Читать книгу Полет к освобождению - Татьяна КоВернега - Страница 4

Послевоенное время было очень бедным. Но гордость и радость от победы давала людям силы надеяться на счастливую жизнь. Если они одолели такого гада, то остальные беды не страшны, справятся, лишь бы не было войны. Эта мысль, посеянная правительством в головы настрадавшихся людей, выращенная на беде и политая кровью, прорастет через десятилетия и дойдет до наших времен неизменной, умело отводя и закрывая собой множество насущных проблем многострадальной страны, в которой будут продолжать манипулировать людьми, чтобы сохранить над ними власть.

Долгие четыре года Николай пролежал в госпитале небольшого украинского городка Умань, два из них он был прикован к кровати. Только огромная сила воли и жажда полноценной жизни подняла и поставила молодого парня на ноги. Годы лечения он не тратил зря: одновременно с учением ходить заново получил профессию зубного техника. После выписки из госпиталя Николаю дали направление на работу в областной центр, город Хмельницкий. Несмотря на инвалидность, он был достаточно привлекательным для женского пола. Вот только фронтовая привычка – выпить свои «сто грамм» – привязалась крепко. В послевоенное время среди бывших фронтовиков это считалось нормой…

Молодость и желание любить брали свое! Николай познакомился на работе с девушкой Майей и, не успев понять, любит ее или нет, быстро женился. Прожив короткое время с молодой женой, понял, что семейные отношения без любви похожи на мучения – это унизительно по отношению друг к другу. Майя и Николай расстались. Началась долгая холостяцкая жизнь.

Прошли годы. Николай так и не смог никого встретить, с кем бы хотел прожить всю оставшуюся жизнь. Он почти смирился со своей участью и решил, что будет жить один. «Видимо, такая у меня судьба», – частенько думал он.

Последним местом его работы был поселок Берездов, под Хмельницким, где укомплектовывалась новая поликлиника и требовались специалисты-медики.

Все случилось неожиданно, на празднике у одного из друзей.

Он увидел молодую красивую девушку невысокого роста, с умным задумчивым взглядом.

– Из Одесского университета, по распределению, работает в Хмельницком, сюда приехала с проверкой хлебобулочного комбината, – услышал он за спиной веселый голос своего товарища, который не мог не заметить пристальный восхищенный взгляд Николая.

Черные волосы девушки были заплетены в длинную толстую косу, которая тяжелым грузом лежала перекинутой через плечо своей хозяйки. Огромные карие глаза на смуглом лице светились теплым медовым светом. Их взгляды встретились. Это была Любовь! Мир заиграл новыми красками, все ожило и стало вдруг очень понятно, зачем нужна она, эта жизнь!

«Боже милостивый! Что со мной происходит? Разве такое возможно?» – мысли стремительно наполнили голову и ударили в лицо.

– Николай, – протянул он первым руку.

– Любовь! Можно просто Люба, – улыбнулась в ответ девушка и прикоснулась своей рукой к его твердой ладони.

«Я не хочу отпускать эту руку никогда», – пронеслось в голове Николая.

«Он будет отцом моих детей», – мелькнуло в голове Любы.

«А может, у моего отца было точно так же с его коханкой?» – почему-то неожиданно для себя подумал Николай. На пару минут ему показалось, что он все понял и даже готов простить отца.

«Может быть, с ним было так же, как со мной сейчас? – снова спрашивал он себя. – Нет, нельзя так думать!» И волна гнева мгновенно напомнила о себе.

Любе и Николаю было хорошо вместе. Молоды, полны планов и надежд, а самое главное – любили друг друга.

Люба не знала украинского языка, и Николай помогал ей в общении с местными жителями. В этих местах на русском языке говорили немногие. Он рассказывал о местных обычаях и культуре, читал стихи украинских поэтов, иногда свои, знакомил с народными украинскими песнями. Любе было интересно и хорошо с ним. Все им нравилось друг в друге. Чувствуя, что не могут друг без друга, вскоре сыграли скромную свадьбу, пригласив самых близких друзей. Люба переехала в Берездов, к мужу, где она продолжала работать по специальности. Началась новая счастливая семейная жизнь.

Через год Любовь подарила ему маленькое повторение себя – красавицу дочку, с темными волосами, медово-карими глазами на смуглом маленьком личике. У Николая замирало сердце, когда он смотрел на это милое дитя. Они так и решили: будет Милой!

Николай продолжал работать в поликлинике. Ему нравилась эта работа, он был аккуратен и внимателен, трудолюбив, но из-за фронтового ранения все сложнее приходилось выполнять профессиональные обязанности. Он не мог долго сидеть, что требовалось при работе с пациентами, боль напоминала о себе, он вынужден был уйти из поликлиники. Через какое-то время он переквалифицируется на другую медицинскую специальность – рентгенолог, что было близко к его страсти и увлечению фотографией. В те времена не у многих в семейных альбомах было более пяти – десяти фотокарточек. Николай создавал альбом за альбомом из фотографий своей любимой дочки, оформляя их изысканными фоторамками. Снимки Николай делал талантливо и почти профессионально. Пройдет время, и он применит этот талант, соединив с медициной; став хорошим врачом-рентгенологом, он сделает несколько полезных предложений в этой области, которые будут опубликованы в научном журнале. А пока приходилось временно быть без работы…

Через три года родилось второе чудо! Очень уж он ждал, что этим чудом будет сын, и даже имя ему придумал – Иван-Ивасик! Но родилась златовласка с зелеными глазами. Ее назвали Иванка.

Николай взял маленькую девочку на руки. От дочки сладко повеяло материнским молоком и детской свежестью. В маленьких сверкавших глазах-звездочках, как в зеркале, отражались его глаза, полные слез. Дочка была отцовской уменьшенной копией. Нежные и волнующие чувства наполнили сердце, перемешавшись со страхом за этот родной теплый комочек.

– Ты у меня вырастешь красивой и смелой! Никому не дам тебя в обиду! Жизнь за тебя отдам! – тихонько прошептал он дочке.

Почему же некоторые отцы забывают о тех чувствах, когда впервые брали родившегося малыша на руки? Ставят в приоритет личные интересы, лишая детей отцовской любви. Отстраняясь от воспитания своего ребенка, делают его путь сложным, иногда трагичным и этим же наказывают себя самих!

– Мне по закону пора на работу выходить, – сказала как-то Люба спустя пару месяцев после рождения Иванки. – Яслей в поселке нет, как с детьми справляться? – И, помолчав немного, добавила: – На помощь моя младшая сестричка Рая обещала приехать, как только школу закончит. Это уже совсем скоро, но у нас жить негде, одна комната всего.

– Не волнуйся, Любонька, что-нибудь придумаем, – ответил Николай и задумался.

Через пару дней он сделал жене не простое для себя предложение:

– Давай переедем на время в мое село, там мама, сестры. Они помогут с детьми. И сестричке твоей будет где разместиться. С огородом и лесом всегда легче прожить. Ты знаешь, это совсем недалеко отсюда.

Люба с благодарностью улыбнулась. Она понимала, как нелегко было ее мужу принять такое решение. Вернувшись с фронта после госпиталя, Николай ненадолго заехал домой повидать мать и сестер, с отцом он так и не захотел встретиться. Он старался пореже приезжать в родное село, чтобы не увидеться с ним случайно.

– И еще, – тихо добавила Люба, – мне по должности положены мотоцикл и водитель. Не хочешь поработать? – Стараясь разглядеть, не обидела ли она мужа своим предложением.

– Конечно! – с готовностью ответил Николай. – Мне же кормить семью нужно. – И, весело подмигнув, продолжил: – Технику люблю, водить умею! Так что есть у тебя водитель, который готов отвезти в любое время, куда пожелаешь!

Николай нежно обнял жену за плечи и поцеловал в сплетенные вокруг головы косы, пахнущие пьянящим ароматом лесных трав.

Родное село Николая называлось Соболевка. Может быть, когда-то давно в здешних лесах водилось много соболей, но старожилы не помнили таких времен. Село стояло среди густых лесов, так что его название могло быть вполне оправданным. Аккуратные, небольшие, обмазанные глиной и покрытые побелкой дома просматривались среди раскинувшихся садов. Таким был и дом Николая. Дом, где он вырос, откуда ушел на фронт, где жили его младшая сестра и мама. Правда, сейчас он был немного побогаче: земляной пол застелили досками, на окнах, в которые, как и раньше, стучались ветки старой вишни, висели расшитые сестрой занавески, на кроватях одна над другой поднимались пышные подушки, набитые гусиным пухом. Был даже примус для готовки еды, а печку можно было разжигать при крайней необходимости. Мама и сестра Николая встретили их радостно.

– Проходите в хату! В тесноте, да не в обиде! – пригласила Любу свекровь, взяв у нее из рук маленькую Иванку. – Устраивайтесь!

Николай стал переносить вещи своей семьи в дом.

– Думаю, мы ненадолго, мама! Пока я не устроюсь на новую работу.

– А мне здесь нравится, – улыбнулась Люба в ответ и принялась за устройство новой жизни в старой хате.

Милу тут же забрали к себе поиграть соседские дети, они теперь будут частыми гостями друг у друга.

В селе люди жили небогато, но гостеприимство было правилом: если в доме гости – угощали всем, что было, не скупились.

– Жинку, – кричал хозяин дома, – гости у ворот! Накрывай вечерю под вишней!

Все начинали бегать и суетиться. На столах под деревьями в саду появлялась скатерть-самобранка, а из маленького погреба, который был почти в каждом дворе, вылетали все запасы: маринованные лесные грибы, соленые в бочках огурцы, капуста с мочеными яблоками, копченное на вишневых ветках сало, заготовки домашних колбас, пышный хлеб из печи и конечно же домашняя самогонка, мутноватая от настаивания на орехах и травах, колыхающаяся в запотевших холодных стеклянных бутылях. Горячий пар выдавал вареную в печи рассыпчатую картошку, наскоро выкопанную из огорода, толченную в «макитре» вместе со взбитым после утренней дойки маслом и засыпанную молодым чесноком и укропчиком с грядки.

Застолье сопровождалось танцами и красивыми украинскими песнями. Начинали самые голосистые, остальные постепенно присоединялись, создавая хор, правильно разложенный по голосам. Эти песни открывали сердца и заставляли каждого вздохнуть о чем-то своем, сокровенном.

«Ой, у вишневому саду, там соловейко щебетав! До дому я просылася, а вин мэнэ всэ нэ пускав», – разливалось многоголосье по округе.

Вечеря под песни частенько затягивалась до глубокой ночи. Дети, уставшие от беготни по двору и ползания под столом, засыпали на руках у родителей, разглядывая ночных мотыльков, бьющихся о расставленные на столах стеклянные банки, в которых горели свечи, спрятанные от дуновения ветерка. Песни разливались по саду, по селу, продолжая вечернее пение птиц, и уплывали в ближний зачарованный голосами лес.