Читать книгу Год в Сирии между миром и войной - Таня Дибоу - Страница 10

Знакомство с обитателями дома. Братья Хасан и Рида.

Сестра Ноха. Роскошный завтрак на ковре.

Сколько времени я проспала, не знаю. но точно знаю, что вторым моим будильником стал шум проезжающих машин. Открываю глаза и вижу, что в комнате я одна.

Солнце залило помещение ярким светом. С первого этажа доносятся голоса мужчин. Мне хочется поближе познакомиться с обитателями дома и узнать, где я, собственно, нахожусь. Какое оно, мое новое гнездышко?

Спешу в ванную привести себя в порядок. Ванную – это я, конечно, громко сказала. Никакой ванны нет. Это просторная комната, сверху донизу облицованная белым кафелем, в стене – душевая насадка и раковина с краном, в полу – слив для воды. Вместо унитаза – дырка в полу. Туалетной бумаги нет, вместо нее из стены торчит шланг для полоскания. Выглядит совсем не по-европейски.

Вода в кране – не просто холодная, а ледяная. Замечаю, что на стене висит скромненький бойлер, но включить его не решаюсь. кое-как чищу зубы и споласкиваю лицо и руки. Главное – побыстрее, чтобы не обморозиться. Как цыпленок, приходит мне на ум аналогия. Да-а-а, несладко приходится здесь зимой местным чистюлям, хорошо, что хоть бойлер спасает их.

На цыпочках спускаюсь на первый этаж. С каждой ступенькой лестницы мое волнение усиливается, я стесняюсь того, что сейчас мне придется что-то сказать на арабском. Навстречу мне выходит молодая красивая девушка.

– Сабах аль хэир!⁵ – приветливо говорит она.

– Мархаба!⁶ – скромно отвечаю я. Это пока почти единственное, что я могу произнести без смущения и отчетливо на арабском.

^{5Доброе утро, Таня! (араб.)}

^{6Привет! (араб.)}

Девушка обнимает меня и целует три раза в обе щеки, примерно так делают при встречах во Франции. Она что-то щебечет по-арабски, но я, к моему глубокому сожалению, ничего не понимаю. Догадываюсь, что это Ноха – младшая сестра моего мужа, о которой он мне не раз рассказывал.

Ноха – симпатичная двадцатилетняя брюнетка. на ее белом юном личике из-за застенчивости изредка проступает румянец. Ее длинная толстая коса доходит до тонкой талии, а светлые голубые глаза прекрасны. Она улыбчива и мила со мной. Я уже знаю, что она изучает историю в Дамасском университете. Во время учебы она живет в доме братьев, а на каникулы и на выходные уезжает к родителям в деревню. Братья-холостяки опекают сестру в городе, а в ответ Ноха помогает им по хозяйству.

Ноха манит меня в кухню, где она готовит завтрак. На столе лежит большой круглый поднос с десятком маленьких тарелочек. В одной – вареные яйца, в другой – зеленые оливки. остальных продуктов я толком не знаю. Наверное, местные блюда. Ноха снимает с газовой плиты маленький чайник и ставит в середину подноса.

Я сижу за кухонным столом и жду остальных членов семьи, чтобы дружно позавтракать. Но, оказывается, есть мы будем не на кухне. Ноха ловко подхватывает тяжелый поднос и уносит в соседнюю комнату, где до сих беседуют мужчины. Я плетусь следом.

Эта комната – просторная и солнечная. На окнах висят тяжелые бархатные занавески с узорами и бахромой. Мебели почти нет, только громоздкий платяной шкаф и массивная деревянная тумба с телевизором. На полу – большущий разноцветный ковер. А все стены опоясы- вает своего рода диван. Но назвать его предметом мебели сложно, он совсем не похож на обычный диван с устойчивой конструкцией. Этот диван образуют большие квадратные и прямоугольные подушки, размещенные на ковре буквой П.

На первый взгляд, кажется, что люди сидят на полу, но на самом деле они сидят на мягком диване из разноцветных подушек и причудливых цилиндрических валиков. Мест на таком диване не сосчитать, он занимает большую часть комнаты площадью 30 квадратных метров.

В одном углу устроились трое молодых мужчин. Я знаю только мужа, но по внешнему сходству легко догадываюсь, кто его собеседники. Это братья моего супруга – младший Рида и старший Хасан. Мохаммед и Рида очень похожи – оба худощавы, зеленоглазы, совсем как близнецы, только у Мохаммеда темные волосы, а у Рида – русые. Хасан, напротив, – голубоглазый, с небольшими залысинами в темно-русых волосах, ухоженный коренастый мужчина 35 лет.

Как только мы входим, братья сразу встают поприветствовать и обнять меня – крепко и каждый по очереди. Все снова дружно повторяют фразу:

– Добро пожаловать в Сирию!

Поднос с завтраком занимает свое место на ковре в центре комнаты, и моя первая трапеза в Сирии начинается.

Все очень по-восточному. Все – по-другому. Забавно, что в XXI веке сохраняются такие древние традиции. Я думала, что только в восточных сказках герои трапезничают на ковре. Мне непривычно завтракать, сидя на полу. В этих краях считается, что пищу следует принимать именно так, как поступал посланник Аллаха пророк Мухаммед. Кроме того прием пищи на полу больше соответствует принципам скромности и смирения.

Мне же это пока напоминает семейство цыплят, которые дружно клюют семечки на подносе.

Честно говоря, это не так уж и удобно. С непривычки не знаю, как наклониться за едой, как держать стаканчик чая. Ноха показывает, как нужно сесть, чтобы было комфортно и легко принимать пищу. Она укладывает свою левую ногу под себя, наподобие позы лотоса, а правую, согнув в колене, плотно прижимает к груди.

Я пытаюсь повторить это гимнастическое упражнение. В прин- ципе, ничего сложного.

За завтраком узнаю, что есть и другие тонкости при приеме пищи. Сухие продукты надо брать с подноса тремя пальцами правой руки. То есть щепоткой. Своей тарелки ни у кого нет. Поэтому нужно считаться со всеми сидящими за столом и соблюдать вежливую очередность, когда протягиваешь руку за лакомым кусочком. Жидкие блюда едят ложками или макают в них лепешки и лаваш.

Знакомлюсьс новыми блюдами – хумус⁷, бабагануш⁸, фалафель⁹, макдус¹⁰, пирожки с заатаром¹¹. Типичный сирийский завтрак. Все безумно вкусно. Я – вегетарианка и в незнакомом месте частенько привередничаю в еде, так как не знаю, что из чего приготовлено. Местные яства на завтрак мне по вкусу – нет ни колбасы, ни сосисок, которые обычно предлагают в европейских гостиницах. Однако смущает обилие оливкового масла. Все будто плавает в нем. Родственники мужа без устали макают в него лаваш, а потом еще заворачивают в него чрезмерно пропитанный оливковым маслом макдус. А на подносе стоит тарелка с острыми оливками. У меня возникает ощущение, что масло скоро потечет у меня из ушей. Больше всего мне нравится фалафель. За завтраком я только и ем эти маленькие оранжевые нутовые котлетки, заполняя желудок полезной и легкой пищей.

Черный очень сладкий чай мы пьем из маленьких стеклянных кру-жечек. К этому мне надо привыкнуть, так как я предпочитаю зеленый чай и никогда не пью чай с сахаром. Чай заваривают в маленьком чайничке уже с сахаром. Я хоть и сладкоежка, но приторный чай – это уже перебор. Несколько горячих глотков я запиваю холодной водой.

^{7Хумус— закуска из нутового (горохового) пюре, кунжута, лимонного сока, чеснока.}

^{8Бабагануш – закуска из пюрированных жареныхбаклажанов с добавлением кунжутной пасты тахини, оливкового масла, лимонного сока и чеснока.}

^{9Фалафель – закуска в виде запеченных котлет-шариков из гороханута и приправ, подается с кунжутным соусом, овощами или питой.}

^{10Макдус – баклажаны в оливковом масле, фаршированныеорехами, красным перцем, чесноком.}

^{11Заатар – смесь специй и трав на основе тимьяна.}

Уже по первому завтраку понимаю, что сирийцы любят экстремальные вкусы и переслащенные, на мой взгляд, блюда. Бытует мнение, что они – самые большие сладкоежки: в Сирии употребляют сахара больше, чем в любой другой стране мира. Сами же сирийцы считают, что употребление сладкого помогает им переносить жару.

Несмотря на сладкий чай и избыток оливкового масла, мне нравится восточная еда, которой нас кормит Ноха. Недовольна я другим: мне неудобно, что вокруг все говорят, а я молчу.

Но мы все-таки пытаемся общаться. Я пробую начать разговор на английском. Ноха учила английский язык в школе и продолжает в университете, поэтому с ней у меня получается немного побеседовать.

С братьями гораздо сложнее, поскольку из школы они почти ничего не помнят. У нас мало что получается, так как я использую мои начальные знания в арабском, а молодые люди – свой забытый английский. Муж берет на себя роль переводчика.

В основном говорим о районе и доме, где мы живем. Оказывается, наш район называется Аш-аль-Уаруар, что в переводе с арабского означает «гнездо маленькой стайной птички щурки». Панорама района действительно соответствует его названию. Это – окраина Дамаска, заселенная в основном алавитами¹². Они начали строить здесь дома в 1970 году. Вообще алавиты испокон веков занимались сельским хозяйством и жили в деревнях. По разным оценкам, в Сирии насчитывается около 1,3—2,5 миллиона алавитов, что составляет 8—15 процентов от всего населения. Сейчас многие из них перебрались в города на работу и учебу. Этот район наглядно отражает социально-религиозное деление общества. Мы живем примерно на середине горы, где, как и у подножья, селится средний класс алавитов. Дома у них большие и изящные. На вершине живут самые бедные семьи. к своим домам они могут подняться только пешком, так как по такому крутому склону ни один транспорт не ходит.

^{12одно из направлений ислама, последователи алавизма.}

Дома у них маленькие, словно картонные коробочки, часто некрашеные. Сильный ветер, солнце и песок не позволяют даже открывать окна. Тут не увидишь ни одного живого цветка – все, как в пустыне, только высоко.

Правда, отсюда открывается замечательный вид на соседний район суннитов¹³ Барза. Там высятся современные панельные многоэтажки с большими балконами. Между домами – ряды апельсиновых деревьев, пальм, цветущий кустарник. Это, конечно, – не зеленый оазис, но, по сравнению с выжженной солнцем горой алавитов, выглядит он впечатляюще.

Такой контраст между районами подчеркивает неравенство и связь срелигиозными корнями. В Аш-аль-Уаруар живут выходцы из алавитских деревень c северо-запада Сирии, а в Барза – коренные жители Дамаска.

Алавиты селятся в Дамаске как можно ближе к своим землякам. Даже внутри района можно наблюдать географическое разделение. например, выходцы из одной алавитской деревни живут на одной улице, а из другой деревни – на другой. Рядом с нашим домом расположился дом семьи тети мужа. Чуть дальше живет семья старшей сестры Науал. У подножья горы – еще десяток знакомых мужа из их деревни. Поэтому во время прогулок по району приходится непрерывно здороваться. «Мархаба! Кифак?», что значит по арабски привет и как дела? – только и слышно вокруг. Без преувеличения можно сказать, что алавиты переносят свои деревни в Дамаск.

После завтрака члены моей новой семьи устраивают мне экскурсию по дому. Я восхищаюсь его размерами: трехэтажное строение, площадь каждого этажа – около 110 квадратных метров, высокие потолки… Меня дом впечатляет, он напоминает дворец. оказывается, для сирийского среднего класса это довольно обычное жилище. Дом кажется еще больше, так как в нем довольно пусто, нет ничего лишнего. Братья пока холостяки и живут тут только второй год.

^{13одно из направлений ислама, последователи суннизма.}

На первом этаже – две просторные комнаты, кухня и огромное помещение со старыми ненужными вещами. Уточняю. Оказывается, мужчинам в Сирии часто приходится работать в двух местах: днем – наемным работником, а вечером – на себя предпринимателем. Зарплаты тут маленькие, и, чтобы прокормить себя и семью, приходится открывать небольшой бизнес у себя дома. Именно для этого и предназначена пустующая пока комната – в ней будет магазин, кафе или бюро. На втором этаже – две спальни, малая гостиная и кухня. Третий этаж только строится, но и тут схожая планировка. Предполагалось, что в доме будут жить три брата: Хасан, Рида и Мохаммед, каждому – по одному этажу для его семьи. По сути – три квартиры в трехэтажном доме. Своего рода семейное родовое гнездо. Мы с мужем заняли второй этаж.

Меня спрашивают, как я утром оказалась здесь, в малой гостиной, а не в спальне второго этажа.

– Тут слишком шумно, чтобы хорошо спать, – вежливо поясняют братья.

– И неудобно, все на виду, как в магазине, – добавляет Ноха.

Мне немного неловко перед ними, будто я сделала что-то из ряда вон выходящее. Разве есть какая-то разница?

– Да, но в спальне сегодня ночью было очень холодно, – оправдываюсь я.

– Холодно! – смеется Рида. – Радуйся, что сейчас зима. Когда летом под сорок пять градусов припечет, будешь мечтать о такой погоде.

Хасан поддакивает:

– О-о-о, холод переносится проще. оделся в один слой, в два, да хоть в десять слоев – нет проблем. А вот летом снимай – не снимай одежду, ничего не спасет. жара!..

– Верю-верю, – покорно соглашаюсь я. – Поживем – увидим. Экскурсия подошла к концу. Мне понравился наш новый, большой, хотя пока не совсем обжитый дом.