Читать книгу Колючка и стихоплёт - Татьяна Александровна Грачева - Страница 8

Наташа появилась в их дворе подобно чуду, когда весна первого школьного года цвела сиренью.

Малика шла из школы позади Танечки и Кирилла и, хотя им было по пути, они никогда не ходили вместе ни на учёбу, ни обратно.

В первый же день в школе Малика подралась с одноклассником, ему показалось, что причёска девочки больше похожа на драный веник. На критику Малика не умела отвечать сдержанно, только кулаками. Танечка тут же ввела в курс остальных ребят, что задира – дочка ведьмака и лучше с ней не дружить. Некоторые дети поверили, в основном девочки, а вот мальчишки решили выждать и потом принимать решение, слишком уж им понравились боксёрские замашки новенькой одноклассницы.

К весне положение Малики в классе окончательно определилось. Ей досталась роль одиночки, с которой не особенно дружили, но и не задирали. Учительница подсаживала за парту к несговорчивой девочке разных ребят, но к концу учебного дня все сбегали и просили пересадить их хоть за шкаф или в коридор, только не со скорпионшей. Танечка позаботилась о слухах, отпугивающих потенциальных друзей от девочки. Малика не могла понять, какие чувства в ней вызывает навязанная роль. С одной стороны, душила обида, что одноклассники не хотят дружить, с другой – злословить и драться было для неё привычной формой существования. Ей хотелось признания и симпатии, а как можно добиться этого, она ещё не знала.

Кирилл же наоборот оброс друзьями, не прилагая к этому особых усилий, даже учительница явно выделяла его среди других учеников. С Маликой не ссорился, сохраняя молчаливый нейтралитет, никак не мог расстаться с давними мечтами об их совместных играх, где-то в глубине души теплилась надежда, что они ещё могут быть друзьями.

Кирилл никогда бы не признался даже самому себе, что его восхищала дерзость соседки и равнодушие к мнению окружающих. Он и не подозревал, что смелость Малики произрастает из вороха комплексов и недостатка любви.

Кирилл нёс портфель Танечки, вовсе не из романтичных побуждений, этого требовало его воспитание. Только вот хозяйка тяжёлой ноши уже зачислила его в ранг воздыхателей. Малика шла позади в нескольких шагах, вроде как и не с ними, но не одна. К их разговору не прислушивалась, вертела головой, впитывая впечатления от поздней весны.

На последнем повороте в их двор, у разлапистого куста сирени, Кирилл приостановился, чтоб переложить портфель в другую руку, так и замер, распахнув глаза. С обратной стороны куста стояла невероятно красивая девочка в розовом платье. Лёгкие, как у младенца, волосы шевелились на ветру, не обездвиженные причёской, ласкались к щекам. Девочка увлечённо выбирала пятилистные цветы. Отыскав, клала их на язык и, закрыв глаза, проглатывала.

Кирилл так бы и наблюдал за воздушной принцессой, но очарование момента нарушила Танечка, раздражённая его неподвижностью.

– Мы домой идём? Я уже есть хочу.

Кирилл вздрогнул, будто его облили холодной водой, и отвёл взгляд от феи за сиренью. В его душе впервые родилось настойчивое желание зарифмовать свои чувства.

Девочка вышла на тротуар и с лёгкой улыбкой оглядела ребят.

– Привет. Меня зовут Наташа.

Кирилл не сразу понял, что пора ответить, настолько был ошеломлен собственными эмоциями.

Малика впервые увидела, как красота сразила наповал, а именно это произошло с одноклассником.

Танечка оглядела незнакомку, в две секунды отметив хорошую одежду, модные босоножки, золотые серёжки в ушах, и решила с ней дружить.

– Я Таня Кузнецова. Мой папа начальник швейной фабрики.

Кирилл, наконец, вернул себе дар речи и тоже представился:

– Меня зовут Кирилл.

Наташа хотела ответить, но тут мимо прошла Малика, намеренно наступив на ногу Танечке.

Та взвизгнула.

– Дебилка! Глаза разуй!

Малика, не останавливаясь, обернулась и показала язык.

За спиной чётко специально, чтоб она услышала, прозвучали слова:

– С этой не дружи, она ненормальная, и отец у неё колдун.

Но Наташа не воспользовалась советом и на следующий же день после уроков нашла во дворе Малику. Дочка колдуна её заинтриговала непохожестью на неё саму: откровенной грубостью и смелостью остричь волосы под мальчика.

Наташина семья переехала из далёкого сибирского города, что объясняло её молочно-белую кожу и нездешний выговор. Квартира, которую заняла семья Петренко, долго пустовала. Необычная планировка, благодаря совмещению двух соседних квартир, сделала покупку этого жилища неподъемной для большинства простых смертных.

Ещё два месяца назад наиболее внимательные жители пятиэтажки открыли для себя новое развлечение – придумывание новых жильцов по оборудованию для ремонта и стоимости мебели. По всему выходило, что новые квартиранты люди не бедные. Диван завезли непрактичный белый, столовый гарнитур из массива дерева с шестью стульями на гнутых ножках.

Малика насчитала целых три телевизора, ещё один углядела зоркая Карина Карловна, председательствующая у бабушек на скамейке. Приезд люстр был обставлен, словно вручение музыкальной премии, почётные гости прибыли на двух разных машинах и вносились торжественно. Все могли в деталях рассмотреть необычные творения из стекла и металла, в последнюю очередь напоминающие светильники. Когда всё было готово, приехали сами хозяева. Отец семейства выглядел преуспевающим бизнесменом, но в чём конкретно преуспел – осталось тайной. Мама Наташи – более взрослая копия дочери – дизайнер интерьеров. Люстры оказались её детищами.

Малика уже с утра успела испортить настроение пожилой благовоспитанной даме с третьего подъезда.

Женщина сама напросилась, когда одёрнула спешащую в школу девочку.

– Отец тебя в таком виде в школу отпустил? С расчёской не знакома что ли?

– А если бы была знакома, то была бы такой же прошмандовкой, как ваша дочка? – огрызнулась Малика, не до конца понимая, что вообще значит это длинное странное слово. Что-то ругательное, раз именно так обзывала свою дочку женщина, когда посещала Профессора, желая узнать, остепенится ли хоть когда-нибудь её девочка.

Женщина опешила не столько от дерзости мелкой пакостницы, сколько от мысли, что её беседа с колдуном имела свидетелей.

Малика уже выкинула разговор из головы и побежала догонять Кирилла и Танечку. Когда оставалось несколько метров, притормозила и поплелась в хвосте, демонстрируя полнейшее пренебрежение к одноклассникам. Отцу пришлось соврать, что в школу они добираются втроём, иначе он отводил бы дочку самостоятельно до самых дверей, постыдно сдавая в руки учителю, как малолетку.

Наташа оказалась их ровесницей, но определили её в параллельный класс, по слухам элитный, где учительницей работала сноха директора школы. Танечка очень хотела по этому поводу съязвить, но удержалась, потому что планировала дружить с новенькой. До школы Наташу довозил папа: не престало принцессе пачкать обувь городской пылью.

Малика еле высидела уроки. Домой понеслась впереди всех, позабыв о конспирации, будто возвращается не одна. В своей комнате скинула портфель и, не переодеваясь, побежала к щенкам, которые объявились в их дворе только сегодня утром.

Пока жители пятиэтажки досматривали предрассветные сны, во двор въехала неприметная машина, скрипнула дверца, мужская рука брякнула на асфальт картонную коробку. Автомобиль уехал по своим делам, увозя водителя, в планы которого не входили щенята от дворняги.

Рядом с коробкой Наташа и обнаружила Малику. Новенькая, хоть и выглядела воздушной принцессой, оказалась не брезгливой и доброй девочкой. Целовала мокрые носы питомцам, и первая принялась сооружать им жилище. Малика даже решила пока с ней не драться.

Не успели девочки замучить своей лаской собачат, как претенденты подержать их и покормить набежали со всего двора. К вечеру коробка превратилась в уютный домик с мягкой подстилкой, а выбору блюд позавидовал бы и ресторанный критик. Каждый из ребят посчитал своим долгом принести что-нибудь съестное для щенков. Дворняжки разжились старыми мягкими игрушками, добытыми с антресолей, чтобы питомцы не скучали и заодно точили зубы. На какое-то время между ребятами установился мир, родившийся из искренней детской любви к брошенным щенкам.

Кириллу полюбился самый маленький и слабенький малыш. Он носил его на руках и уговаривал покушать. Малика выбрала себе чёрного самого крупного, назвала Волкодавом, посадила в корзинку на руле и до вечера катала на велосипеде, знакомя с окрестностями. Оставшиеся два собачонка разделили любовь остальных ребят, не успевших застолбить себе персональных питомцев. Танечка тоже принесла щенкам кусок хлеба, но стояла в стороне, пытаясь понять, почему эти безродные животные вызывают у других ребят умиление. Ей приходилось изображать симпатию, чтобы не выглядеть чёрствой.

Малика пристроила велосипед у беседки, чтобы раздобыть своему любимцу особенное лакомство из кучи даров. Волкодав остался в корзинке, катание по кругу его здорово укачало, он устало свесил мордочку и прикрыл глаза. Танечка сама не поняла, как это произошло. Где-то в глубине той части души, которую она сама боялась, возникло желание причинить щенку боль. Момент что-то сделать выдался крайне удачным. Ребята укладывали питомцев спать и увлеченные этим процессом, на девочку не обращали никакого внимания. Дрожащими пальцами, пугаясь собственного поступка, девочка взяла щенка за шкирку и кинула на середину дороги.

За поворотом показалась машина. Танечка ощутила странное спокойствие, приправленное неожиданно острым удовольствием. Автомобиль приближался, словно в замедленной съёмке, девочка стиснула край платья, мысленно торопя водителя. Когда оставалось несколько метров до щенка, наперерез машине быстрой тенью кинулась Малика. Подцепив Волкодава пальцами, она не прекращая движения, пересекла дорогу и остановилась на обочине. Водитель даже не понял, что произошло, машина проехала дальше, не притормозив. Малика прижала питомца к груди, ощутив, как сильно колотится его сердце, совпадая с ритмом её собственного.

Ребята увидели только конец происшествия: отчаянный рывок Малики и спасённого щенка. Кирилл побледнел от страха за соседку, которая на его глазах бесстрашно кинулась под машину. Он растерялся, и его промедление могло обернуться смертью для собачонка. Ему было стыдно перед самим собой.

Малика пересекла дорогу, продолжая прижимать к себе щенка. Её лицо перекосило от гнева, глаза, обычно мутно-синие, потемнели, как грозовое небо. Не говоря ни слова, она приблизилась к Танечке и ударила её кулаком в лицо. От внезапного нападения девочка потеряла равновесие и села на асфальт. Из её носа тонкими струйками потекла кровь. Ребята замерли, обездвиженные яростью Малики и одновременно попятились, страшась её горящих глаз.

Танечка быстро пришла в себя и раскатисто закричала. Сквозь судорожные всхлипы прорывалось только одно слово: «Мама»

Сан Саныча долго ждать не пришлось. Женщина вылетела из подъезда подобно пушечному ядру. Её взгляд сканером прошёлся по замершим словно в стоп-кадре, ребятам, чуть задержался на Малике и остановился на дочери, сидящей на асфальте.

Танечка всхлипнула и ободрённая жалостью в глазах матери заголосила с новой силой:

– Эта сумасшедшая набросилась на меня!

Малика и не подумала отпираться.

– Она кинула щенка на дорогу, прямо под машину.

Женщина подняла дочь и внимательно её оглядела: нос быстро наливался синим цветом.

– Ах, ты тварь малолетняя, ты могла разбить моей дочке нос.

Танечка всхлипнула ещё три раза и поспешила оправдаться:

– Не кидала я никого. Он сам выпрыгнул из корзинки и убежал. Тут как раз машина ехала.

Сан Саныч нависла над Маликой подобно обвиняющему прокурору.

– По тебе колония плачет, сопля зелёная. Чтоб больше пальцем не касалась моей дочки, иначе у тебя и твоего отца будут проблемы. Я тебе устрою весёлую жизнь.

Малика не отступила, стойко выдержала убийственный взгляд, хотя женщина напугала и резким тоном и смутными обещаниями.

– Танечка кинула щенка под машину. Нарочно, – настойчиво повторила она.

– Ты посмотри, какая упёртая, тварь! – Женщина резко дёрнула девочку за рукав и потащила в сторону подъезда. – Пусть с тобой отец разбирается, раз ты взрослых совсем не слушаешь!

Малика попыталась выкрутиться из хватки Сан Саныча, ткань на рубашке жалобно затрещала и лопнула прямо по шву на плече. Женщина ослабила хватку, и девочке удалось выкрутиться.

– Я сама пойду.

Она и дошла, сохраняя дистанцию почти в метр, будто никто её и не конвоировал, и домой она возвращалась по собственному желанию.

Профессор не был занят и смог уделить время для выслушивания лекции о всевозможных грехах дочери и возмездию, которое обязательно обрушится на её голову, если она не исправится. Когда Сан Саныч выдохлась, он молча закрыл дверь и только потом обратился к Малике.

– Почему не переоделась и пошла во двор в школьной форме? – он красноречиво оглядел выпачканную юбку и порванную рубашку. – Я говорил, что твои вещи – твоя ответственность и куплены тебе на целый год. Будешь теперь ходить на учёбу в рваной блузке.

О щенке отец не сказал ни слова, хотя Малика не оправдывалась при матери Танечки и свою версию не озвучивала.

– Я не умею шить, – сникла девочка.

Отец уже стоял в дверях кухни, но оглянулся.

– Вот и учись. До завтра никаких прогулок. Ты наказана.

Малика поплелась в свою комнату, стянула школьную форму, но не кинула её как обычно, а повесила на стуле. Переоделась и села на подоконник. Ребята всё ещё возились с щенками, затеяли какую-то игру и натащили еды ещё на две недели.

С Волкодавом теперь играла Наташа, она словно нарочно заняла такое место на скамейке, чтобы Малике было хорошо видно их из окна.

Ближе к вечеру вышел дядя Коля – хозяин несчастливой квартиры, под окном которой и расположился новый дом щенков. Смерив детей сердитым взглядом, проворчал:

– Галдите тут весь день, никакого покоя от вас. А ну кыш отсюда!

Ребята засуетились, неосознанно пряча любимцев от глаз сурового мужчины.

Утеплённый домик и шведский стол щенков сильно не понравились дяде Коле. Выглядело это всё всерьёз и надолго.

– У меня дача есть, там будка осталась от старого пса. Я щенков туда завтра увезу. Там им лучше будет, привольнее. До вечера можете играть.

Озвучив своё решение, он уселся на лавочке и закурил. Какое-то время ребята переваривали информацию, пытаясь свыкнуться с тем, что приобретённые только сегодня питомцы, уже завтра будут вне досягаемости для их заботы.

Наташа прижала к себе Волкодава и трогательно попросила:

– Заберите на дачу их домик с подстилками, чтобы они не замёрзли ночью.

– Заберу, – легко согласился дядя Коля.

Кирилл недоверчиво переспросил:

– Обещаете?

Мужчина щелчком отправил окурок в палисадник и присмотрелся к мальчику.

– Малой, ты что пристал? Не веришь что ли?

– Верю, – нерешительно промямлил Кирилл. Выражать несогласие с решением взрослого он тогда ещё не умел и опасался.

Мальчик постоянно оглядывался на окно Малики, её расстроенное лицо виднелось за стеклом довольно долго. Выглядела она обиженной и злой одновременно. Кирилл распрощался с любимым щенком, удостоверился, что он хорошо устроился на ночь и направился домой. Но у своей квартиры приостановился, резко развернулся к соседней двери и нажал кнопку звонка. Профессор открыл сразу же, будто караулил незваного посетителя в прихожей.

– Чего тебе?

Кирилл на мгновенье растерялся от откровенной агрессии, прозвучавшей в голосе мужчины, но решил не отступать.

– Я просто хотел сказать, что Танечка действительно бросила щенка на дорогу, поэтому Малика её ударила.

Профессор прищурился, присматриваясь к соседскому мальчишке.

– Наказана она не за это, – и ставя точку в их первой за несколько лет беседе, просто захлопнул дверь.

Малика уже спала, когда отец тайком взял её блузку и зашил рукав. Отстирал и выгладил юбку и вернул вещи уже под утро, аккуратно развесив на стуле.

На следующее утро по пути в школу Малика заметила, что исчез домик щенков, вместе с подстилками и тарелками. От Наташи она узнала, что дядя Коля отвёз их питомцев на дачу, где им будет привольно и хорошо, но её тоска по Волкодаву от этого меньше не стала.

Через несколько недель, возвращаясь с пустыря непривычной дорогой, Малика заметила у мусорных контейнеров знакомую коробку с ярким куском материи, сильно напоминающим её старую куртку, пожертвованную щенкам в качестве подстилки. Из кучи мусора выглянула знакомая мордочка уже подросшего собачонка, одного из тех, кто купался во всеобщей любви. Любимец Кирилла ковырялся в отходах чуть в стороне. Малика обошла контейнеры, посмотрела в кустах, но ещё двух щенков нигде не было.

Девочка хотела уже бежать домой, чтобы рассказать ребятам о находке, но тут её взгляд зацепился за чёрную шкурку на асфальте. Машина сбила Волкодава уже несколько дней назад, на расплющенном тельце отпечатался не один след от протекторов, но, к сожалению, он всё ещё оставался узнаваем.

Малика села на бордюр в нескольких метрах от мёртвого любимца и какое-то время не шевелилась, не в силах оторвать взгляд от щенка на дороге. Несколько машин переехали его снова, практически не почувствовав препятствие. Дважды к контейнерам приходили люди и выкидывали мусор, на девочку поглядывали с подозрением, но не беспокоили. Малика глубоко вздохнула, загоняя злые слёзы обратно, консервируя свое горе внутри. Резко встала.

До своего двора она добежала быстро, в боку кололо, дыхание сбилось. Пронеслась мимо ребят на площадке прямо к скамейке, на которой сидел дядя Коля. Замерла перед ним, успокаивая ненависть и презрение, сжала кулаки и выплюнула всего два слова:

– Вы говнюк.

Не дожидаясь реакции, убежала в свой подъезд.

Мужчина глубоко затянулся очередной сигаретой, проводил взглядом нагрубившую девочку, но не выразил попытки возмутиться или ответить на оскорбление. Несмотря на чёрствость, он верно догадался, чем вызван этот всплеск сквернословия.

Малика так никому и не рассказала о находке у контейнеров, но старалась регулярно носить туда еду. Через месяц ни одного из щенков она не обнаружила, но какое-то время ещё оставляла там часть своего завтрака.

Почти год Малика усердно сторонилась Танечки: не общалась в школе, не играла во дворе, откровенно игнорировала, даже если та обращалась именно к ней. Лето, проведённое у бабушки в деревне, сгладило воспоминания, время подкорректировало их, совместив жестокий поступок одноклассницы и трагичное событие у контейнеров.