Читать книгу Почти непридуманные истории для взрослых - Таня Ли - Страница 5

Первой иконой, которую мне разрешили писать, была «Архангел Михаил».

Так положено. Пишут сначала архангелов, Михаила или Гавриила. Я хотел сразу Богородицу или святого Георгия, он красивый, на белом коне. Ну, Михаил так Михаил. Прорись выбрал рублевскую, образ там самый благородный, строгий и нежный одновременно. Когда я стал ходить на иконопись, мои друзья отнеслись к этому с недоверием:

– Ты?! Иконопись?! Да не смеши! Ты даже в церковь особо не ходишь. А тебя благословили? А у тебя есть на это право? А ты постишься, когда пишешь?

Я не первый и не последний, к кому пристают с такими вопросами, поэтому на первом занятии в школе нам всё это и разъяснили. Икона – это Библия в цвете, и мы ее изучаем. Иконопись – это учение об образе Бога в человеке. Есть ли у меня право знакомиться с Библией? Есть. Когда начинают давить, есть ли право этим заниматься, отвечайте вопросом на вопрос: а есть ли у тебя право быть матерью? отцом? Доски для иконописи нужны особые. Самые дорогие – кипарисовые. У нас в школе липовые и березовые с дубовыми шпонками. С лицевой стороны на доске углубление, называемое ковчегом. А по всей поверхности, на которой пишут, – левкас. На доску наклеивают паволоку и наносят особый белый грунт из мела, замешанного на рыбьем или заячьем жиру, с добавлением льняного масла. Целое дело, я вам скажу, пробовал, но получилось так себе, левкас высох, потрескался. Поверхность доски была неровная и непригодная для письма. Поэтому тут есть специалист – левкасчик. Краски в иконописи тоже особые. Это природные минералы, глина и даже насекомые, растертые в порошок, которые разбавляются коктейлем из белого вина с желтком. Для тонких слоев добавляется вода, для прописывания контуров – нет.

Сначала образ переводится на доску. Потом специальным шилом, которое называется графьей, процарапываются контуры, циркулем обозначается нимб. Икона очень символична, каждый этап написания непременно с чем-то связан. Графья или начертание образа связаны с волей человека. Глина для нимба связана с материальной природой человека. Мы знаем, что первый человек Адам был сотворен из глины. В переводе с хибру «адам», «адо́м», «адама́» – красный, земля или глина – однокоренные слова.

Нимб заливается жидкой глиной с клеем, когда высыхает, шкурится наждачной бумагой. А затем кладется листовое золото минимум 23 карата методом дыхания. Продвинутые иконописцы дышат на глину с молитвой. Это тоже символичный момент. Так после сотворения Адама из глины Бог вдохнул в него дух свой. Золото относится к уму, а глина к сердцу. Нимб обводится красной линией, это венчик, альфа и начало пути. Дальше начинается работа с красками. Зеленым пигментом, называемым «санкирь», заполняются лик и руки. Самое приятное занятие – раскрыш, или раскрытие иконы, когда заполняется цветом одежда и фон, движения кисточкой – круговые. Символика связана с первой ступенью создания мира – хаосом. Краски используются грубые, яркие. Но постепенно икона от темных красок переходит к светлым и чистым тонам, от тьмы к свету. Дальше на иконе создаются пробела, на одежде, на лике. После каждого пробела идет плавь. Я могу рассказывать об этом бесконечно, наверное, потому, что мне нравится такой волшебный и мистический процесс, как постепенно, слой за слоем на доске появляется образ.

Самый последний этап написания иконы это покрытие олифой. Первый раз весь процесс занял у меня три месяца. Я был горд собой, что у меня получилась красивая икона. Ехал домой со своим персональным Михаилом Архангелом и улыбался всю дорогу. Дома уже приготовил ему стену, куда повесить, но вспомнил учителя, который говорил, что иконы лучше ставить на полку. Высвободил от книг полку над диваном, протер от пыли. Все готово. Наверное, такие же чувства испытывает женщина, когда у нее рождается дитя. У меня нет детей, а вот чувство, что родился ребенок, – есть. Михаил.

У Мишки квартира на Столовом переулке, угол Мерзляковского, я там часто бываю. Он мой друг с самого детства. Мы на Покровском бульваре жили, вместе ходили в 661-ю школу на Покровке, потом в один институт пошли, МАИ. Я закончил его, работал на «Салюте», который производил ракетные двигатели на твердом топливе. Мишка институт так и не окончил – на третьем курсе влюбился и сорвался. Учебу забросил, бегал на свидания с единственной девочкой на нашем факультете, Светкой Авдеевой. Они как-то очень быстро поженились и обзавелись двумя детьми-погодками.

Мишка устроился на работу к отцу в «Ремонт бытовой техники», а позже раскрутил собственное дело. Начал с холодильников и морозильников, а дальше стал привозить в Россию Bosh, Miel, Zanussi. Хороший бизнес: люди всегда покупают стиральные машины, холодильники и пылесосы. А в кризис продукция дает еще больше прибыли. Советский менталитет наш никак не убить, а вдруг снова дефолт, самое надежное – купить новый холодильник-телевизор-микроволновку.

И вроде все у Мишки было хорошо, и семья дружная, и достаток более чем. А потом как-то начало все разваливаться, одно за другим. Сначала ушла жена. Но не просто так ушла, развод и девичья фамилия. Она бросила Мишку и детей и уехала в Германию. Влюбилась в немца. Не могу поверить, что такое вообще возможно, это же немцы, мы их генетически по определению не можем любить. Потом бизнес его как-то пошатнулся. Рынок теперь принадлежал крупным компаниям, и Мишка со своей небольшой фирмой стал тонуть. У нас с ним в одно и то же время все случилось.

У меня вот что. Первая моя икона настолько меня радовала, что я обязательно стоял утром возле нее и просил архангела Михаила защищать меня от всех бед. Так и было. Я не заболел, даже когда вся контора свалилась с гриппом. Я не сел в машину с друзьями, решив пройтись пешком, а они попали в аварию. А когда, помните, в Казани самолет разбился, я должен был лететь этим рейсом, но накануне сильно отравился и поменял билеты. А по мелочам даже и говорить не буду.

В тот Новый год я ездил к семье брата на Кипр. Обосновались там лет шесть назад, прижились и возвращаться в Россию не собираются. Они свозили меня в монастырь Святого Неофита, что под Пафосом. Место тихое и красивое. Там я познакомился с местным иконописцем Кристосом Димитриосом. Уровень английского у нас одинаковый, но мы хорошо понимали друг друга. Он мне рассказал, что учился иконописи в монастыре. Учитель-монах его бил, если тот плохо выводил линии. И спрашивает: «А вас бьют на иконописи?» Я хохотал до коликов в животе. У нас учитель – прекрасная молодая женщина, очень умная, веселая, с хорошим чувством юмора, совсем не зануда. Она добрая, к своим ученикам относится с любовью и терпением, а бывают, я вам скажу, такие, что, будь я на ее месте, подзатыльники бы отвешивал точно.

Мы сидели в его мастерской, разговаривали и пили кофе. Вдруг упали свечи с подсвечника, загорелась бумага. Кристос просто взял и плеснул кофе на огонь, как бы между прочим:

– Да ну их! Я не обращаю внимания.

– На что? – спрашиваю.

– На них. Тут постоянно что-то загорается, падает, летает. Иконопись это такое дело… Но я их не боюсь, пишу все равно.

Я показал Кристосу фотографию моей первой иконы. Он похвалил и сказал, что я еще много напишу, а это не первая икона, а нулевая. Так говорят.

Домой прилетел перед Рождеством. Открыл дверь, которая как-то странно поддалась, вроде на два оборота ключа закрывал. Зашел и ахнул. Все вверх дном, матрас перевернут, одежда из шкафов выброшена. Я бросился к столу, там «ролекс», подарок от отца. Какое там, ни часов, ни ручек, даже зажигалок не осталось. Украли паспорт российский и страховой полис и денег немного, тысяч двадцать. На стене нет плазмы, утащили кофемашину и утюг. Бред какой-то… И тут я бросился к стене, где полка с иконой. Пусто. Ну как же так, архангел Михаил! Как же ты так не уберег ни квартиру мою, ни себя? Я очень расстроился. Мне было жаль «ролекс», жаль какие-то свои рубашки Etro, и галстуки, и плащ, да все было жаль. Но самое главное – икону украли. Там столько труда, и она моя, мой ребенок.

Конечно, я написал заявление в милицию. Там сказали, что это наркоманы, что пасут тех, кто на праздники уезжает. Вряд ли найдут, но если что – сообщат. Звоню Мишке, а он мне, мол, чувак, пусть будет это самое страшное, что с тобой произошло. Светка увезла детей в Германию, навсегда, я дал им разрешение, не могу вести с ней войну, дети пострадают. Я банкрот, и у меня обнаружили опухоль. Я так и сел: что значит опухоль? Может, ничего страшного, может, вырежут, и все обойдется… Я очень переживал за Мишку, но утешать его мне как-то не хватало слов. Мы напились с ним в хлам, поныли друг другу. Ему, правда, было о чем ныть.

В феврале Мишке делали повторную операцию на Каширке. Я в это время был в одном офисе на Соколе по работе. Закончив дела, решил заскочить в церковь. Служба уже закончилась, в храме оставались несколько посетителей да бабушки, что отскребают свечной воск с полов. Я мысленно помолился о Мишке, чтобы все прошло хорошо, и спросил у старушки, какому святому поставить о болящем.

– Так вон Пантелеймону ставьте. А зовут как?

– Меня? – удивился я.

– Болящего вашего.

– Михаил.

– Ну вон Михаила Архангела просите, он защитник, тоже помочь должен, – и она махнула рукой к стене возле окна.

Там стояла икона. Когда я подошел поближе, то не поверил своим глазам. Это была моя икона, мой «Архангел Михаил». Я вскрикнул от радости: «Это она!» Потом долго стоял и улыбался, просил о Мишке и расспрашивал, как же ты сюда попал, мой «Архангел Михаил»? Старушка провожала меня взглядом, как юродивого, с благообразным почтением.

В воскресенье я снова вернулся в эту церковь. У моего «Михаила Архангела» стоял букет цветов. После службы я спросил у священника, откуда у вас эта икона?

– В дар принес мужчина, имени не назвал. Икона хорошая, написана современным иконописцем, но в каноне, школа хорошая, по рублевской прориси. А что?

– Нет, ничего, – сказал я. – Спасибо.

Мишка поправился. Все у него хорошо. После химии он быстро пришел в себя. Я за компанию с ним подстригся налысо. Мы ездили на рыбалку на Волгу, пока он был на больничном. Поймали штук пять лещей и щуку. Светка с детьми через полгода вернулась. Я ж говорю, немцев невозможно любить. Мишка ее простил. Бизнес мы построили с ним новый, у нас теперь интернет-магазин запчастей. А все свободное время я пишу иконы.