Читать книгу Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа - Татьяна Борисовна Альбрехт - Страница 15

Около 340 года среди готских племен, живших на Дунае, появился человек по имени Ульфила. Имя вполне готское, но происхождение этого человека доподлинно не установлено. Известно только, что он в детстве жил среди готов, потом попал в Константинополь, где получил образование и был обращен в христианство. Вспомнив о соплеменниках, погибающих во тьме невежества, он решил донести до них свет истинной религии.

Но кроме страстного порыва, характерного для истовых проповедников, у Ульфилы было еще понимание сложности задачи и четкое представление о путях ее решения.

В первую очередь он решил перевести Библию на готский язык, чтобы источник истины был представлен готам наглядно и в доступной форме. Это было весьма сложным делом, т. к. в готском языке не было письменности (руническая не в счет, руны практически не использовались для повседневных записей), так что Ульфиле пришлось придумать алфавит. Кроме того, готы ничего не знали о философии, богословии, для многих основополагающих христианских понятий в готском языке не было эквивалентов, а если и были, за ними тянулся шлейф абсолютно далеких от христианства значений. Это ведь не греческий, где можно выбирать из огромного словаря, выработанного почти за тысячелетие классической философии и литературы, не латынь, может, не столь цветистая, но вполне эквивалентная по богатству терминологии.

Поэтому задачей проповедника была не точность перевода, а передача сути, духа религии. Решая ее, он прибег к весьма остроумному способу: наиболее сложные и далекие понятия были переданы неологизмами, этимология корней которых подчеркивала их значимость и ценность.

Например, готское «frithus» – мир, имеет значение «отсутствие военных действий» Соответственно, смысловую нагрузку Иисусова мира этому слову придать нельзя. Ульфила придумал неологизм «gawairthi», имеющий этимологию «драгоценности, сокровища», подчеркивая таким образом вечную ценность мира, провозглашенного Христом. То же произошло с понятием «trauan». У готов это слово обозначает «доверие», «верность». В посланиях Павла, особенно ценимых Ульфилой, слово «fides», переводимое сейчас как «вера», означает «осуществление ожидаемого, уверенность в неведомом». Соответственно, снова эти два слова несопоставимы. В этом случае Ульфила прибегает к неологизму «galaubeins»  с той же этимологией «драгоценный», «дорогой», «достопочтенный». Т. о. утверждалась ценность веры, как качества, и необходимость почитать Бога и его творения, соответственно, верующим назывался тот, кто чтит Бога. Остальные слова калькировались, но им придавалась абсолютно иная, новозаветная интерпретация. Так произошло с готскими «ahma» – дух, ставшим одним из важнейших понятий готского христианства. То же случилось и со словом «gefolgschaft», означавшим иерархическую зависимость в готской военной дружине. Перейдя в готскую Библию, это слово стало обозначать всемирную иерархию, вершиной которой является Бог-господин (было заимствовано обозначение Бога, аналогичное арамейскому «mara» и греческому «kyros», ставшему к тому времени основным понятием канонического христианства). Таким образом, любви к Богу и ближнему придавался некий социальный смысл, отношения людей с Богом и между людьми приравнивались к взаимоотношениям воинов в дружине. Военная символика была в принципе наиболее понятной для готов, поэтому проповедник широко пользовался метафорическими построениями и эпитетами Павла из Послания к ефесянам. Но в то же время, зная о природной воинственности своего народа, Ульфила старался затрагивать ее как можно реже и очень осторожно. Он решил исключить из перевода Писания все, что могло быть интерпретировано как одобрение этой черты. Так, по свидетельству римского историка IV века Филосторгия, он даже не включил в готский вариант Библии Книги царств, как наиболее воинственную часть Ветхого Завета. И, естественно, переводчик старался как можно меньше пользоваться словами, привязанными к языческим верованиям, обрядам или терминологии.

Практически Ульфила создал новый религиозный язык, который впоследствии широко использовался не только готами, но и другими германскими народами.

Обращение готов протекало совсем непросто. Новая религия вызвала в народе раскол, готы-христиане вынуждены были отделиться от соплеменников, оставшихся верными вере предков. Среди вестготов в 369–372 годах были даже гонения на христиан.

Но все же проповедник сделал свое дело. Христианство пустило в этом народе глубокие корни, христианизация была внутренней, глубинной, а по сему очень прочной. Известно, что готские проповедники содействовали обращению других германских племен, особенно восточных германцев. Так, например, они действовали среди бургундов, вандалов, свевов, тюрингов.

На фоне этой информации особенно интересно то, что Ульфила, креститель готов, не только не причислен к лику святых, но и вообще как-то вычеркнут из официальной летописи христианства.

Если бы не мой интерес к раннему Средневековью, истории церкви, я, может, о нем и не знала бы. Литературы об Ульфиле, особенно на русском языке, нет, есть только главы, упоминания в различных монографиях, посвященных истории готов или гибели Римской империи, статьи в энциклопедиях и словарях.

Почему же?

Объяснение, увы, банально. Как пишет «Православная энциклопедия», не ясен вопрос о конфессиональной принадлежности Ульфилы – был он арианином, полуарианином или придерживался никейского вероисповедания…

Получается, не важно, что человек распространил христианство среди огромного языческого народа, причем, не формально крестил воинственные племена, а действительно обращал их в новую веру, для чего совершил огромный труд – перевел Библию на готский язык, создал готскую церковь.

Насколько Ульфиле удалась эта миссия, можно судить по сохранившимся фрагментам готской Библии (к несчастью, полная рукопись перевода Ульфилы не дошла до нас ни в одной копии). Многие исследователи, в частности, медиевист Франко Кардини, с восхищением пишут о том, как тонко он разработал богословскую терминологию, как точно его неологизмы передавали суть основных христианских понятий.

Помимо миссионерской и епископской деятельности, Ульфила трудился на дипломатическом поприще.

В момент наиболее острого кризиса отношений Римской империи с готами – в 376–377 годах он в качестве посланника готов способствовал заключению первого мирного договора между бежавшими от гуннов германцами и имперской администрацией. Не его вина, что правительство императора Валента довело отношения с готами до острого конфликта, вылившегося в Адрианопольскую катастрофу.

Так почему же этот пламенный проповедник, этот епископ не удостоен почитания, как тот же Святой Ремигий – креститель франков или Святой Бонифаций – апостол Германии?

Неужели, все дело только в том, что вероисповедание Ульфилы не соответствует канонам?

В послании Авксентия, епископа Дуросторского, современника проповедника, сохранился его символ веры:

«Ego Ulfila episkopus et confessor, semper sic credidi et in hac fide sola et uera transitum facio ad dominum meum:

Credo

unum esse deum patrem, solum ingenitum et inuisiuilem, et in unigenitum filium eius, dominum et deum nostrum, opificem et factorem uniuerse creature, non habentem similem suum, ideo unus est omnium deus pater, qui et dei nostri est deus, et unum spiritum sanctum, uirtutem inluminantem et sanctificantem, ut ait Cristus post resurrectionem ad apostolos suos: «ecce ego mitto promissum patris mei in uobis, uos autem sedete in ciuitate[m] Hierusalem, quoadusque induamini uirtute[m] ab alto»; item et: «accipietis uirtutem superueniente[m] in uos sancto spiritu» – nec deum nec dominum, sed ministrum Cristi fidelem, nec equalem, sed subditum et oboedientem in omnibus filio, et filium subditum et oboedientem suo in omnibus deo patri.

(Я, Ульфила, епископ и исповедник, всегда веровал так и в такой единственной и истинной вере отхожу к Господу моему:

Символ веры

[верую] во единого Бога Отца, единственного нерожденного и невидимого, и в единородного Сына Его, Господа и Бога нашего, устроителя и создателя всего творения, не имеющего подобного Себе, ибо един есть для всех Бог Отец, Который и Бога нашего Бог, и во единого Духа Святого, силу просвещающую и освящающую, ибо говорит Христос после Воскресения апостолам Своим: “И я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше” (Лк. 24:49), и далее: “Примете силу, когда сойдет на вас Дух Святой» (Деян. 1:8). [Верую], что [Святой Дух] не Бог и не Господь, но верный служитель Христов, не равный, но подчиненный и повинующийся во всем Сыну, а Сын подчинен и повинуется во всем своему Богу Отцу)”».

Конечно, это не Никейский Символ веры. Позиция проповедника в определении космологической роли членов Троицы отличается от принятой на Первом Вселенском соборе.

Но неужели только в этом дело – формальное отличие от общепринятого вероисповедания стало основанием для целенаправленного забвения человека, принесшего Благую весть большому языческому народу?

Неужели так важно, был Ульфила арианином или не был? Даже если был – ну и что? Это перечеркивает все его заслуги?

Тем более, он проповедовал в ту пору, когда только вырабатывались основные догматы, понятие «ересь» едва возникло, богословские споры решались с помощью диспутов, трактатов и посланий, а не путем преследований «заблуждающихся», многие важнейшие богословские споры, оказавшие влияние на историю церкви (в том числе, и на раскол) еще даже не возникли.

В той же «Православной энциклопедии» написано, что Ульфила «не часто упоминается в известной исторической традиции готов»