Читать книгу Конец лета конца лет. Фантастика - Татьяна Левченко - Страница 8

* * *

Дай не заставил себя ждать. Он показался в проёме входа с книгой в руках. Я узнал один из трёх экземпляров Библии. Книга была раскрыта на каком-то из Евангелий. Друг мой вновь был розово-красным от вспышек внутреннего огня сущности: свидетельство очередной потери равновесия.

– Дай! – пошутил я. – Если ты сожжёшь скафандр, тебе придётся влезть в такое же «летающее земноводное», – и шумно помахал крыльями, нагоняя на него волны воздуха. – Остудись!

Товарищ, уже приготовившийся выпалить какую-то тираду, растерянно замер, поморгал, сжимая и расширяя вновь до предела зрачки своих зауженных глаз. Красные пятна с его кожи медленно сошли, начал меркнуть, серея, и розовый оттенок. Но едва Дай обратил взгляд на книгу в руке, вновь порозовел, непонимающе хлопнул ладонью с четырьмя гибкими пальцами по странице Евангелия.

– Но почему же? – снова заморгал он. – О пришествии было известно всегда, Он сам об этом сообщил, и ждали все годы, все века и тысячелетия. Ждали, готовились и… Почему пришествие явилось неожиданностью, а, Таната? Ты можешь мне это объяснить?

– Попробую, – улыбнулся я. – Но сначала скажи: ты когда-нибудь видел сошествие ангела?

Дай смущённо развёл руками, по-прежнему держа в левой раскрытую книгу.

– Ну, откуда?! Ведь ангелы – явление чисто земное!

– Хорошо! Для начала я покажу тебе это. Иначе ты просто совершенно не сможешь понять, как бы я ни описывал детально и красочно. Жди и наблюдай.

Я сосредоточился, выделяя из своей сущности всё самое чистое, самое светлое, сопровождая это молитвой, мольбой к Нему, дабы не допустил распада сущности, оберёг меня в минуты смятения. Этой молитвой, этим устремлением словно тончайшей нитью единясь с Ним, с его поддержкой.

Невидимой, неосязаемой в мире физическом, эта часть меня тут же устремилась ввысь, в надземье, туда, где она только и могла находиться невредимо, придерживаясь такой же неосязаемой, но очень ощутимой в духе нити молитвы единения.

Дай молча наблюдал за мной и, конечно, ничего не видел и не чувствовал. Я же ощутил почти физическую боль отрыва части своей сути – лучшей части. И даже если бы не демонстрация для Дая, поступил бы так, как поступил: упал на колени и с истовой молитвой обратился к Нему, моля об очищении того, что во мне теперь осталось – так резко прочувствованное в эти мгновения.

…Крупинки сомнений – острые и колючие, как грани расколотого алмаза…

…Полоснувший сердце – огненное сердце! – ледяными лезвиями страх невозвратности потери…

…Чувство отторжения от братьев моих, несчастных, видоизменённых, в резервациях – тупыми ржавыми иглами пронзило плоть сжавшегося от боли живого сердца…

Он откликнулся. Я почувствовал нежное прикосновение его любящего сердца к сердцу моему. И суть моя устремилась на воссоединение. Подобное устремляется к подобному. И к моему, очищенному Его нежным касанием от сомнений, страха, неприятия – к моему сердцу устремилась из надземья лучшая часть моя – завершить излечение.

Сквозь слёзы благодарности я уже видел летящего ко мне моего ангела – лучшую часть меня. Заметил, что Дай неотрывно следит за мной, и только молча указал ему рукой ввысь, где словно слабое облачко показалось в чистейшей синеве неба.

Мы оба следили за его приближением. Краем глаза я уловил какое-то движение почти у горизонта, но не придал этому значения: не было ни сил, ни желания. Сознание моё, сердце моё были поглощены сейчас одним стремлением скорейшего воссоединения в единое сути моей.

Лёгкое облачко, очень быстро обретая всё большую плотность, устремлялось прямо к нам. Вот уже различимо лицо – прекрасное, сияющее. От него отлетали назад пряди энергии, сходные с золотыми сияющими локонами, окружёнными ярким свечением. А за локонами энергия клубилась с завихрениями, создавая впечатление множества крыл – они действительно походили на крылья: округлые за лицом, за локонами, перисто отлетали назад.

А при большем снижении обрисовалось ниже лица и тело, словно одетое в белоснежно-радужные одеяния. Энергия дальше видимых крыл простягалась чуть не сквозь весь слой атмосферы свивающимися, летящими лентами сотен радуг.

Я протянул к нему руки, и от его тела тоже отделились две руки, устремлённые ко мне. Когда они коснулись рук моих, были уже почти плотны.

– Спасибо! – счастливо прошептал я, держась за его полубесплотные ладони, вглядываясь в прекрасное сияющее лицо.

Только так я и мог увидеть себя со стороны: духи в зеркалах не отражаются. Облик же физического тела истинной информации не несёт.

– Я вернулся! – невероятной чистоты музыка прозвенела в его словах.

– Спасибо! – повторил я, переполненный любовью, воссоединяясь с ним.

Дай широко раскрытыми глазами наблюдал, как тает, исчезает дивное видение. На глазах его блестели слёзы.

Лишь спустя некоторое время мы оба пришли в себя от пережитого. Я восстанавливал равновесие чуть дольше: лишь третий раз в своём существовании я вызвал это деление духа. И знаю от других, что это никогда не становится привычкой.

Дай восторженно смотрел на меня.

– Я видел тебя в духе, Таната. Но это… Как у тебя получается быть таким?!

– Это была лучшая моя часть, – откликнулся я, вновь краем глаза отметив беспокойное шевеление у горизонта. Похоже, «летающие земноводные» чем-то встревожены: поднялись в воздух не все ли семьи. В эти минуты я как-то совсем не помнил, что сам обретаюсь на Земле в теле дракона, что сердце живое, пославшее молитву единения к Нему – сердце этого странного существа, чьи сородичи, скорей всего, являются просто домашними животными на планете одного из наблюдателей, завёзшего некогда на Землю нескольких зверушек. Сейчас мне было не до них, не до их волнений.

– И так – все люди? – прерывистым голосом спросил Дай.

– Да, – кивнул я. – У каждого человека есть ангел – его лучшая, чистейшая часть духа. Ты видел, как он явился, – я уже пришёл в себя, но ещё не был готов к объяснению того, что обещал Даю. Я надеялся на его воображение. – Представь себе, что спускаются одновременно пять, пятьсот, пять тысяч таких духов, явившись словно из ниоткуда…

Я замолчал, давая другу возможность увидеть это внутренним взором. Сам же тем временем возносил благодарственную молитву к Нему, восстанавливая, укрепляя и утверждая своё пошатнувшееся от пережитого потрясения равновесие.

Драконы между тем стягивались со всех сторон, как-то непривычно молчаливо, без присущих им визгов, свиста, тявканья. Подлетали, кружили поодаль и рассаживались – на валунах, на деревьях, просто на земле. Мне недосуг было разбираться в странностях их поведения.

Глянув в очередной раз на Дая, я увидел его расширенные, излучающие восторг и счастье глаза, почувствовал ускорившееся биение его сердца. Он представил. Готов был и я.

И я рассказал ему.