Читать книгу Рыжая Кошка. Роман - Тамара Злобина - Страница 6

Как я рада, что у нас поселилась Наташа! Всё-таки молодец Сабир-ака, что привёз её к нам, а не в дом своих родителей. Теперь мне не так одиноко.

Раньше мне целыми днями приходилось быть одной – не с кем даже поговорить. Брат днём на работе, а вечером с друзьями. Домой возвращается поздно, и сразу ложится спать. Устаёт очень. Работа у него такая: ответственная. Ташкент, как он говорит, город хлебный, вот и едут сюда всякие жулики и воры, чтобы поживиться. А брат мой, Карим-ака, ловит их. Он один, а их много…

После того, как я вернулась из семьи Батыра Ходжаева, боялась даже в магазин выходить, потому что обязательно сталкивалась с кем-нибудь из его родственников. Они будто нарочно подкарауливали меня. А родственников у Батыра много: три брата и три сестры, да ещё двоюродных не меньше десяти. И все они такие сердитые, что я даже одного их вида пугалась, у меня начинали дрожать ноги и я не могла вымолвить даже слово в ответ.

Каждый раз при встрече Ходжаевы старались обидеть меня, говорили всякие нехорошие слова. Женщины пытались вцепиться в мои волосы, поцарапать лицо. Особенно усердствовала мать Батыра – Халима-апа. Я вырывалась от них и в слезах убегала домой, а мне во след неслись проклятия и угрозы. И никто на улице за меня не заступался, потому что я не имела права уходить от мужа. Соседи меня, конечно, не осуждали вслух, но по их взглядам я понимаю, что они считают виновной во всём только меня.

Преследования со стороны родственников Батыра прекратились только после того, как Карим-ака сломал ему челюсть, выбил два зуба. Брат даже пообещал убить бывшего мужа, если его семья не отстанет от меня. Они отстали. Но я до сих пор боюсь встретиться и с Батыром, и с Халимой-апой.

Подруг у меня почти не осталось. Все они вышли замуж и разъехались в разные места. Ближе всех к Ташкенту живёт Лола Вахобова – в городе Янги-Юль. Иногда я бываю у неё в гостях и живу по два-три дня.

У Лолы хороший муж, добрый. Зовут его Юсуп-ака. У них есть дети: девочка и мальчик. Валя и Маратик. Дочку они назвали Валей так же, как зовут маму Юсупа: Валя Александровна. Она самый главный доктор в Янги-Юле.

Да, Валя Александровна – русская, не узбечка. Она приехала в Янги-Юль сразу после института, чтобы работать доктором в городской больнице. Так и осталась в Узбекистане – домой в Куйбышев больше не вернулась. Потом замуж вышла за Эркин-ака, и у них появилось трое детей: Юсуп, Зухра-Зоя и Люба – по нашему Мухаббат.

Мне всегда нравилось бывать у Лолы: у них тихо, спокойно, весело. Они хорошо относятся ко мне – любят, жалеют. Лола сейчас сидит дома: Маратик ещё маленький. А раньше она работала экономистом в большой строительной организации. Мы с Лолой вместе заканчивали экономический факультет ТашПИ (Ташкентский политехнический институт). Только брат, после моего возвращения от Ходжаевых, не пустил меня на работу – говорит, что дома дел много.

Карим-ака мне, как отец. Когда погибли наши папа с мамой, мне было 12 лет. Брат сам заботился обо мне: кормил, одевал, учил. Теперь я забочусь о нём: готовлю, убираю, стираю. По другому я не могу отблагодарить старшего брата за всё, что он сделал для меня.

Для того, чтобы мне было хорошо, он вынужден был от многого отказаться. После гибели родителей, старший брат перешёл в вечернюю школу, а днём работал дворником в городе. Потом, когда Карим-ака начал работать в милиции, он учился заочно в институте. Ему было нелегко – я это видела. Спал брат мало, иногда засыпал за дастарханом. Мне было его так жалко, что я хотела тоже перевестись за заочное отделение и пойти работать, чтобы брату было легче хотя бы в финансовом отношении. Но Карим-ака не разрешил делать этого.

У брата даже жены нет, хотя его друзья все давно женаты и у всех есть дети. Когда я напоминала ему о том, что давно пора привести в дом хозяйку, брат всегда смеялся в ответ, что у него времени нет на такие пустяки. Но я думаю, что Карим-ака не смог найти жену из-за меня. Всё своё время он тратил на работу и на меня – на другое у него времени не оставалось. Теперь Карим-ака уже старший лейтенант, но, как и раньше, одинок.

У брата была девушка, когда он учился на юридическом факультете: Луиза Сарымсакова. Она Кариму очень нравилась. Мне тоже Луиза нравилась: весёлая, смешливая. Но её отец потребовал большой выкуп-калым, а у нас не было таких денег. Вот отец и отдал её тому, кто заплатил за неё большой выкуп. Продал её отец. Теперь Луиза живёт в Самарканде с мужем и у неё уже пятеро детей.

После этого брат даже говорить не захотел больше о женитьбе, а ведь ему уже тридцать три года. Давно пора иметь свою семью. Карим-ака шутит: -«Я женат на работе!» Мне это совсем не нравится: плохая шутка и совсем не смешная.

Вот так мы и живём вдвоём с братом. Я очень жалею его, хотя иногда и ворчу, особенно, когда он начинает выпивать. Но это ничего не значит: я всё равно уважаю его, жалею и люблю. Он добрый, хороший. Карим-ака никого не боится. Он даже не побоялся забрать меня из семьи мужа, где меня обижали, издевались, называли безотцовщиной, нищенкой. А Батыр бил почти каждый день и за то, что говорила, и за то, что молчала, и за то, что глядела, и за то, что не глядела – за всё.

Батыр в переводе на русский значит богатырь… Вот он и чувствовал себя рядом со мной богатырём, потому что не имела права, да и не смела ответить. Я пыталась скрывать и синяки, и ссадины от людей, от брата, но скрыть было трудно. Муж всегда старался бить по лицу, по глазам, а этого скрыть было нельзя.

Халима-апа говорила, что муж должен учить жену, чтобы она была покорной, чтобы боялась мужа, а сама командовала в доме, как хотела. Её муж, Анвар-ака, всегда слушал Халиму-апу.

Я однажды спросила у свекрови:

– Халима-апа, а почему вы не боитесь своего мужа?

Она ответила очень грубо:

– Не твоё дело, нищенка.

Тем же вечером Батыр так избил меня, что на следующий день я не смогла встать с кровати. Неожиданно в дом мужа пришёл брат и увидал меня такой. Карим-ака тогда очень рассердился. Он назвал Батыра садистом и забрал меня назад домой.

Муж кричал, что Карим-ака ничего не знает, что я сама во всём виновата, что непослушная и грубая, но брат не сказал ему ни слова. Только посмотрел странно, и Батыр сразу замолчал.

После этого я ещё больше уважаю и люблю брата, и стараюсь сделать всё, как он хочет. Он никогда не обижает меня – даже голоса не повышает, не командует, что делать, как вести себя. Но это совсем не к чему: мне самой нравится ухаживать за ним.

* * *

Пару дней назад Наташа спросила у меня:

– Почему вы нигде не бываете, Дильбар-хон: всё дома и дома? Вы же ещё молодая, только двадцать семь лет…

– Что вы, Наташа? – ответила я ей. – Я уже немолодая… Я была замужем.

– Ну и что? – удивилась она. – У вас нет ребёнка. Вы одна.

– Я ушла от мужа – опозорилась. Теперь меня замуж никто не возьмёт. Разве только вдовец какой-нибудь с детьми.

– Какие странные порядки! – возмутилась девушка. – Как можно вот так сразу, на молодую женщину ставить клеймо?!… Никогда бы не подумала, что такое возможно. В наше-то время?…

А я сказала тогда Наташе, чтобы она так не расстраивалась:

– Вот Карим-ака накопит денег и женится на хорошей девушке. Когда у них появятся дети, я буду их нянчить.

– Вы очень любите детей, Дильбархон? – заинтересовалась Наташа.

Этот вопрос удивил меня:

– Как можно не любить детей? Они такие нежные, такие хорошие. Беззащитные…

– Вам свою жизнь, Дильбархон, нужно устраивать. Вы ещё молоды, может создать семью, иметь своих детей.

– Откуда? – испугалась я. – Кто к нам домой может прийти? Друзья брата все давно женаты. Соседи знают о моём позоре… Никто из тех, кто знает об этом, замуж меня не возьмёт.

– Вам надо найти работу, Дильбархон! – сделала вывод девушка. – Нужно менять жизнь, Диля. Быть среди людей. Когда изменится жизнь, тогда в ней, непременно, появится достойный человек.

– Что ты, Наташа?! – испугалась я. – Карим-ака никогда не разрешит мне работать. Он сказал, что теперь я всегда буду сидеть дома…

– Диля, у тебя высшее образование. Государство учило тебя пять лет, потратило столько средств. Как ты можешь сидеть дома, не отдав ему долги?

Эти слова Наташи заставили меня задуматься. Со мной так ещё никто не разговаривал. Девушка всё говорила и говорила, а я слушала и слушала. Она рассказала мне о своей маме, которая приехала в Узбекистан в девятнадцать лет, не имея образования, не умея работать. А теперь работает в школе преподавателем, и её все уважают и ценят. Наташины рассказы о том, какую пользу может принести образованная женщина своему государству, своему народу, зародил большое сомнение в том, что я делаю всё правильно. Свой красный диплом, я спрятала в сундук, а сама прячусь за четырьмя стенами, даже не пытаясь что-то делать.

Однажды вечером, когда брата ещё не было дома, мы с Наташей затеяли переодевание. Наташа долго колдовала над мной: делала причёску, красила глаза, губы, надела на меня своё чёрное, почти до пола, платье, которое она называет вечерним. Потом подвела к зеркалу и сказала: – «Смотри, Диля, какая ты красивая!»

Я долго смотрела на своё отражение, удивляясь тому, что могу быть такой непохожей на себя, совсем другой. Интересной. Но тут пришёл брат. Я не успела умыться и снять платье, а Наташа схватила меня за руку и потащила показывать Кариму.

– Карим-ака! Карим-ака! – повторяла она. – Посмотрите какая Дильбархон красивая.

Брат осуждающе посмотрел на меня и сказал:

– Сними сейчас же это платье! В нём ты похожа на женщину лёгкого поведения.

Наташа обиделась на его слова:

– Карим-ака, зачем вы так говорите? Вы хотите обидеть меня, ведь я всегда так хожу?

– Нет, Наташа, – холодно ответил брат, – я не хочу вас обидеть, но то, что позволено русской девушке не позволено узбечке. У нас другие обычаи, другие правила.

В первый раз мне было стыдно за старшего брата. Он вроде и правильно всё сказал… Но, как он сказал – мне не понравилось. Я видела, что и Наташе это тоже не понравилось, но ничего не смогла ему ответить.

После этого случая, я несколько раз пыталась заговорить с братом о том, что мне надоело сидеть дома, что хочу работать, быть среди людей. И каждый раз слышала один ответ:

– Выкинь это из головы! Какая работа? Женщина должна сидеть дома.

Я поняла, что брата не убедить ни в чём, потому что он никогда не меняет своё слово. Уж мне это хорошо известно самого детства. Карим-ака всегда был строг со мной – строже, чем папа, которого я помнила хорошо. Впрочем, папа тоже много времени проводил на работе. И он, и мама – работали оба. Я, сколько себя помню, всегда находилась под присмотром старшего брата. Поэтому он и считает себя ответственным за меня, за мою жизнь.

Конечно, брата я знаю хорошо, поэтому могу понять его, могу простить. Но Наташа его совсем не знает, и поэтому чувствует себя у нас неуютно. Даже я это понимаю. Карим-ака – не понимает и не хочет понимать. Ему просто некогда: он занят своими делами, своей работой.

Он не понимает, что Наташа не такая как я. Сидеть на одном месте, скучать и смотреть целыми днями в окно, Наташа-хон не может. Девушке хочется, чтобы Карим-ака скорее прописал её, чтобы можно было устроиться на работу. А я никак не могу понять: почему ей так нужна работа? Сейчас у нас много свободного времени. Это даёт возможность общаться, делится мыслями, мечтами. Мне с Наташей совсем не скучно. Мне с ней интересно.

Я хорошо знаю, что работа отнимает много времени. Если девушка устроится на работу, то у нас уже не будет времени на то, чтобы вот так, как сейчас, разговаривать, бродить по городу, любоваться фонтанами, цветами.

– Что хорошего в этой работе? – спросила я у Наташи. – Карим-ака часто жалуется, что на работе трудно, что он очень устаёт…

– И меж тем, попробуйте лишить его этой трудности?! – ответила девушка.

– Лишить мужчину работы нельзя, потому что тогда не на что будет жить, – не согласилась я с ней.

– Диля, работают не только для того, чтобы зарабатывать деньги, а и для собственного удовольствия. Наконец, дело, которое ты любишь приносит человеку уверенность в себе, в своих силах, приносит радость…

То, что говорила Наташа было мне непонятно. Иногда её слова, как «китайская грамота». Я смотрела на неё и удивлялась: такая молодая, а знает то, о чём я никогда не слышала.

Вся неделя прошла в разговорах. В свободное время мы гуляли с Наташей по городу, ходили в кино, на выставки. Если бы не она, то я не увидела столько интересного. В последнее время я не бывала нигде, кроме продуктового магазина и базара.

Вообще от этой киз бола (девочки) я узнала столько нового, интересного, о чём даже не подозревала. Хотя Наташе нет восемнадцати, а мне почти двадцать семь, она в своём развитии гораздо выше меня. Приходится это признать: о жизни я знаю мало, потому что мало видела, мало разговаривала с образованными, знающими людьми.

Может быть Наташа права, когда говорит, что каждый человек должен общаться с себе подобными – иначе он деградирует? (Слово непонятное, трудное, но я его всё же запомнила).

Карим-ака никак не хочет понять, что дом для меня, как тюрьма: добровольное заточение в четырёх стенах. Он ругает меня за то, что я так легко поддаюсь чужому влиянию, говорит, что Наташа плохо на меня влияет. И я не знаю, как убедить его в том, что это не так, что эта кизча ничего плохого не делает, ничего плохого не желает?

Сегодня брат сказал, что постарается прописать Наташу, потому что в воскресенье приедет его друг Сабир-ака. Тот звонил ему на работу и предупредил, чтобы Карим-ака непременно прописал девушку к воскресенью.

А мне сегодня вечером уезжать в Янги-Юль: я обещала Лоле быть у них к концу недели. В семье подруги праздник – той, по случаю обрезания. Той будет большим и шумным. Друзья давно готовились к нему. Пригласили много гостей. Будут подарки, угощение, музыка. Для этого Юсуп-ака пригласил из Ташкента какой-то ансамбль.

Я тоже приготовила подарки и виновнику торжества Маратику, и моим лучшим друзьям: Лоле и Юсупу. Жду-не дождусь, когда настанет это время. Хочу спросить Лолу-хон и Валю-апу правильно ли говорит Наташа, и почему старший брат так недоволен её разговорами? Почему он не хочет, чтобы я их слушала?

Валя-апа умная – она знает всё, и обязательно поможет мне разобраться, понять, кто из них прав, потому что я начала во всём сомневаться: особенно в том, правильно ли говорит Карим-ака. Ведь брат часто просто приказывает, и никогда не объясняет почему нужно делать так, а не по-другому.

Карим-ака говорит, что мы не должны жить по законам европейцев, потому что мы другие. У нас совсем другие законы, другая религия, другие обычаи. Но ведь Валя-апа живёт по нашим обычаям, а она не узбечка – она русская. Значит брат не прав в том, что нельзя жить по-другому? Главное не то, по каким законам и обычаям ты живёшь, какую религию исповедуешь – главное то, что ты человек хороший: добрый, умный, душевный.

Может быть, я не настолько умна, многого не знаю, но мне кажется, что в этом права я, а брат мой – не прав. Он всё ещё думает, что я невзрослая. Карим-ака опекает меня, словно я маленькая девочка, как раньше, когда я ещё училась в школе. Но ведь я уже взрослая женщина, даже замужем была…

Наташа сказала, что мужчины ужасные собственники, поэтому и не хотят давать нам, женщинам, свободу. И откуда она всё это знает? Я спросила её:

– Наташа-хон, что нужно делать, чтобы стать такой же умной, как ты?

Она засмеялась и ответила:

– Читать нужно больше, Диля. Смотреть умные фильмы. Общаться с умными людьми.

И об этом нужно спросить Валю-апу, ведь она тоже читает разные умные, толстые книги и общается с умными людьми. А я после окончания института, кроме газеты в руки ничего не брала, и то только для того, чтобы посмотреть телевизионную программу. Ничего удивительного в том, что я отстала от жизни. Как сказала Наташа:

– Жизнь, Диля, на месте не стоит.

Очень хотелось взять Наташу с собой в Янги-Юль, показать ей моих друзей, но она отказалась. В воскресенье из Ферганы должен приехать Сабир-ака, а я вернусь домой не раньше понедельника-вторника. Мне не хотелось оставлять Наташу здесь одну, но ничего сделать не могу. Я должна быть на этом празднике, потому что не могу подвести подругу. Она на меня надеется.

Из дома уезжала с сомнениями и с тревогой. Не узнаю сама-себя: до приезда к нам Наташи в моей голове было всё так ясно, так спокойно. Я ни в чём не сомневалась, ни о чём постороннем не думала. И всё же, это состояние мне нравится больше, чем раньше: это так интересно – узнавать что-то новое, понимать, что есть другая жизнь. Не похожая на нашу.

Только я боюсь, что Карим-ака скоро не разрешит мне проводить с Наташей столько времени. Порой мне кажется, что он смотрит на девушку как-то не так, словно боится её, или просто не хочет, чтобы она жила у нас. А я не знаю, как уговорить его, объяснить, что он неправ. Я просто не могу найти подходящих слов, поэтому и еду в Янги-Юль, чтобы попросить совета у моих друзей.