Читать книгу Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа - Татьяна Борисовна Альбрехт - Страница 14

3 октября 381 года Феодосий I, последний император единой Римской империи, заключил с  готским вождем Атанарихом мирный договор и выделил его соплеменникам земли для поселения во Фракии.

Событие на первый взгляд рядовое. Таких федеративных договоров в IV–V веках императоры  заключали десятки с множеством вождей самых разных варварских племен.

Но этот договор был необычным.  Не по сути  – его положения практически не отличались от стандартных, а по предыстории и последствиям.  Он послужил катализатором событий весьма грозных и значительных и стал вторым ударом часов, отсчитывающих финал Pax Romana.

Вспомним вкратце историю отношений готов с Римом.

Впервые этот народ появились недалеко от римских границ – на территории современной Украины, Черноморском побережье, Нижнем Дунае – во второй трети III века. Римские источники свидетельствуют о постоянных разбойных набегах готских дружин, а также их участии в персидском походе императора Гордиана (242 год).

В 251 году готы зарекомендовали себя как грозные противники – в битве при Арбитте военачальник Книва разбил римскую армию во главе с императором Децием. Император погиб. Не уникальный, но не самый характерный случай для империи, чьих властителей (особенно, в III веке) куда чаще убивали свои же заговорщики, недовольные легионеры или предатели-телохранители, чем все еще презираемые варвары.

С 253 года готские отряды (точнее сказать, разнородные варварские дружины под руководством, чаще всего, готских вождей) постоянно совершали набеги по суше и по морю на восточные провинции империи вплоть до Малой Азии.

В 268 году был осуществлен  масштабный разбойничий набег на Грецию уже не отдельных отрядов, а целого войска. В ответ на него в 269 году император Клавдий (которого назовут Готским), разбил войско готов при Наисе.

В 271 году император Аврелиан организовал поход на готские земли и одержал  победу.

На какое–то время набеги прекратились.

В конце III–IV веках готы живут в Крыму, на Дунае, в причерноморских степях, торгуют с Римом, ссорятся между собой, с охотой служат в римской армии, которая все боле варваризируется.

В следующий раз готы (уже вестготы – везеготы или тервинги) появляются на исторической сцене в 332 году – заключают мирный договор с Константином Великим.

Примерно на это же время, на 330–350 годы приходится деятельность Ульфилы, апостола готов. Часть народа обращается в христианство в форме арианства. В некоторых источниках упоминается даже о религиозных распрях в народе везеготов и вынужденном переселении готов-христиан от соплеменников-язычников (369-372 годы).

К этому же времени относят образование так называемой готской империи Эрманнариха (Ермунрек в скандинавских сказаниях). Конечно, никакой империи, даже  государства в современном смысле слова не было. Просто  у границ римской провинции Фракия существовал огромный и довольно пестрый племенной союз, немалую часть которого составляли остготы (или остроготы), его верховным вождем был Эрманнарих (или Германарих).

Чуть западнее, ближе к границам Дакии, вестготы под руководством Атанариха даже начали вмешиваться во внутренние дела империи и поддержали узурпатора Прокопия (того самого, что после гибели Юлиана Отступника в Персидском походе пытался добыть престол).

Впрочем, скоро им всем стало не до политических распрей внутри Рима, потому что из Великой Степи пришли гунны.

Зажатые между римскими границами, Черным морем и гуннами, остготы не смогли сдержать натиск пришельцев. Их союз был уничтожен, Эрманнарих, согласно легенде, покончил собой от стыда и бессилия, часть остготов подчинилась гуннам, остальные бросились искать защиты у соплеменников и  за Дунайским лимесом.

Эти драматические события происходили в 375 году.

К 376 у границ империи собралась огромная толпа охваченных страхом беженцев и всегда готовых схватиться за оружие воинов. Первые жаждали хлеба и защиты, вторые – добычи и возможности сражаться и побеждать.

Император Валент предпочел не обострять ситуацию – в империи итак было очень неспокойно – и разрешил многочисленному народу перейти Дунай, служивший естественной границей государства.

Но римская администрация была не готова к такому потоку переселенцев, они не могли ни обеспечить пришельцев продовольствием, ни навести порядок в приграничье.

К тому же коррумпированность и непрофессионализм местной имперской администрации достигли к тому времени чудовищных масштабов. Так что все благие намерения центральной власти разбивались о тупую жадность, спесь и некомпетентность чиновников на местах.

Готы голодали, не имели нормального дома, постоянно подвергались притеснениям. На многочисленные настойчивые просьбы вождей обеспечить их народ провизией или позволить пройти на незанятые земли, чтобы самим прокормить себя, следовали уклончивые ответы или молчание.

Конфликт назревал, пока не вылился в Адрианопольскую катастрофу.

Впрочем, есть гипотеза (которую и я поддерживаю), что лидеры готов сами обостряли конфликт и провоцировали начало  боевых действий.

В таком свете их поведение, казавшееся нелогичным, становится очень даже продуманным и хитроумным. Но в этом случае еще более поражаешься слепоте римлян – они не поняли, не заметили, что презираемые варвары давно уже выучениками сделались и переняли многое из дипломатических приемов имперских чиновников.

9 августа 378 года недалеко от города Адрианополя римское войско во главе с императором Валентом было наголову разбито готами под руководством Фритигерна. Готская тяжелая конница буквально смела легионы,  потери римлян были чудовищны – фактически вся полевая армия Восточной части империи перестала существовать. Император остался на поле боя, его тело так и не нашли.

Это поражение стало шоком.

Катастрофой его назвали хронисты, писатели и исследователи, сравнивающие битву при Адрианополе со сражением при Каннах и другими великими поражениями Рима.

Впрочем, для этого есть основания:

впервые за время существования империи на ее территории варвары громят легионы и убивают императора;

впервые варварская угроза становится явной не на границах империи (Галлия и Германия, страдавшие от набегов германцев уже практически век, все-таки считались периферией, не говоря уже о Британии), а едва ли не в центре римского мира (географически так оно и есть);

впервые столь масштабная и серьезная угроза империи исходит не от великой державы, а от варваров, презрения к которым был полон каждый римский аристократ, которых римляне так долго и успешно использовали в своих целях, натравливали друг на друга.

От шока отходили долго.

Если бы сами готы в полной мере смогли осознать, что сделали, они извлекли бы из своей победы куда больше выгоды.

Но суровые воины степей не мыслили такими категориями. Они победили и по праву победителей потребовали то, за чем пришли – хлеба и земли для поселения, что и вылилось в договор 381 года.

С этого момента готы перестали быть варварами, представлявшими внешнюю угрозу. Благодаря этому договору они прочно и уже навсегда включились в политическую и военную жизнь империи.

Их вожди по-прежнему спорили и соперничали между собой, готы-христиане пытались замириться с соплеменниками-язычниками. Но все это уже имело непосредственное отношение к Риму, к его жизни и судьбе.

Сами того не ведая, готы стали не только одним из главных факторов имперской политики, но в определенном смысле воплощением Рока империи.

В 395 году, после кровопролитной и тяжелой, как для имперских войск, так и для готов (участвовавших в конфликте на правах федератов) борьбы Феодосия с узурпатором Евгением, на первые роли выйдет Аларих – новый король вестготов. Через 15 лет он совершит то, чего не смог ни один великий полководец античности – захватит и разграбит Вечный Город, возьмет в плен сестру императора.

Сразу после этого, после смерти Феодосия другой готский вождь Гайна попытается захватить Константинополь не военным путем, а внедрившись в самое сердце имперской администрации, став едва ли не тенью юного императора Аркадия, командующим всей армией Восточной империи. У него почти получится… Почти… В 400 году Гайна будет изгнан из Константинополя и вскоре убит.

Аларих решил разговаривать с империей на языке силы.

Он не хотел ее разрушать, но жаждал прочно закрепиться там, получить титул, земли, состояние, стать римлянином по образу жизни и силе влияния на мир. Его борьба со Стилихоном, тоже варваром – вандалом, но одним из самых блестящих защитников империи в ее последние дни, будет долгой и не особенно удачной для готов. Только после убийства Стилихона (вот уж великая глупость императора Гонория) Рим падет к ногам варвара (24 августа 410 года).

Это событие потрясло современников еще больше, чем триумф готов при Адрианополе, это был сокрушительный удар по римской идее, по мифу о неувядающем величии империи. Впервые за семь с лишним веков враг не просто вторгся в Италию (такое бывало неоднократно), не просто разбил легионы, но нанес удар по самому сердцу империи, по столице мира, самому великому и мощному городу, который казался столь же неприступным, как божественная гора Олимп.

Захват сестры императора, активной и амбициозной Галлы Плацидии, женитьба на ней нового вождя готов Атаульфа, избранного после внезапной смерти Алариха в конце 410 года, казались не просто насмешкой над поверженными владыками мира, а зловещим знаком того, что скоро империя вынуждена будет склониться перед варварскими ордами.

Кстати, с 401 по 407 годы многочисленные германские племена воспользовались отступлением римской армии за Рейн и начали активно захватывать западные провинции империи. Примерно в это же время  в Паннонию, сметая все на своем пути, пришли гунны…

Право, не только впечатлительные церковники и поэты, но и остальные римляне могли решить, что наступает конец мира.

И были правы – это был конец их мира, того, где властвовал Город Волчицы.

Часы его судьбы действительно били финал, который наступил гораздо раньше, нежели Одоакр начал назначать и низлагать императоров или Теодорих Амал захватил Италию в 493, убив творца императоров.

Реквием миру Вечного Города играли трубы на Каталунских полях, где одни варвары сражались за идею Pax Romana, другие – против нее.

Ведь и Аэций, и его союзники сражались не за мир императоров и Сената, не за мраморный город храмов и форумов и величие римских дворцов в далеких провинциях. Этого мира не знал даже аристократ Аэций, куда лучше понимавший гуннов и германцев, чем римлян. Они дрались за свой мир, каким хотели его видеть, назывался ли он римским, готским или гуннским.

Этот мир новой Европы рождался трудно, в крови и жестокости, на грани надежды и отчаяния, с помощью людей, чье величие в полной мере было осознано много веков спустя и событий, истинное значение которых не могли понять современники. Таких как «рядовой» федеративный договор 382 года.