Читать книгу Колючка и стихоплёт - Татьяна Александровна Грачева - Страница 10

Зима, как часто бывает на юге, пришла внезапно. По календарю это случилось ещё два месяца назад, но зимой февраль это промежуточное время года и не пахло, скорее затяжная поздняя осень. Начало февраля отметилось мелким, словно манная крупа, снегом. Вымученный природный подарок к общему празднику для Малики и Кирилла.

Коммунальные службы так испугались первого снега, что тут же закидали его песком и солью. Только на деревьях он сохранился в первозданном виде, хоть и несколько скудном.

Малика скользила по грязной каше в направлении кафе, где её ждал друг. Его силуэт виднелся в широком окне, однако соседний стул был уже занят.

Со «Звездопада первокурсников» не прошло ещё и полгода, а Малика уже чувствовала себя опытной, умудрённой студенткой. Сдав первую сессию на отлично, она совершенно возгордилась. Вспомнив экзамены, Малика печально вздохнула: Витольд Ефимович уехал в Липецк. Дальше флирта, порой довольно откровенного, они так и не продвинулись. Зря только она ночами готовилась к его экзамену, намереваясь использовать меткие ответы по предмету, как стрелы купидона, должные пронзить преподавательское сердце.

Малика светилась от радости, предвкушая огромный кусок торта, который она себе позволит, и даже не будет пилить себя за обжорство, проклиная каждую калорию.

В пятнадцать лет друзья решили объединить свои дни рождения в один день. Малика родилась летом, а Кирилл весной, но праздновали общий праздник четвертого февраля. Дату выбрал Кирилл, месяц – Малика. Уже четыре года они благосклонно принимали поздравления от родственников в истинные дни рождения, но по-настоящему праздновали только во второй месяц зимы.

Прямо у дверей кафе ноги Малики разъехались, и она не эстетично шлёпнулась в неглубокую лужу. Чертыхнувшись, отряхнулась и вошла в кафе уже совсем в другом настроении.

Увидев подругу, Кирилл махнул рукой и снова вернулся к прерванной беседе с Зиной. Именно её Малика заметила в окно.

Столик был рассчитан на двоих, и Малика застыла рядом с девушкой, намекая, что она занимает не своё место.

Зина нервно поправила выбившуюся из причёски прядь и мельком взглянула на Малику, зацепилась взглядом за грязные джинсы; на её лице тут же расцвело злорадство.

– Тебе бы домой переодеться, – предложила она, надеясь, что совет будет услышан и принят к исполнению.

Кирилл встал, освобождая свой стул.

– Садись, я попрошу у официанта влажные салфетки.

Малика проводила друга взглядом неосознанно, к его внешности она привыкла, но вот посетительницы кафе оценили хорошую фигуру юноши, на которой даже простые джинсы и свитер смотрелись лучше, чем на манекене. Став студентом, Кирилл изменил причёску, сделав новомодный Топ Кнот9. Выбритые виски подчеркнули необычный разрез глаз и высокие скулы.

Малика почти понимала, почему Зина терпит от её друга унизительное обращение, наверное, ей льстило звание девушки Камарицкого, к тому же он умел быть и ласковым и смешным.

Вернулся Кирилл не только с салфетками, но и с огромным куском шоколадного торта. Поставив тарелку на столик, прямолинейно заявил:

– Зин, тебе пора. Сегодня наш с Кирюхой день. Мы всегда празднуем свой день рождения вдвоём.

Девушка выслушала, мучительно краснея.

– Ты что, меня прогоняешь?

Малика почувствовала напряжение: впервые Зина рискнула нарваться на отказ, обычно отступала без боя, боясь потерять Кирилла окончательно.

– Когда ты пришла, я тебе сразу сказал, что жду Кирюху, – нетерпеливо напомнил он, нависнув над столом.

Зина вскочила, едва не опрокинув стул.

– Если сейчас ты выберешь свою ненаглядную Кирюху, мне можешь не звонить, – решилась она на ультиматум.

Кирилл сощурился, думал не долго, к этому итак всё шло.

– Пока, Зина, – не колеблясь, сделал он выбор.

Девушка вылетела из помещения, красная от злости и стыда. До последнего момента она надеялась, что Кирилл предпочтёт её.

Малика проводила рассерженную фурию сочувствующим взглядом и тут же отругала друга.

– Ну ты и скотина.

Кирилл сел напротив и придвинул тарелку с десертом к Малике.

– Это же наш день. Никаких Зин, Стасиков, Дим.

– Наташ и Марин, – подсказала девушка. – Но ты всё равно скотина. К чему вообще было морочить ей голову?

Кирилл откинулся на спинку стула.

– Я и не морочил. Сразу обозначил границы наших отношений. Секс и не более.

Малика взяла вилку и отломила большой кусок от торта, прежде чем съесть полюбовалась, принюхалась и только потом отправила в рот.

– Границы? Бестолочь. Какие границы могут быть у чувств. Что бы сказали на это твоя мама и бабушка?

Кирилл поник, слова подруги попали точно в цель. На его лице тут же расцвели пятна стыда. Краснел он не так уж и часто.

Удовлетворившись реакцией друга, Малика смягчилась. Придвинула тарелку к другу и отдала свою вилку.

– Ладно, Эдька, лопай. – Достав пару салфеток, принялась очищать джинсы. – Итальянская нимфоманка разбудила в тебе монстра.

Кирилл мечтательно улыбнулся, вспоминая летние приключения.

– Могу и на тебя наброситься, Кирюха. Ты симпатичная, хоть и колючая. По твоей вине без девушки остался, куда мне теперь девать нерастраченное желание.

Малика вернула себе тарелку и в два укуса доела торт.

– Я тебе на узел завяжу твоё желание, например двойной булинь10. Не забыл, что мы как бы родственники?

– Не забыл. Но это Профессор так и не подтвердил.

– Ну и фиг с ней с Зиной. Зато теперь сэкономишь на презервативах. Ты же предохранялся?

Последняя фраза прозвучала довольно громко и привлекла внимание посетительниц за соседним столиком. Девушки переглянулись и зашептались, заинтригованно поглядывая на парня.

Кирилл смущённо улыбнулся. Прямота Малики до сих пор его поражала, а ей в свою очередь нравилось, когда он выглядел таким вот растерянным и ранимым.

– Зная историю моей семьи, могла бы не сомневаться в этом. Представляешь, насколько остро у нас стоял вопрос о предохранении?

Малика широко улыбнулась, демонстрируя шоколадные крошки в зубах.

– Ты, наверное, о презервативах узнал раньше, чем о том, что деда Мороза не существует.

– Как не существует? – искренне расстроился он и придвинул к Малике стакан с водой.

Она отпила глоток и усмехнулась, Кирилл поймал её задумчивый взгляд и тоже улыбнулся.

Заговорили они одновременно:

– Помнишь, в десять лет…

– Помнишь, на первое сентября…

Прервавшись, громко рассмеялись. Малика кивнула, позволяя другу озвучить общее воспоминание.

– Ты пришла в школу с надутым презервативом вместо шарика. Софию Премудрую чуть удар не хватил. Она, кажется, до последнего думала, что ты не в курсе, что в твоих руках, и кто-то жестоко тебя разыграл.

Малика довольно улыбнулась.

– Наивная женщина. А ведь знала меня уже три года, могла бы и догадаться, что это моя идея. Жалко, чудо-шарик быстро лопнул. Только на паре фоток и засветился.

Кирилл наклонился над столом и стёр пальцем шоколадный след из угла губ подруги.

– Должен тебе признаться: это сделала моя мама. Она не смогла смириться с таким позорищем, отломила от розы шип и проколола твой шарик.

Малика заливисто рассмеялась.

– Ну, круто же было?

– Не то слово. – Он привстал, собираясь уходить. – Какая программа у нас на сегодня?

Малика накинула на плечи рюкзак и взяла его за руку.

– В этом году я придумываю подарок.

Они вышли на улицу, но не успели отойти от дверей, как Кирилл упал в ту же лужу, что десять минут назад приняла Малику в свои объятия. Он встал, отряхнулся и с досадой оглядел мокрые джинсы.

– Придётся идти домой, переодеваться. Что ты там придумала?

– Есть всё-таки высшая справедливость, там же искупался, где и я.

Малика загадочно улыбнулась и повела Кирилла в сторону дома. Точнее, его квартиры.

– Никуда не пойдём, у меня сюрприз.

В начале декабря женщины Кирилла сделали ему грандиозный подарок – приобрели в кредит двухкомнатную квартиру, которую частично обставили подержанной мебелью, купленной через интернет, кое-что переехало из их квартиры. В кухне поселился шикарный стол, но ни один стул не прижился. Роль шкафа исполняла открытая вешалка и старинный деревянный комод с латунными ручками, помимо этого мебельного винегрета в спальне расположилась большая двуспальная кровать, принявшая на себя основной удар после отказа её владельца от целибата. Чуть позже Кирилл докупил в свою комнату большое зеркало в пол, в зал – диван, а на кухню – холодильник. На этом пока решил покончить с меблировкой. Малика настояла на шторах хотя бы в спальне, чтоб спонтанные проявления эксгибиционизма хозяина квартиры остались без свидетелей.

Теперь гордый обладатель собственного жилища мог полновесно наслаждаться студенческой свободой: возвращаться, когда хочется, не под кого не подстраиваться и есть полуфабрикаты. Малика практически жила у него, готовила теперь на его кухне, решив спасти организм Кирилла от раннего гастрита и ожирения, но никогда не оставалась ночевать. Профессор строго следил, чтоб непутёвая дочка в положенное время находилась в общежитии, и при случае общался с бдительным комендантом.

Малика почти бежала, волоча его за руку, и рассуждала вслух:

–А кто год назад татухи придумал? Притащил меня в салон без предупреждения. Пришлось придумывать, чем себя разукрасить за две секунды. Вот и вышло чёрте что. Перекошенные человечки со скрюченными ножками.

Малика остановилась и задрала рукав, демонстрируя упомянутого человечка на внутренней стороне запястья. Существо не больше трёх сантиметров, похожее на наскальный рисунок с единственной цветной деталью – зелёным глазом. У Кирилла на руке был точно такой же уродец, но ни глаз, ни носа у него не было, только широкая улыбка в полголовы.

Кирилл оглядел аккуратную татуировку на запястье Малики.

– Так ведь и задумано – стилизованный рисунок.

Она ухмыльнулась и снова продолжила движение.

– А ещё год назад ты потащил меня на каток. Я на коньках впервые стояла и почти час билась об лёд, как мазохистка, пока не научилась скользить вдоль бортика.

Кирилл остановился у подъезда и приложил магнитный ключ к домофону.

– Зато потом тебя не могли выгнать с катка, чуть не погрызла инструктора, когда он пытался тебя выпроводить.

Поднявшись на третий этаж, Кирилл открыл двери и пропустил вперёд Малику. Она разулась и сразу же направилась в ванную. Пока она мыла руки, Кирилл принёс свою футболку и домашние штаны.

– Подвернёшь снизу, и тесёмки на поясе расслабь, чтоб попа влезла.

– Ах ты ж гад! Сам убеждал, что я не толстая!

Кирилл едва успел захлопнуть двери, как в них врезались грязные джинсы, скатанные в комок.

Когда Малика вернулась в комнату, Кирилл уже переоделся, сидел на краю стола с кружкой чая. Окинул подругу внимательным взглядом, присматриваясь. В его голове образ растрёпанной драчуньи в синяках и ссадинах никак не желал сливаться с этой новой красивой девушкой. Волосы отросли до плеч, придав лицу мягкость, фигура округлилась в положенных местах, но взгляд оставался всё таким же озорным, с вызовом и плутовством.

– Это я говорил до исполинского куска шоколадного торта в кафе.

Малика вышла в прихожую и вернулась уже с рюкзаком. Обойдя стол, уселась на подоконник и расстегнула молнию. Её рука нырнула в недра рюкзака и замерла там, намеренно интригуя.

– В этом году мы никуда не пойдём. Я придумала тебе другой подарок.

Кирилл застыл в ожидании, не отрывая настороженных глаз от руки Малики.

Она медлила, наслаждаясь его нетерпением. Дождавшись, когда он, наконец, моргнёт, выудила небольшую книжку в мягкой глянцевой обложке.

– Это тебе. – Уже протягивая подарок, почувствовала, что жутко волнуется, пальцы дрожат.

Кирилл привстал со стола и коснулся подарка, сразу не вытянул из рук подруги, и какое-то время они оба держали книгу. На мутно-зелёной обложке, напоминающей рябь на поверхности реки, размашисто рукописным шрифтом было выведено его имя и фамилия.

Малика разжала пальцы и перевела взгляд на лицо друга. На нём успело смениться несколько эмоций, прежде чем застыло изумление, смешанное с благодарностью.

– Это мои стихи?

– Пушкина, – по привычке огрызнулась Малика, – твои, естественно.

Несколько лет она собирала все клочки, на которых Кирилл записывал рифмованные строчки, когда его посещало вдохновение. Ни один черновик не выкидывала, складывала. Выпросила блокноты у Василисы Максимовны. Отрывков и вполне готовых стихотворений накопилось на целую книгу, которую она и заказала в типографии.

Кирилл растерялся, глаза наполнились слезами от странных чувств: щемящей радости и признательности.

– Спасибо, – глухо отозвался он, не решаясь поднять взгляд, чтобы не выдать захлестнувших его эмоций.

– Эдька, дурак. Ты что, плачешь? – Малика безжалостно растормошила хвост на его затылке и, оттопырив ему уши, развернула лицом к себе. – Согласна, некоторые твои творения это не просто слёзы, а прямо кровь из глаз. Особенно любимая рифма «любовь-вновь» и «ушла-могла».

Кирилл крепко обнял Малику, вжимаясь носом в изгиб её шеи, и повторил:

– Спасибо, Кирюха. Это лучший подарок.

– Может, ты и мне когда-нибудь посвятишь стихотворение. – Малика заёрзала, высвобождаясь из медвежьих объятий.

– Уже два посвятил, и ты их видела, – напомнил он.

– Это те, что называются «Сколопендра» и «Чертополох»?

Кирилл отступил к столу и снова взялся за чашку с чаем.

– У меня нет для тебя равноценного подарка.

Малика задумалась, почёсывая стопой о голень.

– Подари мне обещание. Когда-нибудь попрошу тебя о чём-то для меня важном, и ты не посмеешь отказать. – Она приблизилась к нему, заглянула в зелёный глаз, намеренно избегая чёрный. – А у меня ещё один подарок – план по завоеванию Марины.