Читать книгу Ороро - Таша Янсу - Страница 3

В это время года хоть и темнело поздно, но, пока Ингрэм и Ороро добирались до жилища Ингрэма, солнце опустилось и на небе загорелась Зела. По дороге Ингрэм дал тэйверенку пожевать кровяной колбасы и хлеба, так что ужинать они не стали. На ночь расположились кто где. Памятуя о том, что тэйверы – существа теплолюбивые, Ингрэм развел огонь в очаге и заготовил побольше хвороста, перетащил поближе найденные шерстяные одеяла, изрядно поеденные молью, и дал Ороро свою старую одежду вместо его никудышного тонкого плащика. Даже вырезы сделал, чтобы крылья продеть. Ороро устроился у самого огня, Ингрэм – чуть поодаль и сразу провалился в сон. Ночью он то и дело просыпался с бешено бьющимся от кошмаров сердцем, и всякий раз свернувшийся в клубок Ороро оказывался чуть ближе к нему, пока Ингрэм не проснулся от того, что наступило утро, и не обнаружил, что Ороро заполз на него. Испуганно сглотнув, Ингрэм бесцеремонно отшвырнул его и прислушался к себе. Вроде бы рассудок цел и силы на месте. Он не знал, был ли тэйверенок магом и умел ли уже питаться темной энергией, и узнавать на себе не хотел. Ороро осуждающе потирал ушибленное плечо. Ингрэм опомнился.

– Ты есть хочешь? – спросил он.

Живот Ороро выразительно заурчал в ответ. Ингрэм отдал ему остатки хлеба, которые тот быстро, давясь, проглотил.

– Пойду наловлю рыбы, – решил Ингрэм, – а ты приберись здесь. После завтрака решим, что будем делать.

– Я пойду с тобой.

– Нет, ты будешь только мешать.

– Я умею ловить рыбу!

– Я сказал…

– Ты не смеешь мне приказывать! – разъярился тэйверенок.

Он вскочил, резко распахнув крылышки. Волосы его встопорщились, от зазвеневшей магии задрожал воздух.

Таки маг… Просто прекрасно.

– Если ты, – медленно шагая к нему, как можно спокойней начал Ингрэм, вновь подавив испуг, внушаемый с детства вместе с уважением к великим тэйверам, – хочешь, чтобы я помог тебе попасть в Нижний мир, ты должен слушаться меня. Я не желаю тебе зла. Я вообще не понимаю, почему решил помочь тебе. И если ты настолько неблагодарен, что ведешь так себя, то можешь уходить, держать не стану.

Он встал совсем вплотную к Ороро, пристально глядя на него сверху вниз. Ороро, задрав голову, зло и дерзко уставился в ответ. Ингрэм подавил вздох, опустился на колени, чтобы вровень смотреть ему в глаза. Оторопевший Ороро казался таким напряженным, будто ожидал, что его вот-вот ударят.

– Мы должны работать в команде, чтобы найти выход, – спокойно и твердо сказал Ингрэм.

Тэйверы развиваются быстро, напомнил он себе. Ороро, выглядевшему как десятилетний человеческий ребенок, могло быть от силы лет пять.

Интересно, из какого он клана? Ингрэм знал, что способности магов-тэйверов ограничены – низшему тэйверу ни за что не сотворить заклинания уровня средних тэйверов, ну а тем никогда не сравниться с высшими.

Ороро точно не низший тэйвер – цвет кожи серый, а не глиняный, и не высший – форма крыльев другая. Кто-то из средних, но там кланов двадцать, если не больше, один шмак их разберет, вроде по узорам на лице их можно отличить, но Ингрэм этой наукой не владел, да и узоры на лицо Ороро только начали проступать.

А еще он знал, что из-за своего стремительного роста молодые тэйверы бывают очень неустойчивы, вспыльчивы. Они изменяются слишком быстро, а Ороро, судя по всему, как раз вступает в это опасное время – перехода из ребенка в подростка.

– Ты знаешь, что означает работа в команде? – спросил Ингрэм внушительным воспитательным тоном, который применял обычно для увещевания детей. – Каждый делает то, что у него получается лучше всего, ради общего дела.

– Я понимаю, – скуксился тэйверенок. Его хвост смущенно коснулся лодыжки Ингрэма, и тот, поначалу не поняв, что это, чуть не подпрыгнул от неожиданности. – Я не хочу оставаться здесь… один.

Он неуверенно посмотрел на Ингрэма, поджав губы.

«Тэйвер, который боится оставаться один, – мысленно поразился Ингрэм, прикладывая усилия, чтобы не расхохотаться. Ороро впился в него страшно серьезным взглядом, и темно-серые щеки его темнели все больше. – Великий потомок могучего народа боится… пх, только не смеяться, только не смеяться…»

Он старательно закашлялся.

– Я отлично ловлю рыбу, – почему-то уточнил тэйверенок. – Вот увидишь. Тебе лучше самому остаться здесь прибраться.

– Почему мне кажется, что ты просто не знаешь, что нужно делать? – фыркнул Ингрэм, окончательно расправившись со смехом.

– Я знаю! – рассердился Ороро. – Просто это… Ну, ты же сказал, что командная работа – это когда каждый делает то, что у него получается лучше!

– Шмак с тобой, идем, – пробормотал Ингрэм, понимая, что заставить тэйвера признаться в том, что он что-то не знает, так же трудно, как перебороть его упрямство.

Он не удивился, обнаружив, что тэйверенок о рыбалке имеет точно такое же представление, как об уборке. Ороро с трудно скрываемым изумлением наблюдал за тем, как Ингрэм ставил сети. Смотрел во все глаза, как тот, сняв сапоги и закатав штанины, полез в воду и, стравливая потихоньку старую сеть с маленькими ячейками, найденную в пыльном чулане, зашагал вброд. Место было хорошо знакомое, рыба здесь всегда попадалась мелкая, как семечки, зато ее было много. Ингрэм на пробу подергал старую длинную рогатину, которую еще в незапамятные времена поставил брат для метки. Ловлей сетью обычно занимался именно он, пока Ингрэм на берегу баловался удочкой.

Ингрэм выбрался на берег, сорвал несколько пучков росшей там мыльной травы, в зарослях прутовницы наломал хороших прутьев – для будущих корзин, а для удилища удочки выбрал ветку росшей тут же серой бушки, из которой получались лучшие заготовки для работы по дереву. Обстругал ножом, подозвал таращившегося на него Ороро и принялся показывать и объяснять, что к чему. Затем поискал возле сгнившего бревна, служившего некогда сиденьем, красных червей и показал, как насаживать их на изогнутый крючок. Нетерпеливо переминаясь с ножки на ножку, Ороро восхищенно заглядывал ему в лицо, а потом – сосредоточенно сопел, послушно занимаясь ловлей на удочку.

Все же может быть милым, подумал Ингрэм, когда не корчит из себя всесильного потомка великого народа.

Всесильный потомок восторженно и совершенно несолидно взвизгнул, когда леса задергалась и натянулась.

– Что делать? Что мне делать?! – запаниковал он. Пришлось идти на выручку, а потом Ороро долго еще не хотел опускать свою добычу в общую корзину.

Обратно шли, нагруженные рыбой и прутьями. По дороге тэйверенок, взбудораженный рыбалкой, разговорился, и Ингрэм узнал, что он предпочитает морскую рыбу «с красным мясом, но шипастая большезубка все равно самая вкусная, хоть и черная», ягоды и грибы сгодятся, когда больше нечего есть, «но лучше и вкуснее всего – мясо», заявил Ороро, с тоской провожая взглядом улепетывающего упитанного фурфика.

– Может, поставим ловушку? – спросил он. – Одной рыбой не насытишься.

– Позже, сейчас еды у нас достаточно. Завтра я схожу в деревню, куплю продукты, а потом покажу тебе, как делать лепешки.

– Лепешки?

– Ты не знаешь, что это?

Тэйверенок что-то проворчал и скуксился.

– Ладно, идем, – пряча улыбку, предложил Ингрэм. Не ровен час, еще вызовет гнев тэйвера. – Помоги с рыбой, раз она тебе больше нравится.

Ороро старательно тащил корзину. Ингрэм, переставляя снова заболевшую ногу, нес охапку прутьев и изредка останавливался, чтобы собрать замеченные грибы.

Оставив добычу во дворе, они вошли в дом. Ороро тут же растянулся у очага, стеная, как же он устал. Ингрэм разжег огонь из оставшегося хвороста и вышел во двор. Набрал несколько ведер воды из родника позади дома, наполнил большой котел, подвешенный над очагом, распахнул все окна и двери – проветрить жилище. Заметил любопытные взгляды тэйверенка. Хмыкнул, засучил рукава. Пока вода в котле нагревалась, поправил ступеньки на крыльце и разрубил на дрова трухлявый забор. Вытащил из сарайчика большую старую лохань и ведра. Налил в лохань горячую воду из котла над очагом, добавил холодной, окунул руку – горячо. Он набрал еще два ведра холодной воды, поставил у лохани, положил рядом на деревянную дощечку пучки примятой мыльной травы и старую мочалку.

– Эй, Ороро! – крикнул он. Бусинки-глаза тут же исчезли за окошком. – Иди сюда!

Тэйверенок подполз с явной опаской.

– Хочешь помыться? – кивнул Ингрэм на лохань с водой.

– Да, – сдержанно ответил Ороро. – Славно, что ты об этом подумал.

Он неловко, но без смущения выпутался из одолженной одежды, встал голым и вопросительно склонил голову набок. Несмотря на тонкокостность, Ороро не выглядел задохликом, каким казался на первый взгляд. Его руки и ноги были крепкими, тело подтянутым и сильным – видимо, за прошедший месяц он прилежно продолжал заниматься своими тэйверскими уроками и упражнениями, насколько был способен. Кожа его лоснилась, шершаво переливалась, словно крупинки серой соли играли на солнце. Ороро сосредоточенно распутывал длинную косу.

– Помочь?

– Я сам справлюсь.

Ингрэм пожал плечами и начал складывать получившиеся из старого забора бревнышки. За спиной чуть слышно плескался в воде тэйверенок. Один из тех, кто угнетал его народ веками, кто убил его близких.

«Он лишь ребенок, – напомнил себе Ингрэм. – Он ничего плохого не сделал. Он скучает по своей семье и хочет к ней вернуться».

– Я скоро закончу, – звонко сказал Ороро.

Ингрэм кивнул, пошел в дом. Достал полотенце и одежду, протянул Ороро, сам разделся и попробовал воду рукой. Едва теплая и мутно-мыльная. Ороро досидел до последнего, истратив все пучки мыльной травы. Ингрэм вздохнул и поскорее залез в лохань, погрузился с головой, пуская пузыри, и вынырнул, отфыркиваясь. Смахнув с лица воду и откинув мокрые волосы, удивленно встретил пристальный взгляд Ороро.

Наверное, ему так же непривычно видеть человека без одежды, как и мне было странно видеть его, решил Ингрэм. Наскоро отмывшись от грязи и пота, он вылез из лохани и ополоснулся холодной водой из ведер, к которым Ороро даже не притронулся. Сунул в лоханку грязную одежду, подрагивая от прохлады, натянул чистую на влажное тело и занес в дом несколько бревнышек посуше.

– Огонь нужно поддерживать, чтобы ты не замерз ночью, – пояснил он.

– Тепло от огня не то же тепло, как от другого существа, – заметил Ороро.

Ингрэм нахмурился.

– Ты поэтому полез спать ко мне?

– Ну да. Ты теплый, а я замерз.

– А мне без разницы. Спи в своем углу и больше ко мне не лезь.

Тэйверенок надулся, сердито выпятил вперед маленький подбородок.

– Тогда подкладывай в огонь побольше дров!

– Мне и без огня хорошо спится. Сам подкладывай. И не смей меня будить только потому, что боишься замарать ручки.

Глаза Ороро зло сверкнули, но он смолчал, видимо, вспомнив, что, вообще-то, его дальнейшая судьба зависит от этого человечишки. Ингрэм мысленно усмехнулся, не удержавшись, потрепал его влажные волосы. Ороро сердито мотнул головой и распахнул крылышки.

– Идем готовить обед, впереди еще много дел, – сказал Ингрэм.

– Разве мы не все на сегодня сделали? – удивился Ороро.

– Боюсь, что нет, – ухмыльнулся Ингрэм.

– Когда же ты начнешь искать мне путь домой? – искренне не понял Ороро. – Ты обещал, человек!

Ингрэм поморщился.

– Я сам не горю желанием оставлять такое скверное существо в своем доме надолго. Но давай оценим реальное положение дел.

Он обдумывал это все утро и уже выстроил план, которому будет следовать дальше.

– О Дверях я знаю не очень много. Натыкался на случайные несколько раз, когда бродил по лесу. Иногда они открываются на несколько часов, иногда – на несколько минут. Отыскать их не так-то легко. Будь я магом, конечно, другое дело, но, увы, я пустой.

Ороро разочарованно поник. Ингрэм набрал воды из родника и поставил греться над очагом. Затем показал Ороро, как чистить рыбу, а сам взялся сортировать и чистить грибы.

– Завтра я пойду в деревню, прикуплю нужное, разузнаю, что смогу и начну поиски, – задумчиво продолжил он. – Но я рассчитываю и на твою помощь. Мое жилище совсем прохудилось, как я уже говорил, работы предстоит много, пока солнце поднимается высоко и задерживается надолго. Пока не пришла зима. Нужно сделать запасы еды и дров, починить кровлю, одежду. Понимаешь меня? Класть свою жизнь на поиски Двери для тебя я не стану. Вдобавок мы не знаем, когда именно найдем нужную – может, уже завтра, а может, лишь следующей весной. Неизвестно, сколько это займет времени, а на что-то жить нужно. Знаю, тебе точно так же не нравится принимать помощь от человека, как и мне – оказывать ее тэйверу. Но ты всего лишь ребенок. А дети не должны страдать из-за грехов своих отцов.

– А ты не так глуп, как я ожидал от человека, – немного удивленно сказал тэйверенок.

Они надолго замолчали, занятые каждый своим делом. Ороро дочистил рыбу, отложил нож и уставился на Ингрэма молча и вопросительно. Ингрэм достал из чуланчика мешок с солью и засолил часть рыбы в небольшом котелке. Ороро глядел во все глаза и внимательно слушал его разъяснения. После они спустились в прохладный даже в самую жаркую погоду погреб и поставили там рыбу. Ороро вертел головой, разглядывая многочисленные полки с утварью, и украдкой принюхивался к своим пальцам. Выйдя во двор, он поспешил к роднику и начал старательно мыть руки. Ингрэм вновь не удержался от смешка.

Они пообедали жареной рыбой. Потом Ингрэм скинул мешавшую рубашку, повязал лоб тряпицей, чтобы не свисали волосы, и вырубил топором лезшие к дому дикие колючие кусты. Ороро послушно старательно соскреб получившийся мусор старыми граблями в одну здоровенную кучу, которую они потом подожгли. Затем Ингрэм наточил заржавевшую косу и скосил выросшую местами по пояс траву во дворе и в саду. Показал Ороро, как вить из травы бечевку, и они вместе подвязали большие пучки и подвесили их под крышу. Трава была душистая, сладкая, из нее может получиться прекрасная набивка для тюфяка, размышлял Ингрэм.

Усталые, они зашли домой лишь к вечеру и доели оставшуюся с обеда рыбу. Ингрэм подметал пол, удрученно разглядывая поломанную мебель, когда Ороро вдруг позвал его:

– Эй, Ингрэм. Я думал над твоими словами… Ты ведь все верно делаешь – это я насчет уборки и подготовке к зиме. Я знаю, что в этих краях зимы бывают снежные и долгие, и надо быть готовым. Я помню, как-то у нас, в столице, шел снег, и его было так много, что сестре даже пришлось вспоминать природное колдовство, чтобы его прогнать, но она так и не вспомнила и просто навела защитный свод, чтобы над домом снег не падал, а потом, когда он, наконец, остановился, запустила в него огненный шар. Моя сестра очень сильная, – прихвастнул было Ороро, но опомнился и снова поник. – Как же долго это все продлится? Ингрэм?

Ингрэм, подавив вздох, обернулся к нему.

– Я просто… – несчастным голосом начал Ороро, растерянно стискивая перед собой руки. Хвост его взволнованно забрался под штанину правой ноги.

Ингрэм смягчился.

– Вот только не раскисай мне тут, – проворчал он.

– Я даже не знаю, жива ли она, – еле слышно бормотал Ороро. – Успела ли уйти? Как там вообще, в Нижнем мире, живется?

– Вот попадешь туда – и узнаешь, – подбодрил его Ингрэм.

– Знал бы, что все так получится, ни за что не приехал бы сюда. – Ороро шмыгнул носом. – Сбежал бы к сестре, и сейчас мне не пришлось бы тут торчать. Нам сказали, что мы проведем здесь каникулы, а потом вернемся в столицу. Старшие ученики говорили, что здесь очень здорово, но их привозили сюда летом, а нас привезли зимой. Это было нечестно, потому что здесь зимой ужасно холодно! Мы постоянно мерзли! Главный наставник Дарэро к тому же оказался ужасно строгим! Я видел на карте, что все эти земли принадлежат его Дому, и та человеческая деревушка, куда я шел – потому что она ближе всех – тоже. Все здесь принадлежит ему, но у моего Дома владения все равно больше, – похвастался он, – и не в такой глуши, как здесь. Тут очень скучно. Нам не разрешалось покидать поместье, так мало того, еще и другие группы и новых наставников привезли. Мы-то думали, что все будет, как и положено на каникулах, а нас обманули, целыми днями заклинания учить да медитировать заставляли! Мы в тот день в прятки сыграть решили, и я спрятался, а потом… все исчезли. Я все поместье обыскал – никого. Я с сестрой пытался связаться, как она меня учила, с другими наставниками, но ничего не вышло. Я ждал, ждал… А потом мне надоело – к тому же в кладовых закончилась съедобная еда, – и я решил, что просто пойду и найду кого-нибудь, кто мне поможет. Я не знал, что все просто… – Голос Ороро скатился до шепота, он замолчал и отвернулся.

Ингрэм пристально разглядывал его поникшие крылышки, заплетенные снова в косу черные волосы, худые плечи и неловкий хвост. Он не стал говорить Ороро, что, судя по всему, их, детей, перевезли подальше от крупных городов, где разворачивались основные боевые действия. Тэйверы пытались защитить своих детей точно так же, как и люди, и уркасы, и шэйеры, и ниргены, отправлявшие своих отпрысков подальше, в глушь, где шансы уцелеть у них были выше.

– Я хочу, чтобы ничего этого не было, – всхлипнул Ороро, готовый удариться в истерику. – Я хочу домой, хочу к сестре!

Ингрэм кивнул и, сообразив, что Ороро этого не видит и вряд ли оценит столь скупое проявление участия, осторожно тронул его за плечо.

– Что если я никогда не попаду в Нижний мир? – заскулил Ороро, пряча лицо в ладошках.

– Попадешь. Обязательно, – сказал Ингрэм и, чувствуя себя неимоверно глупо, добавил: – Обещаю.

Он подошел ближе, грубовато взлохматил волосы на макушке Ороро, а тот вместо того, чтобы с шипением отскочить, вдруг шагнул вперед и уткнулся носом ему в живот. Обхватил ручками, сжал в тесное кольцо. Ингрэм растерянно уставился на его подрагивающие крылья и неловко похлопал по их основанию. Вскоре Ороро отстранился, утирая руками лицо.

– А теперь идем спать, – сказал Ингрэм и несильно щелкнул его по опухшему носу. Ороро шикнул и резко потер нос кулачком. Потом вопросительно и с надеждой уставился на Ингрэма.

– Можно я…

– Нет.

– Я даже не договорил!

– Я рад, что в этот раз ты решил спросить, но – нет.

– Ты гадкий и ужасный человек! – Ороро оскорбленно притопнул.

– От гадкого и ужасного тэйвера слышу.

– Но я всего лишь ребенок! Ты сам так сказал! Ты взялся помочь мне найти Дверь в Нижний мир, так неужели не поможешь в такой малости?

– Я действительно пожалел тебя и решил помочь, лишь потому, что ты ребенок, но это не значит, что мной теперь можно помыкать. Ты должен быть благодарен мне и не требовать лишнего.

– Я благодарен, хватит тыкать в это пальцем!

– Тогда не игнорируй манеры. Или вас, тэйверов, не учат вежливости?

– Как можно быть вежливым к вещи? – удивился Ороро. – Разве ты благодаришь стул за то, что сидишь на нем? Или слугу, который обязан тебе прислуживать? Это ведь то, ради чего они существуют! Для меня в высшей степени странно слушать тебя и уж тем более – выполнять твои приказы, тогда как все должно быть наоборот! Ты – пустой человек, низшее существо самого низшего народа во всех трех мирах! Ума не приложу, как ты дожил до своих преклонных лет!

– Вот как, – сухо отозвался Ингрэм.

– Но для пустого ты неплохо справляешься, и я, э-э, благодарю тебя за твою помощь, – поспешил исправиться Ороро. – Мне все еще кажется, что все это лишь сон или чья-то глупая шутка.

– Мне тоже не верится, что я помогаю одному из тех, кто веками угнетал мой народ и виновен в гибели моей семьи.

Ороро переменился в лице. Открыл рот, но ничего не сказал, так и закрыл.

Ингрэм приготовил две постели – маленькую для тэйверенка у огня и большую для себя под окном. Не раздеваясь, лег, закинув руки за голову. Прикрыл глаза. Ороро ворочался, шуршал одеялом и недовольно пыхтел. Глупый и самоуверенный маленький тэйвер, каким-то чудом переживший проклятие… Пропадет ведь один, а если попадется людям на глаза, его тут же убьют. Нет, нельзя его бросать.

«Сам взвалил на себя это бремя, самому и нести», – подумал Ингрэм. Повернулся набок и провалился в очередной ночной кошмар.

Кошмары делились для него на два сорта – в первом он убивал, во втором смотрел, как убивают. В этот раз он, тесно связанный поперек груди, наблюдал за тем, как убивали его семью. Частый сон, в общем-то, можно было уже и привыкнуть. Какой-то частью себя Ингрэм осознавал, что это ему лишь снится, но легче от этого не становилось. Грудь словно перетянуло колючим канатом, в ребра больно впились крюки. Он пытался убрать их, царапал грудь, слышал, как трещала рубашка, тело напряглось до предела, в потяжелевшей голове что-то бухало, но он никак не мог проснуться полностью.

– Что с тобой? – удивленно прошептал знакомый голос, но Ингрэм никак не мог вспомнить, чей он. – У тебя дурной сон?

Прохладные пальцы легли на его зажмуренные глаза. Холодная ладонь – на пылающий лоб. Один за другим исчезали разрывающие грудь крюки. Ингрэм задышал спокойнее. Кошмар рассеялся призрачной дымкой, а на его месте появилось оранжевое закатное солнце. Ингрэм обнаружил себя на песке. Над головой шелестели листья странной формы, впереди шумно дышала бескрайняя зеленая вода. Накатывала на песок густой пеной, будто благородная дама, которая подбирала подол своего то и дело спадающего пышного белого платья. Ингрэм никогда не видел моря, знал о нем лишь по чужим рассказам, но почему-то даже не усомнился, что это оно. Его качало на размеренных теплых волнах, он глубоко вдыхал солоноватый воздух и сквозь сощуренные веки разглядывал облака на слепящей синеве неба.

Ингрэм проснулся ранним утром, выспавшийся и посвежевший. Рядом клубком свернулся тэйверенок и посапывал в его руку, ухватившись за нее цепкими пальцами. Ингрэм осторожно высвободился. Накрыл его своим одеялом и бесшумно выбрался во двор, в бодрящее прохладой утро.

Он жарил во дворе рыбу, когда из дома вышел Ороро.

– Доброе утро, – улыбнулся Ингрэм.

Хмурый тэйверенок проигнорировал его и, зевая, потопал на задний двор к роднику приводить себя в порядок. Когда он вернулся, Ингрэм уже расправился со своим завтраком и докапывал ямы для столбов нового забора.

– Я иду в деревню, – сообщил он, – а ты прибей вот эти жерди, как я тут уже сделал.

– Зачем? – растерялся Ороро.

– Забор нужен, чтобы защитить дом от диких животных.

Ороро снисходительно на него посмотрел. Судя по выражению лица, даже хотел съехидничать, но снова растерялся.

– Как… как мне это сделать?

– Вот это называется молоток, – терпеливо объяснил Ингрэм, показывая на инструмент. – В этой коробочке – гвозди.

– Что?

Ингрэм вздохнул.

– Берешь гвоздь вот так и прибиваешь жердь.

Он прибил одну. Ороро тут же загорелся сам все сделать и дело пошло на лад.

– У тебя отлично получается, – подбодрил его Ингрэм.

Глаза тэйверенка заблестели как два обсидиана. Его руки вдруг засветились фиолетовым огнем. Он поднял правую – взлетели охваченные таким же светом гвозди. Поднял левую – вздернул жердь. Жердь медленно устроилась между столбами в нужном положении. Гвозди резко, как пущенные стрелы, воткнулись по обоим концам. Ингрэм распахнул глаза и рот, беспомощно уронил руки.

– Ну как? – Ороро радостно обернулся к нему. – Эй, я с этим быстро закончу, дай мне еще какое-нибудь задание, и мы поскорее пойдем искать Дверь!

– Да. – Ингрэм с силой выдавил из себя улыбку. – Конечно.

Огляделся. Взял лопату и воткнул в заросший кусок земли, где прежде был разбит небольшой огород.

– Все это до границы забора – вскопать.

– А потом?

Ингрэм призадумался, огляделся, остановил взгляд на крыше. В одном месте, насколько он вчера заметил, дранка совсем провалилась.

– Нужно починить крышу. На чердаке найдешь дранку – это те самые дощечки, которыми крыша покрыта, запасы должны были оставаться. Посмотришь, как они уложены, и точно так же сделаешь. Думаю, разберешься. Там для тебя, – не без усмешки добавил Ингрэм, – не должно быть ничего сложного.

– А еще? – Ороро подпрыгивал от нетерпения.

– Управишься со всем этим до моего прихода – тут же идем искать Дверь.

– Я управлюсь до того, как ты уйдешь в свою деревню!

Тэйверенок хвастливо приосанился.

– Да-да, – отозвался Ингрэм и начал собираться.

Он переложил вчерашние грибы в корзину, положил накопленные на войне деньги в заплечную сумку, взял заготовленные на продажу амулеты, немного приоделся, закинул за спину Верного и отправился в путь, едва удерживаясь, чтобы не оборачиваться слишком часто. Его немного беспокоил энтузиазм тэйверенка – тот вовсю разошелся. Лопата гуляла сама по себе по огороду, забор строился на глазах, – только и мелькали в воздухе детские ручонки, хлопали кожистые крылья, воздух искрился от магии. Ингрэм мимоходом удивился его силе – ведь вроде еще ребенок, – но тут же вспомнил, что тэйверы всегда отличались огромным запасом магии и стремительным развитием.

Они вырастали быстро, но долго созревали – заводить семью начинали на тридцатом, а то и больше году жизни. Прическа сестры Ороро, о которой он так причитал, была своеобразным традиционным сигналом для мужчин-тэйверов. Зачать ребенка тэйверки могли лишь несколько недель в году, роды были трудными, и редко на одну тэйверскую семью приходилось трое и больше детей. Детей-полукровок тэйверы, как и другие народы, на дух не переносили – считали, что полукровки позорят их народ, марают чистоту крови, даже придумали магический ритуал для проверки новорожденных, чтобы уж наверняка их вычислять. Ингрэм слышал рассказы о полукровках. Рождались они в основном страшными уродцами, непригодными к жизни, и умирали через несколько месяцев. Те же, кто выживал, со временем теряли рассудок, а сила их была столь велика и непредсказуема, что они в одиночку могли одолеть десяток высших тэйверов.

«А может, и Ороро полукровка, потому проклятие его не коснулось?» – Ингрэм остановился, всерьез задумавшись.

Насколько он знал, полукровки наследовали внешность обоих родителей, а Ороро с виду ничем не отличался от тэйверов. Полукровки плохо контролировали свои силы, а Ороро даже с маленькими гвоздями так ловко управлялся. К тому же, судя по всему, он из знатной семьи. В подобной семье ни за что не допустили бы такого позора.

«Полукровка он или нет – неважно. Он всего лишь ребенок и хочет к своей семье», – подумал Ингрэм и перехватил поудобней сумку.

Дневники Гета

Поскольку моим друзьям из Востока не доводилось общаться с тэйверами, они знают о них лишь общую информацию, и посему я решил дополнить их знания.

Тэйверы и шэйеры – два высших народа (первонароды их называют, то бишь первые, появившиеся здесь задолго до того, как Единый мир был поделен натрое), испокон веков враждующих друг с другом. Обличье их похоже, и вообще я пришел к выводу, что у них гораздо больше общего, чем они согласны признать. Посудите сами: они много крупнее других народов, имеют крылья и хвосты, физически и магически превосходят других. Различия же у них следующие:

1) Религия: шэйеры веруют в перерождение после смерти, тэйверы ни во что не веруют, лишь поклоняются божествам.

2) Иерархия.

Шэйеры не подразделяются на касты, они верят, что усердием и терпением шэйер из низшего клана способен возрасти до высшего и обрести все богатства и почести тому причитающиеся. Признаться, сходу я не назову ни одного шэйера из бедного клана, который достиг бы таких высот, но, несомненно, таковые есть. Внешне их трудно различить – у них всех светлая кожа, желтые глаза, лишь по крыльям можно догадаться – у высших шэйеров строение крыльев отлично от низших и средних, да и оперение имеется;

Тэйверы разделяются на касты, и принадлежность к той или иной касте отчетливо проявляется во внешнем облике: низшие тэйверы ростом уступают высшим, они много плотнее и шире в кости, кожа их цветом варьируется от песочного до темно-коричневого. Высшие и средние тэйверы – высоки и тонкокостны, кожа их серая. Тэйверам низших каст нипочем не сравняться с высшими по силе, оттого не встретишь их в высших учебных заведениях – начальные школы их предел.

В отличие от шэйеров, крылья тэйверов не облачены в перья. Мне ужас как хотелось бы сравнить их строение и покрытие, но, к сожалению, пока нет такой возможности и вряд ли будет.

3) Магия.

По преданиям боги намеревались создать шэйеров и тэйверов для того, чтобы упорядочить мир – они планировали разделить магию на темную и светлую, и таким образом обрести необходимый баланс и возможность творить из магии всяческие чудеса, которые ныне во всей красе практикуются всю Золотую Эпоху.

Шэйеры были назначены носителями светлой магии, а тэйверы темной, вот только боги не учли того, что живое существо, наделенное разумом, не способно постоянно испытывать одни лишь светлые или одни лишь темные чувства, а чувства – это сильнейшее топливо и опаснейший рычаг магического запаса.

Так что первая попытка богов упорядочить мир не удалась.

Поныне у магов-шэйеров есть наклонности к использованию светлой магии – магии, в которую вложены созидающие светлые чувства, такие как любовь, веселость, покой и т.д, а у магов-тэйверов – к темной, суть есть ненависть, печаль, боль и т.д.

Уркасы и ниргены же больше тяготеют к природной магии, а люди в равной степени обращаются как к ней, так и к темной и к светлой, что служит еще одной причиной лояльного к ним отношения шэйеров, стремящихся к высотам Осознания.