Читать книгу Конец лета конца лет. Фантастика - Татьяна Левченко - Страница 5

Сейчас, глядя на людей, живущих в резервациях, я вспомнил о «пришельцах» ХХ века от рождества Его. В первые мгновения даже мелькала безумная мысль о заселении Земли этими «пришельцами». Но, естественно, я тут же отмахнулся от неё – нелепость!

Гуманоиды, произошедшие от насекомых, – они были страстными исследователями. Могли жить на очень многих планетах незамеченными в силу способности к мимикрии. Но, как все насекомые, намертво привязанные к родине: им абсолютно не нужны были исследуемые планеты. Да и здесь, сейчас, они бы свободно перемещались по всей Земле, не ограничиваясь резервациями.

Что же произошло за время моего отсутствия с людьми, что они стали так сходны с наси? Откуда этот гребень, идущий от макушки до основания шеи? Никакими мутациями его появление объяснить нельзя. Как необъяснима и нелепая, непонятнейшая форма ног. По определению Дая – словно русалке расчленили хвост снизу до колен, и теперь она кое-как умеет ходить.

Войти в их среду, чтобы узнать быстро, в чём дело? Увы, «быстро» не получится. Их физиология каким-то странным образом напрочь заблокировала каналы памяти. И, став одним из них, я буду долгие годы, может, всю жизнь особи, вспоминать, кто я есть. И время будет потеряно впустую, ради того только, чтобы в конце, при выходе из тела умирающего, успеть осознать микроскопическую долю истины.

Надо искать иные пути…

* * *

Дай погрузился в Архив глубоко и надолго. Кажется, он решил его до последней ниточки обрывка монументального некогда полотна, до последней буквы и даже неясного обгоревшего штриха на клочке страницы книги когда-то величайшего произведения на квантово-нейтронном уровне запечатлеть в собственном сознании в попытках разгадать эту величайшую загадку космоса – человечество Земли.

Я не мешал ему. Время от времени он сам покидал хранилище, порою, чрезмерно возбуждённый очередным каким-то своим открытием. Тогда мы подолгу беседовали. Я старался объяснить суть каждой удивившей его мелочи. Потому что знал, что такое Храм Истины, каково его реставрировать даже при высшем содействии.

Вот и опять мой друг разгорячился.

– …Всему космосу было известно, что люди – прекрасны. На всех без исключения планетах, где только могла существовать жизнь в любом её проявлении, господь даровал душу тем существам, которые сумели там развиться. И лишь на Земле человек – творение его. Прекрасное творение, созданное именно для вмещения духа его.

И что мы видим теперь? Уродцы, непостижимым образом приблизившиеся по внешнему облику к наси – в резервациях. И – бархатные монстры – я притворно обиженно засопел, сдвигая плечи крыльев к макушке, Дай отмахнулся на это, добивая: – больше смахивающие на летающих земноводных, поросших мхом, – по всей планете.

Где же люди?! Где те прекрасные творения господни, именуемые человеками? Да, я согласен, последствия катастрофы. Но вот, ты вскрыл Архив, продемонстрировал мне человеческие записи слова божия. Там же ясно написано, что после катастрофы, именуемой в записях Апокалипсисом, Армагеддоном, на Земле останутся только самые чистые, самые прекрасные люди. Бог непогрешим в своём слове. Что же: люди неверно записали его?

Как обычно в сильном волнении, Дай сменил окраску с серо-зеленоватой на нежно-розовую, местами даже переходящую в почти красные пятна – свидетельство волнения из ряда вон. Я понимал его. И сочувствовал его недоумению.

– Успокойся, Дай, – мягко ответил я, пряча крылья за плечи тела. – Ты не разглядел в записях одной детали, которую и люди не замечали тысячи лет: длительность дня господа. Он ведь несопоставим с днём какой-либо планеты, Земли в том числе. Апокалипсис ещё длится. И будет длиться ещё долго по земным меркам. Пока не произойдёт полное самоочищение планеты, очищение человека в высших сферах его существования. Тогда, наверное, и пойдёт обратная мутация: люди вернут себе первоначальный облик.

Пока же мы наблюдаем за ходом событий исключительно из интереса. И вряд ли для истории: данная история уже никогда и нигде не повторится, опыт этот не пригодится ни на других планетах, ни на самой Земле. Записи этих событий ведутся наблюдателями исключительно для будущих исследователей, таких, как ты. А люди, когда всё кончится, будут помнить каждый миг существования не только этого ужаса, но с мига рождения в духе каждого из них.

– Но ведь есть возможность ускорить события?

– Они появятся, когда пройдут очищение большинство человеков: единицам и даже десяткам сложновато влиять на естественный ход эволюции.

– Будто это вообще возможно – влиять на эволюцию?! Я имею в виду, ускорить очищение планеты.

– Дай! – улыбнулся я. – А куда ты торопишься? Беспредельность не знает сроков. Влиять же на ход эволюции, как тебе ни покажется странным, люди – человеки, в массе своей могут. В массе. Но не, как я сказал, – в единицах и десятках. Людей миллионы, без тех миллиардов, что отошли в Тень. На самой Земле сейчас единовременно обитают не более полутора миллионов. Остальные – по разным планам, сферам – собирают составные духов, разбросанные по пространству прошлыми воплощениями и катастрофой. Надо найти, очистить до возможности слияния в единое целое каждую свою частичку. Работа, сам понимаешь, даже в космических масштабах, длительная и кропотливая. Здесь никакая спешка не допустима. Абсолютно.

– Надеюсь, ты уже собрал свои составные? – недоверчиво буркнул Дай.

– Нет, – не стал утешать его я. – Ещё множество частичек меня носится в пространстве, пока я сам ношусь по пространству. Хуже, что некоторые из них попали в Тень. И я не знаю, сумею ли извлечь их оттуда. А иные, – я грустно вздохнул, глядя на купол ближайшей резервации, – могут быть и где-то здесь, запертые в заблокированной памяти этих… уродцев.

Было в них что-то такое неправильное, неестественное, что даже Дай, никогда не видевший человека, назвал их уродцами…