Читать книгу Канатоходцы. Том II - Татьяна Чекасина - Страница 9

Яснов с бумагами. Но не уходит.

Агентурное сообщение (источник Светлячок): «Крылова Варвара приехала из далёкой деревни в город к бабушке братьев Крыловых, которая вековала одна-одинёшенька. Оба её внука отбывали в лагерях. И вот вернулся Пётр. Он аккуратный, не пьёт допьяна, не курит, одеваться любит хорошо. Поженились они. Как-то тихим летним днём говорит он ей: “Хватит на пне сидеть. Я люблю жить богато. А ты будь мне преданной и молчи о моих делах“. Проходит год, другой… И вдруг 12 февраля милиция. Варе говорят: “Оденьте его”. – “Я накинула ему пальто…” И ей говорят одеться. И её отправляют в другом воронке навстречу новой судьбе. Он ей велел: если его отправят в лагерь, то “будь умницей, расти ребёнка таким, как его отец. Завербуйся далеко, смени документы на девичью фамилию“. „Я обещала ему, – говорит Варя, – и выполню его наказ”».

– Молодец Светлячок?

Воровка Светка Полуянова (шутят: Полупьянова). Опять квартирная кража.

– Молодец, – аналог: уходи.

Яснов, как юный графоман, но не дождался более полной оценки.

«Расти ребёнка таким, как его отец». И у таких дети… У Кромкина вот нет. И у Фили «пацан», как он говорит. И будет наверняка «как его отец».

Более актуальное от Ловкой. Бухгалтер-мошенница: «Варя Крылова говорит: в конце января брат её мужа Михаил Крылов пытался убить себя. Её бабушка кричала: “Немедленно выкиньте”. Пётр дал ей пистолет, и она его выкинула».

Огромная Капитолина Алтухова вводит Варвару, у которой голова какой-то «квадратной» формы. С виду коровьи рога. Видимо, косы под платком.

Говорит охотно. И добавляет:

– Нам бы домой. Мы молить бога будем о вас.

Приглашают из коридора Наталью Дионисовну:

– А вас почто в тюрьму? А дитя теперя с кем?

– Варя, я дома. Во время этой аудиенции дитя гостит у Коровиных.

– Храни вас бог…

– Двадцать шестого января в квартире выстрел?

– Я не помню.

– Варвара Афанасьевна…

– Вы ругались, мол, «это не тир, а квартира»…

– Варя, меньше болтай.

– Варвара, какое это оружие?

– Пистолет.

– Отчего такой вывод?

– Дак, мне Петя говорит: на, вот… Я его туды, где не найдёте!

– В мусорный ящик, – утвердительно говорит бабка.

– Нет! Я его… в пучину. – Кивок квадратной головой.

– В нужник?! Добудут!

Варвара оттягивает от горла платок. Её уводят. Опытной – на волю.

Двойной кабинет. В тюрьме, а будто не в ней, на окне решётка крепкая, но белая. Город, огни над стадионом. Далее улица Нагорная…

Направляют к нормальному крепкому табурету. А фигурант оглядывает мебель демонстративно. Полный тёзка доктора.

Но не доктор. «Пьера арестовали». Этот приличный, как и в милиции, когда предъявил больничный, выглядит так, будто нацелен прыгнуть с трамплина.

– Могу я кое-что разъяснить?

– Будьте добры.

– Это для более нормальной работы правоохранительных органов. Я не имею отношения ни к каким криминальным делам как таковым. Я верую в бога. Выписываю журнал Московской патриархии «Братский вестник». И в школе веровал, и с ребятами инцидент: удары прямо в крестик, и от него рубец на груди… Школа с медалью, а выше не вышло из-за веры моей. Вам надо немедленно обеспечить явку моих единоверцев Архангельских: Аристарха Владиславовича, Александру Георгиевну, тётю Алекс, как мы её зовём. Но не пытайте их, как меня. Пытки тут практикуют. А то и божьих людей отведёте в бункер для пыток! А теперь о главном. – Пальцем в пол. – Дайте хоть какой-нибудь факт, уличающий меня в убиении невинных. А то, не имея никаких улик… А ведь их нет? Нет.

– Напомню, вы подозреваетесь в хранении оружия. В квартире выстрел… Мы ищем «Макаров», убито пятеро…

– Да?!.

– Проверяем. – Интонация полной рутины.

– О, боже! Так глупо! – Театральное восклицание, и умолкает.

– Пётр Сергеевич, опишите…

– Да-да. – Переходит, как робот, на более мягкий режим.

Благодать наполняет кабинет. Троллейбус мимо стадиона. Далее – Нагорная…

– Рад помочь. – Бумага готова.

Он замдиректора целого НИИ! Правда, кандидат наук Строгановский, с которым он бывает на лыжных гонках, считает его неадекватным.

«…У меня берданка, на которую имею официальное разрешение. 26 января с.г. чистил перед охотой. Случайно на курок…» Бумагу в папку.

– Такая формальность: с кем общаетесь? Много тех, у кого криминал в биографиях?

– С криминальными элементами не имею контактов!

– И с братом?

– Брат, как и я, не криминальный. И друг детства не криминальный: Краснооков Эдуард Иванович. Окончил МГУ, работает там на кафедре. На моей работе в НИИ главный инженер Шелестин, кандидат наук, друг с юности. На Народной дружине лейтенант милиции Зернов, рядовые бойцы. Таков круг общения. И как мне? Опять в камеру? – Тон руководителя Крылова, не довольного подчинённым Кромкиным.

– Оформим, – кивнув на пухлую папку.

В агентурном: «…Крылов выбивает по трубе много, но я уловил только это: “Пётр страдает за веру”. Кривой».

Хватит в тюрьме сидеть!

В личном кабинете кофе, бутерброды… С докладом майор Степан Евграфович Шуйков:

– Одна не явилась.

– Кто?

– Крылова Жанна Григорьевна.

Какое-то недоразумение. Не до разума ему было, что ли? Не в тюрьму она отправлена, а как бабушке вручена ей повестка!

…В квартире бабка активная, любопытная. Молодуху с ребёнком не видно, но слышно (дверь неплотно). Грамотно декламируются стихи для детей. Манера правдивая. Не Варвара. Но и у той криминальный муж! Правда, взят не дома, а там, куда «уходил налево». Когда Кромкин уходит, не налево, а домой, она на подоконнике, рядом – ребёнок. Её малыш? Нет, тому лет пять… А ей? Выглядит молоденькой… Ну, и что – на подоконнике! Инна Пинхасик тоже, но это не мешало ей врать до того, как стала «юной помощницей прокуратуры». А эта чья помощница? Она не длинная (не как Инна), но и немаленькая.

Шуйков разворачивает к себе телефон Кромкина:

– Велю направить ПМГ.

Гремят «веления»…

– А теперь давай Филякину.

– Она в холле…

В цехе говорят Антонине: нет Фили на работе. Едет к Марго. Там узнаёт: он в больнице. Ни в одной больнице города такого пациента нет, в «Скорой помощи» никакой информации. Далее морги…

– Об отдыхе тем летом.

Клянётся, не выезжал он из дома отдыха! Данные оперативника: с пятнадцатого по двадцатое августа Филя в компании других отдыхающих дома отдыха «Металлист» готовит летний театр к культурному мероприятию «Здравствуй, осень!». Девятнадцатого видят его на корте, в бане, в баре, в кино. Да и не мог уехать в город. Не на чем: маршрутка только днём. Бдительная охрана у ворот, дежурные в корпусах.

Привели Сорокину.

– Когда до этого общалась с братцем?

– Летом. Им с Тоней денег не хватало на телевизор. Но и у меня таких не было. Он неплохо женат. Дом в центре. Но тёща его недолюбливает.

– А в августе?

– Мне вдруг премию дают! Ну, думаю, подкину им на телик рублей двадцать. Из ЦУМа (это рядом) к ним на минутку. Ольга Леонидовна одна, брат с Тоней и Алёшей в доме отдыха. Телевизор в комнате, у тебя одолжил. Семён – бывший сосед. Нам не чета, мы с братом не выучились, – добавляет для майора милиции. – Вернул долг?

– Да. Его друзей знаешь?

– Когда-то давно, фамилия Дурнов. Братец скрытный.

– Вот тебе справка. Можешь идти.

– Красивая… Есть муж?

– В колонии. – Кромкин глядит немного вбок.

– А чё за трёп, будто он – родня тебе?

– Не родня.

– Давай Филю агентом оформлю. Кандидатом на вербовку…

– Как там на их работах?

– В кабинете Петра Крылова ничего…

– Кабинет? Ну да, он замдиректора…

– Вне штатного расписания. А кабинета уже нет. Табличка убрана: «Заместитель директора» (крупно). «По хозяйственной части» (мелко). Опять там кладовка. Директор говорит: Крылов убедил его в необходимости кабинета. Так удобней руководить дворниками, уборщицами, электриками. И прав: благодаря ему в НИИ культурно.

Характеристика: «Крылов Пётр Сергеевич работает в НИИ Метрологии инспектором лаборатории механических измерений. Исполнительный работник, нареканий нет. Защищает честь коллектива в спортивных соревнованиях. Боец Народной дружины. В коллективе пользуется авторитетом».

Кстати, об авторитете[15].«...Крылов Пётр – друг моего брательника… У него в друганах авторитет (кликуха Грызун). Прудников А. М.»: витиеватый автограф. Удивительно. Уголовник неграмотный, а подпись такая – иному грамотному не вывинтить. Пётр вроде не этого уровня. Но вот его автограф. Круче.

– Кто такой Грызун?

«…не имею контактов». Так врёт – брата родного не помнит. Ну, а этого тем более.

– Пробьём, кто такой…

– Ко мне Зернова, лейтенанта милиции…

– А когда привод?

– Не его, он – других!

– A-а, дружинник…

– Давай объект номер два.

– Ривекка Абрамовна Михельсон…

– ?

Такие имена и фамилии нормальны от убитых, но не от подозреваемых в убиении людей с такими именами и фамилиями.

– …миловидная брюнетка, в квартире которой объект перед арестом. Она инженер. Бумага от неё: какой «интеллигентный и талантливый Миша Крылов»… Рыдает, умоляет не томить его в тюрьме…

– А как у него на работе?

– Киногруппа в «курилке»… Тупик коридора. Коллеги говорят о нём: «весёлый парень»…

– Оператор?

– Нет, рабочий.

– ?

– Подгребёнкин вызван. А вот подруги на телестудии.

Плавкова Татьяна Николаевна (редактор литературно-драматических передач). «Вы давно общаетесь с Михаилом Крыловым?» – «Нет. Где-то в конце января или в феврале донёс купленные мной яблоки из буфета в редакцию. Он показался нам талантливым, и режиссёр Снегирёва хотела ему дать рекомендацию во ВГИК». – «Вне работы видитесь с Крыловым?» – «Нет! А недавно неприятный момент: Снегирёва в больнице, а он про рекомендацию…»

Объяснительная Зайцевой Л. Ф., музыкального редактора: «Мишель Крылов – творческая личность. Он пишет стихи, имеет талант актёра. Мы видимся иногда на работе, но это духовная близость двух творческих людей. Об его интимных делах не имею никаких фактов».

– Мельде…

– На обувной фабрике в цехе летней обуви его хвалят как неплохого работника. Допрошен его напарник Панфилов И. Н.: «…Где-то в январе Мельде заказал мне четыре ножа» – «Бесплатно?» – «Нет, по двенадцать рублей» – «Для какой цели?» – «С парнями на охоту. На кабанов» – «И как охота?» – «Не говорил».

– В «наладке» прибирают?

– Наш объект – да, он аккуратный. А этот дядька немолодой… Ладно, направлю туда Мазурина…

– Предельно корректно!

– Ну вот! Один прокол, и теперь будешь напоминать! С этой ниткой оборванной никакой беды.

Агентурное сообщение (источник Кривой): «…Крылов Пётр говорит, что его пытали. “Будут выбивать показания”. Но второй допрос оценивает как нормальный. Он тут за ерунду: «берданку» чистил, да случайно на курок…»

Кривой: «Пётр Крылов говорит, что он директор, а в камере на трубе отопления выбивает. Думаю, ты такой же директор, как я, и в допре не впервой».

Горностаева (мелкий зверёк, но не горностай) работает в канцелярии обкома партии.

– Мой отец (он умер), член обкома, рекомендовал Наталью Дионисовну в машбюро Дома Контор. Она трудилась без нареканий. Но её внуки… И с такими дверь в дверь. У меня сын.

– Татьяна Ивановна, вы одна его воспитываете?

– Мой муж – кандидат наук, работник метеостанции. Много помогает материально, с Димой летом отдыхают на юге.

– …о двадцать шестом января.

– У Крыловых громкий хлопок, напоминает выстрел, крики. Спрашиваю: «Что такое? Никто не убит?» Ответ Петра: «Какое вам дело!»

Вводят Крылова.

– Татьяна Ивановна, расскажите ещё раз…

– Охотно…

– …Пётр, это так?

– Так. – И добавляет: – Татьяна Ивановна правдива, как и её отец, светлая ему память.

Та удивлена:

– Благодарю.

Её сменяет Брюханов.

Пётр опять – добрый сосед:

– Из ружья. Дядя Саша, из того.

Данное обращение не только кошке приятно, но и тюремному контролёру.

– Я тебе чё говорил, плохонькое, – «дядя» в тон «племяннику», – вот и стрельнуло, когда не надо.

Крылов презрительно глядит на уходящего, да и на следователя как на форменного дурака.

Телефон. Усольцев: «Жена Крылова младшего допрошена. Она в камере, а бумаги тебе отправлены в тюрьму».

Бумаги доставлены, Петра выводят.

Допрос Крыловой Ж. Г… Провёл ст. советник юстиции Усольцев С. К.: «Жанна Григорьевна, вы в браке с Крыловым Михаилом Сергеевичем?» – «Да» – «Много лет?» – «Два года. Наталья Дионисовна узнала от следователя, что он в тюрьме».

От какого «следователя» информация у бабки об её втором внуке? Да, ведь он ляпнул: «Вы мама Крыловых?» И та делает правильный вывод. Нет, с фигурантами в этом деле… С этой семьёй «доктора Петра Сергеевича»…

«12 февраля утром я подала на развод, а вечером вновь укладка чемодана. Жду Михаила: объявлю и уеду. Но тут арест Петра и Вари. И я решаю побыть до Варвары, так как Наталье Дионисовне одной трудно с ребёнком». – «Причину развода не хотите говорить?» – «Многократная ложь Михаила Крылова. Ещё десятого февраля я уехала к родителям. Но Михаил явился… и такой наглый обман, будто у Натальи Дионисовны нервный срыв от моего “резкого ухода”». – «Где вы находились двадцать шестого января этого года вечером в одиннадцать?» – «Дома». – «Михаил Крылов выстрелил?» – «Да». – «Как-то мотивировал?» – «Нет». – «А у других какая реакция?» – «Наталья Дионисовна – Петру: “Выброси немедленно!” Пётр – Михаилу: “Сволочь, погубить нас хочешь?” Варя идёт выбрасывать». – «Вы работаете?» – «В Доме моды». – «Кем?» – «Демонстратором одежды». – «Давно?» – «Два года, я комсорг в коллективе». – «Давайте о противоправных делах Михаила Крылова». – «Об этом я не знаю наверняка. И говорить об этом не буду».

Она утаивает какие-то факты! «Говорить не будет». Кремень. Недаром… комсорг. Но опытная кукушка[16] вытянет. У него в голове видение на подоконнике, ноги… Да и другое…

Из объяснительной Жанны: «…26 января Михаил и Пётр Крыло вы являются домой где-то в одиннадцать вечера. У братьев конфликт. Михаил уходит к нам в комнату. И – выстрел. Он – на диване. Пистолет на полу. Дым, пахнет порохом».

Вернул Петра.

– Тут такое: участковый… Тогда, у дяди Саши-то Брюханова, – напоминает Кромкин. – «…В квартире братьев Крыловых пистолетный выстрел».

– На улице иногда шина так грохнет.

– Ну да. Но Жанна Крылова… «Пистолет на полу. Дым, пахнет порохом». Не вы – из берданки. А брат – из пистолета.

– Я говорил ему! Внедряет в дом инородный элемент!

Для неё брат Петра не так и красив: шрам на горле… Она, как у Пушкина: «прелестной прелести» какой-то образец. Вдруг ощущает прокурор: горько ему! Жанна эта в камере, в тюрьме. Трудно работать на таком эмоциональном фоне.

– Введите…

Крылов глядит на дверь. Предполагает увидеть «инородный элемент».

Светлячок: «…Варя говорит: “Михаил хотел пулю в голову, а это грех, он в бога не верует. Но мой муж Крылов Пётр не виноват. Умелец по плотницким работам. Не бьёт ни меня, ни сына. Никогда не бывает пьян, не курит. С трамплина прыгает. Командир Народной дружины. Имеет грамоту за привод в милицию хулиганов. Это подтвердит лейтенант Зернов. Петра хотят выбрать старшим в дому. Пётр – праведный. На этом стояла и стоять буду”».

Пётр торопливо:

– Варя, вокруг хитрые люди, молись богу! Для молитвы только и отверзай уста!

– Тихо-тихо-тихо! Варвара Афанасьевна, оружие у Михаила Крылова какое?

– Пистолет.

– А марка?

– Я в их не петрю.

– Пётр Сергеевич, ответьте: какой марки?

– Не вышло у меня взять вину. Я молю Господа бога простить мне неправду во спасение брата. Это «Вальтер». Владелец – Михаил.

– Варвара Афанасьевна?

– Мой муж правду говорит!

Перегляд чревовещателя с куклой. Она безмолвно: «Ну, как я, молодец?» Он – с одобрением.

– Куда вы кинули пакет?

– В мусорный ящик, Варя! – Пётр, как бабушка, не чёртова, а его родная.

– Крылов, тихо. Варвара Афанасьевна, говорите правду…

– Петя, я его в… пучину…

Её уводят в кабинет рядом. И Кромкин туда, где говорит с Варварой о мероприятии, которое теперь необходимо.

Вернулся.

У Петра на бумаге одно предложение: «…Согласен с показаниями Чурбакова, Горностаевой и Брюханова, моей жены Варвары Крыловой и Крыловой Жанны о том, что двадцать шестого января в двадцать три часа тридцать минут в нашей квартире номер… в доме номер… по улице Братьев Фарберов был выстрел, который произвёл мой брат Крылов Михаил из пистолета “Вальтер”, который он выкрал в клубе ДОСААФ во время хищения двух винтовок, за которые мы отбыли немало лет в колониях, и более никаких таких дел не творим».

– «Грехи молодости и преступлений моих не вспоминай», как говорит в двадцать четвёртом псалме царь Давид.

Похвально цитирование такого источника. Не агентурного, Кривого или Бляхи-Мухи… И хотя на бланке немало линеек для вранья Петра Крылова, но интонация у Кромкина, будто враньё для этого фигуранта неприемлемо, как для царя Давида.

– Пётр Сергеевич, участвовать в опознании будете? Вы ведь дружинник, – глядя не на Крылова, а в бумаги.

– Почту за честь.

Будто и честь, и совесть у него в норме.

– Мы вам не меняем меру…

– Да, я согласен. – Не требуется его согласие. – И напоминаю. Для правильного ведения дела необходима моя аудиенция с верующими людьми. Их данные… – Диктуе.

– А, ну, да, – кивает Кромкин.

И на кой они тебе? Информация от Усольцева: этот Архангельский не такой и ангельский. Например, то и дело гоняет в Ригу, вроде оттуда ушла на «Голос Америки» байка о погромах. Никаких таких «аудиенций».

Крылова выводят.

Звонок Евграфовичу:

– Эту акцию надо до темноты. Оцепление.

«Технику нелегко добыть. Но уговорю кое-кого».

Вдвоём в эркере у Святония: бутерброды, чай, коньяк… Рады отмене оперативки. Публика на проводах кураторов.

– Чамаев передаёт тебе привет…