Читать книгу Последний Рим, или Конец лжепророка - Татьяна Борисовна Артемьева - Страница 18

Итак, человечество двинулось в путь. Впереди что-то брезжило. Только вот что?

"В противовес светлому, красивому убранству лож шотландского масонства и причудливой обстановке красных шотландских лож, ложи, предназначенные для заседания теоретических братьев, были мрачны, их убирали черным сукном и черным шелком… На столе бледно мерцали в семицветных светильниках тонкие восковые свечи, в крошечной пятиконечной солонке белела соль – символ премудрости. У входа в черные покои братья умывали руки в серебряной чаше, дабы забыть хотя бы на мгновение мир и прелести его" (Т. Соколовская. Там же. С. 74).

Считающие себя мудрецами масоны черпали свою мудрость в религии зверей. Именно это обстоятельство лишало их «мудрость» главного – истины. Как правило, это был набор знаний, часто сокровенных, но лишенных подлинного понимания сути вещей. Звериный подход к познанию позволял накапливать длинный ряд сведений различного рода, но оставался бессильным совершить качественный скачок, – анализ так и не переходил в синтез. Адепты высоких степеней посвящались в тонкости кабалистического плана губительства Земли, и эти знания являлись свидетельством вступления в высшие чины губительской Иерархии вплоть до уровня апостолитета. Однако, чем больше было количество знания, тем заметнее была путаница в понимании элементарных вещей, ибо мрак сгущался. Раз и навсегда неправильно взятый ориентир уводил все дальше от истины и все дальше от жизни. Этим ориентиром, путеводной звездой эзотерического жречества при лжепророке стала смерть. Чем выше была степень посвящения, тем безжизненнее была обстановка соответствующей ей ложи.

"Черная храмина, или храмина размышления, была невелика, без окон; дверей, через которые был введен испытуемый, и в которые вышел поручитель, не было видно: так искусно они были замаскированы. Потолок со сводом едва только дозволял стоять выпрямившемуся среднего роста человеку. Покрашенная либо затянутая тканями храмина была однообразно черная, чем скрывался действительный ее размер, тем более еще, что она была едва освещена… В одном углу – черный стол и два стула. На столе – берцовые человеческие кости и череп, из которого в глазные впадины выбивалось синеватое пламя горевшего спирта. Тут же – библия и песочные часы. В противоположном углу – человеческий скелет с надписью над ним: "ты сам таким будешь". В двух других углах по гробу; в одном гробу – искусно подделанный мертвец с признаками тления, в другом углу – гроб пустой" (Там же. С. 88).

Весь камуфляж черной храмины должен был не только примирять «посвященных» со смертью, но и заставлял любить смерть. И это неестественное состояние любви к смерти являлось насилием над человеческой душой. Переход от злато-голубых лож профанов к красным аскетическим покоям воинов морали означал вступление на лестницу, идущую вниз, где первая ступень ограничения миропонимания понятиями добра и зла опускала лжепосвященных на одну ступень ниже человеческого уровня, уподобляя разумным животным. Более «высокие» степени посвящения были ознаменованы переходом в черные ложи адептов разума, господство коих над душой было окончательным, а победа над природой очевидной. Это и были "высшие гении". Маги высших степеней настолько пропитывались черной энергией, что их лица попросту становились черными, что воспринималось как следствие "внутреннего света". Аналогичным был порядок посвящения в пифагорейской и других эзотерических школах лжепророчества.