Читать книгу Книга поколений. Нижегородским троцкистам посвящается - Татьяна Дмитриева - Страница 5

В отличие от бабушки, своего деда я никогда не видела, так как он сгинул задолго до моего рождения. Семейная легенда гласит, что дедушка был сначала исключен из партии, потом осужден как троцкист. Но непосредственным поводом для преследования стал якобы взрыв в лаборатории Чернореченского химического завода под Дзержинском, где он работал главным инженером цеха. Хотя взрыв и произошел в ночную смену, а лаборантка, пока была еще жива, дала письменные показания, что сама виновата в происшедшем, так как нарушила инструкцию и произвела опыт, который ей никто не поручал, ответственность все равно легла на плечи деда. А тут уж подоспел арест его жены, который стал отягощающим обстоятельством.

Тут уж ему припомнили его троцкистское прошлое, которое заключалось в том, что в начале 20-х годов, когда в партии шла открытая дискуссия с троцкистами, он однажды проголосовал за резолюцию, предложенную Троцким. За это он был отчислен из Московского Коммунистического института им. Свердлова и отправлен на практическую работу в Нижегородский край.

Круг замкнулся. Ей ставили в вину родство с троцкистом Гришаниным, а ему – с контрреволюционеркой Жестяниковой.

В Горьком он окончил Индустриальный институт им. Жданова по профессии инженер-химик и приступил к работе на ЧРЗ. Арестовали их с бабушкой почти в один день, 4 и 5 ноября 1936 года. Исключили дедушку из партии, в которой он состоял с 1917 года, в сентябре 1936 года, а бабушку еще раньше – в июле. В дальнейшем у каждого из них пытались получить компромат друг на друга, но, судя по протоколам допросов, сделать это не удалось.

Мой дедушка относится к числу тех лиц, которые не вернулись из застенков НКВД. Официально родственникам сообщили приговор: 10 лет без права переписки. Это могло означать все, что угодно. В нашем случае эта формулировка прикрывала тот факт, что дедушку застрелили прямо во время допроса, когда с помощью побоев не смогли выбить из него нужные следствию показания.

Об этом бабушка узнала по «тюремному телеграфу», когда уже отбывала заключение в лагере. Тогда к ним поступил заключенный, который сидел в тюрьме вместе с дедом. Из биографий тех, кто фигурирует в этой книге, я поняла, что у многих судьба делала трагические зигзаги. Сначала их приговаривали к ссылке, тюремному заключению или исправительным лагерям, а потом арестовывали повторно и приговаривали уже к высшей мере. Скорее всего, так было и с моим дедом. Сначала – 10 лет без права переписки, а потом снова – допросы, допросы. Теперь уже нужен был компромат не на бабушку…

Теперь его «крутили» на компромат на Рокоссовского и Блюхера. И застрелили, когда он отказался свидетельствовать против Блюхера. Так ли это, не знаю, но попытаюсь узнать, возможен ли такой ход событий, исходя из фактографии, точнее, исходя из фактов биографии.

Оказывается, обвинения в троцкизме следователям оказалось мало, и его стали раскручивать за знакомства времен Гражданской войны. Скорее всего, это произошло уже позже, в 1937—1938 году. Тогда было нормальным арестовывать уже осужденных повторно и ужесточать наказание. Из анкеты к протоколу допроса по поводу «активной контрреволюционной троцкистской деятельности» Жестяниковой Розы Вульфовны мы узнаем, что в Гражданскую он воевал с 1918 по 1921 год в 35-й стрелковой дивизии в качестве старшего начальствующего состава – военкома батареи, политрука и секретаря партийной ячейки.

Его воинская 8-я категория учета означает, что он занимал должность помощника командира полка или ему равную. Со слов моего отца, который видел своего отца последний раз в возрасте 10 лет, дед в Гражданскую командовал полком. Это вполне могло быть в случае гибели комполка.

Это разговор состоялся, когда в школе я изучала биографию Гайдара и сказала отцу: надо же, он был совсем молоденький, когда в Гражданскую командовал полком. На это отец ответил: твой дед был не многим старше, когда ему тоже пришлось командовать полком. Он воевал у Рокоссовского и знал Блюхера. Тут он тяжело вздохнул и дальше рассказ прервался. Уже позже, когда я немного повзрослела, отец рассказал, что узнал от матери, что деда убили на допросе, когда с него пытались получить компрометирующие показания на Рокоссовского и Блюхера.

Так ли это, мы узнаем, если получим архивное дело на заключенного Гришанина Николая Ивановича, которое пока найти по архивам не удается. Возможно, дело просто уничтожили, так как даже в те времена для расстрела нужно было хоть какое-то подобие законности – решение Особого Совещания или Особой Тройки. Последние его показания по бабушкиному делу датируются 1937 годом, значит, тогда он еще был жив.

Мог ли дед знать что-то о Рокоссовском или Блюхере? Оказывается, они вполне могли встречаться, хотя вряд ли могли иметь тесные отношения – слишком разное положение они занимали в армейской иерархии.

Однако история 35-й стрелковой дивизии наводит на размышления о том, что знакомы они вполне могли быть. Дивизия освобождала от белогвардейцев Урал и Сибирь. Дивизия Блюхера принимала участие практически во всех операциях по освобождению Сибири. В ноябре 1919 года 51-я дивизия Блюхера вошла в состав 5-й отдельной армии, где служил Рокоссовский, который в августе 1920 года был переведен туда на должность командира 35-го кавалерийского полка 35-й стрелковой дивизии, входившей тогда в состав 5-й армии. Именно в 35-й стрелковой дивизии и служил дедушка.

Надо иметь в виду, что вероятность знакомства не так уж велика: Гришанин был артиллеристом, а Блюхер и Рокоссовский – кавалеристами. Если с Рокоссовским они занимали примерно одинаковое положение – командиров полка, то до комдива Блюхера моему деду было далеко.

Как видно из приведенных обстоятельств, дедушка, тогда совсем юный офицер, все же мог пересекаться и с Рокоссовским, и с Блюхером. Не думаю, что они были дружны, или что дедушка имел на них хоть какой-то компромат. Но даже, если и имел, то не рассказал, а ели не имел – то не выдумал, за что и получил расстрел на месте без приговора суда.

Если учесть, что аресты обоих командиров Красной армии датируется 1937—1938 годами, то, скорее всего, и смерть моего дедушки произошла не ранее этого периода. Хотя компромат на обоих командиров Красной армии начали собирать еще в 1937.