Читать книгу Прикольная. Роман-предупреждение - Таня Сербиянова - Страница 5

– Лежи тихо, – первое, что я слышу. – Ну, а будешь орать…

– А что там за вопли? – спрашиваю, потому что они меня раздражают, как и все вокруг…

– Ты хочешь посмотреть?

– А где Шушера?

– Там она, с моими архангелами развлекается…

– Что?!

– Ну а будешь орать, я тебя живьем закопаю… Прямо так, не вынимая из гроба… А если хочешь жить, то лежи тихо, тебя скоро покормят…

– А я где? Почему так темно?

– Ты в моем гараже, ангел мой…

– А ты кто?

– Я? Я для тебя, сейчас, главный на сегодня охранник, потому я, – архангел Михаил, деточка… И ты не рвись, не поймут тебя мои гаврики и враз… Вжик и спустят кровку твою целомудренную…

– У тебя холодные руки… Не трогай меня…

– Я же говорил кто я, потому и такая рука…

– Ты недобрый!

– Что ты, что ты, я для тебя – сама доброта…

– Ой! Зачем ты колешь меня? Мне же больно!

– Сейчас, моя радость, оно все отпустит тебя…

И уже сквозь сон ему, своему недоброму архангелу Михаилу…

– Мне жестко, мне тесно… Вытащи отсюда меня!

– Вытащу, вытащу, радость моя… А теперь спи, набирайся сил… – и я проваливаюсь, и куда-то лечу, и лечу…

После беспамятного безмолвия…

– Ну что, ты очухалась, наконец-то? – говорит рядом Шушера.

– А куда это мы едем? – спрашиваю оттого, что меня ежесекундно трясет и швыряет куда-то по голому полу какого-то микроавтобуса без сидений вообще… Кстати, рядом со мной, на грязном полу, также сидят, поджав ноги, несколько каких-то хмурых девчонок… Сажусь, с удовольствием расправляя затекающие конечности… За окном мелькаю какие-то поля и солнце, которое так бьет по глазам, что я невольно прищуриваюсь… Тепло!

– А куда мы едем? – спрашиваю, все еще не соображая, что со мной происходит. – Кто нас везет и куда?

– А хто жь его бачив? – отвечает одна из девушек, кто на меня смотрит и, как мне кажется, она мне улыбается. А вот все остальные.. зловеще молчат… Почему-то?

– А ты кто? Ты что, с Украины?

– А як же шь!

– Ну и что ты у нас делаешь? – задаю ей этот вопрос, а сама уже ни черта не понимаю…

– И хде?

– И где, и где, – говорит еще одна из красивых девчонок, а везде, вот где! – грязно ругается, обзывая наш орган.

– Не ссорьтесь девчонки! – говорит Шушера, – этим вы ничего не исправите, а только себе жизни последние капли испортите…

– Капли? Какие еще капли?

– А ти, шо? Трахнутая шо, ли? – спокойно так, с задиристым матюгом, спрашивает украинка. В том смысле, что потеряла рассудок, это я вам с переводом…

– Что, что? – переспрашиваю у нее, хотя я все прекрасно поняла и без перевода.

– Ну, все, закончили! – снова вмешивается Шушера. – А ты, тоже…

– А что я? Это она! Я ведь просто спросила?

– Слышь ты, целкая, а ну ка заткнись, наконец-то и без тебя тошно! – вмешивается довольно взрослая и крупная девушка…

– Может, запоем? – спрашиваю.

– Ага, – отвечает за всех та же взрослая, – как приедем, так мы там, так запоем!

– Ну, хватит! Достали уже! – вмешивается еще какая-то смазливая и растрепанная девица. – вы что, не видите, что она уже слегка умом тронулась? Грохнулась. она, ей богу!

– Кто, я?

– Да, заткнитесь вы, все! Все! Все и пошли вы все…

– Ну вот и поговорили… А то, что с ней произошло, так каждая бы, на ее месте бзикнулась!

– Нет, девки! Мы все тут немножечко бзикнгутые…

– Ага, бзикнутые и перебзикнутые!

– Ну, все? Успокоились? Лучше, давайте держаться все вместе и не ссориться… – примирительно говорит Шушера. —Хотя бы часик!

– А будет ли этот самый часик?

– Будет, девочки, будет! И мы еще им всем, у кого эти хвосты и кто к нам… Нам мешал жить спокойно и кто нас, кого силой, а кого обманом… И мы им, если все вместе….

– Вот, вот нас так и …выедали всех вместе! Уже который день и все едут, и едут… Господи, когда же все это закончится? Жить не хочется! Скорей бы уже умереть!

– Нет, девочки, – говорю им, все еще не соображая, – вы, как хотите, но нам надо еще жить и жить…

– Нет, девочки, а нам еще жить и жить… – говорю им лежа на полу какого-то пикапа.

– Заладила! Ты хотя бы до завтра доживи, хорошо?

– И доживу, вот увидите!

– Эх, какой там жить, мне бы пописать! Нет уже терпежу!

– И мне! – И мне тоже так и подмывает… – раздалось сразу же несколько голосов.

– Ну а что мне делать? Мне что, прямо тут можно по большому сходить?!

– Нет! Нет, – шумят на нее, – как хочешь, а терпи!

– И долго мы должны еще все это терпеть?

– А зачем нам терпеть? Давайте попросим, и пусть нам остановят! – предлагаю я. И стала пробираться вперед кабины к перегородке, где начинаю стучать…

– Остановите, остановите!

И неожиданно наш пикап начинает тормозить, а потом… Потом все как уже было…

После того как с ней разобрались, и она снова отошла от беспамятства…

– Ну что, ты очухалась, – снова говорит Шушера.

– А чем это они так?

– Да, пластиковой бутылкой с водой! Бьют, а синяков никаких не остается… Болит?

– Еще как…

– Ну, это хорошо…

– Почему хорошо?

– А потому что я думала, что ты и правда свихнулась. А если тебе больно, и ты боль чувствуешь, значит, все с мозгами в прядке, пока что!

– Ночь, это время нашей новой с тобой работы… – доверительно говорила ей, Шушера

– А почему так все тихо? Где девочки?

– Всех забрали наверх и увели…

– Куда увели? Ночь же?

– Да, ночь! Теперь это время нашей новой с тобой работы…

– Работы? Какой еще работы? Я ничего не умею…

– Ничего, этому тут быстро научат…

– Ты думаешь?

– Знаю! И потому тебя сразу же предупреждаю! У тебя, как и у меня, как и у всех нас нет ни малейшего шанса…

– И что, меня обязательно кто-то… Ну, что ты киваешь? Я не хочу, я убегу…

– Знаешь, я видела многих девочек, которые пытались бежать и, к сожалению, многих из них я уже никогда больше не видела…

– Что ты этим хочешь сказать? Что они… Их убили? Ну, не молчи, говори! Значит, и у меня нет никаких шансов… Ну, тогда я лучше сразу умру!

– Знаешь, не говори глупостей! Умрет она? Пока что от этого еще не умирают и многие на это надеются, потому и работают по ночам. А некоторые…

– Что некоторые, говори, не смей мне молчать!

– Ты давай не ори на меня, я ведь хочу тебя подготовить заранее. Ну, лишат тебя этой девственности, и кто о ней потом вспомнит? Я, например, потеряла девственность в тринадцать лет и, как видишь, я до сих пор живая…

– В тринадцать? Как это?

– А вот, так! Даже не хочу вспоминать, потому что все это блекнет перед тем, если ты тут заупрямишься.

– А без этого мне как-то нельзя обойтись? Нет? Что, никак? Нет… Ну а потом что? Лежать под ними, этими скотами и все им в себе позволять? Но это же …рабство, какое-то?

– Да… Самое настоящее сексуальное рабство… А еще, некоторые умники все это называют проституцией! Посмотрела бы я на них, если бы их, как нас, да по пятнадцать раз за ночь…

– Пятнадцать?! Ты шутишь? Как это – пятнадцать. Не верю!

– А вот, тридцать раз – за день, не хочешь?

– Неужели такое возможно… И это когда? Когда, время современное, когда дома мои родные…

– Так! Только не хныкать! Нельзя о родных тут вспоминать, понятно я тебе объясняю? Все! Теперь, главное, пока не забыла и все еще могу тебе передать. Ты помнишь украинку, ну, ту самую, с которой ты спорила в микроавтобусе? Так вот, она мне передала, что тут украинские миротворцы… Ты представляешь? Рядом, можно сказать, наши! А мы ничего не можем!

– Да, обидно, до чертиков. И что же, мы как-то с ними не можем связаться?

– Не знаю… Мне вчера один полицай из КФОР в любви признавался, и я, пока он пыхтел на мне, я у него все хотела расспросить, где тут наши?

– Что? Ты вчера была… Постой, а кто это такие, как их ты так интересно назвала? КФОР какой-то…

– КФОР, значит, Косовские силы, военная полиция НАТО в Сербии.

– Где, где? Где мы?! В это трудно поверить… Я в Югославии… мамочка! Ну и заехала, ну и закатилась, это надо же? – потом слушаю, что она мне горит.

– Как в гробу? В каком? А почему ты мне об этом не говорила? Что? Я была не в том состоянии… Я что же, больная? Я умалишенная? Так, что ли? А почему меня до сих пор не попетрушили? Что? Я особо ценная? Как, это? Объясни…

И пока Шушера ей объясняет, как она, вместе с ней попадает на трафикиннинг… то мы с вами, познакомимся с Екатериной Петровной. Ее тоже потом…

А, впрочем, не будем забегать наперед и, пожалуй, начнем о ней издалека…

Итак, город, где она когда-то жила и где преподавала в институте… Вы знаете, вот пишу, а самой даже не вериться!

Я сама не могу поверить, что она, когда – то была просто женщиной молодой, умной, успешной, преподавала науки в своем институте и уже успела побывать замужем. Так вот, послушайте, как все с ней было и до чего ее жизнь довела… А, впрочем, во всем, что потом с ней приключилось, как оказалась, она была виновата сама! И, как говорили ранее, не зарекайтесь, от тюрьмы и от суммы, так и мы…

Не зарекайтесь, от сексуального рабства этой чумы – для всех нас, женщин!