Читать книгу Против течения. Книга первая - Татьяна Леншина - Страница 6

Дети войны. Ребятишки из деревни Судилово.

Люся первая справа, 1947 г.

В этот трагический год, когда похоронили деда Гарю, Люсе исполнилось семь лет. Пришла пора собирать ее в школу. Анна Макаровна, только что оплакавшая смерть мужа, каждый вечер молилась Богородице и, тяжко вздыхая, шептала, с надеждой глядя на икону:

– Богородица! Матерь Божья, прошу тебя сердешно, помоги в моей нужде. Где ж денёг взять, штобы собрать робенка в школу? На трудодни-то нынче не разбежисься. Много ли я зароботаю. Да и руки-то не дают доить. Гляди—ко што деется. Все пальцы перевело, крутит, ровно собаки грызут. На тебе, Владычице моя Богородице, возлагаю все упование мое.

Прежде чем ложиться спать, она доставала из голбца склянку с настойкой сабельника и принималась натирать ноющие суставы, после чего накладывала на больное место примочку.

Однажды, проснувшись рано утром, Люся увидела бабушку сидящей на расправленной кровати. Та тихонько постанывала, гладя отекшие и покрасневшие колени.

– Ох, анделы мои! Бог—от наказыват, за что – не сказыват. Люсенька, андел, – сдерживая стон, обратилась Анна Макаровна к внучке, – беги за фелшаром. Да зайди к тетке Нюре Паунинской, пусть придет корову подоить. Скажи, мол, бабка захворала.

После полудня в избу вошел, высокого роста подтянутый мужчина, лет сорока пяти, с приятными чертами лица, согретыми доброй, славной улыбкой. Он шагнул за порог, низко нагнув под притолокой голову. Это был местный фельдшер Степан Константинович Хохулин.

В деревне фельдшер первый человек. Отношение к нему самое доброжелательное. Уважают фельдшера как никого другого. На каждом застолье сажают во главу стола, потчуют разносолами и предлагают лучшие блюда.

– Замечательный человек наш Стяпан Константиныч, – судачили, бывало, о нем у колодца деревенские бабы, – ему бы вся стать врачом быть.

– Баб, Степан Константиныч пришел, – сообщила Люся бабушке, лежавшей за переборкой на койке.

– Разболокайтесь40, Стяпан Константиныч, – прошелестела чуть слышно Анна Макаровна. – Люсенька, андел, прими одежу-то.

– Не беспокойся, Макаровна, разберемся, – сказал фельдшер, и, посмотрев на Люсю, с лукавой усмешкой подмигнул ей.

Сняв брезентовый дождевик и кепку, он отдал их Люсе, а сам, вынув из нагрудного кармана пиджака расческу, принялся зачесывать со лба вверх темно-русые с проседью волосы. Он поставил на стол свой чемоданчик, достал оттуда белый халат и стетоскоп. Надев халат и вымыв под рукомойником руки, фельдшер принялся осматривать больную.

– Макаровна, не иначе у тебя ревматизм, надо бы в больницу ехать, на рентген. Снимок надо делать.

– Да Бог с тобой, батюшка Стяпан Константинович, какая мне больница, – испугалась бабушка, – робенка-то я на ково оставлю? Нет уж, ты сам меня полячи мало-мальски.

– Эх, Макаровна, подведешь ты меня под монастырь, – покачал головой фельдшер. – Знаю я одно проверенное народное средство. Люся, голубушка, – обратился он к девочке, – ступай-ка на конюшню. Скажи конюху, дяде Ване пусть тебе с полведерка навозу накладет. Скажи, мол, Степан Константинович велел. А ты, Макаровна, – обратился он к болящей, – навоз запаришь горячей водой в кадушке деревянной и держи ноги в теплом навозе. Так делай с неделю. А я поделаю тебе уколы.

И, действительно, уколы и народная медицина помогли поставить бабушку на ноги. Опухоль спала, и она снова стала ходить. Но, как говорится, пришла беда отворяй ворота. Из-за развивающейся катаракты перестал видеть один глаз, но Анна Макаровна гнала уныние прочь. Главное – собрать внучку в школу, а это, как оказалось, было нелегкой задачей. Вещи приходилось выменивать на местном базаре, расплачиваясь зерном, мукой или тем, что росло на огороде. Анна Макаровна с утра отправлялась на городской базар, неся продавать молоко, сметану или овощи да огородную зелень.

Постепенно она прикупила отрез коричневой шерсти на школьное платье, черного и белого сатина на фартуки. По вечерам, сидя за швейкой – приспособлением для ручного шитья, Анна Макаровна шила школьную форму, аккуратно прокладывая стежок за стежком.

В один из последних дней августа Анна Макаровна принесла на базар десять буханок свежеиспеченного хлеба. За шесть буханок выменяла она у местного умельца деревянный чемоданчик, заменивший Люсе портфель. На оставшиеся от продажи хлеба деньги Анна Макаровна купила тетрадки, чернильницу—непроливайку, ручку с пером, карандаши и линейку в магазине канцтоваров.

Утром первого сентября Люся проснулась рано. Бабушка брякала подойником, гремела ухватами.

– Спи, ишшо рано, – сказала она.

Но Люсе не спалось. Она соскочила с койки и принялась ощупывать висевшую на спинке стула форму, раскрыла замок на чемоданчике, и, наверное, в сотый раз переложила содержимое на стол и обратно.

– Баб, а букет-то, – с плаксивыми нотками в голосе сказала Люся. – Как же без цветов-то.

– Ой, голова моя худая, – всплеснула руками бабушка, – погодь я щас. У Маньки Федотовой в палисаднике каких только нет.

Бабушка хлопнула дверью и через полчаса вернулась с букетом вишневых георгинов вперемежку с бело—зелеными листьями садовой осоки. Анна Макаровна, гордая собой, вела внучку в первый класс.

– Не хуже, чем у людей, – думала она, умильно глядя на нарядную и счастливую Люсю. – Слава те, Господи! Благодарю тя, Царица Небесная, помогла Заступница ты наша.

В начале 50—х вернулась в Судилово из Ленинграда младшая дочь бабушки Анны Макаровны – Наталия.

На левом фото справа Наташа Григорьева (в замужестве – Сергун), сестра Марии Григорьевой, 1948 г.

Надпись на фото: «На память дорогим родителям папе  и маме от дочери Наталии и ее подруг. Взгляните

и вспомните свою дочь, находящуюся далеко от вас.

Ленинград, 11/V—48 г. На фото справа ― Анна Макаровна с внуками.

Приехала она не одна, а с мужем. Сергун Василий Кириллович был родом из Белоруссии. В Ленинграде он работал шофером на восстановительных работах, там и познакомился с Наталией. Приехав в Судилово, Василий быстро оценил обстановку и в колхоз работать за трудодни не пошел.

Местному леспромхозу требовались молодые, но опытные водители на лесовозы. Туда он и устроился шофёром.

Молодым дали небольшую квартиру в новом двухквартирном доме в поселке мелиораторов, расположенном в одном километре от райцентра. Вскоре у четы родились дети: дочка Галя и сын Коля.

Народное гуляние «Проводы русской зимы».

Сергун Иван (слева), дядя Боря Беляев (по центру)

и Сергун Василий крайний справа. 60-е гг. ХХ в.

Анна Макаровна в силу возраста и здоровья уже не работала в колхозе. Пенсию от государства ей не платили, как впрочем, и другим колхозникам. Продав за бесценок свой дом в деревне, она переехала жить в дом к Наталии и Василию, где в закутке за печкой им с Люсей выделили уголок. Там поместилась кровать и кованый сундук – все бабушкино имущество. Чтобы не быть иждивенкой в доме зятя, Анна Макаровна принялась нянчиться с детьми Сергунов – Галей и Колей. Мариина дочка Люся в новой семье стала «лишним ртом».

Нрава Василий был крутого, возражений не терпел. Как-то однажды слово за слово разгорелся в семье скандал. Зять упрекал Анну Макаровну за то, что балует Люсю, ограждает ее от хозяйственных хлопот.

– Ничего не делает, только жрет, – кричал на бабушку Василий. – Да у меня и без нее на шее висят четверо иждивенцев.

Сергун принял безжалостное решение отдать девочку в детский дом—интернат. Анна Макаровна украдкой плакала, но что тут можно было сделать, ведь сама была приживалкой в доме зятя.

Наталья и Анна Макаровна собрали документы и отдали заявление в РОНО. Так Люся в возрасте 10 лет от роду оказалась в детском доме-интернате. Шел 1953 год.