицо. С каждой следующей долей секунды лихорадочно работающее сознание Ортеги все больше и больше убеждалось в том, что солдат его узнает. И что радоваться по этому поводу совсем не стоит.

Только из-за стремительного рывка в сторону Ричард смог избежать пули в сердце, которая разорвала бы ему всю грудь и вышла из спины в ворохе мяса и крови. Ему невероятно повезло. Пуля попала в плечо. Вторая тоже, угодив практически в то же место.

Упав, Ортега тяжело выдохнул, закричал от боли. Он не попытался подняться, откатиться. На это его перегоревшей психики уже не хватило.

Кто-то подхватил его за ногу, потащил обратно в комнату, заставляя страдать от боли в плече, усугубляющейся связанными за спиной руками. Мутное сознание фиксировало лишь странный темный росчерк, оставляемый за ним. Понять, что это тянущаяся следом кровавая дорожка, Ричард сейчас не мог.

Его затащили в комнату, толкнули куда-то вглубь, в сторону образовавшегося в стене дымящегося прохода. Именно над этой стеной шаманил минуту назад Мойро. Непослушные ноги подкосились, Ортега упал. Пол оказался не таким, каким он ожидал его ощутить. Не холодным и успокаивающим. Наоборот – чертовски теплым, липким, воняющим порохом и дымом.

Вокруг кто-то орал, стрелял, взрывал, рвал и проклинал. Ортегу резко поставили на ноги, подхватили под пояс, оторвали от земли, понесли.

– Взрывай! – услышал он голос Майи.

А потом все его находящееся на грани сознание потонуло в грохоте взрыва.

К тому моменту, как Олаф Семеш повесил трубку, Илай Скарро уже закончил раздавать приказы. Увидев окаменевшее лицо соперника, Скарро не стал злорадно скалиться или победоносно улыбаться. Просто пожал плечами, как бы говоря: «вон оно, браток, видел, как все получилось?..»

Может, он все же что-то и сказал бы, да не успел. Потому что дом за его спиной, стоящий через улицу напротив жилища Ортеги, вдруг упал.

Семеш слышал мощный басовитый гул взрыва, ясно отличающийся от гремящих в бою на шестом этаже гранат. Этот взрыв был тяжелым, раскатистым, который мигом рванул барабанные перепонки и прижал Олафа к земле. А затем пришел тяжелый, жуткий клуб пыли, вырвавшийся из-под строения. Ослепленный, задыхающийся от поднявшейся над улицей волны пыли, Семеш уже не видел, как в считанные секунды целый подъезд дома сложился внутрь, словно провалился вдруг в адское пекло. Как накренились соседние подъезды, как улицу и людей омыли тысячи бескомпромиссно смертоносных осколков стекла.

Они неслись во весь дух по переулкам и дворам, виляя, уходя от гремящих по всем улицам сиренам погони. Раненый Тэлли, хоть и пытался поначалу тащить неадекватного Ортегу самостоятельно, потом вынужден был просить помощи Мойро. Майя, коротко взглянув на оцепеневшего Ричарда, отдала шрамолицему приказ.

Выбравшись в общей неразберихе из дома, они с боем прорвались к ближайшему двору, потом с боем же из него выбрались, лишь чудом никого не потеряв. Но и затем фортуна им не изменила: позволила крутиться прямо под носом у Надзора, СГБ и черт знает кого еще, идущих по следу. Несмотря на удачу, все понимали, что долго так продолжаться не могло.

Вывалившись из переулка к какому-то могучему зданию, бетонно очерченному в темноте, они нарвались на патрульную машину Надзора. Майя, заметившая ее первой, не медля открыла огонь. Ортега, смутно отмечающий происходящее, снова был брошен на землю, снова приложился простреленным плечом, снова заорал. Стертые, в одних разодранных грязных носках ноги ревели, сердце дико колотилось о ребра, его тошнило. Глаза застилал вихрь кислотного оттенка образов.

Он видел, тем не менее, что пули Майи достигли цели. На лобовое стекло из салона словно брызнули темно-красной краской, практически черной в неверном свете фонаря. Благодаря этому Ортеге повезло не разобрать в деталях, во что превратилось лицо патрульного.

Второй надзиратель резво выпрыгнул из машины, спрятался за корпусом автомобиля, открыл ответный огонь. Один пистолет был слабым аргументом против трех автоматов, однако очередной выстрел внезапно поразил в ногу Тэлли, и без того мучающегося застрявшей в плече пулей.

Взрычав, креол бухнулся на бок, отполз под прикрытие какой-то лавчонки. Ортега, перевернувшийся на спину, кинул взгляд в сторону отстреливающегося патрульного. Как раз вовремя, чтобы заметить небольшой черный цилиндр, прикатившийся под укрывающую надзирателя машину. Взрыв гранаты мигом подпалил бак автомобиля. Яркий, гремящий взрыв заставил Ортегу сильно зажмуриться, скривить лицо под ударами дикого грохота.

– Вперед! – подгонял кто-то голосом Майи. – Давайте, вперед! К заводу!

Ричарда снова подхватили на руки, снова вызвали волну хрипящей боли в плече. Открыв слезящиеся глаза, Ортега с удивлением обнаружил, что узнает это место. В мелькающем маслянистом свете горящего автомобиля он четко разобрал тот самый завод, на котором последний месяц работал с Винксом.

«Как причудливо все сплетается», – мелькнуло в сознании Ричарда, пока Мойро, кряхтя и ругаясь, тащил его через контрольно-пропускной пункт, переваливал через турникеты. Что случилось с охраной, Ортега не видел, но слышал время от времени стрельбу со стороны шедшей впереди Майи. Тэлли, хромающий, с безвольно свисающей вдоль тела правой рукой, потерявший где-то автомат и теперь вооруженный лишь пистолетом, замыкал шествие. С ним шел еще один боевик, непонятно откуда и когда присоединившийся к группе. Небольшой, кряжистый, сильно напоминающий Мойро лицом, но носящий длинную, по грудь, черную бороду. В руках он тащил снайперскую винтовку.

Они довольно далеко углубились в территорию завода, добрались до внутреннего двора, заваленного песком, где, вероятно, отгружался товар, когда их все же не остановили. Просто в какой-то момент они наткнулись на прижатую плотным огнем Майю.

Забрав у красного от натуги Мойро автомат, болезненно кривящий красивое лицо Тэлли высунулся из-за угла, поливая невидимого отсюда противника длиннющими неэкономными очередями. Пристроившийся рядом бородач принялся деловито расчехлять винтовку, все еще приглядывая за тылами.

Как вскоре выяснилось, верно делал. Конечно, глупо было ожидать, что рыскающая по всей округе погоня не обратит внимания на светопредставление, устроенное ими с подрывом автомобиля и теперешней стрельбой. Фейерверк этот наверняка порадовал даже дежурных на Барьере.

Засунутый в какую-то подсобку, чтобы не мешал, Ортега тяжело, с хрипами дышал, глядя на спины ведущих неравный бой боевиков. Бежать у него не было сил. Да и некуда ему теперь было бежать. Как вдруг выяснилось.

Неказисто выругавшись, Майя нырнула за перевернутый массивный стальной стеллаж, вытащила из автомата магазин, вставила новый, передернула затвор.

Ситуация казалась патовой. Если сперва они еще могли, как следует поднатужившись, прорваться через засевших где-то вокруг двора охранников завода, то теперь их уже подменили надзоры. Или сгбшники. Словом, черти, знающие как и что делать. Пока они еще держались, потому что отступающие охранники позволили им чуть разбежаться и занять выгодные позиции, но штурмующие медленно, но уверенно увеличивали простреливаемую территорию, заставляли повстанцев все глубже и плотнее друг к другу забиваться в угол.

Сзади, оттуда, откуда они пришли, уже тоже перли враги. Не так активно, как со двора, но вполне убедительно. Не решаясь рвануться вверх по широкой и простреливаемой всеми ветрами лестнице, атакующие расположили у ее подножья несколько групп, время от времени заливающих направление длинными автоматными очередями. На большее они пока не были способны. Пока что бородатый снайпер все еще был жив и не давал им особо наглеть. Пока что.

Стремительно выглянув из-за укрытия, Майя поймала в прицел дальний по диагонали угол дворика, замерла в ожидании. Дождалась аккуратно высунувшегося из-за угла квадратного щита с маленьким оконцем в верхней части, послала, целясь в него, две очереди по три пули. Спокойно нырнувший обратно за угол щит, вероятно, был не слишком впечатлен. Длилось это явно недолго, потому что потом причины впечатляться появились в вихре стекла и каменного песка.

Песчаный грунт в середине двора вдруг резко просел на пару метров, в воздух взвились гейзеры пыли и мелких камушков, вместе с крошащимися стеклянными стеллажами. Пораженные необыкновенностью происходящего, и штурмующие и повстанцы на минуту прекратили огонь. А потом вдруг послышался крик, резкие, панические приказы, и двор залили невиданные ранее потоки свинцового огня.

Потому что из отверстия в земле, выкапываясь, во двор вываливался ужас.

Ортега знал об аберрантах столько же, сколько и все прочие жители города. Знал, что в результате примененного во время войны биологического оружия произошло что-то, что породило в зоне карантина отвратительных, размером с большую собаку, паразитов, именуемых мирмелантами. Знал, что мирмеланты размножались, паразитируя на различных животных, в том числе и на человеке. Знал и то, что любой зараженный мирмелантом человек обречен: быстро развивающийся подсаженный паразит прилипал к позвоночному столбу и бойко принимался за своего носителя, сводя на нет работу высших мыслительных процессов. А потом начинал прорастать, развиваться бесформенной биомассой, лезшей буквально изо всех щелей сходящего с ума от боли человека, тело которого, фактически уже просто висело на отвратительной заразе, подобно старому ненужному пальто. Более того, спустя пару дней после заражения живое существо начинало распространять воздушно-капельным и гематогенным путем смертельно опасный вирус, убивающий человека максимум за пару недель.

Все эти знания, что Ортегу вполне устраивало, он решительно нигде не могу применить. Время от времени, – с досадной регулярностью, – аберранты, жертвы мирмелантов, пробирались в город, закапывались, рыли норы, исчезали в метро. Заброшенные участки подземки, как утверждала Служба городской очистки, кишмя кишели мерзкими уродами, которые до сих пор не заполонили город только благодаря бдительности служащих на Барьере людей. Разумеется, Ричарду по долгу службы даже пришлось пару раз видеть трупы этих чудовищ, не похожих ни на что другое. Однако сталкиваться с живым, – во всей парадоксальной отвратности этого слова, – аберрантом ему еще не доводилось.

До сих пор.

Выбирающиеся из норы в земле твари выглядели по-разному: кто-то явно был когда-то человеком, в ком-то узнавались собаки, кабаны, другие животные, лоскуты которых уже никто не решился бы с уверенностью идентифицировать. Однако кое-что их все же объединяло: нервные, словно сдерживаемые невидимым поводком, движения. Резкие, порывистые дерганья, несмотря на которые аберранты двигались невероятно быстро. Кроме того все они обросли белесыми, с отвратительной прозеленью наростами, недоразвитыми конечностями, торчащими во все стороны, ранящими их самих обломками костей, клыков, клещей, когтей.

Время от времени какой-нибудь урод вдруг открывал человеческие глаза, с жуткой адской торжественностью демонстрируя, что он еще жив. Впрочем, это могли быть просто спазмы мышц. Паразит отчасти контролировал тело своей жертвы, хоть зачастую и не до конца понимал, что делает.

Из-под земли аберрантов выкопалось много. Чудовищно много. Похоже, они долгое время жили колонией-ульем где-то под заводом, время от времени выбираясь на охоту, а затем закапывались обратно. Скорее всего, сейчас их привлекли громкие, дико раздражающие их тонкие органы чувств звуки боя.

Почему Ортега решил, что аберранты выбирались на улицу?.. Немного покопавшись в памяти, лейтенант захотел усмехнуться. Но не смог.

Исчезновения на заводе людей, как же.

Хлынувшие твари рванули к самой очевидной цели – спецподразделениям Надзора и СГБ. Поднявшаяся канонада прерывалась разве что дикими, морозящими душу воплями тех, до кого аберранты добрались и яростными – до кого еще нет.

Тэлли, с перекошенным лицом, уже собирался, было, пальнуть в набухшую от копошащихся тел яму из подствольного гранатомета, но Майя резко осадила его. Похоже, аберранты их все еще не заметили. Насчет же результатов боя с этой нечистью у Ортеги не было никаких иллюзий.

Стрельба во дворе продолжалась, потихонечку перекидываясь, как пожар, в другие помещения, расползаясь по заводскому комплексу.

– Держите все под контролем, – прохрипела Майя. Голос ее дрожал, пальцы, сжимающие автомат, побелели от спазматической хватки.

Может быть, Ортеге стоило бы удивиться такому поведению недавно столь несгибаемой и жесткой бандитки. Может быть. Но он не удивлялся.

– А ты куда? – хмуро спросил креол, пытаясь затянуть скользящий бинт на все обильнее кровоточащей ноге.

Майя, все еще бледная, глянула на Ортегу.

– Пойду выполню наше задание.

– Майор, я требую, чтобы вы делали свою работу! Черт подери, да вы видели, что там… что оттуда вылезло?

– Видел-видел, – на офицера Службы городской очистки повышенный голос Семеша явно не производил должного эффекта. Посиживая на принесенном кем-то из его помощников раскладном голубом стуле прямо посреди царящей вокруг суетни, он поглядывал на загорающийся на востоке рассвет и что-то насвистывал, подкручивая светлые кавалерийские усы. – Но мы не можем, Олаф, просто взять и залить все напалмом, знаете ли.

– Отчего же, – потирая гипс, Семеш покачал головой. – Раньше вы именно так и работали. Да и что сейчас изменилось?

Кавалерист подкрутил ус.

– Кое-что. Хотя бы то, что больше мы так не работаем.

Несколько опровергая его слова, со стороны завода раздавались непрекращающиеся выстрелы, яростный рев огнеметов и утробный рев сжигаемых аберрантов. Все новые и новые бойцы в тяжелейших, полностью герметичных костюмах направлялись в здание завода, укрепляя периметр.

– Майор, – подал, наконец, голос Илай Скарро. – Здесь я должен согласиться с… коллегой. Я решительно не вижу никаких причин, по которым вы задерживаете моих людей от исполнения ими своего долга.

Усатый задрал голову и громко, во всю глотку заржал.

– Ой-ой-ой, Илай, да что вы мне тут в душу срете, ну ей-бо! Долг! Ваши мужики если и хотят сейчас исполнять какой долг, то явно не этот. Не тот, что связан с толпами мутировавшего дерьма. Впрочем, если вы настаиваете, можете послать их внутрь. Я раскрою кордон перед ними и замкну за ними. Потому что обратно они выйдут уже лишь через недельку, причем рук и ног у них будет – ей-бо – существенно больше!

– Майор, – Скарро улыбнулся, несмотря на то, что рухнувший полчаса назад на голову дом существенно подбил его здоровье, – здесь проходит операция по задержанию опаснейших преступников. Операция, согласованная входящими в Совет Структур лицами. Вы понимаете, что…

– Илай, что вы мне в душу срете? Все ваши согласования-перегласования-недогласования мне до свечки! Любые ваши засратые, прости господи, закулисные игры и интрижки мигом забудутся, если аберранты пролезут в город и пожрут граждан. А вот что не забудется, так это я, который это допустил.

– Майор…

– Все, парни, все, – усатый сделал категорический жест рукой. – Мои группы узнают, что там, на заводе, есть из горючего и смазочного – хе-хе – а потом сделают свое дело. За своих опаснейших преступников можете – ей-бо – не волноваться. Они, если еще не сдохли, то скоро сдохнут наверняка.

Олаф Семеш поглаживал гипс на руке. Илай Скарро чуть покачивался, держась за ребра.

– Ничего вечерок, – Ортега сплюнул кровь с разбитой губы. Застонал, когда Майя без лишних церемоний завязала сильный узел на месте перевязки. – Совсем ничего.

– Заткнись.

– Помнишь, я говорил тебе вчера в баре, что мы с тобой выживаем, каждый по-своему?

– Заткнись, я сказала.

– Так вот, видимо, выживаем мы все же как-то неправильно.

Закончив с перевязкой, Майя поднялась на колени, отерла пыльной рукой вспотевший лоб, размазывая грязь и кровь.

– Довольно. Расскажи, что было на флешке. Мне нужно знать.

Ортега рассказал. Хоть это и был единственный его козырь, единственное, что сдерживало боевиков от того, чтобы его хладнокровно пристрелить. Может, предварительно не столь хладнокровно прижечь, а потом пристрелить. Рассказал все, что помнил из записи. В деталях. Потому что ему было все равно.

Болело простреленное, развороченное плечо, болели расцарапанные порванные ступни, болела голова, болело сердце. Что ему сейчас точно не хотелось делать, так это юлить, придумывать, как бы обмануть своих похитителей, чтобы прожить еще чуть дольше. После выстрела того сгбшника он не видел в этом особого смысла. Тихо лечь и умереть тоже не хотелось.

Хотелось спать.

Выслушав его, Майя повела себя неожиданно. Долгое время она молча стояла, без какого-либо выражения глядя на него. Потом села рядом, оперлась спиной на стену, положив автомат на колени. Уставилась невидящими зелеными фонариками перед собой. Ортега мог бы, наверное, даже несмотря на свое плачевное физическое состояние, попытаться сейчас обезоружить девушку, завладеть автоматом. Но ему не хотелось.

Стены сотрясались от взрывов и далекого рева огнеметов. Оживший кошмар выл в соседних помещениях.

– Вы там, у себя в Надзоре, – блекло проговорила Майя, – знаете, что Сопротивление контролируется СГБ?