Читать книгу Растения цвета любви. Рассказы - Татьяна Дагович - Страница 3

Сестёр у Русалочки не было. В этом и заключалась проблема – если бы у неё была одна сестра, или две сестры, или много – ей было бы с кем поговорить, разложить всё по полочкам; кто-нибудь объяснил бы ей – о любви, сексе, браке и прочем, как это делают обычно старшие сёстры. Но сестёр не было. И оставалось придумывать их, глядя на чёрно-белые фотографии серьёзных девушек, выловленные в районах кораблекрушений или несанкционированного сброса мусора. Фотографии быстро портились, но тем живее были лица воображаемых сестёр в памяти Русалочки. По газетным картинкам запомнила она лицо милой бабушки; портрет известного британского политика стал лицом сурового отца. Одну некрасивую женщину со злым взглядом (на самом деле женщина была обыкновенная, просто фотография подпорчена) Русалочка боялась, представляла ведьмой. И решила: будет нужда, можно обращаться к этой.

Русалочка жила себе – ни хорошо, ни плохо – в своём море, рождения не помнила, о смерти не подозревала. Сверху ходили тёмные призраки рыболовных и военных судов, снизу изредка проползали настороженные подводные лодки. В остальном привычная среда: солёная вода, длиннопалые медузы, водоросли. Внизу темнее, вверху светлее. Излишне напоминать, что без фантазии Андерсена и фонарей Кусто ничего особенно праздничного в этих заросших глубинах нет – холодно, пасмурно, слабый блеск рыбьих глаз – жизнь как жизнь.

Сестры не было, но подруга у Русалочки была – очень давно, но была. Они познакомились во время одной из прогулок к земле. Выходить на берег Русалочка не могла, но если хотела быть ближе к суше, гуляла в ручьях и речках, впадающих в её море. В одну из подобных вылазок она увидела на берегу существо, чем-то напоминающее её саму. Женщину. Девушку. Неясно. Та пела и развешивала венки на иве. «Мне нужно именно такую!» – жадно подумала Русалочка, и это желание оказалось именно тем единственным, которое обязательно исполняется.

Девушка сразу заметила её. Помахала веночком, хихикнула: «А я тебя вижу… Тсс! Ты подожди! Мне нужно отнести цветы… и приду к тебе». Ушла. Ждать пришлось целую вечность, пресную вечность в речной воде, но девушка вернулась. Что-то крикнула и упала Русалочке на руки. Так они подружились – и Русалочка от подруги, не от сестры получила первое представление о любви. Девушка красиво пела о цветочках и ласках, смеялась, а в перерывах говорила о возлюбленном принце датском, причине её настоящей гибели – не в потоке, на суше. Рассказывала всё: какие у него руки, какие волосы, как он тяжело дышит, как ходит, какой у него плохой характер – за который и полюбила, и не могла разлюбить.

Девушка с Русалочкой дружили вечно и верно – пока не набухли одежды утопленницы, пока не потянуло её на дно. Сначала Русалочка обрадовалась – теперь они на равных, теперь смогут разговаривать ночи напролёт, дружить столетия напролёт. Она провела пальцами по мокрым векам. Но явились люди и всё было испорчено. Подругу забрали, унесли в какую-то трагическую пьесу. Долгие годы после этого случая хранила Русалочка оставшееся в воде покрывало – пока оно окончательно не растворилось.

Принца же Русалочка встретила совсем недавно, и не была уверенна, датский он принц или обычный (на самом деле имелся лишь один-единственный признак того, что он принц – он был). Встретились так: наверху плыла яхточка, мигала огоньками, гремела музыкой, смеялась – и вдруг с борта в воду упал принц, совсем как в давние времена девушка, словно в подарок. Русалочка хотела, как и девушке, опустить ему веки, а потом спрятать его – чтобы не забрали. Заранее радуясь, что и у неё будет жених. Но от прикосновения скользких пальцев упавший за борт очнулся, адреналин пересилил в крови алкоголь, принц отчаянно поплыл к берегу. Русалочка плыла за ним, сопротивляясь поднявшемуся шторму.

Она полюбила принца всем сердцем – сильнее, чем выдуманных отца и сестёр, сильнее, чем подругу, сильнее, чем воду. Однако у самого берега волна ударила её в висок пластиковой бутылкой, и, когда она снова открыла глаза, принца рядом не было. «Меня уносят волны!» – сначала шептала, потом кричала Русалочка, уже не видя берега, а только чёрные волны, похожие на движущиеся стены. Надеялась, что он услышит и поймёт. Не услышал, не разобрал. Она кричала, кричала, пока не потеряла голос. Расстроившись, разозлившись, вспомнила о ведьме с фотографии и признала виновной ведьму. (Он же благополучно выбрался на берег, после двух недель в больнице поправился. Вышел на работу, перестал принимать приглашения на пати и совершенно бросил пить, так и не узнав, чьему холодному прикосновению обязан жизнью. В горячечном бреду, сопровождавшем воспаление лёгких, он бормотал, что видел живую русалку; по выздоровлении об этом все забыли.)

Русалочка, не слушаясь отливов, дни и годы проводила у того берега, не в силах оставить место свидания и не умея выйти на сушу. Ей казалось, что какая-то другая женщина, притворившись спасительницей её принца, может стать его невестой. Что все обманывают её – бабушка, отец и даже сёстры. Время идёт, а принц где-то там, и это неправильно, безнадёжно, и ведьма задерживает обещанные за голос ножки.

Берег вскоре оживился фотографами, съёмочными группами, журналистами и просто любопытными. Обычно Русалочка успевала от них спрятаться, но сопровождавший их шум и яркий свет мучили её. Она терпела. До того самого дня, когда услышала, что принц женится (в одной из европейских королевских фамилий как раз готовилась помолвка наследника, что не могло не волновать журналистский люд).

Много дней плакала Русалочка, завидуя подруге, которую всё же любил принц, и понимая, что никогда ничего в её собственной жизни не изменится – и плыла к одинокому острову, чтобы стать там пеной морской, а лучше – сухим солнечным лучом.

На том же острове, позволяя холодному прибою размачивать кроссовки, проводил депрессивные часы отставший от братии журналист, тайный поэт. Мучился ненужностью поэзии и необходимостью журналистики, невозможностью поэзии и неотвратимостью журналистики.

Не заметив, что это совсем другой принц (Русалочка ведь не часто видела мужчин с близкого расстояния, точнее – второй раз), прильнула к нему и спросила: ведь это ложь, что он женится? Поэт не услышал, потому что у неё не было голоса, но осторожно обнял русалочку. Не удивлялся, молчал.

Три дня провели вместе. Она – радуясь возвращению жениха, он – радуясь знаку, которого втайне ждал. Рано ему жевать лежащую в кармане таблетку и идти под волну. Все три дня небо было серым, не показывалось солнце, не показывалась луна. Вокруг колыхалась вода, мокрыми вопросительными взглядами в глаза. Потом Русалочка, устав дышать воздухом, нырнула в глубину и течение унесло её домой. Она была очень рада, что в её жизни случилась настоящая разделённая любовь – теперь могла считать себя счастливой, смотреть свысока на рыб и с пониманием – на влюблённых весенних дельфинов. Теперь и ей было, что забывать.

Поэт был счастлив: в его жизни однажды произошло чудо – это оправдывало и компенсировало всё остальное.

2001