Читать книгу Боги с Родины. С Нибиру анунаки. 1 книга трилогии. Ритмика. Дополненный вариант - Святослав - Страница 4

– Эти слова пустые для тебя? И не имеют вообще значения! – на друга своего, и компаньона, Никита злился – недоумевая. – А для меня, обозначают – многое. Вот вслушайся – внимательней! Миры и микрокосмос, макрокосмос, вселенные – с законами необъяснимыми простому смертному. Так поэтичны и возвышенны – понятия! Они звучат, как будто – единения гимн человека и природы торжествует, приводит нас к началу мироздания.

Давай-ка выпьем друг с тобой, по чарочке за эти, для людей порядочных, слова – так много значащие для меня.

Стакан Григория, к себе пододвинув, чтобы удобней было наливать, он из бутылки – до краёв налил в него, торжественно дополнив – утверждением:

– Стакан наполнил полный – уважаю.

– Нет! За слова такие, пить не буду! – ответил Гриша. Хоть и уважаю.

– Не понял. Почему? Не хочешь пить со мной? Добавь – мол это в падлу.

– Хочу. Но, за слова те – пить не буду.

– Послушай! В этом ты не понимаешь!

– Вот именно. Не понимаю в этом. Поэтому, за них и пить – не стану. Не идиот, за то пить, что не знаю и ничего не понимаю.

– Не прав ты здесь – мой друг. Не прав!

– Быть может – прав. Всё в мире – относительно. Смотря, как – посмотреть.

– Тогда давай, за просто так – с тобой мы выпьем!

– Дурак! Ты знаешь, что сказал? – «неграмотности» друга, удивился Гриша.

– А что сказал? За что меня назвал так – плохо?

– Ты предложил мне выпить, чтобы трахнулись.

– Ты сам дурак! Глухой, к тому же! Так я не говорил. Не помнишь?

– Нет, говорил!

– Нет, я не говорил!

– Нет, говорил! И не отказывайся – больше! Сказал, давай за просто так с тобой мы выпьем? Хорохоришься? Будто не помнишь, что сказал?

– Слова я эти говорил. Но в них о траханье – ни слова! – Никита возмутился сильно.

– На зону попадёшь – тогда узнаешь, что те слова обозначают – «за просто так».

– Туда не собираюсь!

– Мы лишь предполагаем – Господь располагает.

– Какой ты умный! Прочитал «Талмуд»? О космосе не хочешь говорить!

– Какой я есть, такой и есть.

– А я выходит – глупый?

– Ты глупости – не говори. И пей быстрей, притащатся с работы предки – поторопил Григорий друга. Плохие с ними – шутки.

– Они, что – тащатся?

– Что ты цепляешься к словам моим. Давай, скорее, пей – пока при памяти.

Я чувствую – палёным пахнет. Допив, сбежим на улицу.

В стакан Никита вылил – остаток из бутылки и, чокнувшись, ребята – залпом выпили. И, в это время – зазвонил звонок.

– Ну вот! – легки, бывают на помине, вздохнул Григорий. – Успели всё-таки, допить. И хорошо, что не застукали – нас за распитием – ситро, пили, как взрослые мы – залпом.

Он быстро сполоснул стаканы и, побежал – дверь открывать.

Это приехали – действительно, родители – Григория блюстители. Отец немного был навеселе и, улыбался – добродушно. В руках обеих по бутылке водки, у матери, добавочно – авоська. Одной рукой, звонила Грише.

Открыв, ребята проскочили мимо, стараясь не задеть в проёме – ненароком.

– Куда вы, Гаврики? – спросил отец вослед. – Работать, пришло время?

– Кому работать, кому водку пить – ответил Гриша. Ведь, каждому своё. Так мир устроен – безнадёжно.

– Стой. Угощение возьми – отец любезно предложил сынишке, став из кармана доставать – печенья пачку.

Мы помним о тебе всегда – сыночек. Возьми подарок наш. Цени – мальчишка.

Он неудачно доставал подарок. Одной рукой вытаскивал печенье, в другую руку взял бутылки водки. Одна из них, вдруг – выскочила из руки. Жена, кулёк отбросила и, как вратарь – заправский сборной женской, в отчаянном броске – поймала, перед ударом об пол, прижав к груди – заплакала от радости. Не удержав кулёк второстепенный – неравный значимости – водке, невольно уронила на пол, в нём – кабачковой икры банка, лопнула.

Послышался шестиэтажный мат и восклицания, в шёпот и вздохи перешедший, затем вздох облегчения от понимания – что целая бутылка с водкой. Что лопнула, с закуской – банка.

Ребята – не дождавшись печенья, как и полезной оплеухи – дружно исчезли от родителей Григория, оставив их жалеть о банке с икрой – разбитой.

На улице в песочнице, решили – отдышаться. Сев рядом с малышами, словно играть собрались с ними, прислушивались – всё у родителей – нормально?

– Я представляю, как им будет трудно, когда пойду я в школу – задумавшись, их пожалел Григорий, что будут делать без меня – когда учиться в школе – стану?

– Ещё до школы – целый год, придумаешь – что-либо. Шесть лет – не так и мало – думаю!

– Предки беспомощные, их жалею – они болеют – часто. Им водку покупаю, когда с утра не могут приподняться – лежат, кряхтят и, «помирают». Несчастные.

Твои родители не пьют, где-то работают.

А мама, так болеет часто и – на работу не выходит, что на работе недовольны и, говорит… – что может потерять работу эту, как и другие раньше….

Болезнь ту называют, птичьей – перепил. И, тех людей – не понимают.

– Мама, немного выпить может – на праздники. Отца…, не помню – всё время, в командировке, Никита отвечал, со вздохом. – Толи, о том – не видит своего отца, толи, жалея маму – друга Гриши.

Немного посидев, поднялись – пошли работать к перекрёстку, где их товарищи трудились – с раннего утра. Сейчас их очередь, машин мыть стёкла.

Когда темнеет – оставляют перекрёсток и, поделив полученные деньги – смотрящему, оставив долю, расходятся все по дворам. Чтобы спокойно, покурить – после работы, выпить пивка и лимонада – пока родители угомонятся, заснут – как дети. Они родителей жалеют – без повода не беспокоят.

По темноте – работать им нельзя. Рассказывали – что крадут ребят, затаскивают в спецмашины – развозят затем по городам, где заставляют нищенствовать их на паперти – в местах, народом полных. И, если что не так – ширяют дозу наркоты, чтобы потом всю жизнь оставшуюся, зависимыми были – от иглы. Поэтому, на перекрёстке одни они – и не задерживаются.

Сегодня вечер был хорош – сам по себе, прошёл недавно дождик небольшой и выручку со стёкол сняли – классную. Один «крутой» им бросил – целый стольник. За вечер каждому досталось – по пятьсот рублей. На радостях купили банок пива – восемь, на брата по полбанки. Достаточно! Не жалко.

В квартире у Никиты свет погас чуть раньше – чем обычно. Немного было непривычно ложиться – рано спать, но – делать нечего, ведь нужно маму – уважать.

– Квартиру мать из-за меня не замыкает – друзьям он объяснил, прощаясь, – вдруг что-то украдут – воришки.

– Что красть? – спросил Ашот, смеясь с друзьями. – Мух, тараканов, крошки?

– К примеру, холодильник, телевизор и, мало что ещё, – ответил недовольно им Никита, и сразу же отправился домой – не ввязываясь в обсуждение вопроса.

Увидев худощавую старушку – между четвёртым-третьим этажом, сидевшую на краешке ступени – остановился.

Взгляд к полу обращён, казалось – сидя, спит она или …. И, самым страшным для Никиты было, что – не дышала. Это пугало. Никита слышал лишь о смерти, покойников не видел раньше.

Не зная, как тут быть и, делать что: бояться – вроде бы большой, держать браваду – ведь никто не видит. Остановившись рядом с той – позвал тихонько:

– Спишь или померла? Бабуся!

Не шевелилась бабушка – не слышала, как будто вообще – слова. Он повторять вопрос – боялся. Ещё немного подождав и, не дождавшись, что голову она поднимет, решился – до плеча дотронуться.

– Зачем старушку трогаешь, мальчишка? – услышал, сзади, чей-то голос тихий, казалось добрый – но с укором.

Никита, испугавшись – отскочил назад и, обернувшись – никого не видел.

– Наверно, померещилось – подумал он, внимательно – смотря по сторонам. Боясь и – удивлённо, с долей интереса – осматривался исподлобья.

– Мерещилось, мерещилось – услышал вновь, тот голос, откуда – непонятно.

– Какая чертовщина! Напасть! – в сердцах он возмутился. – Наверно, пить пиво мне – нужно меньше, чтобы не слышать слов – из ниоткуда.

Сегодня вечером впервые выпил он – полбанки пива.

В ответ услышал тот же голос – повторивший:

– Какая чертовщина. Напасть…

– Кто ты? И где ты – говорящий? – спросил Никита – испугавшись.

– Кто ты…, и где ты говорящий – услышал он – свои слова.

Никита выругался крепче: – Пошёл …. подальше! Не до тебя!

Ему ведь было не до шуток от жути пробирающей.… Услышал, – голос, его пославший – повторяющийся.

– Что, испугался? – другой услышал голос.

– Да, с ним Никита согласился. Немного испугался – ответил на вопрос.

– Бояться, не нужно – эхо, говорило, будто – старушка успокаивала.

– А здесь, откуда оно взялось? Проснулась и заговорила?

– Ночная тишина – попутчик. Она меня и разбудила.

– А почему ты здесь одна?

– Тебе мешаю я?

– Нисколько. Спала здесь?

– Я устала – верно.

– Домой к себе ты не идёшь? Не хочешь? Наверно – поругалась?

– Да. Поругалась. Точно.

– Плохо.

– Что может быть хорошего?

– И будешь делать, что теперь?

– Не знаю. Немного отдохну, затем, куда глядят глаза – пойду. У каждого своя судьба, никто не знает до конца – свой путь-дорогу.

– Так может, к нам пойдём – бабуля? Там отдохнёшь – спросил Никита, прекрасно понимая – что предложение, хоть от души – неправильное, вряд ли выполнит – предложенное.

Кряхтя – старушка поднялась и, заглянув в глаза – погладила Никитку – по спине. От этого контакта – дрожь в теле Никиты пробежала, чуть не сгорел он от стыда – растёкся к кончикам ногтей ног, рук, стыд – словно кровь и пиво.

– Хороший мальчик ты Никита. Таким и оставайся – навсегда. Плохим – всегда успеешь стать, – сказала бабушка и – вниз пошла, неловко – по ступеням.

Шум шарканья был слышен – долго. Чем уходила дальше, стыд угнетал Никиту – больше и, заставлял переживать в душе – за предложение, хотя и доброе, но ведь – нечестное. Он не решился бы в квартиру привести – ночной порой, прекрасно понимая – что из душевного порыва, хорошего – не получилось ничего. Могли бы маму разбудить – и поругалась с ним она, за эту вольность – обиделась, что разбудил – беспечно.

Стыдясь – себя, Никита, поднимаясь – медленно, при каждом шорохе сиюсекундно – оборачивался. То ли надеясь, что на месте шороха – появится, та – бабушка, то ли, боялся встречи – с ней. С тяжёлым чувством восприятия и понимания вранья бессовестного – будто бы обгаженный, к двери квартиры подошёл, и стал – собой оплёванный.

– Как я туда войду? – подумал он. Дома ни знали лжи. Мама ни разу не врала, когда им даже было – плохо, отец, …. всегда в командировке.

А сын у них, для отношений честных в обществе – негодным, лживым оказался.

Он кинулся бегом вниз – попытаться увидеть бабушку, чтобы ей рассказать – какой он нехороший, перед собой – частично оправдаться, что врать не будет больше – будет он хорошим.

Сидели во дворе – одни соседские мальчишки, о чём-то спорившие – тихо. Гриша, увидев его – крикнул:

– Пришёл? И сделал правильно! Замкнулась мама?

Ещё не всё потеряно, на пиво – третьим будешь. У нас ещё – полбанки. Случилось, что? Ты не подходишь…. Не хочешь? Потом – не пожалеешь?

Никита – оставаясь у подъезда, не подходя к друзьям – спросил негромко:

– Старушку видели? Недавно выходила, наверно – из подъезда.

– Какая-то – как будто проходила, – Ашот ответив, продолжал смеяться – над ранее услышанным рассказом.

Никита повернувшись – возвратился, немного постояв в подъезде, стал подниматься – медленно наверх – идя домой, в квартиру – горюя безутешно.

– Содеянное не всегда – исправить можно, – Никита с грустью думал поднимаясь. – Так и останется на мне грех лжи и, перед бабушкой и перед мамой. Она не знает – что лгуна растила!

Не подменяй, с улыбкой сладкой, лестью – правду, водой – вино, подумал он и, над собою – усмехнувшись, сделал – постыдный вывод:

– Нне думал я, что так легко, себя, возможно, успокоить – когда желаешь – этого!? Каждый достоин своего… – бесчестья. От этого – невесело.