Читать книгу Жена из тридевятого царства - Татьяна Луковская - Страница 2

Чемодан с какой-то ненасытной алчностью поглощал вещи: джинсы, свитер, белую блузку с рукавами лебедушки, зимние сапожки на небольшом каблучке, чтобы не поскользнуться в гололед, пуховичок, обещавший хранить от пронизывающих балтийских ветров, но, увы, не выполнивший обещание, тонкой вязки шапочку, которая так к лицу хозяйке. Вот шапочку, пожалуй, можно было и не брать, там, куда Рая собиралась улетать, больше подойдет шапка-ушанка, прогноз сурово сообщал о стойком минусе в конце ноября. Ну ничего, пригодится весной, жизнь ведь не кончается… Да, жизнь не кончается и после расставания, многие расстаются, это вообще сейчас любимая забава – бросай, не сожалея, и иди вперед, ищи что-то новое.

Тот, кого Рая бросала, стоял, опираясь о стол, и холодным взглядом провожал ее истеричные метания. Нет, Рая хотела делать все неторопливо, сохраняя достоинство, чтобы отъезд не походил на бегство, но как-то не получалось. Лишь бы Ванька этого не заметил, на него она вообще старалась не смотреть.

– Если ты сейчас уйдешь, я тебя назад уже не впущу, – прозвучал чуть осевший и неестественно низкий голос.

Рая вздрогнула, невольно дернула плечами. Ну да, конечно, такой красавчик-мужчина никогда не опустится до того, чтобы принять обратно очередную женщину, там, наверное, уже очередь выстроилась из длинноногих нимф, желающих занять теплое местечко, легкомысленно освобождаемое Раей.

«Не впущу», – вот так, как приблудной собаке. Отчего-то представился проливной дождь, мокрый проигравший битву с влагой пуховик и рука, лихорадочно молотящая в закрытую дверь: «Пусти меня, любимый, я одумалась!». Фу, пошлость какая.

– Не переживай, я не вернусь, – Раиса впервые смело посмотрела на своего мужчину.

Он ничего не ответил, лишь скрестил руки на груди, отгораживаясь. Иван – самое неподходящее имя, которое могли придумать ему родители, ни пшеничных вьющихся забавными колечками волос, ни голубых глаз у Ваньки не было, да и загар на обветренной от соленого воздуха коже не сходил даже зимой. Темно-русые волосы, ниспадающие на лоб буйным чубом, карие янтарные глаза, скуластое чуть вытянутое лицо и по-мальчишески озорная улыбка – какая же устоит? Не устояла и Рая тогда, год назад, позволив закружить себе голову.

Но сегодня Иван не улыбался, лицо было непроницаемым, словно маска. Сожалеет ли он? Возможно. Сожалеет ли Рая? Об этом лучше совсем не думать.

Телефон заиграл неприхотливую мелодию, подъехало такси. Рая запахнула куртку, обвязалась шарфом и подошла к чемодану, но Ванька, бесцеремонно отстранив ее, сам потащил тяжелую ношу к выходу.

– Деньги за мебель я тебе переведу, – кинул он через плечо.

– Не нужно, – буркнула Рая.

– Лепишь из меня урода? – усмехнулся Ванька. – Если нужно, я тебе все переправлю контейнером.

– Мне не нужно, – упрямо повторила Рая.

– Значит переводом. Что мне делать с твоими цветами?

Рая растерянно оглянулась, а ведь не хотела. Ее фикусы, королевские герани и лимон радостно зеленели, не понимая, что хозяйка их бросает. Было в них что-то будничное, размеренное, совсем не подходящее для мгновения головокружительного «прыжка» в пустоту.

Рая любила цветы, но не срезанные, не умирающие, а живые, в плошках и кадках. И Ванька это знал и дарил ей маленькие подарочки, приходил домой, загадочно улыбаясь и пряча за спиной руки. Рая подбегала к нему, налету перехватывая настроение и тоже улыбалась, обнимала его щеки теплыми ладонями и целовала любимого в покрытый легкой щетиной подбородок, а потом перед ней вырастал зелененький кустик, и Рая кидалась заботиться об очередном хрупком питомце, лелеять, хлопотать и ворковать. Сад на подоконниках и полках рос, а теперь… Что же теперь?

– Так что с цветами? – напомнил Иван.

– Я не знаю, – тихо прошептала Рая, и голос дрогнул.

– Мне не до них, – Иван распахнул дверь, выкатывая чемодан на ступеньки.

– Отдай в добрые руки.

Только бы не разрыдаться!

– Цветочки жалко, а меня, значит, нет. Ну, спасибо, – усмехнулся Иван.

На улице пронизывающий поток сразу схватил за горло, наружу стал рваться кашель, но Рая сдержалась, чтобы ее не упрекнули в театральности: «Перетерплю». Таксист, выскочив из машины, распахнул багажник, Ванька сунул в темноту чемодан, гулко бахнул щелчок закрывшейся крышки.

Все, можно садиться. Больше они никогда не увидятся, он и она – никогда, их пути расходятся, теперь они будут существовать где-то в пространстве как две параллельные прямые, которые, как известно, не пересекаются. Слезы снова начали душить сильней чем кашель: «Перетерплю».

– Прощай, – сухо кинула Рая, пожелать счастья и благополучия не смогла, не получилось. А ведь собиралась, даже репетировала. Как все глупо.

Ни на дом, ни на Ваньку Рая не посмотрела на прощание, просто отвернулась и взялась за ручку такси.

– В наших медицинских центрах такого доктора нет, – бросил ей Иван в спину припасенный козырь.

Рая замерла, не поворачиваясь.

– Я проверял, объехал их все, хотел ему высказать пару ласковых, а такого доктора, седенького старичка с прозрачными глазами, просто нет, – злость буквально сочилась из-под напускного спокойствия. «Напьется, – пронеслось в голове у Раи, – надо позвонить Виктору, чтобы приглядел».

– Может, что-то ответишь? – прорычал Иван.

– Значит это был озерный дух, – все же повернулась к нему Рая, какие обжигающие глаза смотрели на нее, ни тени равнодушия, ему тоже плохо, отчаянно плохо, но кто же виноват – он сделал свой выбор, а Рая свой, – Ваня, будь счастлив, – и она буквально рухнула на заднее сиденье, машина сразу взревела, унося беглянку прочь.

Многие люди расстаются, так уж повелось. Но как же больно, отчего ж так больно?!

До вылета было еще добрых пять часов, да-да, так резво кто-то удирал из прошлого, что опередил будущее. Рая сдала чемодан в камеру хранения и налегке поехала прощаться с морем. Такси вызывать не стала, просто затерялась среди людей в большом автобусе. За стеклом замелькали выгоревшая трава и слякоть, тусклый серый день плавно перетекал в вечер.

На конечной остановке Рая выпорхнула на тротуар, перекинула сумочку через плечо и направилась к набережной. Лестница из частых ступеней повела вниз к шумящей волнами стихии. Несмотря на морось по деревянному настилу меж аккуратно расставленных скамеек прогуливались завернутые в дождевики парочки. Обогнув отдыхающих, Рая побрела к дикому пляжу, туда, где не было пока следов цивилизации и городского благоустройства.

Мокрый песок, налипая на ботинки, неохотно пропускал гостью, но Рая упорно шла к воде. Волны с шумом и улюлюканьем бросались на берег и растекались широкими шипящими полукругами, соревнуясь дотянуться как можно дальше. Рая, прикинув силу очередной волны, присела на корточки, вытянув вперед раскрытую ладонь, и море охотно плеснуло в нее пышную пену, быстро осевшую прозрачной водой.

– Не сердись, я уезжаю, – громко сказала Рая в темноту морского сумрака, – не хотела тебя обидеть, я тебя любила… И не только тебя.

«Такого доктора нет», – всплыло в голове, и почему Рая не удивилась? Тот день она помнила как в тумане: блестящие новизной двери частной клиники, милая девушка на ресепшене, талон на прием.

– Море вам мстит, силы забирает, – маленький лысоватый старичок с остатками седых вьющихся мелкими кудряшками волос, в опрятном, казалось, скрипящем от чистоты медицинском халате, посмотрел на Раю светло-голубыми прозрачными глазами.

– За что оно может мне мстить? – изумленно захлопала Рая ресницами, рассматривая висевший на шее доктора стетоскоп, похожий на стебель водяной лилии.

– Добычу ты его отобрала, – ничуть не смутившись, пожал плечами доктор, – это жертва для него была, ему приготовили, а тут ты, неудобно получилось.

– Не помню ничего такого, – нахмурилась Рая, пытаясь вспомнить и чувствуя раздражение от бессилия.

– Все хуже тебе становится, да? – прищурил доктор бесцветные глаза.

– Да, насморк, ангина, бронхит, насморк, ангина, бронхит – круговерть какая-то, а теперь еще и давление стало падать, голова кружится, – пожаловалась пациентка. – Что же делать?

– Подарок ему нужен, – крякнул дед.

– Какой?

– Да кабы я знал? Кто я такой, чтобы оно мне докладывалось, не по статусу.

– А как же узнать, мне очень нужно? – взмолилась Рая, просительно складывая ладони.

– Беги ты, милая, отсюда. Просто беги, – замотал мелкими кудряшками дед.

– Куда? – совсем растерялась Рая.

– А неважно куда, главное – отсюда, пока в тебе силы еще есть.

– А потом не будет? – опавшим голосом прошептала Рая.

– А потом, может, уже и не быть, с ним, знаешь ли, шутки плохи, на своей шкуре, как говорится, испытал. Так что, беги.

– Но я не могу, у меня здесь… – Рая замялась, не зная, как назвать Ваньку, – у меня муж, – выдала она желаемое за действительное.

– Проблема-то в чем, – усмехнулся доктор, – мужа за руку и уезжайте вместе. Тебе здесь не климат, надо сменить обстановку и…

– Он не поедет, – не вежливо перебила Рая.

– Как это – не поедет? – доктор снова сощурил ставшие проницательнее рентгена глаза, и пациентке показалось, что ее читают как открытую книгу.

– Я, пожалуй, пойду, – Рая поспешно поднялась, – сколько я вам должна? – полезла она в сумочку.

– Как положено – тысячу двести за первичный прием, чек выдадут на кассе, – старик расслабленно откинулся в большом кресле, – ну и пару пятачков в городской фонтан кинь, люблю я иногда этим делом побаловаться, – расплылся он в довольной улыбке и вообще как-то расплылся, растворился, померк…

– Девушка, девушка! – кто-то тряс Раю за плечи.

Она с трудом приподняла отяжелевшие веки, крепкая женщина-врач водила перед носом пациентки ваткой с нашатырем.

– Обследование, нужно более тщательное обследование, – с тревогой окинула врач Раю, – это не шутки. Ну, и витаминчики пропейтесь.

– Просто мне нужно уехать, мне здесь не климат, – повторила Рая чужие слова, потирая виски.

– И это тоже, – охотно согласилась врач.

Прием завершился. Оставалось об этом обморочном бреде рассказать Ваньке. Но поверит ли?