Читать книгу Почти непридуманные истории для взрослых - Таня Ли - Страница 10

Каждый раз, случайно или не случайно оказавшись на Киевском вокзале, я невольно вспоминаю историю, которая произошла со мной более двадцати лет тому назад. Это была, безусловно, история любви, которая настигает человека неожиданно, в самом неподходящем месте в неподходящее время.

Такие истории не длятся долго, но становятся самыми яркими событиями жизни.

Мне было двадцать два. Жизнь представлялась светлой и радостной несмотря на то, что я обитала в очень стесненных условиях в комнате в общежитии. После окончания Харьковского педагогического института по специализации «русский язык и литература» я была несказанно рада, получив место учителя в подмосковной школе.

Моя родная тетя жила в Москве одна в трехкомнатной квартире и звала меня к себе. Конечно, мне хотелось обжиться в столице русской речи, но с тетушкой у нас отношения не заладились, да и работу в Москве без прописки найти сложно. А вот учительницей в поселковую школу с окладом в 80 рублей меня взяли с радостью. Директору я понравилась, но остальная часть учительского коллектива считала меня синим чулком, лимитчицей и тихоней.

Они были уверены, что я не справлюсь со старшеклассниками. Как ни странно, 9-й класс ко мне отнесся если не с любовью, то по крайней мере с уважением. И даже самый шумный 10-й класс был укрощен моим тихим голосом и плавностью речи. Кричать я по сей день так и не научилась. Все дни с утра до вечера проводила в школе, взяв классное руководство в 9-м классе.

Домой приходила уставшая и, съев булочку с кефиром, садилась за проверку домашнего задания. Ложилась уже за полночь в свою холодную узкую кровать и даже не задумывалась перед сном, а нужно ли мне все это, устраивает ли меня такая жизнь? Правильно ли я сделала выбор, посвящая свои молодые годы этому нелегкому труду? Я просто ложилась, поворачивалась к стене и, подминая под себя подушку, засыпала. Нередко снилось, будто я несу домой непроверенную стопку тетрадей и вдруг налетает ветер. Тетради разлетаются, падают в лужи. Собираю их и плачу: «Что же я завтра детям скажу?!» Сажусь прямо на ступеньки школы, перебираю промокшие грязные тетрадки, открываю первую попавшуюся и на самой первой странице читаю: «Женя, я тебя люблю».

Предательски звенит будильник, выдергивая меня из сна. Шесть утра. Я бегу умываться по коридору общежития. На плече маленькое вафельное полотенце, в руках кусок мыла. Тороплюсь в надежде оказаться первой. Но нет. К умывальнику уже выстроилась очередь.

Пью крепкий чай. Поправляю длинную зеленую юбку в большую серую клетку, застегиваю синий плащ и выбегаю. Отклонившись от темы урока, с удовольствием рассказываю детям про Гумилева и Ахматову, о других писателях Серебряного века. Раздав листочки с переписанными от руки стихами Николая Гумилева, я предложила им прочесть самые главные строки о любви.

– Любви к Родине? – спросил кто-то с задней парты.

– Ну почему же? Любви к женщине.

Ребята захихикали, щеки девочек покрылись румянцем.

Вечером я обнаружила в почтовом ящике письмо из Харькова от бывшей своей одноклассницы Тани Петушко о том, как после окончания техникума легкой промышленности она работает на базе кожгалантереи, что иногда импорт завозят, сумки, перчатки югославские, обувь. По вечерам они с Ленкой Власовой на дискотеки ходят. Про парней писала, что у нее уже третий. Мамка, если узнает, что она с ним спит, убьет, конечно, но ей так нравится! Я читала, невольно исправляя ошибки красной ручкой. В конце листа поставила двойку, отложила письмо в сторону и почему-то заплакала.

Мне вдруг показалось, что, несмотря на сотню детей, которые меня уважают и называют по имени и отчеству, я бесконечно одинока. Захотелось на один день стать Танькой, ходить по базе кожгалантереи, выбирая себе модные обновки, а вечером, густо накрасившись, пойти на танцы, стоять в углу с подружками, курить и громко смеяться. А потом танцевать медляк с высоким парнем с выкрашенной челкой и в ту же ночь с ним переспать. «Жень! У тебя на плите что-то сгорело!» – закричала моя соседка по общежитию, я сунула письмо в карман фартука и побежала на кухню. В пятницу вечером решила съездить к тете в Москву. В субботу у нее намечался день рождения, и она пригласила на пироги. Прихватила с собой тетрадки, чтобы за выходные успеть проверить, и села на электричку до Киевского вокзала.

Напротив меня расположился парень лет двадцати шести – двадцати восьми, а рядом с ним приткнулся пьяненький мужичонка, от которого за версту несло перегаром. Под монотонный перестук колес мужичонка засыпал и заваливался на парня, просыпался, извинялся, икая, потом снова ронял голову на плечо молодого человека.

Я наблюдала эту картину и невольно улыбалась. Другой бы брезгливо оттолкнул пьяного или пересел. А этот молодой человек так и вез его у себя на плече до самой остановки.

Выйдя из вагона, я нырнула в людской поток. Парень нагнал меня у самого входа в здание вокзала.

– А ты что, учителка?

– Да. Заметно?

Он посмотрел на пачку тетрадей под мышкой.

– Заметно.

Мы разговорились и познакомились. Он рассказал, сколько ему лет, что он работает в Москве, а ездил в Серпухов на объект в командировку. Я деловито кивала.

Он попросил номер моего телефона, но у меня не было телефона. Мы смотрели друг на друга, улыбались, а потом я сказала:

– Мне пора.

– И мне.

– Приятно было познакомиться.

– И мне.

Последующие дни я вспоминала об этом случайном, ничего не обещающем знакомстве, и у меня было просто хорошо на душе. А через две недели прямо посреди урока он открыл дверь моего кабинета. В длинном стильном черном пальто, небрежно замотанный красным шарфом, с модной стрижкой, он походил на актера зарубежного кинофильма.

– Можно тебя на минуточку?

Что началось в классе! Мой 10-й «Б» свистел, хлопал в ладоши и улюлюкал. Раскрасневшаяся, я вышла в коридор:

– Вот тебе ключи от комнаты. За углом школы общежитие. Подожди меня там. Через 20 минут буду.

– И ты вот так запросто отдаешь малознакомому человеку ключ от комнаты? А вдруг я что-нибудь украду и сбегу?

Я засмеялась:

– Ну и укради. Кроме тетрадок, ничего ценного там нет.

Когда я наконец-то утихомирила детей, прозвенел звонок. По ступенькам я не бежала – летела. Отдышавшись, вошла в комнату. Он стоял у окна и смотрел во двор на груду металлолома. «Живописнее» вида из окна в моей жизни, слава богу, потом никогда больше не было.

– Как ты меня нашел, ведь я не сказала, ни в каком поселке живу, ни в какой школе работаю?

– Я запомнил, на какой станции ты вошла. А дальше обошел все три школы поселка. В третьей тебя и нашел, все просто. Можно я тебя поцелую?

– А зачем? – спросила я.

– Затем, что мне очень хочется это сделать.

Я ничего не ответила.

Он расстегивал дрожащими пальцами пуговицы на блузке, разоблачая мой девичий хлопчатобумажный бюстгальтер, а меня почему-то ничего не смущало. Наверное, я просто влюбилась. И только когда мы уже сидели за столом, пили чай и я разглядывала его красивые длинные пальцы, сверкнуло на солнце обручальное кольцо. И как же я его раньше не заметила?

Он поймал мой взгляд:

– Я женат, сыну три года.

Тогда я не знала мужчин, и уж тем более не знала, что такое женатые мужчины. Он сказал несколько слов о жене, и я сразу поверила, что он ее не любит, а живет в семье ради сына, у которого слабое здоровье, носовые кровотечения и его жизни время от времени угрожает опасность.

Спустя многие годы я потом не раз сталкивалась с подобными объяснениями мужской неверности. Почему-то никто ни разу не сказал правду, примерно такую: жену люблю, детей люблю и никогда не брошу. Просто захотелось чего-то новенького, как после черной икры вдруг тянет на черный хлеб и отварную картошечку.

Тот факт, что Андрей оказался женат, придавало нашей истории какую-то трагичность, романтизм и восхитительную неопределенность. Он приезжал ко мне на первой пятичасовой электричке. Мы набрасывались друг на друга и любили словно в последний раз. В 7.30 он убегал, чтобы успеть на работу в Москву, а я пила чай и, счастливая, неслась в школу. Ученики и учителя перешептывались – мне было все равно. Я была влюблена.

Однажды он сказал, что твердо решил уйти от жены и мы будем жить вместе. Я прыгала от счастья. Но через неделю он плакался на моем плече, что жена, узнав об этом, вскрыла себе вены, а его мать заявила, что не захочет его больше знать, если он посмеет бросить семью.

А потом он неожиданно исчез. Просто однажды не приехал – и всё. Я ждала его и места себе не находила. Он не приехал ни через день, ни через неделю. Что-то случилось, что-то случилось, что-то случилось… – крутилось в голове. Мобильные телефоны появятся только через десятилетие, городского у него, как и у меня, не было. И тогда я поехала в Москву и через адресное бюро отыскала адрес его матери.

Мне открыла дверь ухоженная пышнотелая женщина, выкрашенная гидроперитом, в больших бигудях, торчащих из-под косынки в горох.

– Я знала, что ты придешь, – сказала она мне с порога.

– Скажите одно, он жив? – спросила я.

– Жив! И более того, у него все хорошо, у него прекрасная жена и дружная семья. Милочка, все мужчины одинаковы, уж поверьте мне. Да, и еще, его жена ждет второго ребенка.

Ноги стали ватными, голова закружилась, еще одно ее «ободряющее» слово, и показалось, я потеряю сознание. Но я улыбнулась и сказала:

– А, может, я тоже жду…

Хлопнув дверью, сбежала по лестнице, оставив несостоявшуюся свекровь наедине с ее победой-поражением. Внизу опустилась на ступеньки и разрыдалась.

– Угостить папироской? – спросил проходящий мимо бомж.

– А давай!

Я закурила впервые в жизни и закашлялась. Бомж рассмеялся:

– Вот дуреха! Водки хошь? А перепихнуться на чердаке? Там тепло.

– Да ну тебя, – и выбежала из этого подъезда прочь.

Дома я все рассказала маме, которая приехала с Украины погостить у тетки. Она ничуть мне не посочувствовала, а, напротив, очень прагматично все объяснила:

– Даже не думай реветь – он просто тобой воспользовался. Жена секса ему не дает, вот он с тобой и спал.

Может быть, от того, что ее объяснение было настолько банальным, я как-то быстро успокоилась. Через месяц тетя меня забрала к себе и помогла устроиться в школу в соседнем дворе. На этом и закончилась бы история моей любви, если бы несколько дней назад я случайно не встретила его снова спустя 22 года на том же месте, где мы и познакомились.

Впоследствии став журналисткой, я брала интервью у одной пожилой светской дамы, которая не пожелала тащиться в город ради трех строчек о ее жизни в модном глянцевом журнале. Интервью переросло в чаепитие. Дама оказалась не только интеллигентным человеком, но и восхитительным собеседником.

– Ну а первую любовь свою помните? – спросила я.

– Конечно! А как же! Она на то и первая, чтобы ее помнить всю жизнь. Я тогда работала учительницей в деревенской школе. Он был женат и старше меня на пять лет.

Знакомый сюжет! Уже под вечер, опрокинув по паре рюмочек смородиновой самопальной настойки, мы хохотали, обсуждая светские сплетни. Ее муж подвез меня к электричке, и через час я вышла на перроне Киевского вокзала. Каково же было мое удивление, когда я увидела Андрея! Мы, как оказалось, ехали с ним в одной электричке, в одном вагоне. Сердце, как ни странно, не забилось быстрее, душа не заныла, но подойти захотелось, ведь жизнь так скудна на сюжеты. Пересилив легкое волнение, спросила:

– Молодой человек, вы меня не узнаете?

– Нет, простите, я вас не знаю.

– Совсем не узнаете?

– Перестаньте играть со мной в прятки и представьтесь, наконец.

– Ну вот, – сказала я кокетливо, изображая легкую обиду, – в пять утра ко мне бегал, а теперь даже не узнает.

– Боже мой, – воскликнул он, – как ты изменилась!

– Надеюсь, в лучшую сторону? – кокетничала я.

Он схватил меня за руку:

– Женечка! Это совершенно невероятная случайность! Пойдем куда-нибудь, поговорим в спокойном месте.

Мы сидели в ресторане рядом с вокзалом, он рассказывал, что давно живет за границей, в Москве бывает редко, в последний визит полгода назад сильно заболел двусторонним воспалением легких… «И тогда мать, сидя у моей кровати в больнице, говорила, что ее Бог наказывает. А я ведь тебя искал. Мне пришлось без предупреждения уехать в Куйбышев, мать просила побыть с больным дядькой. Взял отпуск и уехал. Я знал, что ты будешь страшно переживать, но был абсолютно уверен, что, когда мы снова увидимся, ты меня поймешь и простишь. Приехал через месяц, а мне твои барышни сказали, что ты уехала в неизвестном направлении. А лет десять тому назад, когда мать тяжело заболела, она рассказала мне всю правду, что ты меня искала, что приходила к ней и была беременна. Ты замужем?»

– Да, я замужем, и у меня взрослый сын.

– Когда он родился?

– Андрюша, это не твой сын. А ты? Ты-то как? У тебя двое детей?

– Нет, почему ты так решила?

– Мне твоя мама сказала, когда я приходила, что ты вернулся к жене, она ждет второго ребенка и вы счастливы.

– Да-а-а… вот какие интересные вещи узнаешь спустя двадцать с лишним лет о своих близких, – сказал он, посерьезнев.

Телефонами мы не обменялись.

– Раз мы встретились второй раз, встретимся и третий, – пошутила я.

– Ты учителка до сих пор?

– Учителка, учителка…

Слава богу, он бывает в России редко и не знает, что я довольно известный человек и найти меня при желании не так уж и сложно. Каково же было мое удивление, когда к нам в издательство пришли несколько человек дать интервью на тему «Русские за границей». Среди них был Андрей.

– Ну что, учителка, поговорим?