Читать книгу Конец лета конца лет. Фантастика - Татьяна Левченко - Страница 3

– Теперь ты понял, что такое Земля?

Мягкая, тёплая, мелодичная волна вопроса, Его Вопроса, с невероятной нежностью, заботой и любовью омыла моё сердце, читая в нём ответ.

Каждый раз, когда ответ мой был верен, Он оказывался настолько рядом, что я словно кожей человека ощущал исходящее от Него ласкающее тепло. Вот и опять, Он даже предстал передо мною в облике. И я, лучась от счастья лицезреть Его, спросил, как спросил однажды:

– Почему ты предстал в этом облике?

Он понял, улыбнулся и ответил, даже словами, прозвеневшими чистейшей бархатистой мелодией:

– Потому что в этом облике меня знают все.

Это действительно так. В этом облике Его знают не только христиане, не только земляне, но все существа и сущности во всех мирах.

– Ты возвращаешься, – произнёс Он вновь голосом, – вернуть её.

Я пожалел, что у этой планеты, где давал Он очередной свой урок для меня, не оказалось ни одной птицы, чтобы, ворвавшись в её тело хоть мизерной частичкой духа, взмывать в высь небес, кувыркаться в облаках, пронзая их насквозь, и петь при этом, петь, насколько позволят лёгкие и голосовые связки…

Дух, конечно, сам по себе хорошо летает, но сумасбродства ему не подходят. Разве, в каком-то теле. Тем более, – дух, пробудившийся и прошедший очищение первое на Земле, человеком.

Человеком, единственным из всех существ Вселенной созданным для несения духа господня самим господом. Человеком же будучи, получивший – тоже единственный – от господа свободу выбора…

Этот дух, наверное, до самой последней ступени пути очищения, до самого слияния в суть единую божественную останется таким вот, своевольным, сумасбродным, исполненным самоиронии. Словно в дополнение к уже изначально существующим препятствиям, кои предстоит преодолеть для восхождения на ступень последующую, обязательно ему надо создать ещё с десяток-другой. Дабы, преодолев их тоже, уже под ощущение и видение ласково-удивлённой улыбки: «Ох, человече…», как вольную программу, кроме обязательной, выполнив, тут же полыхнуть смешным самодовольством: «А?! Каков?» – уже этим ставя новую «вольную» препону перед очередной, едва намеченной слабым контуром, ступенью пути своего восхождения.

А я был и остался человеком, землянином. Даже так далеко на протяжённости пространств и времён. Даже познав уже зачаточно: нет их – ни пространств, ни времён…

Но как же нужна человеку его Земля!

Он почувствовал моё состояние и снова улыбнулся.

– Там есть, в ком полетать. Кажется, опять драконы. А может, это летучие мыши мутировали. Разберёшься. И ты не один туда отправишься. Дай в своём Храме восстанавливает историю Земли, и ты ознакомишь его с Архивом людей. Ты найдёшь его… Ведь ты всё помнишь…

* * *

Я помню всё.

Я переходил из тела в тело настолько стремительно, что порой не сразу осознавал причину внезапной своей немощи, вдруг теряя способности нормально двигаться, говорить. Только какое-то время погодя понимая, что я уже не взрослый человек, а вновь младенец, и надо опять набираться терпения и ждать…

Поначалу это было мучительно. Но, спустя несколько воплощений, я приспособился к новому виду существования.

Сроки неведомы. И, поскольку я решил остаться до срока на Земле, душа, когда умирало или погибало очередное тело, даже не поднимаясь в надземье, тут же переходила в ближайшего новорождённого. Когда я это понял, решил, что получил уникальный шанс выбирать родителей. И выбрал.

Ближе к кончине, поселился неподалёку от ожидающей рождения ребёнка молодой интеллектуальной семьи. И… возродился в теле мутанта в семье уродцев, прозябающих тут же, в подвальном помещении. И, поскольку жизнь уродцев была коротка, а плодились они с немыслимой быстротой, до конца дней своих на Земле остался мутантом.

Как после выяснилось, – это был Его дар мне. Ибо мутация шла на выживание в новых, быстро меняющихся условиях существования на Земле.

* * *

Я помню всё.

На Земле бушевало лето.

Проходили такие катаклизмы и катастрофы, что теряло смысл деление планеты на государства, материки, климатические зоны.

Какое-то время социальную среду пыталось контролировать самоназванное Всемирное Правительство. Ему противостояла Всемирная Коалиция, им обоим – Вселенская Ассамблея.

Все эти горстки политиканов непрестанно где-то, в каких-то сверхпрочных, сверхглубинных бункерах заседая, выдавали всевозможные, не сообразуемые с действительностью, указы, приказы, рекомендации. И пока они в этом старались перещеголять друг друга, противореча друг другу и часто самим себе, на местах здравомыслящие люди просто действовали.

Уже было поздно и невозможно уничтожить по всей планете накопленное ядерное, химическое оружие. Все запасы его теперь попросту сбрасывались в океан, частично были отправлены в космос всеми наличными кораблями. Их до сих пор Наблюдатели вылавливают, перенаправляя на Солнце, Юпитер, где губительная начинка просто сгорает, переплавляется.

Едва с этим управились, – целая серия землетрясений огромной разрушительной силы, волна за волной прокатились по всей планете. Резко изменились очертания и так уже обгрызенных океаном материков. Они сместились, смешались в какую-то новую Сушу. И бесследно исчезли, будто канули (и, наверное, действительно канули), все правительства, коалиции и ассамблеи.

Кабельная связь прервалась окончательно. Оставалась спутниковая и радио. На радио проходили ужасные помехи, спутники же один за другим выходили из строя, падали на Землю. Но, используя последние возможности связи, повсеместно на планете люди остановили нефтегазодобывающую и ядерную промышленность. Были погашены все ядерные реакторы, законсервированы, какие удалось, скважины.

* * *

Я помню всё.

На Земле бушевало лето.

Слово, когда-то любимое большинством жителей планеты, обрело новый, зловещий смысл. Стало даже не синонимом, – главным толкованием конца света.

Практически исчезла питьевая вода. Её добывали теперь конденсированием и дистилляцией. При таких огромных когда-то запасах её в ледниках! Увы. Ледники таяли и уходили в пустые недра, в океан…

…И высвобождали, впаянные в толщи их, за тысячи и миллионы лет древнейшие микроорганизмы, вирусы. Те, оживая после архипродолжительного анабиоза, несли растительному, животному миру, человечеству массу неизвестных, неподдающихся лечению, болезней. Чудовищные пандемии волна за волной выкашивали население сотнями тысяч. Гибли от болезней животные, птицы. Часто больший ущерб, из страха распространения заболеваний, им наносили противозооэпидемические санитарные отряды. Те не разбирались – сколько в стае, в стаде заболевших, не отделяли здоровых, – уничтожали подчистую.

А тающие полярные шапки гнали и гнали всё новые и новые айсберги, выплавляя из себя ещё более неизвестные, ещё более опасные виды болезнетворных организмов. Поистине сундуком Пандоры оказались эти естественные холодильники – хранилища генофонда давно отшумевших эпох.

Естественно, принимались общепланетарные меры в попытках остановить или хотя бы замедлить этот процесс. Но эффект достигался не более, как если попытаться замедлить вращение Земли. Ведь, хоть и очевидна иным была точка опоры, рычаг, переворачивающий мир, – не для рук и разума человеческих.

К окончанию таяния льдов, низменные части материков буквально плавали на водяной подушке. И… стенали от жажды: пить! пить! Ибо извергались отныне здесь хляби земные невообразимыми растворами сотен и тысяч химических соединений, с жизнью органической не совместимыми. И стекали ручьями в реки, и опасны стали потоки эти для зверья, для растений, для человека. Жгучие, разъедающие, дышащие ядовитыми испарениями, кои, возносясь в небеса – разносились в тучах ветрами, поливали дождями смертоносными.

Долго, ещё очень долго кипеть им в котлах недр земных, сочиться сквозь фильтры пород, конденсироваться, охлаждаясь в глубинных пещерах, вновь и вновь проходя круги своих путей очищения… от плодов деяний человеческих. Пока вернётся, возродится сила животворящая, и выбьется однажды ключом светлым, чистым, не опаляющим корней растений, не разъедающим шкуру зверя, жадно припавшего к источнику жизни.

Долго, очень долго…

Горные районы стали совершенно непригодны для обитания. Горы рассыпались в щебень и мелкую крошку с непостижимой скоростью. Скальные материки, раскалённые многолетней засухой, заливаемые поднявшимся океаном, сотрясаемые катастрофическими извержениями древних и новорождённых вулканов, раскололись на тысячи и тысячи островков, затонули.

На всей Земле, на всей оставшейся Суше бушевало лето. Смертоносное, пылающее.

Я помню всё.

* * *

Не осталось уже растений выше стелющихся колючек. Деревья, целыми лесными, таёжными массивами погибшие ещё в первое десятилетие засухи, частью сгорели, а в большинстве, рухнувшие, были засыпаны песками, пылью и щебнем с гибнущих гор, унесены огромной силы ураганами, смерчами в океан, туда, где тонули хрупкие островки былых материков…

Животные исчезли. Сначала крупные, такие как слоны, жирафы, бегемоты. За ними – хищники, под конец – травоядные, от полнейшей бескормицы, безводья. Из птиц остались одни падальщики: грифы, вороны, некоторые виды орлов.

Устойчивых мутаций среди животных и птиц не наблюдалось. Они просто не успели мутировать. И никакие кролики-кенгуру и улитки-тушканчики по планете не прыгали в поисках кого пожевать. Кроликами и сверхживучими крысами хорошо подкармливались птицы, улитки же благополучно переселились в океан. А на суше безмерно расплодились всеядные насекомые – тараканы во всех разновидностях, пауки, на них охотящиеся, стрекозы и тому подобные.

На Земле бушевало лето.

И планета была похожа на большую страдающую собаку, что качается в горячей пыли, время от времени встряхиваясь всей шкурой, очищая себя от пыли, грязи и надоевших паразитов.

Я помню всё.

* * *

Люди не дичали, нет. И в таких условиях они продолжали жить, создавать семьи, рожать детей, получать образование, приспосабливаться к новым условиям.

Их оставалось не так уж много. И всевозможных стратегических запасов, разбросанных по разным точкам Земли, оказалось более чем достаточно, чтобы население, научившись очень экономно и рационально питаться, не страдало от голода, от нехватки тех или иных микроэлементов, витаминов.

Самыми популярными предметами изучения теперь были физика и химия. Отбросив былые догматы, никем и ничем не ограниченные, новые учёные совершали великие открытия в этих и других областях науки. И вскоре начали сооружать то, что когда-то было вымечтано в фантазиях – резервации под куполами. Купола состояли из полей, потому от непрерывных подвижек почвы не разрушались.

Мутанты, в среде которых продолжались мои воплощения, отлично приспособились к существованию на беспокойной, практически голой планете. Мы научились накапливать природное электричество и, расширяя собственное биополе, контактирующее с электрическими, магнитными полями, создавать свои личные капсулы, защищающие особь от внешних воздействий. При этом обходились мизерными количествами конденсированной влаги и растительной органики в виде клубней на корнях колючек. Те стелились по сухой горячей поверхности многометровыми жёсткими, шипастыми плетьми, ещё более длинными и прочными корнями прошивая грунт в поисках питательных веществ, стягивая его, не давая рассыпаться в прах и быть унесённым каким-то из постоянно зарождающихся смерчей.

Мутанты, свободно живущие вне резерваций, мы оставались по сути своей и признавались жителями резерваций людьми. Внешне мы не сильно отличались от изначального человека. Разве кожа была грубее, подошвы ног утолщённые, приспособленные к ходьбе босиком по горячему колючему грунту, и были мы коренастые, очень смуглые, черноволосые, этакие приплющенные сверху древние индейцы. И мы не умели плакать.

Не излишняя суровость была тому причиной: организм берёг влагу, прикрыв глаза мутантов от высыхания дополнительной плёнкой.

Мы были связными между разбросанными по всей суше резервациями, используя не только возможности своего передвижения по открытой местности, но и доступную нам связь через ментал, или ноосферу.

И мы были собирателями, хранителями информации. Древней, исконной информации. Потому что, ясное дело, паутина Интернет не просто порвалась, она унесла в небытие всё в ней заключённое. И мы собирали Архив по клочку, по крупице, по обрывку, по строчке… скрыв его от жителей Резерваций в известном только нам месте, в созданной нами, нашими собственными полями капсуле.

Я помню всё.

На Земле бушевало лето. Лето конца лет. И на Земле продолжали жить люди. И люди всё более уверенно, всё с большей надеждой, несмотря на различия верований и ответвлений религий, продолжающих множиться, ждали, жаждали, призывали Обещанное Пришествие, как окончание мук жизни земной.

И свершилось.