Читать книгу Вселенная Надзора. Исправительные работы - Святослав Савенков - Страница 4

Брызнув водой себе на лицо, Филипп смыл последние следы мыльной пены. Он долго не поднимал головы, задумчиво глядя на то, как крошечные водопадики стекают с его ладоней, запястий. Ударяясь о жестяную раковину, ручейки воды разлетались миллионом брызг. Отмечая их не повторяющуюся форму, глядя на отблески света Филипп недоумевал, как же так вышло, что раньше он не замечал разнообразия и богатства окружающих его предметов. Удивительной мозаики используемого для бритья мыла, завораживающего круговорота воды в раковине. Всех этих простых, но таких невероятных вещей.

Мужчина поднял взгляд и долго рассматривал свое лицо. Серые, возбужденно блестящие глаза, короткий нос с широкими крыльями, разбегающиеся по вискам и лбу трещинки морщинок. На себя Филипп тоже обращал преступно мало внимания. Жизнь бойца Сопротивления не позволяла задумываться о том, насколько страдает гигиена. Вокруг глаз раскинулась паутина извивающихся сосудов, сломанный нос косил направо, а в морщинах давно уже обосновалась грязь. И все же Филипп выгодно отличался от многих своих товарищей, потому что в глазах его светился интеллект и горел идейный огонек. Мужчина считал, что ему есть за что жить. И он надеялся, что сможет достойно умереть.

Сглотнув, Филипп глубоко вздохнул. Его била легкая дрожь – бесконечная роскошь, которую он мог себе позволить только наедине с самим собой. Остальные бойцы группы не должны были видеть его таким. Разве что опытный Максим, но и с ним Филипп старался не показывать слабины.

Филипп оторвал хмурый взгляд от зеркала и покосился на часы. Половина десятого. Улицу уже наверняка укрыли предтекающие ночь сумерки. Время пришло. В последний раз шумно втянув воздух, мужчина убедился, что дрожь его оставила, и тихо вышел из ванной.

Комнату заливал скромный свет настольной лампы, на подмогу ему спешил яркий экран работающего телевизора. В помещении собрались все, кроме приглядывающего за улицей из соседней комнаты Артура и держащейся в стороне от отряда Майи. Максим с завидным аппетитом уплетал добытый у знакомых сухпаек, временами удовлетворенно покряхтывая. Стэнли, как всегда молчаливый, сидел на подоконнике, чистя пистолет. Временами он поглядывал через неплотно задвинутые шторы на улицу. Лори лежал, растянувшись во весь свой двухметровый рост, на кровати. Бойцы молчали, прислушиваясь к телепередаче. Фантазийные тени, вычерненные на стенах слабым светом, едва шевелились, подобно траве на слабом ветру.

Бросив взгляд на экран, Филипп презрительно скривил тонкие губы, увидев девушку с приятными чертами лица в белой одежде. Вечерний выпуск новостей, как же.

– В результате решительных действий сотрудников патрульной службы Департамента Надзора за правопорядком, убийцы были обнаружены по горячим следам, – говорила диктор мелодично и спокойно, делая выразительные ударения на ключевых словах. Филиппа вдруг охватила злость. Он знал, что стоит послушать девушку подольше, и он начнет мысленно повторять последние услышанные слова. – Территория вокруг жилого дома на границе Второго и Третьего Блоков была оцеплена, жильцы эвакуированы. Городские службы ввели в районе режим специальной операции. На предложение сдаться преступники ответили автоматическим огнем. К счастью, никто из гражданских и правоохранителей не пострадал.

Лори раздосадовано цокнул языком.

– Не люблю я Красное Крыло, – тихо сказал он. – Маньяки и те еще уроды. Ни дисциплины, ни веры. Но что они так вот просто сдохли – жаль. Могли бы отправить на тот свет хоть кого-нибудь из надзоров или сгбшников.

Как раз закончивший с ужином Максим протяжно отрыгнул и глухо рассмеялся.

– Чем отправлять-то? У «крыльев» нормального оружия почти нет. А если бы и было, то все равно без толку. Они не бойцы, они дегенераты с засратыми мозгами и кривыми руками.

Лори усмехнулся.

– Потому что так лидер Джамал говорит?

– Да, – просто ответил Максим. – Потому что так говорит лидер Джамал. А еще потому что я их видел. Они больные. На всю голову.

Диктор продолжала вещать.

– В результате штурма, предпринятого сотрудниками Службы гражданской безопасности и Департамента Надзора за правопорядком, боевики были ликвидированы. На месте работает оперативно-следственная группа, режим специальной операции в районе сохраняется.

Лори задумчиво покосился на Максима.

– Может, врут?

– Может, и врут. Нас это шатать не должно. Сгбшников завтра все равно на всех хватит.

– Президент Картер на встрече с высокопоставленными сотрудниками Службы гражданской безопасности и Департамента Надзора за правопорядком обратил особое внимание на рост преступности и активизацию бандподполья. Городской лидер призвал усилить работу по поиску и ликвидации террористов.

– Это он про нас, падла, – довольно заявил Лори.

– Тогда я его обрадую, – отозвался Максим, заметив замершего на пороге Филиппа. – Искать нас не придется. Правда, командир?

Лори и Стэнли обернулись к Филиппу, улыбнулись.

– Садись, – пригласил его на свободное место Максим. – Как раз твоя порция осталась, еле-еле сохранил. Говорят, Совет хочет сократить халявное питание для граждан – вместо двух раз, будет один.

– Слышал об этом, – кивком подтвердил Стэнли. – Причем работа в городских конторах будет как и раньше повышать гражданский статус разве что до одной дополнительной порции.

– Да. Так что где жрать третий раз в день – непонятно. Повезло вам, – ухмыльнулся Максим, – что я знаю, где еду раздобыть. Иначе бы тапки грызли, как весь город.

Филипп молча прошел в комнату, взглянул на телевизор, стиснул зубы. Заметив выражение его лица, бойцы замолчали.

– Если завтра все выгорит, – отрывисто произнес Филипп, – то о голоде забудем. Выключите телевизор и зовите наших.

Экран мигнул, изображение свернулось в малюсенькую точку и исчезло. Лори пошел за Артуром и Майей, Максим с пониманием посмотрел Филиппу в глаза.

– Все будет в порядке, командир, – серьезно сказал он.

Филипп слабо улыбнулся. Он задумчиво поднял взгляд к потолку. Перед завтрашним делом стоило кое-что сказать. Несколько слов, которые, если он преуспеет, помогут бойцам в трудный момент. Которые смогут что-то в них зажечь, запалить огонь. Помочь им выжить. Филипп мало чего хотел так сильно, как увидеть завтра вечером своих людей живыми и здоровыми. Увидеть их победителями.

Он никогда не готовил речей заранее. Нужные слова всегда сами приходили в голову, потому что ему всегда было что сказать. Он достаточно натерпелся в этом городе, чтобы найти для него пару определений и пожеланий. Так что когда Лори вернулся в комнату, ведя за собой Артура и Майю, Филипп уже успел достичь нужной кондиции. Его разрывал коктейль из злости, обиды, усталости и надежд.

Мужчина поднял горящий взгляд и медленно осмотрел своих людей. Собранных, уверенных, переживших слишком многих своих соратников. Они смотрели на него и ждали.

– Итак, мы здесь, – с трудом сдерживая эмоции, заговорил Филипп. – После всех этих лет мы здесь. Вам может показаться, что это конец нашего пути, но это не так. Мы не в конце, друзья, а лишь в начале. Наверное, в это сложно поверить, но доверьтесь мне, как доверялись все эти годы. Вопреки ропоту недовольства, который я слышу, вопреки всему злу, которое завтра встанет против нас. Доверьтесь мне, потому что я точно, я абсолютно уверен: завтра мы не отправимся к Единому, но откроем ему дверь в этот мир.

Максим одобрительно кивнул. Филипп не удержал благодарственной улыбки.

– Все мы, собравшиеся в этой комнате, кого-то потеряли в борьбе с Советом Структур. Все мы видели, как наших друзей и близких рвут пули, секут осколки, жрет огонь. Поэтому я не буду рассказывать вам о том, почему мы здесь. Но даже лучших из нас иногда гложут сомнения, одолевает страх. Поэтому я напомню, кого мы идем убивать. Мы идем убивать мразь из Службы гражданской безопасности, которая забирает и пытает людей. Мы идем убивать тварей из Надзора, которые не стыдятся даже своего скотского названия. Мы идем убивать Картера.

Лори закашлялся, опустил взгляд. Здоровяк Артур нервно дотронулся до перечеркнутого желтоватым пластырем сломанного носа, Стэнли вздрогнул.

– Мы идем убивать Картера, – повторил Филипп. – Самопровозглашенного президента. Демона, чудовище, слугу Иного, который построил в этом городе ад имени самого себя. Потому что все, что мы знаем, сделал этот человек. Он создал лагеря. Он запугал всех тюремными поездами, навсегда увозящими людей через зону карантина в Город-17. Он утопил граждан в крови революции, а потом – в болоте коррупции и преступности. Он доводит людей до самоубийств, разоряет экономику, превращает наших детей в тупорылых отморозков с автоматами, которые ходят строем и готовы собственную мать зарезать. Он – чудовище, копающее нам могилу. Но его ждет шикарный сюрприз.

Филипп с трудом перевел дыхание.

– Мы двадцать лет терпели этого монстра и его детище – Совет Структур. Эту ораву ублюдков. Но теперь время пришло. Картер больше не даст никаких интервью, не будет плеваться ложью и пафосной чушью в уже давно не верящий ему народ. Потому что завтра мы объединимся с пятью другими группами и выполним, наконец, нашу миссию, к которой нас так долго вел лидер Джамал. Завтра мы убьем Картера. А без него эта обезглавленная гиена, Совет Структур, сдохнет в течение нескольких дней. Как и предсказывало «Кредо свободного человека» мы пройдем испытание. Как и говорил Джамал, мы прекратим этот кошмар.

Почти все серьезно слушали. Стэнли приходилось приглядывать за улицей, но и он был весь внимание. Майя же хмуро взирала куда-то за спину Филиппа. Подавив вспыхнувшую на миг обиду, мужчина продолжал.

– Я не обещаю, что все мы переживем завтрашний день. Но что бы ни произошло, за что бы вы не сражались – за веру в нашего Единого господа, во имя мести или ради свободы, вы должны понимать одну вещь. Вы должны осознавать, что вы – лучшие люди этого города. И для меня было честью жить и бороться вместе с вами все эти годы.

Отряд зашевелился, бойцы молча посмотрели друг на друга. Филипп знал, что они уже давно сказали все нужное и товарищами и самим себе. И Филипп знал, что они готовы.

– А теперь спать, – распорядился он. – Лори, смени на посту Стэнли. Артур – ты тоже давай на боковую. Тебя подменит Майя.

Девушка стрельнула в него яркими глазами, нахмурилась. Филипп на секунду подумал, что она поняла его затею, но наваждение быстро прошло. Майя безразлично пожала плечами и вышла в коридор. За ней потянулись и остальные бойцы.

Выйдя из комнаты и добравшись до своей постели, Филипп поднял стоявший у изголовья автомат. Усевшись по-турецки на плед, мужчина принялся задумчиво разбирать оружие. Он удостаивал каждую детальку таким вниманием, какого иная жена никогда не получает от супруга. Причина была проста: оружие Филипп собрал сам. Когда в помещение вошел Максим, прошло уже немало времени. Вставив на место пустой магазин только что вычищенного автомата, Филипп сдул с цевья невидимую пылинку, передернул затвор и потянул за спусковой крючок. Оружие отозвалось сухим щелчком. Мужчина усмехнулся.

– Лучше бы тебе сменить старичка на что-нибудь другое, – покачал головой Максим. – Слишком серьезное дело намечается.

– Я уже был на серьезных делах, – улыбнулся Филипп. – И эта дрянь всегда была со мной.

– Командир, президента мы убить еще не пытались. Мы подрывники, и никто серьезнее патрульных Надзора с табельными пистолетами нам не встречался.

– Ты не понимаешь. Это не просто автомат. Это символ.

– Символ не защитит тебя от пуль. И не поможет достать сгбшника или надзора.

– Как знать, Максим. Сколько наших уже легло. Тех, кто был вооружен со складов СГБ и годами учился воевать. Все эти дорогие игрушки им не помогали.

– А тебе, получается, поможет что-то другое?

– Да, – просто ответил Филипп. – Мне поможет этот старый кусок дерева и металла. Потому что она дает мне сил. Это печать, понимаешь? Печать, которая скрепляет то что было до Сопротивления и после. Она не даст мне забыть о том, почему мы уже много лет живем в холоде и не доедаем, почему мне нельзя будет завтра поддаться панике и сбежать.

– Надеюсь, – усмехнулся Максим, – что эта твоя печать еще и стрелять тебя научит поточнее. Боец из тебя особо никогда крутой не был. Ты уж извини, командир.

Филипп махнул рукой.

– Хорошая речь, – сменил тему Максим. – Простая, но правильная. Хотя ты меня удивил.

– Чем?

– Ты говорил, как проповедник. Как Олдус Марш. Я никогда у тебя не спрашивал, но ты веришь в Единого? В Иного?

– Я верю в «Кредо свободного человека». И в лидера Джамала, который его написал.

– Я не о том спросил. «Кредо» – духовный труд.

– Спорный вопрос.

– Может быть. В нем говорится о правильном быте, и многим этого достаточно. Но я хочу узнать, веришь ли ты в то, что лидер Джамал пишет о вечном духе? О Едином?

Филипп отложил автомат, растянулся на постели, уставившись в потолок.

– Не знаю, – отозвался он через несколько минут. – Не знаю, верю ли я в Единого. Но я верю в пули.

– Картер – сильный враг. Опасный враг. Враг, который подчинил своей воле целый город. Думаешь, пуль будет достаточно, чтобы его одолеть?

– Думаю, да. А если их не хватит – у нас еще есть гранаты.

Максим хмыкнул, неодобрительно покачал головой, но промолчал. Лег на расстеленный по полу матрас. Филипп подумал, что старый боец заснул, когда тот вдруг подал голос.

– Остальные уже давно спят, – тихо сказал он. – А если и не спят, то какая разница? Отправляйся к ней.

У Филиппа что-то ойкнуло в груди, к горлу подступил влажный жаркий комок. Он долго молчал, не находясь, что ответить.

– Это так заметно? – спросил, наконец, он.

– Нет, – отозвался Максим. – Но я уже пожил на свете и на многое насмотрелся. Остальные слишком заняты собой, поэтому не беспокойся.

– Она жутко удивится, – натянуто усмехнулся Филипп.

– Не удивится. Женщины замечают такие вещи. Она все знает.

– Может, в этом-то и проблема. Она меня презирает.

– Нет. Она злится, но не на тебя. После реформирования боевых групп ей некем руководить, и она не привыкла подчиняться. Это пройдет.

– Надеюсь. Думаешь, мне стоит?..

– Уверен, – отрезал Максим. – Через сутки мы вполне можем быть мертвы.

– Ты прав.

Когда он вошел, девушка не казалась сильно удивленной. Света в комнате не было, но Филипп все равно мог разглядеть ее силуэт на фоне окна. Вряд ли кто-то мог сходу признать Майю привлекательной. Ее губы как обычно кривились в презрительной ухмылке. Ее фигуру как всегда скрывала грубая ткань камуфляжного комбинезона. На фоне кобальтового неба чернели забранные в хвост волосы, поблескивали холодные зеленые глаза.

Тихонько прикрыв за собой дверь, Филипп сделал пару шагов и замер в метре от нее. Так они стояли очень долго, глядя друг на друга. Девушка не выдержала первая.

– Ну? – требовательным тоном спросила она.

Мужчина прокашлялся.

– Ты понимаешь, – тихо начал он, – что это, быть может, последняя наша ночь?

– Чья это – наша?

Филипп отвел взгляд, помолчал.

– Ты – необычная, Майя.

Девушка усмехнулась, еще раз глянула в окно, сняла с плеча ремень автомата.

– Только не ори, – прошипела она, устремляясь вперед.

Она прильнула к нему всем телом, сильно толкнула в грудь, прижала к стене. Филипп быстро справился с удивлением, ответил на ее агрессивный поцелуй. Он учился у ее мягких полных губ, его руки искали под бесформенной одеждой очертания ее тела. Он хотел сделать ей приятное, не желал спешить, но ничего не вышло. Одной рукой Майя перехватила его запястье, затащила его под свою расстегнутую куртку, футболку. Вторая узкая ладонь скользнула вниз, бесцеремонно расправилась с его ремнем, опустилась ниже.

Почувствовав ее прикосновение, Филипп задохнулся от возбуждения, оторвался от хищных губ, его рука застыла на мягкой округлости груди. Майя не дала ему перерыва – вцепилась в горло, шибанула затылком о стену, впилась в него новым поцелуем. Чувствуя подступающий к груди жар, Филипп наконец вспомнил, кто здесь мужчина.

Резко освободив руки, он оттолкнулся от девушки, развернул ее лицом к стене, налег на ее спину. Не выпуская одной руки из-под ее футболки, другой Филипп опустился ниже, резко рванул штаны Майи.

– Ах ты зараза, – приглушенно пробубнила она. – Иж чего захотел!..

Филипп не ответил. Нащупав искомое, он резко двинул тазом, вошел в девушку, надавил на нее всем телом. Майя напряглась, ее ягодицы напружинились. Мужчина почувствовал, как она выгибается под одеждой, но не дал ей перехватить инициативу, схватил ее волосы за хвостик.

– Только не ори, – хрипло пробормотал он.

Девушка промолчала.

Они ритмично двигались верх-вниз, борясь друг с другом и с бестолковыми мыслями, пушечными ядрами носившимися в их головах. Им мешала мешковатая грубая одежда, сковывала необходимость соблюдать тишину, словно они делали что-то постыдное и гадкое. Тяжелое дыхание вырывалось вместе с едва ли сдерживаемыми стонами, страсть стучала в ушах бесконечным набатом, так что оставалось только гадать, действительно ли получается не шуметь.

Чувствуя подступающий апогей, Филипп оторвал вспотевшую руку от затвердевшей пирамиды сосочка девушки, обхватил ее бедра, подстроил под свой ритм. Майя обернулась, взглянула на него в упор. От ее жаркого дыхания Филипп совсем потерял голову, но в последний момент успел оторваться, отступить на шаг, тяжело дыша. Он понял, что почти готов, просительно взглянул на девушку, но та лишь усмехнулась. В следующую секунду она развернулась, поставила ему подножку и сильно толкнула в грудь. Мужчина упал, разрываясь между изумлением, еще не остывшим желанием и стыдом от того, что он забрызгал в падении сам себя.

Но не успел Филипп собраться с мыслями, как девушка оказалась на нем.

– Подожди, – хрипло буркнул мужчина. – Я же только…

– Поздно, – зло ответила она, обхватывая его бедрами.

После того, как все кончилось, Филипп еще долго лежал, размышляя, не грозит ли ему инфаркт, удастся ли еще когда-нибудь ублажить женщину, и что вообще сейчас произошло. Дыхание обезумевшим мулом рвалось из груди, ребра болели в тех местах, где девушка слишком сильно нажала руками. Когда мужчина все же нашел в себе силы приподняться на локтях, Майя уже стояла одетой у окна, зорко наблюдая за улицей. На плече висел автомат, на теле – бесформенная куртка, застегнутая до самого подбородка. На Филиппа она не смотрела.

Мужчина с трудом поднялся, ощущая в позвоночнике боль от твердого пола. Он неспешно оделся, посмотрел на девушку.

– Я не последний человек в Сопротивлении, – сказал он. – Я могу для тебя кое-что сделать. Что ты хочешь после того, как все это закончится?

Майя с удивлением обернулась, словно только сейчас его заметила.

– Почему ты спрашиваешь? – спросила она. – Ты боевой командир, но это не твое дело.

Заметив его изумленный взгляд, она презрительно усмехнулась.

– А, я, кажется, поняла. Ты ошибся. Мы трахнулись, Филипп. Ничего более. Завтра нас всех наверняка перестреляют, так что мне захотелось секса, а никого лучше тебя рядом не оказалось.

Мужчина недоверчиво покачал головой.

– И дело только в этом? В самом деле?

– В самом деле. Ты не в моем вкусе. Я слышала, как ты разговариваешь. Ты – фанатик.

Филипп нахмурился. В его голове голосили самые разные мысли, но в груди уже вставал знакомый сгусток отчаяния и обиды.

– Отговорки. Ты так говоришь, словно не хочешь нормальных отношений. Так не бывает.

– Если и хочу, то не с тобой. Закроем эту тему.

Мужчина покачал головой, развернулся. Ему захотелось оказаться как можно дальше от этой комнаты. Остановился уже у самой двери.

– Завтра мы сделаем великое дело, – тихо произнес он. – После этого ты передумаешь, обещаю.

Майя задумчиво взглянула на него, слабо улыбнулась.

– Может быть. Но чтобы его сделать, нужно хорошенько выспаться. Иди спать, командир. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Лейтенант Ричард Ортега стряхнул согнутым пальцем попавшую на ресницу дождевую каплю и приподнял воротник пальто. Чертов дождь словно наждачкой поглаживал город моросящей мерзостью, которую пронзительный ветер сносил под самыми неожиданными углами. Временами небесное решето словно прорывало, и тогда на землю вместо измороси проливались целые водопады воды. Не спасали и козырьки подъездов, под одним из которых ютился лейтенант – водяная пыль одинаково успешно проникала под навесы кафе, в переулки и под кроны деревьев.

Однако не только дождь был причиной раздражения Ортеги. Главным раздражителем являлся невысокий среднего возраста человек, жавшийся к стене дома под тем же козырьком. В очередной раз встряхнув плечами и вызвав тем самым целый водопад грязных капелек, Ортега продолжил начатый ранее разговор:

– Нет, вы мне объясните: какого хрена?

– Лейтенант, вы как будто сами ничего не понимаете, – недовольно ответил мужчина, поглядывая на галопирующие по горизонту темные тучи. – Ваше дело переходит к нам, теперь это забота Службы гражданской безопасности, а не Департамента Надзора. Уймитесь и поезжайте разбираться со своими проблемами.

– Нет у меня проблем! – рявкнул Ортега. Но, заметив оживившийся взгляд собеседника, он поспешно добавил. – И не надо мне их. Я не ставлю, майор, под вопрос вашу юрисдикцию и полномочия, но это, черт подери, третье мое дело подряд, которое снимает в ключевой момент СГБ. – Ортега дернул головой и сдул свисающие с волос капли. – Я таких намеков, майор, – если это намеки – не понимаю. Мой долг как сотрудника отдела расследований, – заниматься этими самыми, черт бы их побрал, расследованиями! И если я лезу куда-то в сферу чужой ответственности, то было бы здорово об этом услышать!

Майор СГБ задумчиво потянулся за сигаретами, но, вовремя вспомнив про дождь, раздосадовано вздохнул.

Мимо тем временем проехал черный грузовик с затемненными стеклами. Приблизившись к внешнему кольцу оцепления, водитель остановил автомобиль, и из машины начали неторопливо выбираться вооруженные люди в камуфляжных комбинезонах городской расцветки, бронежилетах, масках и шлемах с тяжелыми забралами. Быстро проверив документы, стоящие в оцеплении солдаты в схожей форме пропустили новоприбывших через кордон.

Глядящий на все это Ортега сплюнул в лужу и перевел недовольный взгляд на молчащего мужчину.

– Что, штурмовиков тоже своих привлекли? Наши-то чем не нравятся?

– Да что вы, честное слово, как… – начал было майор, но замолк и безнадежно махнул рукой. – Прямо патриотический припадок какой-то! Уже даже это сравнивать начали! Какая разница, кто работать будет, наше УСО или ваша «Кобра»?

– У сотрудников отдела «К» двое бойцов погибли на прошлой недели в Шестом Блоке, – напомнил Ортега. – Слышали, наверное?

– Еще бы, – отозвался мужчина. – Зато накрыли крупную партию пропагандистских материалов и отработали замечательно по Армии Нельсона. Ваша «Кобра», смею напомнить, взяла его, Нельсона, телохранителя живым, что позволило нам действовать дальше. Это успех, лейтенант.

– Это не отвечает на вопрос о том, почему Департамент Надзора отстранили от сегодняшнего дела. В этой квартире, в доме за углом, находятся трое членов Сопротивления, выйти на которых…

– Не трое. Наблюдатели говорят, что их там больше.

– Не важно. Там бойцы Сопротивления, выйти на которых было крайне нелегко. Еще вчера утром о них ничего не было известно, а сегодня, когда в районе вводится режим специальной операции, на место приезжаете вы и берете, значит, дело себе. Какое дело, майор? – Ортега усмехнулся. – У меня создается, знаете, такое впечатление, что СГБ просто отрабатывает за мой счет ежемесячную норму раскрытия преступлений.

– Оставьте такие мысли при себе, лейтенант, – недружелюбно глянул на Ортегу майор. – В здании находятся не укрыватели и не пропагандисты, там сидят террористы, а это – наша юрисдикция. Замечу, что, несмотря на озвученное вами неприятное совпадение, все эти три дела в ваш актив засчитаны.

Ортега, криво усмехаясь, собирался уже, было, ответить, как разговор вдруг прервали. Шлепая полными воды ботинками, под козырек влетел молодой офицер. Поприветствовав майора СГБ, он быстро доложил:

– Оперативно-штурмовые группы готовы, ждут приказа к началу операции.

– Ну, пусть начинают, коли ждут, – кисло отозвался тот, протирая залитые очки.

Офицер кивнул и, с неохотой выбравшись под дождь, скрылся. Ортега с интересом глянул на хмурого майора и поинтересовался, не ожидая, однако, ответа:

– Что-то вы, я смотрю, невеселый какой-то.

– Наблюдательный вы, – ответил неожиданно майор, после чего изменившимся голосом продолжил. – Сотрудники в Управлении спецоперациями хорошие, но их же раз, два – и обчелся… В наших условиях, сами понимаете, их готовить очень непросто. Терять таких нехорошо, поэтому и приходится прибегать к разного рода… спецсредствам.

Последний слог потонул в грохоте взрыва, затараторили сразу несколько пулеметов, после чего заговорила автоматическая пушка броневика. Через некоторое время бухнули целых два взрыва, потом еще один. И еще.

– Вот оно, – задумчиво протянул майор. – А спецсредства эти от дома мало что оставляют. Как из гранатометов здание обработают, так и моргнуть не успеешь – пожар! Или опора слетела. Или еще что. Строению конец, на восстановление нужны ресурсы, а отвечать за это мне придется. Так что не смотрите так на меня, лейтенант. Не из природного злорадства я этим занимаюсь.

– Ладно, Бог с вами, – махнул рукой Ортега и, не прощаясь, двинулся полубегом к оставленной неподалеку служебной машине.

Стоило ему только покинуть не слишком уютное, но кое-как спасающее от влаги укрытие, как дождь заколотил с новой силой. За поднятый воротник серого пальто хлынули потоки воды, ветер бросал в лицо капли мерзкой измороси, ноги то и дело находили грязные лужи разной глубины.

На бегу, чертыхаясь и кляня на чем свет стоит подлую погоду, Ортега бегло окинул взглядом происходящее неподалеку. Выбравшийся на полкорпуса за угол дома бронетранспортер от души поливал невидимое отсюда строение огнем из крупнокалиберного пулемета. Укрывающиеся за техникой и ручными щитами бойцы СГБ выцеливали окна из автоматов и ручных гранатометов.

Завалившись в салон автомобиля, Ортега с силой захлопнул дверь и попробовал утереть мокрое лицо мокрой же шляпой. Когда затея провалилась, он со злостью отбросил головной убор и завел мотор. Ему хотелось как можно скорее убраться подальше от чертова майора СГБ, от чертова дома, от всего этого чертова места.

В действительности лейтенант Ортега был взбешен. Сложившаяся ситуация не была чем-то выдающимся, Служба гражданской безопасности, «Старший брат», и правда частенько забирала дела Департамента Надзора. Случай банальной коррупции вполне мог вывести на террористическую ячейку, уличная драка – помочь в поисках активных боевиков, а странное поведение какой-нибудь семейной пары – раскрыть подпольный цех по производству оружия. Это была нормальная практика правоохранительных служб, однако Ортега, хоть и понимал, что он, скорее всего, ошибается, упорно старался найти проступок в своей работе, на который ему «намекали». Старался и не находил.

Три дела подряд, черт побери. Монополисты хреновы.

Оторвавшись от невеселых мыслей, Ортега включил радио. Ничто так не успокаивало его нервную систему, как работа с бумагами и – смешно ли! – выпуски новостей. Ортега прекрасно понимал пропагандистскую роль средств массовой информации города, что не мешало ему с удовольствием внимать им. После работы с ворами, убийцами и сумасшедшими ему чертовски хотелось услышать и поверить в то, что живет он не в таком уж и плохом мире и труд его приводит хоть к чему-то. Это был сладкий… не самообман даже, а сеанс душевной релаксации.

Впрочем, сегодня день не заладился с самого утра.

Некоторое время ему казалось странным, что он все еще слышит выстрелы и взрывы, ведь место проведения спецоперации осталось далеко позади. Однако теперь он понял, что они раздаются из радиоприемника, передающего прямой репортаж оттуда, откуда он так спешно уехал. Голос же диктора, приятной женщины, ведущей передачи Единого новостного агентства уже пару десятков лет, Ортега просто не воспринимал. Слова ее проникали непосредственно в голову и уверенно закапывались в мозг, минуя, собственно, аналитический центр.

– Доброе утро, в эфире программа «Утренний обзор», в студии Елена Фролова. Начнем с экстренного сообщения. Раннее утро отметилось чередой антигражданских выступлений. В некоторых районах сразу трех Блоков города был введен режим специальной операции. Таким образом, в Блоках Пять, Шесть и Три временно действует ряд следующий ограничений, одобренных в рамках гражданского закона «О борьбе с терроризмом» Советом Структур и Президентом Картером…

Ортега заскучал и переключился мысленно на другую тему. Все накрытые сегодня бандитские шайки принадлежали к группировке под названием «Сопротивление», которая в большей мере досаждала спецслужбам чем, скажем, отморозки из Красного Крыла. Те фанатики просто обматывались взрывчаткой и бежали к постам Департамента Надзора, подрывая надзирателей из патрульной службы. Это было в высшей степени неприятно, но очень наглядно. Должно быть, отвечающий за пропаганду отдел СГБ был таким случаям рад, Ортегу же это бесило. Сомнительную пользу от этих случаев он понимал, но совершено не одобрял. И не нужно было быть рядовым сотрудником Надзора, чтобы сочувствовать тем, кто так бесславно и бессмысленно погибал на службе. Но, по крайней мере, тут все было очевидно: террорист подорвал себя, граждане это видят и осуждают, требуя организаторов поймать и наказать. Все ясно и правильно.

Сопротивление же действовало тоньше. Оно внедряло своих агентов везде, то и дело пуская в ряды спецслужб «тараканов», как их звали в отделе Ортеги. Те собирали информацию и помогали готовить теракты, которые беспокоили Совет Структур гораздо больше очередного самоподрыва одурманенного наркотиками идиота. Сопротивление не только устраивало крупные теракты, но и крало пищу и воду, оружие, устраивало нападения на конвои с заключенными, учиняло сбои в работе теле- и радиовещания. В условиях чертовски ограниченных ресурсов и во многом плановой экономики города, окруженного на многие километры смертельно опасной и отравленной глушью, такая деятельность была категорически недопустима.

Диктор тем временем продолжала.

– … сообщили, что на Барьер было совершено крупное нападение из зоны карантина. Сотрудники Департамента Надзора, несмотря на позднее время, достойно проявили себя в защите города, полностью уничтожив нападавших. Департамент Надзора за правопорядком напоминает, что если вы встретили аберранта или следы его деятельности, следует немедленно сообщить об этом в Службу городской очистки по телефону…

Что касается «позднего времени», то тут замечание попало в самую точку, пусть и не по содержанию, но по форме уж точно. Вид бесшумно замерших на перекрестке машин ввел Ортегу в уныние. Разумеется, он слышал о том, что утром центральное шоссе города будет перекрыто из-за кортежа Президента Картера, однако лейтенант и не собирался в контору в такой ранний час. Сейчас он должен был присутствовать при проведении спецоперации по ликвидации боевиков в Пятом Блоке, а не мчаться по скользкому асфальту, надеясь успеть проскочить через рассекающее город шоссе до того, как его наглухо перекроют люди из Службы охраны президента. Ну что же, видимо, не судьба.

Притормозив за последней машиной, Ортега приспустил окно и расстегнул верхние пуговицы пальто. Несмотря на дождь и слякоть, в салоне служебного автомобиля было довольно душно.

Закурив, Ортега с ленцой начал разглядывать стоящие вокруг него машины. Редко можно было увидеть столько гражданского транспорта сразу и в одном месте: далеко не все могли себе его позволить. Марки и так утекали на все подряд. Даже за еду, если ты хотел разнообразить свой рацион, приходилось платить этой валютой. Однако мало кто жаловался: все понимали, что после войны и Заражения город находился перед лицом гибели, и то, что он выстоял в ту темную пору и продолжал уверенно функционировать, уже было замечательным достижением.

На дороге впереди начали с промежутком в несколько минут мелькать черные автомобили с тонированными стеклами. Одна только мысль о том, что в одной из них может находиться сам Картер, приводила Ортегу в странное возбуждение.

Переведя взгляд выше, насколько позволяла крыша его автомобиля, на окна высотных домов, лейтенант стал искать взглядом снайперов, наверняка простреливающих каждый дюйм дороги. Подумав об этом, лейтенант усмехнулся: он знал, что Служба охраны президента комплектуется бывшими сотрудниками специальных подразделений СГБ и Департамента Надзора. Хоть и понимая номинальную важность ее работы, где-то в глубине души он не мог избавиться от ощущения, что она довольно бессмысленна. За двадцать лет правления Картера лишь одна попытка покушения на него дошла до какой-то остроты. Однако люди продолжали приходить и уходить в этот орган безопасности, зарабатывая марки, повышая гражданский статус и сжигая нервы в атмосфере сумасшедшей напряженности.

«Все это бессмысленно», – успела мелькнуть невольная мысль в голове Ортеги, когда на дороге впереди вдруг произошло движение. Из ближайшего к перекрестку дома навстречу очередной паре автомобилей выскочил одетый в ярко-оранжевый рабочий комбинезон человек. Он успел пробежать не так уж и далеко, как вдруг шум падающего дождя разрезали сразу два мощных хлопка. Снайперы поразили человека в голову и шею, после чего тот безвольно рухнул на асфальт грудой бесформенного тряпья.

А потом вдруг взорвался, скрывшись в облаке серого дыма. Ортега инстинктивно потянулся за пистолетом, как вдруг его с силой бросило в сторону. В задний бампер служебного авто смачно въехал заспешивший развернуться грузовик. Перепуганные взрывом и стрельбой, водители заспешили убраться как можно дальше от этого места. Заревели двигатели, послышались крики, свист, грохот и треск сталкивающихся машин.

Начался хаос.

Автомобили возились, словно жуки в грязи, зажатые между соседями, сбивая мусорные баки и фонарные столбы, сминая и повреждая другие старающиеся выбраться из пробки машины. Ортега, ругая злым матом стадный инстинкт людей, постарался отъехать назад, но за ним уже выстроилось с десяток авто. Он отстегнул ремни безопасности, чтобы получше осмотреться, как вдруг краем глаза заметил несущийся на него из глубины всей этой свалки грузовик.

Последнее, что успело зафиксировать его отключившееся сознание, был мощный высокий бампер, врезающийся в дверцу автомобиля со стороны водителя.

Майя выглянула из-за угла и, выругавшись, нырнула обратно. Короткая автоматная очередь выбила каменную крошку из стены за ее спиной. Последовавший за этим огонь на подавление заставил девушку отползти вглубь переулка, что и спасло ей жизнь. Пулемет грохотал секунд десять, после чего атакующие дважды выстрелили из ручных гранатометов.

Ослепленная пылью, вся с головы до пят в грязи, Майя кое-как поднялась на ноги и укрылась за ржавым мусорным контейнером.

Они поняли, что за ними пришли, на рассвете благодаря следящему за улицей перед домом Лори. Именно он приметил приехавших надзирателей и поднял тревогу. У Майи тогда все похолодело внутри. Она прекрасно понимала, что ловушка уже наверняка захлопнута и выбраться они не смогут. Все и не смогли. Надзор почему-то замешкался, потом приехали еще машины – уже СГБ, судя по надписям на бортах – и еще… В какой-то момент спецназ их заметил и открыл огонь. Мигом подключилась бронетехника, начали стрелять с гранатометов. И тогда начался ад.

Филипп, как казалось Майе, погиб первым. Сразу несколько пуль перебили приклад его смешного самодельного автомата и пропороли правую часть тела. Потом, уходя в переулок через черный ход, они не досчитались Стэнли. Возможно, его достал осколок гранаты. Или пуля вошедшего в здание спецназа. Это было неважно.

Плана у них не было никакого, они просто бежали от наступающих на пятки силовиков. Майя пыталась выведать у товарищей какие-нибудь пути отхода или хоть что-то полезное, но ее словно не слышали. Командиром их был Филипп, и его смерть до них пока что не дошла.

А еще через минуту погиб Артур и чуть было не погибла Майя.

– Лори! – начала было кричать девушка, но закашлялась.

Лори, слава Богу, понял все и сам. После гибели Артура и отступления Майи кто-то должен был взять направление в переулке на себя.

– Нас вот-вот окружат, – пробормотал Максим, не выпуская другой конец переулка из прицела пулемета. – Что делать будем?

– Нужно уходить в тоннели, – ответила, отдышавшись, Майя. – Пока они не зашли на крыши и не перестреляли нас тут всех, как котят!

– Да ты сдурела! – начал было Лори, но, не договорив, рухнул за груду мусора.

Через секунду грохнула граната, потом еще одна. В воздухе засвистели пули.

– Штурмуют! – проорал Максим, быстро разворачиваясь вместе с пулеметом.

Недостаточно быстро.

Две пули вошли здоровяку в верхнюю часть груди, еще одна пропорола горло, две другие разворотили лицо. Атакующие вошли в переулок. По укрытию Майи и Лори заколотили пули. Девушка понимала, что противник вот-вот применит гранаты. Высунув руку с пистолетом-пулеметом из-за контейнера, она начала стрелять вслепую. Как ни странно, спецназ огонь прекратил. Воспользовавшись ситуацией, Лори вытащил из подсумка гранату и бросил ее в направлении противника. Послышались крики, которые перекрыл резкий сухой треск взрыва.

– Пошли! – крикнула Майя, выскакивая из-за укрытия и поднимая оружие.

Впереди никого не было.

– Убил кого? – присоединяясь к ней, спросил Лори.

– Нет, ушли.

Они бросились бежать. Через некоторое время позади послышались голоса преследователей, останавливаться беглецы не могли. Стоило позволить атакующим перекрыть выходы из переулка, и их последняя надежда на спасение была бы потеряна.

Под ногами скользил грязный мусор, лицо заливал ледяной дождь.

Вывалившись за очередной поворот, Майя только чудом успела дернуться в сторону, чтобы избежать автоматического огня. Лори вскрикнул и упал. Прерывисто дыша, девушка швырнула из-за укрытия гранату, надеясь хоть на пару секунд задержать приближающихся солдат. Она обнаружила, что сидит прямо на искомом канализационном люке и поспешно осмотрелась. Из-за угрозы прорыва аберрантов через Барьер, все подобные люки, выходящие в город, были наглухо заперты, но у Сопротивления имелись ключи и не к такому.

Разобравшись с расшатанными креплениями, обдирая кожу на руках и ломая ногти, Майя таки сняла люк с пазов и отбросила его в сторону. Заняло все это довольно много времени, и живы они с Лори все еще были лишь благодаря чуду. И самому Лори. Пули прошили Лори левое плечо, так что рука теперь безвольно свисала вдоль тела. Сам же боец лежал за грудой мусора и вел огонь, не экономя патронов, выигрывая столь ценные для товарища секунды.

Майя уже была готова окликнуть его, призывая следовать за ней, когда пуля поразила Лори в голову, оставив темную, почти черную кровавую кляксу на стене позади. Со стороны атакующих кто-то закричал, предлагая использовать гранату.

Выругавшись, Майя нырнула в люк. Да, здесь можно было встретить аберранта, и не одного, но сюда за ней никто не последует.