Читать книгу Последний Рим, или Конец лжепророка - Татьяна Борисовна Артемьева - Страница 6

Перед нами проклятие божества, суд, произнесенный по всем законам губительства, суд над святыней, сопряженный с оскорблением святыни и клеветой на божество, обвинением, чинимым самозванцем, не обладающим правом судить вообще, а не то что судить божество. Губитель коварно захватил небесную власть и стал деспотом Земли, узурпировав права подлинного божества, и тотчас начал оскорблять и унижать святыни, переходя от слов к делу, и от суда к карательству.

По законам человеческого общества оскорбить женщину считается самым постыдным делом. Губитель и с ним лжепророк только и делают, что оскорбляют женщину, а вместе с нею божество природы, столь ненавистное им по причине их собственного шаткого положения временщиков.

Оскорбление Земли – преступление вселенского масштаба. В целях утверждения религии, оскорбительной по отношению к подлинным божествам космоса и природы, и в первую очередь, к божеству Земли, была разработана целая система взглядов, делающая допустимым недопустимое и законным незаконное. Вот яркий пример насаждения ложной религии, в которой фактически узаконивается оскорбление божества. И начинается данное высказывание не с чего-либо, а прямо с проклятия, причем, проклятия божества Земли, то есть в новых традициях ложной религии.

"Да будет проклята Земля, и в поте лица ты будешь есть свой хлеб! Работать значит уничтожать и проклинать мир… Ora et Labora! /Молись и трудись/ Молись и проклинай. Проклятие противоположно святым словам, но в религии эти слова совпадают" (Гегель. "Работы разных лет", афоризм № 32. С. соч., Т. 2. С. 537.).

Итак, в религии зверей совпадают слова проклятия со словами божества. Иначе говоря, религия зверей – это религия исповедческого животного божества, проклинающего земные святыни вследствие изначальной оппозиции к подлинным земным и общевселенским божествам. Именно это обстоятельство позволяет считать такое божество лжепророческим божеством, или просто лжепророком. Лжепророк служит губителю и вместо с ним губит и проклинает все живое. Орудие лжепророка – ложное слово, направленное на разрушение подлинно святого, стоящего на защите жизни, к которой лжепророк, служащий губителю, также настроен враждебно.

Уже с первых строк так называемой богодухновенной книги библии, являющейся книгой лжепророка, звучат слова проклятия Земли и намечается общая ориентация губительства. Эта ориентация – уничтожение всего живого. Акт уничтожения преподносится как мщение, или наказание за некий грех, что и позволяет губителю логически подойти к теме губительства как такового, выдаваемого за справедливый приговор. Чудовищная подмена виновного невиновным остается незамеченной, а дерзость самозванца безнаказанной.

Как только губитель, поддержанный космическими преступниками, водружается на Олимпе, в силу вступают задействованные планом губительства приемы преступления. Губитель берет на себя роль демиурга и творит новый вид людей, запрограммированных на губительскую деятельность и полисную ориентацию. Религия зверей начинает диктовать свои законы, и первым вступает в силу закон жертвоприношения. Наиболее предпочтительной жертвой религии зверей считается невинная жертва, каковой и становится Земля. Так соблюдаются каноны религии зверей и преступаются земные и общевселенские законы.

Вслед за оскорблением божества Земли губитель произносит суд надо всею природой в целом.

"Самая глубокая, самая святая скорбь прекрасной души, самая непостижимая загадка в том, что природа должна быть уничтожена, святыня осквернена" (Гегель Г.Ф.Р. Дух христианства и его судьба. Философия религии. В двух томах. Т. 1. С. 164).

Осквернение святыни означало задействование дальнейших этапов губительства, которые шли по двум направлениям:

1) Нарушение баланса между мужским и женским началами, взаимодействие которых и баланс между которыми являются основой бытия.

2) Отделение духа от природы, сначала обоснованное теоретически, а затем осуществленное практически. Внедрение метода расщепления сознания путем задействования программы осуждения.

Навсегда осудив Еву за вымышленный первородный грех, губитель сеет вражду между духом и природой, между мужским и женским началами. Мужское начало становится довлеющим, узурпируя права природы. Природа объявляется изначальным злом, женщина становится рабой мужа-господина, что звучит так: "И он будет господствовать над тобою" (Быт., 3). И поскольку природа и женщина порочны, «чистые» мужи вступают в борьбу с «грехом», природой, телом. Ветхозаветный пророк изображает бога, который "судится со всякою плотью" (Иер., 25). Новозаветный предводитель мужей Павел учит, что "ветхий человек был распят, чтобы упразднено было тело греховное" (Римл. 6). Распятие и оскопление, сожжение на костре и пытки инквизиции – вот методы губителя в борьбе с "грешным и порочным" телом. Заметим, что все эти методы были строго легальными и их пропаганда принадлежит к ортодоксальным церковным источникам. Ибо встречный истине поток вступил в права основного потока, обманув и осудив все человечество разом.

Углубляясь в процесс расщепления, лжепророк стремится уже опороченное тело унизить так, чтобы оторвать от него субстанцию души навсегда. Однако, эта задача оказывается не под силу самому губителю. Тем не менее, лжепророк заговаривает об обременительности тела, о необходимости освободить душу из плена тяжелого и порочного тела человека.

"Силы человеческой души ограничивает и тормозит грубая материя, с которой они тесно связаны" (И. Кант. Об обитателях небесных светил. Собр. соч. в шести томах. Т. 6. С. 261).

Однако, задуманное заговорщиками отделение души от тела отнюдь не имеет в виду заботу о комфортном состоянии души живущего. Ими преследуются совершенно иные цели. Связанный обязательствами космического воровства лжепророк стремится расщепить цельность бытия, посеяв вражду между духом и телом, человеком и природой, навсегда нарушив баланс между мужским и женским началами, окончательно оторвав человека от бога, природы и самой жизни вообще. Отделенный от бога, враждующий с душою и телом человек легко становится добычей лжепророка, лишаясь не только божественной судьбы, но и самой души своей. Лжепророк хорошо знаком с планом губительства, и потому в своих высказываниях хитроумно объединяет все божественные субстанции в одну, враждебную ему группу, называя священное бесовским:

"Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская" (Иак., 3).

Однако, несмотря на постоянную хулу на божественную субстанцию души, лжепророк стремится овладеть ее энергией, присвоить ее во что бы то ни стало. Все его изощрения – лишь приемы в борьбе за эту энергию, являющуюся предполагаемым трофеем. Лжепророк мечтает "вытащить из плоти свой кол, наполнить мировой бокал кровью, той, из которой черпают силы и бодрость разноцветные тени, как тени Элизиума из бараньей крови, которую дал им выпить Одиссей", – напишет в письме своему другу Гете Гегель, принимая в подарок бокал, выполненный в форме конуса (Письмо Гегеля Гете от 2 авг. 1821 г., № 27. см.: Работы разных лет. Т. 2, 393).

Однако, отделение человеческой души от тела – весьма нелегкая процедура, а дело противления жизни и вовсе безнадежное дело. Несмотря на это, лжепророк действует по принятой программе губительства и ищет пути отделения мировой души от природы Земли вообще. И тут он сталкивается с проблемой времени и проблемой пространства. Изощряясь, губитель через лжепророка постоянно рассуждает об уничтожении мира, разделяя эту задачу на две части: 1) уничтожение пространства, 2) уничтожение времени. И в борьбе с этими субстанциями лжепророк обнаруживает, что сама человеческая душа – частица бога – стоит на защите бытия времени и пространства. Бог созидает, губитель разрушает.

В процессе размышлений лжепророк приходит к выводу, что пространство уничтожить нельзя. Однако, запрограммированный на разрушение, все же находит, что можно отделить пространство от материи, разрушив природу: "Никогда нельзя себе представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить себе отсутствие предметов в нем" (И. Кант. Критика чистого разума. Собр. соч. в шести томах Т. 3. С. 130).

У библейского лжепророка это выглядит более конкретно, чем у теоретика Канта. Но смысл один – глобальная теория и пропаганда разрушения: "Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, Земля и все дела на ней сгорят" (2 Петр., 3:10).

Апостолы возглашают то, что требует от них лжепророк. Однако Петр заходит все-таки дальше, указывая, что вся катастрофа произойдет только после прихода тати, вора. В последующих воплощениях Петр будет противостоять лжепророку и станет помощником Георгия.

С большим трудом лжепророку удается продвинуться и в вопросе уничтожения времени. Он рассуждает:

"Время есть необходимое представление, лежащее в основе всех созерцаний. Когда мы имеем дело с явлениями вообще, мы не можем устранить само время, хотя явления прекрасно можно отделить от времени" (Кант И. Критика чистого разума. С. 135). Методом лжепророка по-прежнему является расщепление сознания: "Значительная, а может быть, наибольшая часть деятельности нашего разума состоит в расчленении понятий, которые у нас уже имеются о предметах" (Там же. С. 110). 41[9]

И действуя привычным методом, лжепророк наконец приходит к выводу, что "Если устранить частное условие нашей чувственности, то исчезнет также понятие времени"(Там же, 141).

Так мы вновь сталкиваемся с законом взаимодействия. Бог и его частица – чувствительная человеческая душа взаимодействуют с миром, тесно соотносясь со временем и пространством, и этот контакт ограждает пространство и время от разрушения. Библейский вариант разрушения времени звучит так: Иисус "отдал себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века" (Гал., 1).

Губительская система создает условия для разрушения природы Земли и человека, уничтожая саму связь между ними, разбалансирует всю систему жизни, преследуя личные цели, отстраняет подлинное божество, контролирующее баланс животворящих сил, чтобы обеспечить успешный конец света.

Чем дольше рассуждает лжепророк о расщеплении взаимосвязанного и унижении подлинно божественного, тем мощнее и ощутимее процессы разрушения на Земле.

Постоянное упоминание несуществующего греха Земли, за который было наложено проклятие, делало возможным пренебрежительное отношение к божеству Земли, позволяло унижать достоинство божества, уничтожать это божество физически и духовно, постепенно предавая забвению сам факт существования матери-Земли, забвению, позволяющему скрыть факт надругательства над святыней.

Попрание подлинного божества влекло за собой подмену его ложными божествами. Так, греческий культ Геи-Земли неожиданно вытесняется культом божества почвы. И вот уже богиня Деметра буквально "попирает ногами Землю" (Callim. hymn VI 57). У римлян таким божеством "собирающейся родить нивы" стала Теллус – богиня-корова с фаллическими чертами культа (о чем говорит само имя богини). Рее-Теллуре приносилась в жертву стельная корова, – обряд, демонстрирующий жестокость и грубость религии зверей, уничижающей достоинство живой природы. Культ Афины-змеи еще продолжает носить внешне земледельческий характер, однако, это уже явный культ животного божества (культ змей). Все новые праздники новых божеств сопровождаются ритуальными действиями оскорбительного по отношению к Земле свойства, пренебрежительным отношением к святости связи полов и почтением к новым, чужим божествам. Указанная подмена осуществляется сверху, жрецами, либо даже самим государством.

"Государственная религия стремилась закрепить Деметру" (Богаевский Б.Л. Земледельческая религия Афин. Т. 1. С. 114).

Появляются такие «божества», как Ге-Пандора, Деметра-Пандора. В первом случае сохраняется имя божества Земли, во втором оно уже совершенно отсутствует. Такова технология подмены. Пандора – искусственное синтетическое существо, «всеодаренная», то есть обладающая сразу множеством достоинств, но качество этих достоинств определяется мерками животного божества. Синтез добродетелей новой богини религии зверей по существу делают эту богиню сфинксом, постоянным символом религии зверей. Тот же прием используется для формирования образа божьей матери. Эпитетами богородицы становятся сами названия сфинкса, и она именуется "честнейшая Херувим, славнейшая без сравнения Серафим". Описание херубов и серафимов дает нам описание сфинксов. По существу, это женский вариант сфинкса, дополняющий его мужскую ипостась, сфинкса-лжепророка.

Традиционно богородица изображается с младенцем на руках, что, на мой взгляд, свидетельствует о молохистических истоках культа богини-коровы, составной части сфинкса. Младенец символизирует преимущества млекопитающих животных, он – символ самого способа вскармливания младенца молоком уподобляющего человека животному-млекопитающему. Так богиня-корова становится матерью всего питающегося молоком человеческого стада и получает эпитет заступницы, скорбящей о бедах человеческих (Ср. Деметра – богиня-мать). Существует и другой смысл символа младенца в руках богини. Младенец изначально символизировал богатство, изобилие плодов, и Иерархия использовала эту символику для выражения собственной заинтересованности в жатве Земли. Богатство Земли должно было стать богатством закромов Иерархии. Все растущее количество душ, населяющих Землю, соотносилось с рогом изобилия, с богатой жатвой, с будущим богатством временных хозяев Земли, или попросту грабителей. Отсюда популярность подобной символики. Изображение рога изобилия, наполненного плодами разного рода, образ богини, увитой плодами и цветами, – традиционная тема европейского искусства. Постепенно гирлянды цветов перерождаются в оливковую ветвь, и вот перед нами уже христианская богородица в своем скорбном наряде, символизирующем мысли о смерти.

Еще один аспект символики плодов – утверждение потребительского отношения к природе. Вот так это выглядело у лжепророка:

"Земля, питающая многократно сходящий на нее дождь и произрастающая злак, полезный тем, для которых и возделывается, получает благословение от Бога; а производящая тернии и волчцы – негодна и близка к проклятию, которого конец – всесожжение" (Евр. 6).

При этом лжепророк сам себе противоречит. С одной стороны, презирает природу за ее готовность к акту совокупления, с другой стороны, торопит Землю стать почвой, приносящий плод, который губитель собирается украсть. Бесплодие почвы должно повлечь неадекватный гнев губителя, предусмотрительно называемый гневом господним. В точно таком же ключе действует и новозаветный "сын божий".

"Поутру же, возвращаясь в город, взалкал; и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не нашел на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла" (Матф., 21).

Проявление чисто губительской сущности лжепророка, засушающего живое дерево по своей прихоти, усугубляется моралью, которую извлекает лжепророк из собственного действия:

"Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его.

И тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит" (Матф., 21).

Страшная сущность животного божества заставляет его произносить страшные слова, от которых пробегает мороз по коже. Разбойник исповедует грабеж, он настроен враждебно к местному божеству и его твореньям – людям. Он грозит расправой и намерен получить чужой плод во что бы то ни стало. Недоговорки и всегдашний налет тайны, сопутствующей сфинксу, призваны скрыть его подлинные цели.

Резкая перемена веры на Земле не осталась незамеченной. Эта перемена, носившая устрашающий характер, производила тягостное впечатление на исследователей религии. У Ф.Ф. Зелинского в его работе "Рим и его религия" читаем:

"Мы встречаем божество Земли в обществе страшных душ преисподней, а они заводят нас в область, совершенно отличную от той, в которой мы вращались до сих пор" (Зелинский Ф.Ф. Рим и его религия. – Соперники христианства. С. 20).

Отвернувшись от истинных ценностей, расставшись с земными святынями, забыв о подлинном боге, человек обратился к ложным святыням и чужим божествам, начав поклоняться им с большим усердием.