Читать книгу Религия и экономика. Труд, собственность, богатство - Татьяна Коваль - Страница 5

Древнеегипетская цивилизация возникла в долине Нила чуть позже месопотамской. Считается, что на рубеже IV–III тыс. до н. э. произошло объединение разрозненных мелких политических общностей (номов) и началась история объединенного Египта, которая охватывает около трех тысячелетий. Она заканчивается в 30 г. до н. э., когда Египет вошел в качестве провинции в Римскую империю.

Несмотря на столь длительную историю, религиозные верования египтян мало менялись. По оценке известного немецкого египтолога А. Видемана, египтяне всегда отличались удивительным консерватизмом, боясь забыть что-либо ценное из духовного и культурного опыта предков. «Они никогда не теряли связи с прошлым, чтобы все могло оставаться так, как было “со времен бога Ра”, и это желание перевешивало все практические рассуждения»[46]. В результате новые религиозные размышления и представления не вытесняли старые, но как бы надстраивались над ними. Бок о бок с довольно примитивными архаическими культами существовали весьма возвышенные и утонченные богословские системы, а пантеон богов постоянно расширялся, в том числе и за счет культов божеств чужеземного происхождения. Логические нестыковки и противоречия, неизбежные при таком многообразии, ничуть не смущали египтян, которые никогда не предпринимали попыток свести свои религиозные представления в единую, общую для всех жителей страны, богословскую систему. Поэтому «мы можем говорить о религиозных представлениях египтян, но не об их религии»[47].

Пестрота религиозных представлений египтян была связана также и с тем, что и в объединенном Египте каждое из бывших независимых царств (номов) продолжало поклоняться своему богу-покровителю, который почитался как глава богов и податель всех благ, в первую очередь материальных. В честь этого бога в столице каждого нома строился главный храм. Богослужение в нем осуществляла целая коллегия жрецов во главе с верховным жрецом. В некоторых случаях второе место после него занимала главная жрица. В каждом номе главного жреца называли по-разному. Примечательно, что иногда его именовали по тому или иному виду профессий и занятий, которым особо покровительствовал бог нома. Так, например, в Мемфисе главного жреца называли главой ремесленников, а в Мендесе – духовным отцом воинов. При этом жрецы номов были относительно независимы и руководили не только духовно-религиозной жизнью, но и экономикой и политикой, а также системой образования и культурой. Жрецы были своего рода интеллектуальной элитой, которая хранила свои знания в тайне. Они развивали математику и астрономию, руководили строительством ирригационных систем, пирамид и храмов. Им принадлежат великие философские и богословские прозрения, а также приоритет в развитии нравственных постулатов, в том числе и в социально-экономической сфере.

Верховным жрецом был сам фараон, который считался сыном бога Солнца[48]. Теоретически только он, как наместник бога на земле, и мог служить богам. (Так и было в древнейшую эпоху, но впоследствии эта роль перешла к жрецам.) Бог-фараон, воплотившись в человека, согласно воззрениям египтян, продолжал управлять страной так, как это делал его отец бог Солнца Ра в некие давние времена. Фараон магически охранял границы страны, управлял природными стихиями, водой и огнем. Именно от него зависело плодородие земли и разлив Нила, общее благополучие государства и подданных. Фараон совершал торжественный обряд первой вспашки и проводил от имени стоящих за ним богов первую борозду[49]. И после смерти фараоны продолжали покровительствовать подданным, лежа в своих гробницах, для которых в период Древнего царства строились величественные пирамиды – дом, в котором навечно поселялся умерший, его мумия, статуя и душа.

Египтяне «осознавали себя частицей обожествленного фараона – сына бога, подобно тому, как многочисленные боги были частицами породившего их единого божества. Проявление и образ фараона живет в теле страны, где все существует по установленному порядку вещей, поддерживаемому «сыном бога по плоти его»[50]. Идеальный образ политического управления страной и ее социально-экономической системы связывался, таким образом, с представлениями о добром и справедливом боге, создателе мира и первом царе Египта. Это был бог Солнца Ра, который правил в то легендарное время, когда боги и люди жили вместе, а также царила дочь Ра – Маат, воплощение правды и справедливости[51].

Особенно Ра чтили в Гелиополисе, одном из духовных центров страны, где все остальные боги считались его разнообразными воплощениями. При этом Ра как восходящее солнце чтили в образе бога Кхепера, как заходящее – в образе бога Тума (Атума), солнечный диск – в образе бога Атона. Последнего изображали в виде солнечного диска, лучи которого, завершаясь кистями рук, направлены к земле. (Его культ стал государственной религией при Аменхотепе IV.) Во всех этих и других своих проявлениях Ра выступает как податель благ, как заботливый небесный отец всех своих созданий, прежде всего человека.

Важно отметить, что в Египте существовала весьма специфическая традиция – объединять несколько различных божеств под одним общим сложносоставным именем, в результате чего Ра (или другой верховный бог) объединялся с другим. Получалось новое солнечное божество, например Амон-Ра. (Амоном изначально был местный бог Фив, где он почитался как бог земли и плодородия и изображался с головой барана.)

Во многих гимнах, посвященных Амону-Ра, говорилось, что он «глава всех богов», «творец того, что внизу» (т. е. на земле), и «того, что вверху» (т. е. на небе), «создатель людей, стай и стад». Он также «творец изобилия», «бог зерна», «две руки его дают дары тому, кто любит его». Он «дает средство к существованию день ото дня» (в библейской традиции это обозначается как хлеб насущный). Кроме того, он защитник бедного и «судит дело между бедным и сильным мира сего». Любовь и справедливость – его главные качества, он – «светлая сила – молодая прекрасная любовь»[52]. Важно обратить внимание, что эти идеи были развиты в иудаизме и унаследованы христианством и исламом. (Представление о Боге как любви особенно характерно для христианства.)

Во многих частях Египта, и особенно в Мемфисе – одном из ведущих духовных центров Египта, – монотеистические воззрения связывались с богом Пта – главным солнечным божеством, согревающим всех своим живительным теплом. (По некоторым предположениям, изначально он был богом Земли.) Наряду с ним в Мемфисе почитался и погребальный бог Сокар. В результате Пта слился с Сокаром и с богом мертвых Осирисом в единое целое – бога Пта-Сокар-Осириса[53], который стал покровителем царства мертвых, в противоположность Ра – покровителю царства живых. Земным воплощением Пта считался бык Апис, культ которого был широко распространен в Египте и оттуда заимствован греками. Пта стоял на страже правильных мер и весов, честности и порядочности.

У верховного бога Ра была дочь – Маат, которая воплощала в себе Правду и Справедливость. (У греков она стала называться Фемидой.) Иногда ее изображали с завязанными глазами, так как она вершила суд, невзирая на лица.

Что касается Осириса[54], входящего в состав этого божества, то он, несмотря на свое божественное происхождение от богини неба Нут и бога земли Геба, был первым человеком и первым умершим (своего рода Адамом). Осирис проявил себя как мудрейший царь Египта, он создал справедливую (по мнению египтян) социально-политическую систему, дал законы, научил жителей всем видам ремесел и искусств. Впрочем, изобретателем письменности и покровителем наук и торговли был бог Тот (греки отождествляли его с Гермесом).

Кроме них, к важнейшим богам относились крылатое солнце Гор – сын Осириса и Сердце Птаха; бог Нила – Хапи (в других легендах Хнум), которого изображали увенчанным короной из цветов толстяком с женской грудью, что символизировало плодородие; богиня неба, оплодотворяющего землю, – Хатхор (Дом Гора), которая, кроме заботы о живых, снабжает хлебом и водою умерших (ее изображали в виде коровы).

Часто богов объединяли в триады, состоящие из главного божества, его жены и сына. Эту систематизацию дополняло объединение богов по девяткам (эннеадам): четыре супружеские пары богов и богинь группируются вокруг одного главного божества, обычно покровителя местности. (Иногда девятка могла разрастаться до десяти или одиннадцати членов божественной группы.)

Не углубляясь в описание многочисленных богов, отметим, что большинство из них почиталось как покровители живых и мертвых. От их благосклонности зависело земное и посмертное благополучие. Причем жизнь в царстве мертвых представлялась аналогичной земной. Заветная мечта каждого египтянина заключалась в том, чтобы попасть после смерти на корабль Ра, где душа чувствует себя достигшей полного блаженства. Часто высшей целью, обретением спасения считалась вечная жизнь на блаженных полях Осириса, где умерший находит душевный покой и приятный труд.

Таким образом, в царстве блаженных Осириса, созданном по земному образцу, напоминающему дельту Нила, умершие ели и пили, ходили на охоту, общались с друзьями, играли с ними в шашки, плавали на лодках по каналам и приятно проводили свободное время. Однако все они, как бывшие богатые, так и бывшие бедняки, занимались сельским хозяйством, возделывая плодородные поля и собирая богатые урожаи.

Конечно, богатым людям, которые в земной жизни не привыкли трудиться, не хотелось пахать в загробной жизни. Чтобы избежать этой обязанности, они «брали» с собой многочисленных слуг, бальзамируя после естественной кончины их тела. В благодарность за это слуги, как предполагалось, должны были работать, освобождая от этой обязанности хозяина. Также изготавливали глиняные статуэтки, на которых писали магические заклинания, чтобы они могли ожить в царстве мертвых и усердным трудом доказать свою благодарность.

Можно сказать, что главная цель земной жизни египтянина состояла в том, чтобы обеспечить себе загробное блаженство и обрести вечную жизнь на полях Осириса или на кораблях Ра. Но это было очень трудным делом. Несмотря на то что египтяне верили в силу магических заклинаний, чему и была посвящена Книга Мертвых, главным условием обретения посмертного блаженства была праведность человека, проявлявшаяся в добрых поступках в его земной жизни. Размышляя на эти темы, египетские жрецы пришли к высочайшим духовным прозрениям. Они учили о личном бессмертии, а также личной ответственности человека за свои слова и поступки, о воздаянии за праведность. Весьма показателен так называемый Мемфисский трактат, который можно рассматривать как основу древнеегипетского нравственного богословия и социальной этики, связанную с представлением о Боге Творце, который создал мир и людей мощью своей мысли и Слова (логоса)[55].

Важно обратить внимание, что в нем и в родственных ему текстах проводилась мысль, что все мироздание было создано для человека, и блага мира предназначены для всех людей. (Ту же логику мы увидим в текстах Ветхого и Нового Заветов.)

Кроме того, во многих древнеегипетских текстах развивалась идея о том, что человек создан «по образу» Бога как Его подобие[56]. При этом Бог предстает не только Творцом, но и подателем всех благ. Эта идея была унаследована и развита всеми монотеистическими религиями. Именно ее можно считать основополагающей в религиозном обосновании проблемы собственности и богатства. Творец промыслительно заботится о каждом, знает «имя» каждого человека, вне зависимости от социального и имущественного положения. «Бог знает, как позаботиться о творящем для Него. Обихожены люди, паства Бога. Ради них Он создал небо и землю, создал воздух, чтобы жили их носы, ибо они – образы Его во плоти. Ради них Он восходит в небо. Ради них Он создал травы, скот, птиц и рыб, чтобы им кормиться этим. Ради них Он творит дневной свет и движется в небе, чтобы их видеть. И знает Бог каждое имя», – говорилось в «Поучении царю Мерикара» (XXII в. до н. э.)[57].

С одной стороны, социальные различия воспринимались древними египтянами как естественные, а с другой стороны, подчеркивалось природное равенство людей. В древних Текстах Саркофагов говорилось от имени Бога: «Пребывайте в мире! Создал Я великие разливы Нила, дабы малый и великий жили от них. Создал Я всякого человека подобным другому, и не повелевал Я им творить зло»[58].

Самое важное то, что посмертная судьба во многом зависела от милосердия и помощи обездоленным. «Поучение Мерикара» предупреждает, что приношение праведного бедняка, пусть это будет даже «одна лепешка», угоднее высшим силам, чем обильное приношение (бык) от нечестивого богача.

Богатые старались предстать перед богами в роли благотворителей. В надписях на гробницах вельмож почти стереотипным становится описание их заботы о простом народе: «Не было дочери простолюдина, которую бы я обидел, ни вдовы, которую бы я утеснил, ни крестьянина, которого бы оттолкнул, ни пастуха, которого бы я прогнал, ни десятника, у которого бы я отнял рабочих. Не было несчастного и голодного в мое время…Я давал вдове столько же, сколько и имеющей мужа, и не давал предпочтения знатному перед простолюдином»[59].

Время с середины II тыс. до н. э. – время наибольшего политического и военного могущества Древнего Египта – становится все более проникнуто идеями милосердия. В эту пору, по словам Б.А. Тураева, характерным становится теплое, интимное благочестие, связанное с монотеистическим настроением[60]. В этой связи нельзя не сказать о неудавшейся попытке фараона Аменхотепа IV (1419–1400 до н. э.), назвавшего себя Эхнатоном («угодным Атону»), провести религиозную реформу и насадить «сверху» строгий монотеизм. (До вступления на престол он был главным жрецом солнечного бога Ра в Гелиополисе, где была создана одна из богословских школ, проповедовавших монотеизм). Фараон приказал всем жителям Египта поклоняться лишь одному богу Солнца – Атону. В сочиненном им гимне говорилось:

Обратим внимание, что в этом гимне проводится не только идея монотеизма, но и равенства людей перед богом, а также Его промыслительной заботы о каждом. После смерти Эхнатона было восстановлена прежняя религиозная традиция поклонение Амону-Ра с другими богами.

Особое место в духовном наследии Древнего Египта занимает Книга Мертвых, которую можно рассматривать как своего рода итог развития египетской религиозной литературы. Она формировалась на протяжении многих веков. Ее главная цель заключалась в том, чтобы душе[61] при помощи заклинаний удалось бы победить всех злых духов и заставить добрых духов помочь в обретении посмертного блаженства, благополучно пройдя Страшный суд в Зале Двух Правд (Правды и Справедливости). «Там в кресле под балдахином сидел Осирис Добродетельный, Царь Вечности. Перед Осирисом сидели 42 судьи, выносящие приговор умершему; все они были призваны из разных городов Египта, и каждый из них должен был вынести приговор умершему в отношении какого-либо греха»[62]. Оправдываясь на этом суде, человек клялся, что не совершал грехов. Но правдивость его слов проверяли, взвешивая его сердце на весах, на другой чаше которых лежал символ правды. В случае благополучного исхода он получал свое сердце назад и таким образом обретал бессмертие. Если же человек признавался грешником, то его участь была печальна…

Особый интерес представляет раздел Книги Мертвых, известный под названием «Отрицательная исповедь», или «Заявление невиновности», в которой отразились наиболее важные этические представления древних египтян. В клятве, которую должен был произнести на посмертном суде египтянин, в частности, говорилось: «Я не поступал неправедно ни с кем: я не убивал людей, я не творил зла вместо справедливости. Я не притеснял бедного. Не оскорблял я слугу перед хозяином. Я не уменьшал меры зерна. Я не убавлял меры длины. Я не покушался на чужие поля. Я не утяжелял гири весов. Я не облегчал чаши весов. Я не уводил скот с его пастбищ». А также: «Я не воровал… я не был жадным… я не ростовщичествовал… я не препирался ради моего имущества». А также: «Я не делал различия между собой и другими. Я давал хлеб голодному, воду – жаждущему, одежду – нагому, ладью для переправы – не имеющему ее»[63].

Таким образом, нормы египетской морали были весьма высокими. Чтобы обрести бессмертие, следовало избегать многочисленных грехов и проступков, в том числе в отношении слабых и неимущих. Но еще более важно было творить добро и быть милосердным.

Это, впрочем, не противоречит прагматическому подходу, который развивался во многих произведениях древнеегипетской литературы, относящихся к жанру «Премудростей» и житейских поучений. В них добродетели рассматривались с точки зрения практической пользы. Так, например, воспевались смирение и послушание как способ угодить начальству. Давались советы, как быть исполнительным, но не делать больше положенного, чтобы не сокращать время на отдых. С точки зрения этики труда особый интерес представляет «Премудрость», составленная Дуау для своего сына Пиопи, который направлялся в школу будущих чиновников. Дуау так разъясняет сыну пользу образования: «Нет ничего выше книг; их следует любить как родную мать», потому что «если писец будет при дворе, он никогда не будет нищим, всегда будет сыт»[64]. Он перечисляет различные профессии: кузнеца, резчика, скульптора, пастуха, брадобрея, каменщика, садовника, ткача, красильщика, птицелова. С насмешкой Дуау указывает на их тяжесть и вред для здоровья. Только чиновник становится начальником над простыми тружениками, и нет никакой другой профессии лучше его.

К I в. до н. э. появляются сборники нравственных сентенций, близкие по стилю и духу ветхозаветным притчам. В них проводилась мысль, что Бог сотворил бедного, чтобы выяснить, какое сердце у богатого. «Бог знает злодея, помышляющего злое. Он знает и праведного, в сердце которого величие Бога»[65].

В целом можно сказать, что в Древнем Египте задолго до христианства возникли нравственные установки, поразительно близкие евангельским. Причем, как и в Евангелии, посмертная участь определяется в конечном счете единственным мерилом: способностью сострадать и помогать нуждающимся, делиться с ними своей собственностью[66]. Отметим также, что несмотря на приверженность Древнего Египта магизму, в нем развивались такие направления богословской мысли, в которых представление о Боге (и богах) как божественной личности связывалось с нравственными установлениями, а от поведения человека в земной жизни, его трудолюбия, честности, правдивости, милосердия и щедрости зависело, обретет ли он вечную жизнь или попадет в пасть к инфернальной бегемотихе Амамат (пожирательнице). Многие исследователи справедливо подчеркивают и тягу к монотеизму, а с ним и представлению о единственности и святости Бога, осмысляемой как нравственное совершенство. Все это можно рассматривать как постепенную подготовку к важнейшему духовному перевороту, которое совершало человечество в I тыс. до н. э.

* * *

Связь религиозных представлений с этикой резко усилилась в эпоху, названную известным немецким историком К. Ясперсом «осевым временем», которая обозначила резкий поворот в духовно-религиозной жизни человечества[67]. По его словам, в этот период, длящийся примерно с 800 до 200 г. до н. э., в разных уголках земного шара развертываются мощные духовные движения, возникают новые духовно-религиозные учения, а с ними и новые представления о социальной и экономической этике. Так, примерно в VIII–VII вв. до н. э. древним иранцам новое учение возвестил пророк Заратустра. В Древнем Израиле в IX–VII вв. до н. э. создавалась Тора, а в VI в. до н. э. началась эпоха ветхозаветных пророков. В Греции, а затем и Риме возник новый тип людей – философов, которые развивали свои взгляды на мир. В Китае в это же время большое влияние приобрели Лао-цзы, легендарный родоначальник даосизма, и Конфуций (551–479 гг. до н. э.). В Индии начали свою проповедь основоположник джайнизма Джина Махавира (599–527 гг. до н. э.) и его современник Будда Сиддхарта Гаутама (563–483 гг. до н. э.),[68] учение которого получило название буддизма.

Этические требования различных учений «осевого времени» оказались удивительно похожими. Независимо друг от друга они выдвинули одинаковую формулу, так называемое золотое правило. Впервые оно прозвучало у греческого поэта-философа Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.). Тому же учили Конфуций и другие китайские мудрецы: «Не делай другому того, чего не желаешь себе» (Луньюй, 15:23). Так и в индийских древних текстах говорилось: «В радости и в горе, в наслаждении и в страдании поступай с другими так, как хотел бы, что бы они поступили с тобой». В Ветхом Завете золотое правило преобразуется из заповеди воздержания от зла в заповедь деятельной любви: «…люби ближнего, как самого себя» (Лев. 19:18). В Евангелии это правило подтверждается: «…во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12). Любовь становится «новой заповедью» Иисуса к своим ученикам и краеугольным камнем новозаветной социальной этики.

Можно сказать, что исходя из совершенно разных идейных предпосылок, порой противоположными путями, различные духовно-религиозные учения приходили к одинаковым нравственным выводам и постулатам. Вместе с тем каждое учение обосновывало их по-своему, руководствуясь своими представлениями о мире, Боге и человеке.