Читать книгу Пасынки лжи. Памяти свободных СМИ посвящается - Тамара Соколова - Страница 20

День рождения – грустный праздник, только если ты рядовой человечек. Но чем выше ты сидишь, тем праздник становится все веселее для тебя лично и более хлопотным для окружения.

Ко дню рождения губернатора готовились заранее. Все желающие лучшей доли или остаться при нынешней думали не только о том, чем одарить главу губернии, но и как поразить, привлечь внимание. Потому что все верили, будто любовь Алевтины Георгиевны Медведевой привлекает любые контракты и тендеры, открывает небывалые возможности и дарит успех.

Забегая вперед, стоит отметить, что все надежды на барскую любовь позже окажутся разбиты. Губернатор могла, конечно, полюбить то или иное предприятие или бизнесмена. И даже говорить о нем тепло со всех трибун и на всех мероприятиях. Но такое тепло постоянно требует «дров» в виде «благотворительных» взносов, финансирования показушных праздников и форумов, памятников и производств, на открытии которых Медведева будет делать реноме благодетельницы. А вот защиты и поддержки от этой любви не будет никакой. Бизнес измеряется в деньгах, а не в красивых фотографиях, рассылаемых пресс-службой администрации. Но это осознание придет намного позже, а пока многочисленные ряды претендентов на похвалу губернатора выбирали подарки, чтобы удивить местную «барыню».

Прежний губернатор шумихи не любил, а так как практически все время пребывания на посту чувствовал неприятие хозяев самых высоких кабинетов страны, то дорогих подарков боялся. В свой день рождения он обычно уезжал на рыбалку и там собирал очень узкий избранный круг.

Новая хозяйка областной администрации прекрасно понимала, что любовь высокого начальства может очень быстро оказаться нелюбовью по самому пустяковому поводу, но пока не стесняла себя условностями ни в поведении, ни в аппетитах.

Чтобы не попасть впросак, выбор подарка многие руководители разного ранга и форм собственности решили согласовать с Рыльской. Та почувствовала в этом реальный шанс упрочить свое положение в администрации и повернуть некоторые денежные потоки в таком направлении, чтобы кое-какие ручейки оседали в ее личном кармане.

Все это сразу выяснила Карпович, но поделать пока ничего не могла. О ее близости к губернатору и влиянии знали, но идти к ней побаивались. Мало кто рисковал просить у нее покровительство. Это злило Олесю Карпович, но не настолько, чтобы изменить свое отталкивающее многих поведение. Она была уверена, что ее время настанет. Для чего? Об этом не знал никто из людей. Только толстый кот Бонифаций был в курсе всех тайных желаний хозяйки. Ему много приходилось выслушивать, когда она мрачная под действием алкоголя возвращалась домой.

Он появился в Олесином доме совсем неожиданно. Промозглым зимним вечером вышел из подвала, где спал вместе с другими котятами, и несмело сделал несколько шагов по чистому, только что выпавшему снежку. Неожиданно большая рыжая собака выскочила из-за угла. В глазах псины котенок увидел охотничий азарт. Пришлось бежать, забираться под машины, чтобы перевести дух, и снова бежать. А когда погоня прекратилась, он оказался в незнакомом дворе и, наверное, замерз бы, если бы не тетка в черном бесформенном пальто. Она неторопливо шла к подъезду и остановилась, чтобы докурить сигарету. И тут котенок заплакал так душераздирающе, что женщина испуганно стала смотреть по сторонам и «кискискать», стараясь выяснить источник плача. Он сразу спрыгнул с забора, подбежал, залез по штанине на грудь этому большому и теплому зверю и там затих, вцепившись всеми коготками в видавшее виды пальто. Так трехцветный кот, названный Бонифацием, оказался в квартире Карпович и стал для нее самым понимающим и любимым существом. Единственным любимым существом. Но пока Боня, уютно устроившись на диване, спал дома, в администрации Карпович внимательно анализировала, как она может осложнить жизнь Рыльской.

Наступил день рождения губернатора. О том, что в этот день Медведева предпочтет уехать в Москву, к своим приятелям сенаторам, министрам и прочей элите, чем выслушивать плебейские дифирамбы местного бомонда, ее окружению было известно за неделю. Но желающих одарить именинницу об этом, естественно, не предупреждали. Да и как было возможно не отметиться в администрации в столь важный день.

У Рыльской все было продумано. Все поздравляющие направляются в круглый зал администрации: отдают цветы одним девушкам, подарки с именными карточками – другим, расписываются в книге поздравлений и уходят, не забыв посетить кабинет начальника СМИ всея области и общественных объединений. Об указанной последовательности всех предупредили. Но поздравительная машина дала сбой.

Около десяти утра, когда стоянка перед администрацией уже не могла вместить всех поздравителей, охрана внезапно перестала пускать посетителей, не имеющих специального разрешения на посещение администрации. Можно было или вызванивать приемную Рыльской, чтобы оформить пропуск, или оставить подарки на столах, которые предусмотрительно принесли из пресс-центра. Дозвониться до приемной оказалось непросто. Секретарша Леночка не успевала сообщать на пункт охраны фамилии пропускников. Поэтому многие оставляли подарки и, тихонько ругая Рыльскую, удалялись. Периодически к столам подходили крепкие мужчины и уносили подношения в круглый зал. И что только им не приходилось носить: бюст губернатора из мрамора; картины с местными достопримечательностями, сельскими проселками и изображением опять же Алевтины Георгиевны; пирог, испеченный в монастыре, размером метр на два; штук десять подарочных фолиантов с золотом, серебром и позолотой; копию Шапки Мономаха…

Те, кто относился к небожителям, обладающим красными корочками для пропуска в здание администрации, пытались следовать технологии, разработанной Рыльской. А некоторым посчастливилось оказаться в круглом зале администрации около полудня и стать свидетелем небывалой по дерзости сцены.

Подарки уже занимали почти половину огромного помещения площадью около 200 квадратных метров. Каждый «сувенир» содержал ярлычок, который показывал «матери-губернатору», кто приложил руку к этому подношению. И вот эти опознавательные знаки стали безжалостно отдирать и складывать бесформенной кучей рядом с цветами. Через пять минут уже было не понятно, от кого макет сверхскоростного поезда, призванного олицетворять то ли стремительность губернатора, то ли развитие области; кто подарил гигантский торт, а кто восточный халат с золотым шитьем. Зал собраний стал напоминать то ли лавку старьевщика, то ли комиссионный магазин. Тут тебе и одежда, и посуда, и живопись со скульптурой.

Узнав о таком афронте, в зал собраний вплыла Рыльская. Шея у нее покраснела, кокетливо завязанный утром шейный платочек теперь напоминал помятый пионерский галстук.

– Что это такое? – начала Татьяна Сергеевна и осеклась.

Около стола, заваленного цветами, стояла Карпович и, не торопясь, просматривала оторванные от подарков визитные карточки. Олеся была в своем неизменном мешковатом костюме, но именно она почему-то казалась здесь главной хозяйкой в отличие от безукоризненно одетой Рыльской. Поэтому у технического персонала и мелких клерков никогда не возникало вопросов, на чьи распоряжения реагировать в первую очередь – конечно, на распоряжения Карпович.

– Представьте, Татьяна Сергеевна, теперь у Алевтины Георгиевны есть даже личный рысак. Я сама видела. Сертификат и документы лежат среди подарков.

Тон Карпович был спокойным и доброжелательным.

Рыльская несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, потопталась с ноги на ногу и только тогда произнесла.

– Рысак – это великолепно. Но, вероятно, нерадивыми работниками была сделана большая оплошность. Теперь трудно разобраться, кто и что подарил.

– А разве это важно? – Карпович подбросила визитки в воздух и улыбнулась. – Неужели губернатор, по-вашему, должна обойти все это барахло и прочитать этикетки на каждом подарочном экземпляре? А для дарителей, думаю, это тем более не надо. «Делай добро и бросай его в воду». Так, кажется, говорится в известной мудрости. А это всего лишь поздравления ко дню рождения. А ждать за подарки похвалы, я думаю, признак очень плохого воспитания. Не так ли?

Рыльской хотелось растерзать Карпович, унизить ее, растоптать, а вместе с ней и охрану, и этих клуш, раскладывающих и расставляющих подношения. Но пока было не время. Поэтому Татьяна Сергеевна что-то пробормотала и направилась к выходу.

– А рысак-то от вашего постоянного посетителя – директора мелькомбината, – прокричала в спину Рыльской советник губернатора.

Но Татьяна Сергеевна не обернулась, и только голова ее слегка дернулась, помимо воли.