Читать книгу Секреты покинутого города - Татьяна Линг - Страница 1

Машину занесло, и я, семнадцатилетняя любительница ездить непристёгнутой, со всей силы ударилась головой о панель. Сердце ухнуло в пятки от испуга, а мир на мгновение потемнел.

– Ари! – крикнула я молодому человеку за рулём.

Он неожиданно затормозил у самой обочины, открыл дверь и процедил:

– Сиди в машине!

Конечно, сиди в машине. Вы оказывались на пустынной трассе, окружённой вековым лесом, когда сумерки покрывают всё таинственным полумраком? Ощущения не из приятных.

Потирая ушибленный лоб, я силилась рассмотреть причину, по которой мы едва не разбились.

– Ну что?

Парень взъерошил волосы и нервно огляделся по сторонам.

– Ничего…

– Как ничего? – Я удивилась.

Что тогда заставило брата резко свернуть с проезжей части? К своему стыду, я неотрывно пялилась в экран телефона и откровенно игнорировала предложения полюбоваться красотами пригородов и маленьких станций, что мелькали за окном.

Ари нахмурился, ещё раз проверил дорогу, перевёл взгляд на лес. Передёрнул огромными плечами.

– Едем. – Брат возвратился в пикап и сорвался с места.

Я заметила побелевшие костяшки пальцев, настолько сильно он сжимал руль. Нервозность, нетипичная для моего спокойного брата, заставила меня немедленно пристегнуться и сидеть тихо.

– Показалось, – соизволил объясниться Ари и снова глянул в зеркало.

Я тоже обернулась, но ничего не разглядела, кроме безлюдной дороги и свисающих лап елей над ней.

– С ума сойти, показалось. – Я снова прикоснулась к шишке.

– Ты как? – Ари наконец участливо взглянул в мою сторону.

– Сойдёт.

Эта переделка взволновала меня, вернув в неспокойное состояние, что не покидало меня накануне переезда, когда все чемоданы уже были собраны, а комната, в которой мы прожили добрых полтора года, из маленькой и заваленной уютным хламом превратилась в пустую и звонкую.

Судорожно вздохнула, сосредоточившись на излишне длинных, тонких пальцах, и начала отколупывать чёрный лак. Дурацкая привычка.

– Странно возвращаться в Стольм после всего. – Но брат молчал, поэтому не отрываясь от важного занятия, тихо произнесла: – Я ничего не помню с того дня, как… а потом нескончаемый страх… А вдруг кошмар повторится? Я не выберусь, не смогу, не захочу.

– Я рядом! – твёрдо заявил брат, протянул руку и на мгновение сжал мою холодную ладонь. – У нас есть дом, и мы будем жить в нем, а не ютиться по съёмным комнатушкам в Дуайте, вонючей столице штата! Ты пойдёшь в приличную школу, наконец заведёшь друзей.

Ари замолчал, а я отвернулась. Настоящую причину спешного побега никто из нас не осмелится озвучить.

Да, после того самого ужасного случая в жизни, брат, наконец, забрал меня к себе. Теперь между нами не могли встать ни социальные службы, ни дурацкие приёмные семьи.

Улыбнулась, привычно почувствовав, как поднимается горячая волна нежности к Ари; он единственный родной человек в этой вселенной, кто по-настоящему заботится обо мне. Пристроилась ближе и положила голову на сильную руку, от него пахло кожаной курткой и кремом для бритья.

Всмотрелась в единственного защитника. Темные волнистые волосы, нос с горбинкой, когда-то сломанный в уличной драке. Точно знала, на левой брови шрам, из-за чего выражение лица слегка высокомерное. Таких отметин у него по всему телу множество. Когда я смотрела на испещрённый ранами торс Ари, то проводила аналогию со своим сердцем – на нем было столько же «рисунков», хотя телу внешне повезло значительно больше. Моя кожа – идеальный белый алебастр, можно даже разглядеть сеточку голубых вен.

Брат значительно сильнее, чем я, когда жизнь била его, он всегда отвечал взаимностью. Иногда мне казалось, что ему нравится боль как некий способ наказать себя. Да, Ари так и не простил себя за то, что не уберёг меня. А как? После гибели родителей ему самому было на год меньше, чем сейчас мне.

Папу с мамой растерзало какое-то животное прямо на дороге из города, куда мы сейчас направлялись спустя столько лет. Куда они ехали, почему остановились и вышли из машины, мы так и не узнали. Дело похоронили в архиве как несчастный случай.

После похорон государственные работники, недолго сокрушались над бедными сиротами и быстренько отправили нас для начала в приют. Ари вышел из него самостоятельным взрослым парнем, меня направили в приёмную семью. Грязная конура с кучей таких же одиноких детей, как я. Вечно находящаяся под кайфом мачеха и с огромным пивным животом папочка. Так он просил его называть, скалясь сгнившими зубами.

Это большой удар – потерять родного человека из-за уродов, охотящихся за дотациями, ведь, чтобы получить опеку, брат работал как проклятый. Половина документов была оформлена, и Ари приехал навестить в интернате сестру, а меня тайно переправили в другой город. Не знаю, что он сделал. Но через месяц моё мучение закончилось, на пороге клоаки, куда меня забросили, появился злой Ари. Боже, как же вовремя он приехал…

Из воспоминаний вытянула дурацкая песенка из мультика, которую начал насвистывать брат. Ненавижу, когда он это делает, у него серьёзные проблемы со слухом. Со всей силы заехала ему по плечу. Ари засмеялся, дёрнулся в сторону, но спустя мгновение воскликнул:

– Посмотри, Стеф!

– Ого! – Это все, что я произнесла, рассматривая въезд в город.

О да, брат знал, эта жуть мне обязательно понравится!

За табличкой «Стольм» с указанием населения около ста тысяч показался стальной мост. Железные прутья пролётов пугали развешенными на них куклами: со всклокоченными волосами, оторванными руками, отсутствующими глазами, а иногда и вовсе без головы.

– Они выглядят так… странно! – Я моментально выхватила телефон, чтобы запечатлеть этот сюрреализм. – Ари, помедленнее! Изображения получаются размытыми.

– Может, остановимся и заберём одну себе? – пошутил он.

– Не будь я такой трусливой, обязательно! – В отличие от брата, я обожала все жуткое, мистическое, но на расстоянии.

Фильмы ужасов, страшные истории – мои фавориты. Любовь ко всему необычному вылилась в увлечение, без которого я не могла жить, – арты.

Сколько себя помню, я всегда рисовала. Картины, наполненные атмосферой страха и ужаса, помогали выжить. Нарисованные миры значительно хуже нынешней реальности. Стоило вынырнуть из атмосферы монстров, злодеев, героев и погрузиться в серую рутину, как окружение казалось не таким отвратительным.

Проезжая мост, мы замолчали. Я перестала фотографировать и всматривалась в кукол, пытаясь понять, что это всё обозначает. Какой сумасшедший развесил их тут, что за больной замысел был у человека. Странности на этом не закончились. От реки, что бурным потоком неслась с гор, перетирая мелкие камни друг о друга, отчего доносился мягкий рокот, поднялся туман. Клубы дыма ожили, стоило нам заехать на мост. Пелена последовала за нами. Разве такое возможно? Не только я заметила противоестественность. Ари, обратив внимание на необычное передвижение марева, закрыл окно и включил противотуманные фары. Ничего не было видно на расстоянии полутора метров.

Бах!

Ари затормозил.

На капоте лежало пластиковое недоразумение с одним глазом. Кукла нелепо раскинула руки и ноги…

– Мама! – огласило окрестность механическим голосом, отчего мы с братом подпрыгнули.

У меня мгновенно пересохло во рту, а сердце забилось в области горла, перекрывая движение кислорода… Какое-то время ничего не происходило. Только вязкая тишина окружала нашу машину.

Сначала у Ари вырвался нервный смешок (он-то и привёл меня в чувство), а потом, когда оцепенение начало спадать, мы переглянулись с братом и заржали в голос. Я смахнула подступившие слёзы.

– Это было по-настоящему страшно!

– Тебе сменить памперс? – подколол брат.

– Да иди ты! – Но в глазах Ари мелькнуло беспокойство.

– И как мы снимем это безобразие? – кивнула я на капот: ни за какие коврижки не выйду наружу.

Брат пожал плечами и вдавил педаль газа. Шины протяжно взвизгнули и толкнули машину вперёд. Кукла, хоть её и нещадно тряхнуло, не свалилась. Она, покачиваясь из стороны в сторону, спокойно созерцала нас единственным глазом и не собиралась покидать облюбованное место. Я даже прониклась такой настойчивостью.

Так мы и въехали в город: я, Ари и одноглазый монстр.

Ночь окончательно вступила в свои права. В этом регионе темнело рано, уже в семь часов улицы погружались в кромешную темноту. Депрессивно, хотя с мигающими светофорами, уличными фонарями и ярко освещёнными витринами магазинов город смотрелся не так уж мрачно. В Дуайте, где мы жили, можно гулять до десяти вечера, солнце неохотно скрывалось в половине одиннадцатого, отчего и настроение улучшалось. Но как только мы въехали в северный штат, так яркое светило спряталось и больше не появлялось в течение всех трёх дней нашего автопутешествия.

Я прилипла к окну, рассматривая новое для меня место. Представляла, как папа водил маму в это кафе или в тот кинотеатр. Легко призываемые фантазиями художника призраки в этот раз не спешили, чувствовали мою нерешительность.

– Узнаешь улицы?

– Смутно. Хотя там, – он кивнул в сторону с яркой вывески, сообщающей о душераздирающем фильме про оборотней «Последний укус», – мы постоянно ели мороженое. Ни одно мороженое ни в одном кафе города не сравнится с теми микроскопическими ванильными шариками, что отец покупал каждые выходные. Я с тех пор не ел ничего вкуснее.

Да, у Ари остались воспоминания, у меня лишь пыль, фантазии и крохи информации, заимствованные от старшего брата.

– Но, знаешь, город не сильно поменялся.

Ари повернул направо, проезжая вдоль центральной площади, где располагалось древнее кладбище. Подобное расположение встречалось только в старых городах. Современные мегаполисы выстраивали некрополи подальше от жилых районов.

Я внимательно присмотрелась. За невысокой каменной кладкой в слабом освещении угадывались памятники в виде скорбящих ангелов, склонившихся над упокоенными, покосившиеся от времени кресты и здания склепов.

– Тебе здесь точно понравится! – хмуро пробормотал Ари и включил отопление в машине. С заходом последних лучей температура стремилась к минусовой отметке.

Я не обратила внимания на мнительность брата. Мне надо срочно попасть в это мрачное место! И вот почему: неделю назад, в полудрёме (а такое часто случается) я сделала набросок. За темными мазками угля проглядывало старое кладбище с открытыми пустотами могил, словно из них что-то вырвалось на волю, а посередине всего этого разгрома стоял он, князь Тьмы. Так его прозвал Ари, когда впервые увидел. Длинные развевающиеся по ветру волосы и разъярённый взгляд… Но дальше работа не шла. Сколько раз я ни подходила и ни пыталась придумать продолжение картины, руки опускались. А я не любила недоделки. Открывающийся перед глазами пейзаж давал надежду на завершение начатого, надо попробовать использовать декорации того места.

Машина снова свернула, и прекрасный вид закрыла живая изгородь высокого дома с колоннами, похожего на здание мэрии. Мы крутились на месте и не могли обнаружить нужный поворот. Монотонный голос навигатора сошёл с ума, вдруг предлагал повернуть направо, затем гаджет перекраивал маршрут, просил развернуться, и история повторялась. Ари чертыхнулся и вырубил ненужный аппарат. Я нервно покусывала губу, надо сказать, я порядком вымоталась, устала и просто хотела есть.

Взгляд переместился на капот, где до сих пор лежало пластиковое чудо.

– Слышь, местная, дорогу покажи!

Ари усмехнулся, но ровно через минуту улица сама выплыла нам навстречу. Это ли не удача?

– Я здесь проезжал, этого поворота точно не было, – нахмурился брат и недобро покосился на куклу. – Чертовщина…

– Тебе просто надо поблагодарить талисман. – Вот я уверена, что это кукла помогла нам найти дорогу.

Знаете, у каждого есть свои традиции и ритуалы. Я, например, никогда не перейду дорогу чёрному коту и уж точно не спущусь в подвал ночью, назовите это суеверием.

На моё заявление Ари закатил глаза.

– Хорошо. – Он делано ухмыльнулся фирменной улыбочкой (от которой млели все девицы) и с издёвкой обратился к чудищу: – Спасибо, Лаки!

Я радостно стукнула его по руке.

– Видишь, у нас появился друг, и у него даже есть имя!

Мы снова посмотрели на монстра, переглянулись, но симпатичнее он не стал.

– Ладно. – Брат крутанул руль, следуя за витиеватой улицей.

Справа от дороги располагалось убранное к этому времени года поле, что оканчивалось стеной леса. Слева красовался ряд аккуратных домиков с приусадебными участками, в их окнах можно было рассмотреть суетящихся к ужину будущих соседей.

Этот район значительно отличался от мест, где мы до этого существовали. Вонючие мусорные баки и перебегающие дорогу огромные крысы сменились ровными рядами контейнеров для сортировки, красивыми палисадниками, аккуратно подстриженными газонами и фигурно вырезанными кустами. Мне здесь определённо нравилось больше.

Мы подъехали к двухэтажному строению с панорамными окнами первого этажа. Пристроенная башенка придавала дому вид маленького замка. Наше жилище выбивалось из общего ряда одинаковых застроек кукольного квартала и выглядело значительно старше.

Странная калитка без забора смутила, она совсем не подходила по стилю. Кроме того, как житель мегаполиса, я была обеспокоена безопасностью, у нас на девятом этаже стояли железные решётки с руку толщиной, а тут лес рядом.

Асфальтовое покрытие сменилось гравием подъездной дорожки. В этот момент парадная дверь распахнулась, и навстречу вышла миловидная женщина.

Мы резко выдохнули, когда она подошла поближе.

– Она просто копия мамы… – Ари смутился и виновато покосился в мою сторону.

Да, она действительно на неё похожа. По крайней мере, если судить по тому, что я видела на единственной фотографии, которую брат хранил в портмоне. К горлу подступил комок, а в носу нещадно защипало. Ари сжал моё плечо. Я задержалась, чтобы прийти в себя.

Если я помнила отца с матерью исключительно по растрёпанному слепку из прошлого, почему так расстраивалась? Да, можно не помнить родителей, и я даже не запомнила событий, сопровождающих их смерть, но чувства, что впились в меня с тех пор, та тоска, которую ничем нельзя заткнуть, выматывала душу, делала инвалидом. Напоминала, что мы с братом одиноки в этом мире.

Выдохнула и потянула ручку двери.

Женщина уже приблизилась к Ари. По дороге она неоднократно приостанавливалась, отдёргивала руки, бормотала под нос. Тётя странная, хотя и похожа на меня очень сильно. Вот что бы я перенесла на холст, если срисовывала её: невысокий рост, тёмные волосы, что топорщатся из гульки, и карие глаза, огромные, оленьи, так их называл брат, когда смотрел в мои собственные.

Но все же мы с ней разнились в одежде и сильно: на мне новомодная куртка и драные джинсы, на ней – темно-коричневый чопорный наряд с белым воротничком. Платье плотно облегало её стройные бедра, а потом свободно расходилось, достигая щиколоток. Ни дать ни взять дама прошлого века.

Ари выступил первым с сухим рукопожатием.

– Натали, рад видеть.

Брюнетка остановилась, наткнувшись на стену холодного приветствия, Ари умел выстроить дистанцию сразу. Мы размышляли на эту тему. Когда встал вопрос о возвращении в Стольм, брат связался с родственницей и спросил, в каком состоянии находится дом. Натали сама вызвалась привести его в порядок и попросилась пожить рядом с нами. Теперь мне это все казалось дурной затеей.

Натали наклонила голову, прислушиваясь к чему-то, затем снова пробормотала, подбадривая себя (не иначе) и, не обращая внимания на отшатнувшегося брата, обняла его.

Ари сконфуженно повернулся ко мне. Я вскинула брови – выпутывайся сам. Ему ничего не оставалось делать, как поддержать женщину, плечи которой вздрагивали. Натали подняла опухшее лицо.

– Моя маленькая Стефани! – протянула ко мне руки.

На мгновение я задержалась. С одной стороны, её вид всколыхнул древнюю обиду, что тётя не защитила нас, отдала в приют, позволила произойти ужасным вещам, как найти такому оправдание? В то же время передо мной стояла заплаканная копия матери, которую я не помнила. Может, через двойника я познакомлюсь с ней поближе?

Сделала неуверенный шаг вперёд и мгновенно оказалась в объятиях дёрганой Натали и спокойного брата. Так мы и стояли какое-то время: высоченный Ари и рыдающие женщины. Семья в сборе, по крайней мере, то, что от неё осталось. Здравствуй, милый дом!